И только мы, слившиеся в глубоком страстном поцелуе, не двигались в такт этой вакханалии. Хотя это было сложно, ноги у меня подкашивались, и в вертикальном положении я оставалась только благодаря сильным рукам Олега.
Олег отпрянул от меня так же резко, как и впился своими губами в мои. Его черные глаза сверкали, щеки горели, дыхание стало порывистым. Все так же молча он одним движением смахнул со стола бумаги, потом легонько поднял меня и усадил на освобожденное пространство. И тут же снова прильнул ко мне.
Еще один поцелуй. Глубокий, требовательный, страстный. Сопротивляться? Да, хотела, но уже не могла. Мое тело отвечало на каждое его прикосновение разрядами желания. Все, что мне было нужно, так это то, чтобы его настойчивые ласки продолжались еще и еще.
Я сама не заметила, как мои руки пробрались под его рубашку. Теперь ладонями я ощущала его кожу. Я гладила его спину, сжимала, трогала, словно хотела вобрать ощущения. И запомнить…
Олег тем временем расстегнул мою блузку. Его пальцы дрожали от нетерпения, и, не справившись с одной маленькой пуговкой, просто рванул ткань. Дав свободу моему телу, он провел рукой по ложбинке между тяжело вздымающихся грудей, спустил с плеч бретельки бюстгальтера, и тот, покорившись его движениям, съехал на талию, а затем, ненужный, отлетел в сторону.
«Что мы делаем», - крутилось в моей голове. Но остановиться не было сил. Как будто все условности и правила остались где-то там, за дверями.
Нельзя. Ничего этого нам нельзя… У него есть девушка, между нами – пропасть, я все еще жена его брата. У меня была тысяча причин для возражений, но я сказала лишь:
- Кто-нибудь может войти.
- Ночь. Никого тут нет.
И я только подалась вперед, когда Олег положил ладонь на мою грудь, пропустив сосок между пальцев, затем нагнулся и коснулся его кончиком языка. Моментально мое тело пронзила жаркая волна, заставившая еще больше выгнуться ему навстречу.
Внизу живота уже все горело, изнывая от пустоты. Мне хотелось новых ласк, еще более бесстыдных и откровенных. Словно чувствуя мое желание, Олег нашел молнию на юбке и резким движением расстегнул ее. Мгновение, и мешающая ткань полетела на пол.
Освободившимися ногами я обняла его за талию, притянув к себе. Мне хотелось чувствовать его там, где была в этот момент сосредоточена пульсация, пронизывающая все мое тело. Он резко прижался ко мне, и снова впился в губы сумасшедшим поцелуем. Я чувствовала его вкус, касаясь своим языком его. Но мне хотелось большего.
Наконец, он достиг цели, его пальцы проникли под мои маленькие кружевные трусики. Я почувствовала их там, где зарождалась дикая пульсация. Сердце забилось с удвоенной силой, вмиг стало жарко и бесстыдно хорошо. По всему телу прошлись волны щемящего, тягучего, густого наслаждения.
Олег!
Я ловлю его дыхание. Мне нравится – дышать им. Он снимает рубашку. Торопливо, небрежно, путаясь в пуговицах. Мы прошли точку невозврата и остановиться уже не сможем. Да пусть хоть все на этой планете будет против нас, но сейчас это не имеет никакого значения.
А вот его губы имеют значение они мягкие и их хочется целовать бесконечно. И его руки имеют значение, они скользят по моей спине и жаркие пальцы проникают под трусики. Чуть приподняв меня, Олег ловко избавился от кусочка черного кружева, последней преграды для нашего полного слияния, осторожно проник в меня, и я опрокинулась спиной на стол, выгибаясь ему навстречу.
Он крепко держал меня за талию, сжимая все сильнее, а его движения становились мощнее и глубже. Я сплеталась с ним, вжималась в него, целовала, гладила, царапала... Вбирала его, пока наконец наслаждение - острое и терпкое - не взорвалось, разлившись по всему телу жаркой волной.
Чужой мужчина. Моя любовь. Мое горькое счастье.
Казалось, силы покинули меня, я не могла шелохнуться и не хотела думать. Постепенно чувства и мысли стали возвращаться. И вместе с ними пришел вопрос: что мы натворили...
- Нужно уходить.
