Шон начинает мыть каждый сантиметр моего тела. Меня немного передергивает, когда он опускается на колени и начинает мыть мои живот и бедра, этих мест я смущаюсь больше всего. Смыв мыло, начинает целовать кожу, а потом опускается ниже.
Он слегка подталкивает меня, и я упираюсь в стенку душа. Мое дыхание прерывается, а Шон смотрит прямо на мою киску.
— Я собираюсь показать, как хорошо тебе будет со мной каждый день, — он облизывает свои губы, его намерения ясны.
— Каждый день? — я стону, только подумав о том, что он собирается сделать. Поцеловать меня там.
Святой Боже. Я закрываю глаза, опуская голову вниз, нервничая и волнуясь.
— Каждый чертов день, — подтверждает он. Его лицо прямо между моих ног. Одной рукой он держит мое бедро, а другой обхватывает мою ногу, закидывает ее себе на плечо и буквально нападает на меня своим ртом.
Он не дурачится, а находит мой клитор и засасывает его. Я дергаюсь, но он крепко держит меня.
— О, Боже, о, Боже, — бормочу я между стонами, не в состоянии здраво мыслить. Его борода трется вдоль внутренней стороны моих бедер, и я уверена, что там останутся следы.
— Кончи на мое лицо, Лисенок. Покажи мне, насколько хорошо я могу заставить тебя чувствовать, — Шон снова посасывает мой клитор, и его слова отправляют меня за грань. Оргазм проходит через меня, и я чувствую себя невесомой. Только несколько мгновений спустя я понимаю это, потому что возвращаюсь в объятие его рук.
Мы стоим, обнявшись, позволяя воде стекать по нашим телам. Понятия не имею, сколько времени у нас есть, но у меня нет желания выходить, пока не ощущаю, что начинает бежать холодная вода.
— Пойдем, Лисенок. Мне нужно тебя накормить. Не хочу, чтобы твои изгибы куда-то пропали, — он шепчет эти слова и целует меня прямо над ухом.
— Тебе нравятся мои изгибы? — я понимаю, что он все это подразумевает, но хочу услышать.
— Нравятся — это мягко сказано.
Я улыбаюсь ему в шею, когда он вытаскивает меня из душа и ставит на пол в ванной. Хватает полотенце и вытирает нас обоих, после чего оборачивает полотенце вокруг своей талии, скрывая от меня эрекцию. Я помню, что, в отличие от меня, он не кончил. Но хочу заставить его чувствовать себя так же хорошо, как он сделал мне.
— Позволь мне позаботиться о тебе, — не могу смотреть на него, пока произношу эти слова, но тянусь к полотенцу. Он останавливает меня, одной рукой перехватывая запястья, а другой берет за подбородок и приподнимает, чтобы заставить посмотреть на него.
— Ты уже сделала это. Но мой член просто не может не стоять, когда ты голая. Черт, даже пока ты просто дышишь.
— Но… — я не понимаю, что он имеет в виду.
Отпустив мои запястья, он делает шаг ко мне, подталкивая к тумбочке. Шон не двигается, чтобы коснуться меня, но кладет руки по обе стороны от меня, будто обнимая. От его запаха мои мысли превращаются в кашу.
— О, я кончил, пока пробовал твою сладкую киску, — он наклоняется чуть ниже, и я чувствую его дыхание на своих губах. — Моя женщина чертовски сексуальна и на вкус невероятно хороша, и я просто кончил от того, что ласкал ее киску.
От его слов моя киска сжимается, и я чувствую прилив желания.
— Ох, черт.
— Никогда не позволю тебе уйти, — в его глазах отражается столько чувств, что я ему верю. Я должна бежать из-за того, как быстро все происходит, но все, что я могу сделать, это сократить расстояние между нашими губами м обнять его за шею, не желая отпускать.
Поцелуй не прекращается, пока Шон, наконец, не отстраняется.
— Надо остановиться, детка. Я хочу тебя снова, но необходимо, чтобы ты поела и твоя киска немного отдохнула.
— М-м-м… хорошо, — это все, что я могу сказать, все еще находясь в тумане после поцелуя.
Он подхватывает меня за бедра, стаскивает с тумбочки и несет обратно в свою комнату к шкафу. Вытаскивает одежду и вручает мне платье.
