— Кровь, — раздался крик позади, — кровь!
Я обернулась, а блондинка тыкала в меня пальцем. Я вопросительно подняла бровь вверх, а она продолжила верещать.
— Ди, — окликнул меня, какой-то новичок, — лови.
Парень кинул мне влажные салфетки, и указал на руку. Легко поймав, я посмотрела на свою левую руку. От локтя до запястья стекала алая кровь.
— Всё из-за тебя, — прошипела я, вытирая кровь.
К счастью, ранка была не большая, поэтому, выкинув салфетки, я вновь вышла на рампу. Всё-таки, надо завершить трюк.
— Не девичье, это дело, — раздалось внизу, — на скейте кататься!
Я посмотрела вниз, чтобы посмотреть, кто это говорит. Оказалось, автор этих слов была рыжая курица. Она помотала головой, раздражённо фыркнула и начала подкатывать к Егору. Пропустив слова, мимо ушей, я скатилась вниз, и выполнила 50–50 grind. Трюк на выбор: «Frontside Kickflip». Но, и тут мне его выполнить не удалось. Как только я повернула доску, и начала на неё вставать, опять раздался визг, и я упала на пятую точку. Тихо застонав, я разлеглась внизу рампы, и мысленно убила этих куриц.
— Какого хрена вы орёте? — раздалось два голоса одновременно.
— Вон, — голос был похож на Елисея.
— Но…
— Вон! — раздался голос, минимум парней пяти, не меньше.
— Эй, Ди, ты как? — спросил Елисей, подавая мне руку.
— Бывало и хуже, — проворчала я, поднимаясь.
— Может достаточно на сегодня? — спросил рыжик.
— Нет, — твёрдо ответила я, заново поднимаясь на рампу.
Тяжело вздохнув, я опять съехала вниз. Отключившись от внешнего мира, я с лёгкостью начала выполнять трюки. олли, nollie, хардфлип, 360 flip, 50–50 grind, Frontside Kickflip. Готово! У меня получилось выполнить все трюки, ура!
— Молодец, — похлопал в ладошки Рыжик.
— Ничья, — выдохнула я.
— Да ладно, — отмахнулся Елик, — с возвращением, Ди!
— С возвращением меня! — не, ну а что?
Глава 4
«Утро начинается не с кофе, а с попытки осознать, кто я, где я и куда я сегодня проспал»- пробубнил человечек, вставая с кроватки. И так:
1. Кто я? Диана Мартина.
2. Где я? В своей квартире.
3. Куда я сегодня проспала? Никуда, потому что, у меня до сих пор звенит будильник.
А, кто-нибудь, вырубите его! Ясно, никто мне не поможет! Всё сама, всё сама!
«Ещё пять минуточек»- сладко зевнул человечек.
«Какие пять минуточек, а? в академию проспишь! Вставай!»- проорал человечек в военной форме.
Понаблюдав свой мысленный диалог, я поняла, что придется согласиться со вторым человечком, а не с первым, как бы это не печально звучало. Поднявшись с кровати, я отправилась на кухню.
— Мама дорогая! — прокричала я, уставившись в зеркало, которое четко отражало не меня, а нелепого панду.
Страшная картина. Посмотрев на себя ещё пару минут в зеркало, и скривившись, пошла на кухню. Тело немного побаливало от вчерашних тренировок, а на локте красовался синяк.
Я напевала легкую и беззаботную песенку, готовила завтрак. Вот, каждое утро бы была такая идиллия, а не беготня по дому, сетуя на то, что опять проспала.
Позавтракав, я ушла в ванную, чтобы утопиться! Ладно, шутка. Кто же за меня будет людишек бесить? Хотя, порыв был! И так, настроила воду в ванне, и встала под тёплый душ. Блаженство!
Вооружившись пастой и зубной щёткой, я принялась за очистку своего рта, а после и своего лица, стерев с него боевой макияж панды. Поторопившись с умыванием, я взялась за подбор одежды.
— И не это и не то, — пропела я, отбрасывая вещи. — А вот, ничего так!
У меня предчувствие, что сегодня мне придётся побегать, и я не знаю, почему у меня такое ощущение. Я взяла чёрный короткий топ, открывающий талию и руки. Светлые джинсы с порезами на коленках, и в цвет телевизионной ряби, вязанный мягкий кардиган на пуговицах. Сегодня было прохладное, сырое и пасмурное утро. На ноги я надела чёрные кроссовки. На голову надела миниатюрную шляпку, и в руки взяла чёрную сумку.