Теперь, когда наваждение прошло, мне стало неуютно... Одежда, которая совсем недавно только мешала, теперь стала просто необходимой.
Я торопливо натянула блузку, отыскала среди бумаг трусики...
Олег остановил меня. Поцеловал - долго, нежно. Словно пытаясь соврать, что все хорошо. Я ответила на поцелуй - почему бы и не ответить. Хотя и знала: хорошо не будет.
Но я даже не могла представить, насколько будет плохо.
Не успели мы перевести дух и привести себя в порядок — дверь распахнулась. На пороге стоял Кустов-старший. Он замер, уставившись на нас. Зрелище мы представляли весьма живописное: растрепанные волосы, расстегнутая одежда — даже пятиклассник понял бы, что здесь только что происходило. А Кустов-старший точно не был пятиклассником.
Он смотрел на старшего сына, словно в первый раз увидел.
28
Никогда еще я не видела Константина Петровича таким, и теперь понимала, почему его боялись враги и опасались собственные сыновья. Под этим взглядом хотелось исчезнуть, рассыпаться в труху.
- Нет, я, конечно, всё понимаю. Свободные нравы. Но беременная жена брата!..
Похоже, увиденное никак не укладывалось у него в голове.
Чёрт. А ведь из-за нашего вранья, из-за нашей глупости и из-за открытой двери ситуация выглядит совсем ужасно. И хуже всех выглядит в ней именно Олег. И перед кем? Перед отцом, которого, очевидно, очень уважает.
Я понимала, что если сейчас промолчу и позволю господам Кустовым самим всё уладить — а вернее, самим все испортить, - то никогда себе этого не прощу.
- Я не беременна, Константин Петрович, - голос не слушался, но я заставила его звучать, – вообще не беременна.
Кустов перевел взгляд на меня – и теперь это был не тяжелый и осуждающий взгляд, а непонимающий и растерянный.
- Как не беременна? Что-то случилось? Ты потеряла ребенка?
- Нет, - поторопилась сказать я, видя, что Олег собирается вмешаться в нашу беседу. – Никакого ребенка не было. Я и не была беременна. Я… я обманула Павла.
- Зачем?
Я пожала плечами.
- Чтобы заставить его на мне жениться. Ну знаете, он состоятельный парень, я подумала: хорошая партия…
Теперь Кустов-старший больше не смотрел на Олега. Он смотрел на меня – так, словно впервые увидел.
- Как обманула? Ну Пашку-то ладно, его кто угодно обманет. Но врач же… Я же проверял.
- И врача обманула, - все более уверенно врала я, тем более, что в моем вранье уже была часть правды. - Помните, мне плохо стало и я в туалет побежала? Так вот, в туалете была моя подружка. Она как раз беременная. Ждала меня – в таком же платье. На распродаже одинаковые купили, и вот пригодились, - расцвечивая вранье деталями, продолжала я. – Так что к врачу ходила она.
- И ты знал? - Кустов-старший снова хмуро посмотрел на сына.
И снова я встряла раньше, чем Олег успел что-то сказать.
- Не знал! Вот только сегодня стал догадываться, и я пришла, чтобы уговорить его, чтобы никому ничего не рассказывать. Да только Олег кремень, ничего не вышло. Ну, в общем, раз теперь все раскрылось, врать больше нет смысла. И конечно, с Павлом мы разведемся. Вы не подумайте — я добавила в голос испуганно-просительных интонаций. - Я не собираюсь вредить там или что-то такое… ну или судиться. Я же понимаю, с кем имею дело. - Изобразить искренний страх при взгляде на Кустова было не так уж сложно. - Вы не стирайте меня в порошок... В этом нет необходимости.
Кустов качнул головой, переводя взгляд с меня на сына и обратно. Больше всего на свете я боялась, что сейчас Олег начнет меня выгораживать и откроет отцу, как все было на самом деле. И погубит Павла. Но, кажется, он и сам понимал: моя версия – самая безобидная.
- А ты почему так поздно и без звонка? - спросил Олег.
- Без звонка? А ты посмотри, сколько у тебя пропущенных?! – громыхнул Константин Петрович.
- А что случилось-то? Почему ночью? – продолжал спрашивать Олег. Спокойно и невозмутимо, словно ничего особенного не произошло.
