Молодая женщина лет двадцати пяти пришла к нам с просьбой разменять свою однокомнатную квартиру на две комнаты. Достала вражда с собственной матерью, которая к тому же полгода назад привела в квартиру нового мужа. Римма с трёхлетней девочкой была вынуждена переехать на кухню. Постоянные скандалы с матерью и её новоиспечённым отчимом продолжались каждый день.
— Отчим слишком сильно стукнул её во время пьянки, она ударилась головой и умерла на месте.
— Какой ужас! — воскликнула я. — А ведь им осталось подождать до сделки совсем немного, и жили бы отдельно.
— А вот и нет — вступил в разговор Слава. — Опекунский совет, который должен был защищать права детей, отказал им в размене.
Это было ещё одним странным законом, который был принят после перестройки. Во время приватизации квартиры родители были вынуждены включать несовершеннолетних детей в число собственников и при продаже или обмене не могли обойтись без опекунского совета. К тому же ребёнку при переезде полагалось иметь столько же метров, сколько ему причиталось на прежнем месте. Соответственно, родители не могли теперь переехать, например, в меньшую квартиру, если даже она находилась в лучшем районе, потому что в этом случае у ребёнка было бы меньше метров, чем ему положено по закону. В связи с этим возникали разные курьёзные случаи: родители, имея на троих с ребёнком трёхкомнатную квартиру в Выхино, не могли переехать в двухкомнатную в центре, даже если она была дороже. Зато могли переехать в Подмосковье в четырёхкомнатную, которая стоила дешевле, но зато имела больше метров.
— Но это же не правильно. Ребёнка невозможно вырастить в такой обстановке. Римма даже дни считала до сделки, — возмутилась я.
— Мы нашли им хорошенькую комнату, все были счастливы, а опекунский совет отказал. Мотивируя это тем, что ухудшаются права ребёнка, в этой комнате на два квадратных метра меньше, чем было в той квартире, где он жил с матерью на кухне, — продолжала Света. — Я им даже взятку предлагала, всё бесполезно. А Римма как услышала, что они остаются снова вместе с матерью, начала биться в истерике. Я её насилу увела из опекунского. А потом произошло следующее: она с горя напилась, пришла домой, где был только пьяный отчим мать: уехала куда-то в деревню. Римме не понравились какие-то слова отчима, и она накинулась на него с вилкой, а он стукнул ее по голове табуреткой. Когда мать вернулась: нашла свою дочь в морге, а муженька в камере по обвинению в убийстве её единственной дочери.
— А где ребенок? — спросила я, вспомнив очаровательную крошку с большими бантами.
— Девочку забрали Риммины подруги, но сейчас она уже дома с бабушкой.
— Это не укладывается в голове, — сказала я. — Ведь если бы не наши законы, которые можно повернуть в любую сторону, они бы спокойно разъехались с матерью по разным комнатам и жили, что называется долго и счастливо, правда в коммунальных квартирах, но зато отдельно друг от друга.
— Вот так у нас защищают права детей! — сказал Слава, и мы грустно поплелись в комнату агентов делать нужные звонки.
Когда я вошла, заметила Тамару, опустошённо глядящую перед собой.
— Ты слышала Светкину историю? — спросила я.
— Да, но наша с тобой песня, хотя и не с таким печальным концом не лучше, — она посмотрела мне в глаза.
— Что случилось? Фили?
— Сергей теперь не хочет переезжать.
— Так он же только недавно ломился в свою будущую квартиру? — удивилась я, вспомнив звонок среди ночи.
— Передумал! Говорит, что мы его обманываем.
— Так мы же внесли аванс две тысячи долларов, чтобы оставить эту квартиру за ним.
— А ему то что? Он этих денег не платил, это наша с тобой ответственность. Он так и сказал, вы за меня деньги дали, вы их и вернёте, а я больше не хочу переезжать.
— Боже мой! — я устало опустилась на стул. — Нам же никто не вернёт этих денег, если не выйдем на сделку.
— Прости меня, это я во всём виновата. Ты правильно говорила: не надо связываться с ними. Я отработаю эти деньги и уйду из агентства. Не могу больше этим заниматься! Когда учила детей, я была на своём месте, а на этой работе у меня всё валится из рук, и я чувствую себя несчастной, — она спрятала лицо в ладонях.