— Готов к труду и обороне, — сказала я, когда подруга ответила на звонок.
— Подъезжаю к твоему дому, — коротко ответила Таня, и отключила телефонный разговор.
Быстро собрав вещи, что покоились на комоде, я убрала их в сумку, а после выскочила из квартиры.
— Привет, — прикрикивая музыку, сказала я. Да, подруга любит слушать музыку громко.
— Привет, — кивнула Долматова под такт мелодии.
Танька сидела в соблазнительном платье красного цвета и в туфлях на десятисантиметровом каблуке. Волосы были распущены и, заканчиваясь у плеч, завивались. На правой руке красовалось множество золотых, серебристых и красных браслетов. А сверху, белое пальто, с рукавом ¾.
— Шикарно выглядишь! — оценила я, гадая, к чему этот маскарад устроила подружка.
— Я бы так ни за что не вырядилась, — скептично ответила Таня, нервно отдернув низ платья. — Мама заставила, мы сегодня идём к какому-то папиному другу на день рождения. Так что, сегодня пешком ты.
— Хорошо, — беззаботно ответила я, радуясь, что не надела каблуки.
— Мне вообще не хочется куда-то идти, — подруга поморщилась. — Ещё и через неделю этот воскресный вечер. Или Воскресенский…
— Сама не знаю, — отмахнулась я раздраженно, сама не желая идти на благотворительный бал. — Хорошо, что к тому времени Тим приедет, а то, мы бы там одни загнулись.
Внутри всё неприятно сжало, подбрасывая картинки этого бала. Мерзость, а не благотворительный вечер! Тебя то ли продать пытаются, то ли замуж выдать. А иногда, кажется, что готовы заплатить, чтобы замуж забрали. Мурашки по коже!
— Ладно, — Танька вздохнула, выворачивая на нужную улицу. — Делаем счастливые лица на зависть всем стервам этого мира!
Я несколько раз вздохнула, переводя дыхание, и нацепила улыбку: «А-ля, я милая, прекрасная, девочка — ромашка!».
Таня припарковалась рядом с чёрной машиной «Рендж Ровер». Я, не владея своими эмоциями из-за воспоминаний об этом бале, резко и сильно открыла дверь, и тут дверь машины проехала по двери ровера. Что же мне так не везёт? Вопрос, конечно, риторический.
Быстро выскочила из машины, и осмотрела дверь подруги. Слава Богу, всё в порядке! А вот, соседней машинке не повезло, и на ней красовалась не малых размеров царапина, что я даже подивилась, как Танькина дверь осталась в порядке.
— Тань, — жалобно начала я, сложив руки в умоляющем жесте. — Перегони машину, пожалуйста.
— Боже мой, — закатила глаза Долматова, заводя машину. — За что мне такая косячная подруга, а?
— За грехи прошлой жизни, — ответила я, натянув самую милую и ангельскую улыбку.
— Я, что, была настолько ужасным существом? — ужаснулась подруга, картинно хватаясь за голову.
— Ах, ты ж, — наигранно обидевшись, вздохнула я.
— Ах, я ж, — Танька показала язык, — пойдем, пока не опоздали и нас не спалили.
Кивнув головой, я направилась к главному входу в академию. Меня всегда завораживало это здание. С красным фасадом, около входа с большими белыми колонами и озеленением вокруг. А над главной массивной дверью торжественно весела золотая табличка с чёрными изящными буквами: «Государственная академия искусств».
Это было едва ли не церковью для певцов, актеров, хореографов, дизайнеров, архитекторов и режиссеров. Я, учащаясь на актрису, Танька, получающая профессию хореографа и Женька, обучающаяся режиссуре, с ранних лет мечтали здесь учиться.
— Так, встретимся с Женькой, и решим когда пойдём в салон, чтобы навести марафет для бала, — пролепетала Танька, поворачивая направо.
— У неё сейчас, вроде, «основы», — я последовала за подругой, смотря прямо перед собой.
— Значит, идём прямо туда! — подруга остановилась около расписания, хмуро рассматривая его.
— Нет, давай после этой пары, а то сейчас начнётся пара, а тебе ещё в свой корпус бежать, — я остановилась около нужного кабинета.