- Несостоявшийся тесть нашего Паши, - Кустов бросил на меня недобрый взгляд. - Решил свести счеты. Не понравилось ему, что с дочкой так поступили. Подал в суд.
- В суд? - изумился Олег, - за что?
- Да уж точно не за то, что он подлец и бросил девушку. Мы же работали, как свои. Ну и… какие-то договоренности были устными, без документов... В общем, легко не будет. Ладно, завтра поговорим, - Кустов, болезненно поморщившись, потер грудину слева, так, будто бы прихватило сердце.
Развернулся, не прощаясь, вышел, оставив нас с Олегом одних.
- Ну и зачем? - спросил меня он.
- Затем. Лучше пускай он считает врагом меня, чем злится на Пашку. Или того хуже, на вас обоих. У вас вон война впереди, - я почему-то кивнула на дверь. - Не хватало еще между собой переругаться. А я что? Я уеду и все...
От этой мысли больно защемило сердце.
Олег сделал шаг навстречу, крепко прижал меня к себе и шепнул на ухо:
- А если я не хочу, чтобы ты уезжала?
Спорить с ним вот так – было совершенно невозможно. Хотелось не спорить. Хотелось вжаться в него еще сильнее, срастить, раствориться, так чтобы не разорвать и не разлучить.
- Боюсь, от тебя это не зависит. Да и какая тебе разница? У тебя девушка есть. Вот пусть она и не уезжает.
- Какая еще девушка?
- Ну как же? Лиза...
- Лиза? - удивленно переспросил он, - кто тебе такое сказал?
- Паша, - теперь уже настала моя очередь удивляться.
- А... ну да, Лиза, - он словно только что о ней вспомнил. - Мы расстались уже давно. И остались друзьями.
- А почему же… а почему же он тогда сказал...
Теперь уже я была растеряна не хуже Кустова-старшего. Он меня обманул? Паша? Это не укладывалось в голове. Да зачем?!
Олег пожал плечами.
- Ну, возможно, я забыл ему об этом сказать. Мы редко обсуждаем такие вещи. И вообще-то это не его дело.
- Ясно, - я замолчала на минуту.
Вот значит как… И Лиза Олегу никакая не девушка. И все у нас могло было бы быть хорошо. Но не будет.
- Ты же понимаешь, что я не могу остаться? Работы здесь у меня не будет, если ваш отец увидит, что ты принял на работу мерзкую мошенницу, которая всех тут окрутила и пугала его несуществующим внуком, он тебя не поймет.
- Я расскажу ему правду.
- И что изменится? От этого я перестану быть обманщицей? Только зря подставишь Павла. Прекращай. Ты не хуже меня понимаешь, что это единственный возможный выход.
- Ничего не единственный. Как поссорятся — так и помирятся. Ничего не случится. А я хочу, чтобы ты осталась. Я не могу тебя потерять, - он прижал меня к себе еще крепче, и вырываться совершенно не хотелось.
Нет, так не пойдет!
Мне пришлось сделать над собой немалое усилие для того, чтобы сказать то, что я сказала:
- Олег. Ты, конечно, хороший парень, и то, что только что было, это было... - я поискала подходящее слово и с легкостью его нашла: — мило...
Я прекрасно осознавала, что это худшее определение для нашей близости. Потому что на самом деле это было грандиозно, восхитительно, потрясающе, это было невероятно — но уж никак не «мило».
- ...но боюсь, ты слишком близко к сердцу все это воспринял... Ты ведь не думаешь, что это серьезно? И если думаешь, извини. Неловко вышло... Но мне казалось - у тебя девушка, да и у меня есть парень... ну там, дома. То, что случилось ни к чему нас не обязывает, верно?
Он вздрогнул, как от удара, а больно стало мне.
Очень.
И даже от понимания того, что я все сделала правильно, легче не становилось.
- И что ты будешь делать? - спросил он.
- Ну, раз одна столица не покорилась — буду покорять какую-нибудь другую. У нас этих столиц знаешь сколько...
- Сколько? - машинально переспросил он, думая о чем-то другом
- Целых две, - я заставила себя улыбнуться. Подошла ближе, потрепала его по макушке небрежным чужим жестом и сказала: — Пашке привет. Пусть отдаст мои вещи дяде Мише, он привезет. Ах, да, - я достала из сумочки ключи от машины и бросила в кресло. - Не пригодятся.