Какое-то время, я молча сидела рядом с ней, пытаясь найти выход из положения, а потом решительно подвинула к себе телефон. Ну не могу я позволить, чтобы из-за какого-то непутёвого парня у меня развалилась сделка. Я костьми лягу, но заставлю его изменить своё решение, тем более что это верное решение проблемы и для него и для остальных членов его семьи. Кто знает, если они будут жить раздельно и перестанут перешивать свои проблемы друг на друга, их жизнь может измениться к лучшему?
К моему удивлению Сергей меня понял сразу и даже извинился. Видимо, ему передался мой настрой.
— Как тебе это удалось? — Тамара восхищённо смотрела на меня. — Ты, наверно, создана для этой работы. Люди тебя слушают.
— Нет, Тамарочка, я всегда хотела другого. Для меня это всего лишь очередной переходный этап. Надеюсь, что скоро я пойму для чего же я всё-таки пришла в этот мир.
— Ого! — Слава, который сидел впереди, видимо услышал мои последние слова и повернулся ко мне. — Какая ты оказывается серьёзная, Наташка, а я раньше и не замечал.
— А мужчины вообще имеют обыкновение не замечать, что творится у них под носом, — сказала я.
— Ты о чём?
— Да так, — я пожала плечами. — Долго объяснять. Когда-нибудь сам поймёшь.
У входа в метро меня остановила Лада. В новом чёрном коротком пальто и замшевых тёмно-малиновых полусапожках, она стояла передо мной, светясь от счастья.
— Ну, как я выгляжу?
Она без сомнения ожидала, что я начну восхищаться её новой дорогой одеждой. Она действительно хорошо выглядела, и я без тени зависти была рада за неё, хотя способ, каким она получила эти обновки, был мне не приятен.
— Просто великолепно, — выдавила я комплимент.
— Куда ты спешишь? — спросила Лада.
— В кондитерский магазин за конфетами, чтобы поднять настроение.
— Какая ты сладкоежка! Постоянно ешь шоколадки и не поправляешься, — Лада покачала головой, она строго следила за фигурой и не позволяла себе лишнего, опасаясь лишних килограммов. — Пойдём, выпьем кофе, мне надо столько тебе рассказать.
— А ты не пойдёшь на работу? — спросила я. — Ты не была там уже несколько дней.
— Не могу себя заставить. Такая тоска — продавать квартиры. Меня тошнит от клиентов, которые вечно что-то хотят и от всего нашего коллектива, где все разговоры о недвижимости, как будто поговорить больше не о чем.
— Тогда зачем ты меня тянешь в кафе, если я тоже буду надоедать тебе разговорами о квартирах?
— Не обижайся, Наташ. Ты другая, я чувствую, ты не такая как они, — Лада ухватила меня за локоть. — Идём скорее, пока Славка не вышел с работы: я совершенно не хочу с ним встречаться.
Мы заняли столик у окна в кафе и взяли по чашечке крепкого восточного кофе, а я ещё заказала себе два пирожных, чтобы разговор был не такой горький.
— Наташка, какой мужик! Ты не представляешь! Какой темперамент! — начала Лада, как только официантка отошла от нашего столика.
— А какой кошелёк! — я покосилась на её новые сапожки.
— Да, с этим всё в порядке, — не обиделась Лада. — Знаешь, куда он возил меня на выходные?
— Куда? — спросила я с набитым ртом.
— Мы были в Праге. Сказочный город. Жаль только, что мы пробыли там всего три дня. Но каких! Он выполнял все мои желания. Я давно не была так счастлива!
— Рада за тебя! Вижу, что всё шло по задуманному сценарию — Прага, ресторан, шикарный отель, и ты сдалась, верно?
— Ты меня осуждаешь или завидуешь? — спросила Лада.
— Нет, Ладка, не завидую и не осуждаю. Это только твоё дело и если ты счастлива, я за тебя рада.
— По тебе этого не заметно, — Лада обиженно надула губки. — Я, наконец, встретила мужчину моей мечты, а моя подруга за меня не рада. Кстати, завтра мы ужинаем вчетвером. Приехал его друг, очень богатый дядечка, и я хочу тебя познакомить.