— Отлично, значит, договорились, — Танька улыбнулась. — После пары, ты идёшь ко мне в блок. От него ближе к Женькиному корпусу.
— Хорошо, — покорно кивнула, соглашаясь, и развернулась, входя в кабинет литературы.
* * *Если ум — современная сексуальность, то половина группы, явно ей обделены. Вот, мы уже на протяжении сорока минут, сидим и обсуждаем, какой автор лучше: классик, современник или тот, по чьим книгам снимают потрясающие фильмы? Формулировка вопроса меня очень смутила, ибо есть и классические и современные фильмы.
— Да, какая разница, — разведя руками, громко фыркнула я. — Если человеку, что-то нравится, то он и будет читать это или смотреть. Тут сам вопрос поставлен не корректно. Во-первых, существует множество разветвлений в фильмах. Во-вторых, каждому человеку нравится определённое творчество, и что является нормой одному, то совершенно может, не понравится другому.
В аудитории повисла тишина, и через пару секунд, учитель литературы, Пётр Викторович, заулыбался, пару раз хлопнув в ладоши. Надеюсь, это не сарказм.
— Мартина, — я повернулась к нему, с удивлением. — Я ставлю вам пять за указание на ошибку в постановке вопроса и за ответ на него. Мы вот, сидим, сорок с лишним минут, и говорим об одном и том же, — продолжил учитель. — А вы так и не поняли сути. Если вы обучаетесь в академии искусств, то это значит, что вы должны знать и основы других факультетов. Тем более вы — артисты, как можете не знать разветвления фильмов и пьес.
Вторая часть пары протекала в том же русле. Пётр Викторович объяснял нам, что такое «своё мнение», и как оно поможет нам на сцене. Задавал вопросы, на которые отвечало уже большее количество учеников. И, рассказывал, как спасла эта тема одну из его постановок.
— Урок окончен, — сказал учитель, вместе со звонком. — Можете идти, увидимся через пару дней.
А вот, за что мы всей группой обожаем Петра Викторовича, это за то, что он не задаёт домашние задания после звонка. Святой человек.
Я, быстро собрав конспекты в сумку, поспешила во второй корпус к подруге. Академия у нас была, чуть ли не лабиринтом, в котором очень легко запутаться. Все они были расположены в следующем порядке: актеры, хореографии, певцы, режиссеры, архитекторы и дизайнеры. Но так же, из каждого далекого и не соединенного корпуса можно было попасть в другой, если точно знать каждый поворот. И если у тебя хороший ориентир в пространстве, то ты можешь легко попасть от актеров до дизайнеров за какие-то пять минут. Но, к сожалению, мы с Танькой таким даром не обладали, поэтому и бродили по длинным коридорам учебного заведения.
— Пойдем, — выскочила подруга самая первая. Да, как она так быстро передвигается на своих копытах? Я в кроссах, и то медленнее!
— И зачем так спешить? — тихо поинтересовалась я, скорее всего задав риторический вопрос.
— Мне надо ещё успеть переодеться в танцевальную форму, — повернув голову в мою сторону, ответила Долматова, сразив меня наповал своим отменным слухом.
Догнав подругу, с улыбкой замечала взгляды первокурсников, что закапали пол своими слюнями при виде обтянутых в красную ткань форм Тани.
— Лис, — раздалось где-то позади, когда мы зашли в блок к певцам. — Вы сегодня хорошо отыграли.
— Спасибо, Евгений Игоревич, — любезно отозвался второй голос, заставивший меня вздрогнуть.
Быстро спрятавшись за углом, и пристроив рядом подругу, я выглянула из-за угла и узрела своего маньяка, мило беседовавшего с учителем. Нет, нет, нет, нет! мой маньяк не может являться Артёмом Лис — первым парнем на деревне, то есть в нашей академии, да и в городе в целом. Нет, я не могла так поглумиться над богатеньким мальчиком, отличным учеником, гордостью родителей и над тем, чей фанклуб превышает российскую армию.
— Диан, — отвлек меня голос подруги, дернувшей меня за руку. — Ты чего?
— Там Лис, — прошептала я, надеясь, что до неё дойдет весь смысл моего шипения.
— И что? — разведя руками, спросила Таня, сокрушив все мои надежды на то, что смысл успел добежать до Долматовой.