Я замираю. У него платье в шкафу? Какого черта? Я хочу что-то сказать, но не двигаюсь, пока он что-то ищет. Когда он поворачивается и видит мое выражение лица, то старается быстрее объясниться.
— Это для тебя, Лисенок. Никогда еще в моей квартире не было другой женщины. Только ты, — говорит он искренне.
— Но мы только что познакомились…
Черт. Только вчера.
— Я всегда на три шага впереди. Вот почему я так хорошо делаю свою работу, а с тобой стараюсь быть еще дальше на шаг.
Просто не знаю, что сказать, поэтому смотрю на платье. Это простое темно-синее хлопковое платье. У меня есть несколько подобных. Проверяя этикетку, замечаю, что это не только мой размер, но и мой любимый магазин. Я понимаю, что склонна ему поверить.
— Спасибо.
— Еще раз: не благодари меня за то, что я забочусь о тебе.
— Это привычка. И просто вежливость, — возражаю я.
— Хорошо. Как насчет такого: когда ты захочешь меня поблагодарить, то просто скажи, что ты моя или насколько ты хочешь меня.
Смеюсь, потому что это смешно, но взгляд Шона говорит о том, что он не шутит. От этого я смеюсь сильнее, и он хмурит брови.
Шон кидается на меня с улыбкой, разбрасывая одежду по полу. Я пытаюсь увернуться, но он быстрее. Бросает меня на кровать. Я пытаюсь выкарабкаться, все еще смеясь, но он, опять же, гораздо быстрее, чем я. Он начинает щекотать меня, заставляя смеяться еще сильнее, все мое тело дрожит.
— Пожалуйста, я больше не могу!
Он держит меня и щекочет, пока я пытаюсь убежать от него. А это чрезвычайно невыполнимая задача. Не помню, когда в последний раз так сильно смеялась. Возможно, никогда. Определенно, такого не было с тех пор, как я потеряла бабушку.
— Я твоя! Полностью твоя! Я клянусь! — наконец-то кричу я, и он мгновенно останавливается. Своими большими руками он обнимает мое тело, и тогда я замечаю, что мы снова обнажены — его полотенце потерялось во время «щекотливой атаки».
— Поцелуй меня, — прошу я, затаив дыхание. И он делает это, губами захватывая мои. Спустя всего секунду он слишком быстро отстраняется и спрыгивает с кровати, увеличивая расстояние между нами.
— Прекрати пытаться соблазнить меня, Лисенок, — он наклоняется, поднимая одежду, которую уронил. Я хватаюсь за шанс и поворачиваюсь на бок, подпирая подбородок рукой, чтобы насладиться видом. Татуировки покрывают не только руки Шона, но и большую часть груди.
— Видишь что-то, что тебе нравится?
— Я думаю, любому понравится.
— Я не спрашиваю других. Мне все равно, что думают все, кроме тебя.
— Нравится — это мягко сказано, — я повторяю те же слова, которые Шон использовал ранее, и от этого он улыбается.
— Это действительно хорошо, детка, потому что я единственный голый мужчина, которого ты будешь видеть всю оставшуюся жизнь.
Еще раз я теряю дар речи. Этот мужчина не может прожить и пяти минут, чтобы не напомнить о том, что от него мне никуда не деться, никуда не уйти. Он определенно хочет убедиться, что к концу выходных я пойму, что я его. Черт, я уже это понимаю. У него нет никаких оснований для напоминания. Я здесь и никуда не уйду, пока он не попросит, и я начинаю думать, что он этого не сделает.
— Теперь я собираюсь пойти одеться в другую комнату и начать готовить твой завтрак, потому что чертовски сильно хочу наброситься на тебя, а если сделаю это, то никогда тебя не накормлю.
Он выходит из комнаты и, пока идет, я любуюсь видом его задницы.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Кажется, это склад, переделанный в квартиру. Может быть, это кондоминиум. (Примеч. территориальные сообщества жителей, кооперативы). Хотя не совсем понимаю, что это такое.
Я почти чувствую то, о чем так мечтала.
Не хочу лежать просто так и думать о разных вещах, заставляю себя встать с кровати и надеть платье. Осматриваюсь и замечаю в углу свою сумку. Спасибо, Харпер. Это, наверное, первый раз, когда я хочу ее именно поблагодарить. Я несу свои вещи в ванную, чтобы подготовиться к новому дню. Наношу легкий макияж, чищу зубы, убираю волосы в хвост.