— Спасибо, Лада, но я не хочу. Я простая девушка, и мне не надо этих ресторанов, подарков и всего такого. Мужчины такого сорта меня не привлекают. К тому же я ненавижу, когда меня приводят для знакомства.
— Ты уже не можешь отказаться, — заявила Лада. — Сходим, поужинаем, он отвезёт тебя домой на машине и всё. Если ты не захочешь, ничего не будет. Просто я уже обещала. К тому же тебе полезно развеяться. Да и жизнь пора тебе устраивать, подруга. Ты хотя бы о дочке подумай. Сможешь ей всё купить, да и себе тоже. Посмотри, как ты одета?! Одни джинсы и пара свитеров. Мужчин надо использовать! Неужели ты думаешь, что, работая в агентстве, ты получишь такие деньги?
— Нет, не думаю, — ответила я, слегка задетая её замечанием о моём гардеробе. — Просто я не хочу ни от кого зависеть.
— И не надо! У тебя какие-то извращённые понятия о честности и порядочности. Ты как будто из другого века. Посмотри вокруг — мир изменился, всё вертится вокруг денег. Если у тебя есть деньги — ты можешь купить всех. Прошли те времена, когда люди работали за идею! Эти мужики где-то наворовали денег, вот пусть и поделятся с нами, а мы подарим им несколько часов своего внимания.
— Знаешь, на что это похоже? — я отодвинула недопитую чашку кофе. Зря я всё-таки пошла с ней, последнее время у нас нет того понимания, которое было. Стоило Ладе попасть в другую среду, как она мгновенно изменилась, — стала высокомерной и заносчивой.
— Понятие выгодной партии для женщины существовало всегда. А я собираюсь выйти за него замуж, а не ходить у него всю жизнь в любовницах.
— Хорошо, хорошо, — я устало махнула рукой и посмотрела на часы. — Мне надо в школу, дочку забирать, — соврала я, чтобы прекратить бесполезный разговор. Кто я такая чтобы её осуждать?
— Так как насчёт завтра? Ты меня подведёшь, если откажешься.
— Только ради тебя, — согласилась я.
Я понимала: Лада хотела меня познакомить из своих лучших побуждений, потому что действительно хотела, чтобы я устроила свою жизнь. Но у нас оказались совсем разные взгляды на отношения между мужчиной и женщиной. Я верила в рай в шалаше с любимым и понимала, что никакие подарки не удержат меня в золотой клетке.
Глава 19
Дома мне позвонила Людмила. Та самая девушка из квартиры в доме ЦК, у которой муж был прикован к инвалидному креслу. Голос у неё был тихий и подавленный.
— Наташа, у меня изменились обстоятельства, и я хочу срочно продать квартиру. Вы можете мне помочь?
— Вы знаете, — начала я осторожно. — У вас очень хорошая квартира, но цена на неё непомерно завышена, а ваш муж против снижения, поэтому я…
— Он умер, — сказала она, еле сдерживая слёзы. — Он умер несколько дней назад, и теперь я всё решаю сама и готова снизить цену.
— Примите мои соболезнования.
Она всхлипнула:
— Вы, наверно, думаете, что это к лучшему. Какая жизнь у калеки?
— Нет… — попыталась что-то сказать я, но Людмила перебила меня.
— Вы поймите, когда с ним случилась эта беда — его ранили в позвоночник, для меня ничего не изменилось. Он мне был нужен в любом состоянии — больной, неподвижный, слепой, только бы он был рядом. Вы не представляете, как с ним было интересно. Мне многие говорили — тебе двадцать лет, бросай его. Зачем тебе муж калека? А я даже представить себе не могла жизни без него. Конечно, обидно, что так получилось, что он смог перемещаться только в инвалидном кресле, но он был жив, и мы были вместе, понимаете? Мы всё равно были вместе, я просыпалась и благодарила Бога, за то, что он оставил его в живых. Подумаешь, без ног? Просто немного больше проблем, а так всё осталось как раньше. Мы даже машину переделали, чтобы он мог помещаться там вместе с креслом. Мы продолжали работать и вести активный образ жизни. А теперь его нет, и я не знаю, зачем мне нужен этот мир без него! Хочу уехать из этой квартиры, где мы были счастливы вместе и попытаться начать жизнь заново. Я должна это сделать, хотя бы ради сына и его матери, которую я, конечно, не оставлю одну.