— Таня, почему ты не оповестила меня о том, что мой маньяк — Артём Лис? — жалобно простонала я, продолжая коситься в сторону Артёма.
Ох, если бы я только знала, если бы я только знала. Дело в том, что слышать-то я о нем слышала, а видеть не видела, потому что не было у нас романтичных столкновений в учебном месте. Так получалось, что я либо уходила за пару минут до прихода парня, либо приходила тогда, когда он ретировался.
— Чего? — от неожиданности и не понимания глаза подруги округлились, и она всем телом поддалась вперед.
— Сама смотри! — тихонько подтолкнув Долматову, дабы не накрыть всю операцию распознавания, прошипела я.
Подруга выглянула из-за стены, приглядываясь к объекту обсуждения. Что-то неразборчиво простонав, Таня вернулась на место.
— Да, я не знала, — ошарашено проговорила подруга. — Я его даже рассмотреть при погоне не успела.
— А в клубе? — едва ли не обвинительно спросила я, чуть выглядывая из-за стены.
— А это он был? — произнесла Долматова, поправляя платье и прическу нервными движениями рук.
— Представь себе, он самый, — обреченно произнесла я, прислоняясь спиной к холодной стене.
— Он ко мне спиной стоял, вот я и не поняла, — оправдывалась Танька. — Я даже не поняла, почему ты такая ошарашенная была.
— Он идет в нашу сторону, — не скрывая паники в голосе, пробормотала я. — Бежим!
И схватив руку подруги, побежала вперёд, в корпус, где учится Женька. Бежали мы, не останавливаясь, боясь быть замеченными предметом обсуждения, распознавания и далее по длинному списку.
— Диан, — отдышалась подруга. — Я тебе сейчас, кое-что скажу, только пообещай громко не орать.
— Хорошо, — осторожно согласилась я, останавливаясь около кабинета, где проходила пара у Лариной.
— Я тут вспомнила, что Лис ездит на той машине, которую ты сегодня поцарапала! — жалостливо произнесла Таня.
Тихо застонав, сдерживая обещание не кричать, я прислонилась к стене вновь и сползла вниз, обхватив голову руками.
— За что, мне всё это? — усмехнулась я, поднимая голову.
— За грехи прошлой жизни, — вернула мне мои же слова Танька.
— Я очень плохой человек в прошлом, — я вздохнула, и поднялась.
— Ужасный человек, — кивнула Долматова. — Да, и сейчас не лучше.
— Только ты сейчас не зли, а, — предупредила я, сердито посмотрев на подругу, напоминая, что рассердить меня очень-очень легко.
— Ладно, ладно, — Таня подняла руки вверх. — Вон, Женька идёт!
Через пару минут после того, как мы собрались, было решено, когда и во сколько мы пойдём в салон.
И ещё, подруги, смеясь надо мной, проводили меня до самого актового зала, где проходила у меня следующая пара. Но, конечно, же я промолчала о секрете, который предстоит узреть ребятам академии через несколько минут.
— Ребята, давайте переодевайтесь, наводите грим, не спешите! — прокричал Савелий Павлович, и продолжил разговаривать с Андреем.
Андрей — учится на актёра, но почему-то, каждый раз всё снимает на камеру. Как он говорит, что поступил сюда специально, и профессии не перепутал. В постановках участвовал редко, не объясняя причин своего поведения.
— Диан, где наши повязки? — спросил тот самый Егор, что из спортивного и обычного клуба.
— Погодите-ка, — я подкрасила скулы темной пудрой, и теперь мое лицо казалось острым холодным и смертельно прекрасным.
Я подошла к своей сумке, что покоилась в дальнем уголке комнатки, и выловила оттуда три пиратские повязки на глаза, принадлежащие другим действующим лицам и мне.
— Джек Воробей? — спросил Митя, шутливо отвесив поклон рядом с Егором.
— Капитан Джек Воробей, — поправил его Егор, так же шутливо отвесив подзатыльник Митьке.
— Ди, а ты у нас кто? — спросил тот же Митька, забрав у меня свою повязку на один глаз.
— Дочь Капитана Джека Воробья, — с гордостью отозвалась я, обнимая Егора.
— Дочь? — удивился Егор, оборачиваясь на меня.
— Папа! — засмеялась я, запрыгивая на спину Егора. — И вообще, отдай повязку, она не твоя, а Димкина!