После проделанной работы смотрю на себя в зеркало. Даже после всех процедур я по-прежнему выгляжу хорошо использованной, в лучшем значении этого слова. Губы немного припухли, и клянусь, что до сих ощущаю жар. Чувствую следы, оставленные бородой Шона на внутренней части бедер.
Неудивительно, что Харпер постоянно занимается сексом, потому что это потрясающе!
Следуя на запах бекона, я медленно пробираюсь по складу, исследуя его, желая узнать больше о Шоне, потому что действительно мало о нем знаю. За исключением того, что у него сумасшедше-потрясающие губы. Во всех отношениях.
Здесь не так много места. Практически ничего нет, только самое необходимое. Стены кирпичные. Никаких украшений: ни картин, ни фотографий, ни безделушек. Простая черная мебель, и ничего больше.
— Сколько блинов, детка? — я перевожу взгляд на кухню, откуда за мной наблюдает Шон. На нем нет рубашки, только джинсы. Его тело действительно произведение искусства. Он большой и мускулистый, но это выглядит естественно. Вряд ли он пропадает часами в спортзале.
— Несколько блинов должны получиться достаточно хорошими, — он наливает тесто на сковородку и переворачивает бекон. Я иду к нему и сажусь за барную стойку для завтрака. Похоже, что площадь, которую должна занимать столовая, тоже пуста. Нет ни стола, ни чего-то еще. Просто барная стойка, чтобы поесть.
— Здесь пусто.
— Я простой человек, — он поворачивается и смотрит на меня, — на новом месте сможешь сделать все так, как тебе хочется. Кажется, сейчас я хочу свой дом. А это просто место, где я сплю. Раньше мне не нужно было что-то большее.
— Новое место? Ты переезжаешь? — я не спрашиваю о том, что он хочет, чтобы я обустроила новое место. Проигнорирую это сейчас. Или почему он вдруг захотел дом, а не просто место, чтобы переночевать. Он дает понять, а делает он это довольно ясно, что я стала причиной этого.
— Да. Думаю, тебе понравится, — Шон походит к холодильнику, наливает апельсиновый сок в стакан и ставит его передо мной.
— Где это? — я надеюсь, что это недалеко от станции и достаточно близко к моей квартире. Мне бы не хотелось, чтобы это было далеко, и долго добираться, если мы собираемся продолжать видеться. А все признаки указывают на твердое «да».
— Не хочу испортить сюрприз. Довольно скоро ты увидишь все сама, — он берет тарелку и, положив на нее бекон, ставит передо мной. Я беру кусочек и откусываю.
— Это близко к твоей работе?
— Можно сказать и так. Я планирую скоро уйти на пенсию.
— Но ты только, как… — черт, я даже не знаю, сколько ему лет. Вау. Как такое вообще возможно? Этот человек проникает становится мне небезразличен, и я ничего не знаю о нем. Видимо, Шон все понимает по моему выражению лица.
— Тридцать пять, — он кладет приготовленные блины на тарелку и несет их к барной стойке, где сижу я. Садится рядом со мной и разворачивает стул так, чтобы я посмотрела на него.
— У нас есть все время в мире, чтобы узнать друг друга, что мы и сделаем. Но я думаю, что самое главное мы уже знаем. И это гораздо весомее, чем знание о том, чем мы занимаемся по жизни или в свободное время. Мы знаем, что созданы друг для друга. Остальное узнаем со временем.
Он протягивает руку к моему хвостику и стягивает резинку, позволяя волосам упасть на лицо.
— Например, я люблю, когда твои волосы распущены, — он берет прядь мои волос и подносит ее к носу, вдыхая. — Я хочу зарыться в них лицом. Трудно описать, насколько сильно мне понравилось спать так прошлой ночью.
— Ты говоришь такие милые слова. Клянусь, ты кажешься слишком хорошим, чтобы быть реальным, — что-то мелькает на его лице, может, чувство вины, но оно исчезает так быстро, что я даже не уверена, что это было.
— Я же говорил. К концу выходных.
— Возможно, я уже, — шепчу я, опуская взгляд на свои руки, которые лежат на коленях.
Он рычит от моих слов, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Продолжай в том же духе, и я затащу тебя обратно в постель.
— Мне нравится эта идея.