Ну что я могла ей сказать? Такие женщины всегда восхищали меня. И, слава Богу, что на свете есть ещё люди, которые так думают и так живут. Мало кто продолжал бы любить мужа, неожиданно ставшего инвалидом, и вряд ли кто остался бы жить с его матерью после его смерти.
Я сказала ей что-то ободряющее и пообещала помочь продать её квартиру.
Мне нужно было искать нового покупателя для неё, моим старичкам из ЦК она не подходила, у них появилось новое требование — их новая квартира должна была быть с дорогим ремонтом, и я иногда думала, что просто зря трачу на них время.
После нашего свидания, которое устроила Лада, я чувствовала себя отвратительно. Осталось впечатление, что меня вываляли в грязи, хотя внешне всё было в рамках приличий. В таком удручённом состоянии я просто не могла остаться одна. Как я благодарна судьбе за то, что у меня есть Ира, которая всегда выслушает и поймёт.
— Наташка, ты почему так поздно? — испуганная сонная Ира стояла в дверях, придерживая накинутый халат, из-под которого виднелась ночная рубашка.
Только сейчас я осознала, что уже была ночь, и Ира, уложив девчонок, мирно спала, а я подняла её с постели.
— Прости, — я виновато посмотрела на неё. — Я не знала, что так поздно.
— Проходи, я сейчас посмотрю: не разбудила ли ты девочек.
Я прошла на её маленькую, уютную шестиметровую кухню, где мы обычно обсуждали наши проблемы. Ира вернулась в том же домашнем коротком халатике, только уже застёгнутом на все пуговицы с собранными в аккуратный хвост волосами. Она всегда была жуткой аккуратисткой: её день начинался с мытья полов, а за все годы знакомства я не видела у неё небрежного маникюра.
— Ну, выкладывай, что случилось?
В домашней знакомой обстановке я чувствовала всё произошедшее пару часов назад дурным сном и глупо молчала, не решаясь начать.
— Давай, давай. Ведь ты бы не явилась ко мне просто так в два часа ночи, если бы ничего не произошло?!
— Мне плохо, — сказала я и уронила голову на руки.
— Я же тебя предупреждала, чтобы ты не пила!
— А я и не пила, просто меня не покидает чувство гадливости.
— Что ещё ты натворила?
— Ты же знаешь, что я пошла на свидание с Ладой, её кавалером и его другом? — Ира молча кивнула. — Я тебе честно скажу, согласилась на это с одной единственной целью: хотела посмотреть на мужчину, на которого Лада променяла моего Славку.
— Ты называешь его своим, это интересно, — Ирка усмехнулась. — Он по-прежнему в неведении, что он твой?
— Не перебивай меня, — возмутилась я, как только поняла, что сболтнула лишнее. Просто я привыкла думать, что он мой, или будет моим когда-нибудь. Так вот, знаешь, что меня поразило в первую очередь? Ладкиному кавалеру, у него ещё имя такое дурацкое, Самвел, больше пятидесяти лет. Он ей в папы годится.
— А тому, которого привели для тебя? — спросила Ира.
— Приблизительно столько же. У него все волосы седые, как у моего дедушки, но он хотя бы русский, а Самвел грузин, с носом таким большим. Они повели нас в какой-то крутой джаз-бар, и эта музыка так действовала мне на нервы. Я поняла, что ненавижу джаз. Конечно, ужин был превосходен, но терпеть таких мужиков из-за того, что у них есть деньги?! Я просто не понимаю Ладу. Он её покупает, и все об этом знают. Из-за этого дедушки носатого она бросила Славку! Да у меня это в голове не укладывается. Мне даже казалось, что в ресторане на нас смотрели, как на проституток.
— Ну а тот, который был для тебя приглашён? Ухаживал за тобой?
— Я бы так не сказала, мне даже показалось, я его не заинтересовала. Но потом, когда мы ехали домой в его машине, он таким обыденным голоском сделал мне гадкое предложение: стать его любовницей и рассказал мне как у него много денег, которые он готов на меня потратить.
— Ну а ты?
— Сказала, что меня не интересуют деньги, я хочу серьёзных отношений и любви. На это он сказал, что у него хорошая семья, и он не собирается разводиться.