Я вышла из офиса и спустилась в метро. Слезы текли по щекам горячими ручьями.
29
После суматохи большого города оказаться снова в маленьком было непривычно. Я не могла понять, что чувствую.
Было много всего разного – радость от встречи с родителями. Какое это все-таки тёплое чувство – увидеть, что дома ничего не изменилось. Хотя как оно могло измениться – меня и не было-то всего ничего. И боль. И тоска. И полное непонимание: что же дальше?
«Отпуск. Кратковременный. Меня переводит в другое отделение, но тоже в почти столичный город. Культурная столица ничем не хуже обычной. Хоть и холоднее. Ну а что поделать! Все сотрудники - люди семейные. Кто на переезд согласится! А вот она я – свободная как птичка».
Эту версию я выдавала всем, кто спрашивал с искренним участием или с ехидцей – что это я так быстро вернулась. «Вот заодно подучусь, вспомню что забыла – требования высокие» - с улыбкой пояснила я знакомым. Признаться, что вернулась из столицы с поражением я так и не смогла. Даже родителям. Небольшой отпуск - это действительно то, что мне нужно. Собраться с силами и попробовать выдержать новый раунд в новом городе.
Да только отпуск этот затягивался – прошел уже месяц, давно начался второй, а сил как-то не набиралось.
Хорошо когда твоя подруга детства юрист. Ставишь закорючку на доверенности – и всё, заниматься разводом не нужно. Все эти формальности, тесно связанные с неприятными воспоминаниями, уже улаживаются без твоего участия.
Телефонный звонок разрезал тишину, в которой я привыкла находиться в последнее время. Я вздрогнула, как вздрагиваю теперь от каждого звонка, все время ожидая, что на дисплее высветится номер Олега.
За то время, что я пробыла дома, он позвонил мне несколько раз. И даже по его голосу я чувствовала, как долго он собирался с силами, продумывал, что сказать, как на каждый такой звонок мне хотелось вместо «у меня все нормально, скоро собеседование, готовлюсь. Ладно, пока, скоро придет мой молодой человек», сказать правду. Что ни к чему я не готовлюсь, лежу, свернувшись калачиком под теплым пледом, и невидящими глазами смотрю в экран телевизора. Что больше всего на свете хочу оказаться с ним рядом хоть на минуточку. Коснуться, вдохнуть запах, запутаться пальцами в волосах… Но всего этого говорить нельзя.
Если сейчас признаться, Олег (в этом я не сомневалась) тут же начнет решать эту проблему. Расскажет отцу, что не такая я уже и плохая, что виноваты они, и сделает только хуже…
Поэтому я всякий раз просила мне не звонить. И он не звонил два-три дня, или пять, или шесть, или неделю. А потом снова набирал:
- Ты не подумай, я ничего такого, просто убедиться, что у тебя все в порядке. Может, что-то нужно?
- Нет-нет, все хорошо, - я улыбаюсь, потому что знаю, что по голосу это слышно, - тут Лешка идет.
Я рванула к телефону, переворачивая стулья и разочарованно выдохнула. На этот раз это был не Олег. Собственно, прошло уже семь дней с его последнего звонка. Может, он наконец внял моим уговорам и решил действительно больше не звонить. Вот и хорошо. Болезненный укол в сердце тут же дал понять: врешь ты, Вика, ничего не хорошо.
- Да, Леш, - недовольным тоном сказала я.
- Вик, ну кончай дуться. Я же признал: был не прав. У тебя получилось, я же не со зла, просто боялся, что ты уедешь и бросишь меня. Вот и…
Я вздохнула. Этот разговор с различными вариациями повторялся изо дня в день.
- Правильно боялся, Леша, я тебя бросила.
- Все можно вернуть. Ну хочешь, я с тобой поеду. А что? Работу там найду, квартиру снимем, вдвоем же легче. Я готов все тут бросить – только скажи.
- Не надо бросать. А квартиру мне фирма снимет. И я там буду жить не одна, а с другой сотрудницей. Вроде как по комнате у нас, - напропалую врала я о своих придуманных перспективах.
- Ну хоть погулять давай сходим, я ж не требую ничего такого, а то засохла там уже над своими… над чем ты там сохнешь?