— Ешь. Затем мы выберемся отсюда на несколько часов, а потом я буду трахать тебя на всех доступных поверхностях в этом доме, после чего ты не сможешь ходить в течение нескольких дней.
Он поворачивает мой стул, чтобы я снова была повернута к своей тарелке.
— Куда мы пойдем?
— Я подумал, мы могли бы спуститься к пристани и провести день там.
— Я всегда хотела сделать это!
— Я знаю. Ты всегда будешь получать то, что хочешь.
Глава 14
Шон
Как только мы возвращаемся домой, я притягиваю ее к себе.
Хватаю Тессу за талию, закрываю входную дверь ногой, подхватываю ее и несу на диван. Мне не хватает терпения, чтобы дойти до кровати, так что придется воспользоваться тем, что есть. Я укладываю ее на диван и опускаюсь на колени перед ней, снимая нашу одежду.
— Мне нужно быть внутри тебя, — говорю я, быстро целуя ее.
Она тянется к моей рубашке, и становится понятно, что мы оба нуждаемся друг в друге. Тесса стаскивает с меня рубашку, я опускаю верх ее платья, обнажая грудь. Твердые соски предстают моему взору, и я незамедлительно беру их в рот.
Скользнув рукой между нами, расстегиваю ремень и быстро достаю член. Целую ее. Не разрывая поцелуй, задираю платье, сдвигаю трусики в сторону и глубоко погружаюсь в нее, ловя ртом ее стоны.
Она настолько мокрая, что мой член легко входит и выходит из нее. Задница Тессы на краю дивана — это идеальная высота для меня, пока я на коленях перед ней. Крепко сжимаю ее бедра, удерживая на месте, давая каждый толстый сантиметр моего члена.
Разорвав поцелуй, я отстраняюсь немного, чтобы посмотреть, как подпрыгивает ее грудь, пока трахаю ее.
— Подними платье вверх, Тесса. Я хочу, чтобы ты смотрела.
Она опускает руки вниз, туда, где мы соединяемся, убирая ткань платья вверх и в сторону. Ее глаза закрыты, когда я проникаю в нее, мой член легко скользит благодаря ее сокам. Это не похоже на утро, когда я был покрыт ее сладкой девственной кровью. Сейчас еще лучше, потому что она может принять меня в любое время, и мне не нужно преодолевать барьер еще раз.
Пальцами Тесса медленно скользит туда, где мы соединяемся, касаясь моего члена, пока он входит и выходит из нее. Каждый раз, когда я покидаю ее, она опускает свою руку вниз к моим яйцам. Они липкие от соков, что текут из нее, и в процессе получается чмокающий звук при каждом движении.
Она стонет от желания, пока наблюдает за нами. Мой член крепко сжат ее киской. Теперь мне нужно, чтобы она кончила первой.
— Поиграй с клитором, Лисенок. Я хочу, чтобы ты кончила. Твоя киска нуждается в моей сперме.
Тонкими пальцами Тесса начинает теребить комочек, когда я крепко сжимаю ее бедра, двигаясь туда и обратно.
Весь день она меня дразнила, и я был на грани. Ее смех и прикосновения сводили меня с ума, я держал ее в своих руках и иногда как будто случайно проводил рукой по ее заднице. А еще прижимал к себе, чувствуя, как большие груди соприкасаются со мной, и ощущал, как ее мягкое тело идеально прижимается к моему, когда она сидела у меня на коленях и мы смотрели на воду. Этого было достаточно, чтобы мой член болел весь гребаный день. И теперь мне нужна помощь. До сих пор я не чувствовал необходимости в сексе и не понимал стремления людей к нему, но сейчас понял. Я никогда бы не смог отказаться от этого. От нее.
— Скажи мне, Тесса. Скажи мне эти слова.
Она стонет, ее глаза прикрыты.
— Ты нужен мне, Шон. Я хочу тебя. Только тебя.
Я наклоняюсь и засасываю сосок в рот — мне очень нравится, как звучит мое имя на ее губах. Тесса подходит к грани, и когда я касаюсь зубами ее соска, этого оказывается достаточно, чтобы отправить ее через край.
Ее киска пульсирует вокруг члена, и чувствую, как ее матка открывается для меня. Я держу ее неподвижно и сажусь, изменяя угол так, чтобы войти как можно глубже. Хочу быть прямо напротив ее матки. Я оплодотворю ее до того, как эти выходные закончатся. Я должен.