А Влад медленно исследовал ее тело своими руками через одежду. С каждым разом делая это все смелее и смелее.
А на следующий день, опять все повторялось.
Стоило Маше оказаться в коридоре, как Влад цеплялся к ней. Он придумывал ей новые обидные прозвища, высмеивал всю ее одежду, рюкзак и все его содержимое. Однажды он выпотрошил перед детьми ее рюкзак прямо на пол в коридоре и, найдя маленькую розовую резинку, устроил такой цирк, что Маша опять не выдержала и расплакалась.
Но самое отвратное было то, что Маша и слова против не могла ему сказать. Она словно входила в какой-то странный ступор, как только Влад начинал свой очередной концерт.
Вскоре все ее подруги-одноклассницы отвернулись от нее. С ней больше никто не дружил, никто не общался. Даже Варя, с которой они дружили, с первого класса, отводила взгляд,
Однажды Маша попыталась поговорить с ней об этом. Но Варя сказала, что боится попасть под горячую руку Лисовскому, и тоже стать изгоем в школе. С тех пор, Маша осталась совершенно одна.
Она думала о том, чтобы пожаловаться матери или отцу, но дома была ужасная обстановка из-за болезни бабушки, вот уже больше трех лет. Инсульт превратил ее практически в растение. Она никого не узнавала, ничего не понимала, ходила под себя, отказывалась от еды, иногда устраивала истерики и кричала, что ее пытаются убить. Чаще всего ее приступы случались ночью. Соседи несколько раз вызывали милицию. И родителям постоянно приходилось по нескольку часов объясняться с органами правопорядка о том, что бабушка больна и ничего не понимает. Однажды отца даже забрали в отделение и продержали там всю ночь. А на следующий день, Маша заметила в волосах своей мамы седую прядь.
И стоило Маше только подумать о том, чтобы заговорить о своих проблемах, как она видела уставшие и не выспавшиеся лица родителей и их потускневшие взгляды, и понимала, что просто не сможет их еще больше расстраивать.
А с каждым днем, чем наглее были прикосновения Влада, тем более жестокими становились его шутки над ней.
А учителя, словно не замечали того, что происходит. Однажды Маша решилась пожаловаться классной руководительнице. Но та, отреагировала совершенно не так, как того ожидала Маша:
– Как ты смеешь, говорить такое о Владе Лисовском! Его дед покровитель нашей школы, да благодаря ему, наша школа, будучи абсолютно бесплатной, считается практически лучшей в городе! А Влад, наш лучший ученик! И мы гордимся, что мальчик учится у нас! Чтобы больше я не слышала от тебя подобного вранья!
После этой отповеди, Маша вновь решила не ходить в школу. Но Влад опять пришел к ней домой. Он улыбался ее маме, говорил с ней о погоде. А когда остался с Машей наедине, то сдавил ее руку с такой силой, что Маша не сдержала слез, а затем прошептал на ухо:
– Если ты еще раз посмеешь не прийти в школу, то я не просто пожалуюсь твоим родителям, я настрочу целую петицию в «ГорОНО», и как президент школы, пожалуюсь на твоих родителей. Поставив очень жирное пятно на их репутации. Мать – преподаватель в престижном Московском ВУЗе не в состоянии проследить за собственной дочерью? Как же она тогда детей учит? Твоя мать вылетит с работы, как пробка из бутылки шампанского. Ты ведь этого не хочешь?
Конечно, Маша этого не хотела. И ее личный ад продолжился. Только вот теперь Влад не зажимал ее где-нибудь, когда она не ожидала, а требовал, чтобы Маша приходила к нему сама в те места, о которых он ей говорил.
Чаще всего это был пустой класс, после уроков. Влад закрывал его на замок и притягивал Машу к себе, жадно целуя в губы. А Маша в тот момент не могла сопротивляться. Она просто замирала и не знала, что ей делать.
А однажды, она вдруг поймала себя на мысли, что ждет его прикосновений так же сильно, как и ненавидит его словесных издевательств.
Ей нужно было, как то жить дальше, ей нужно было как-то умещать всю эту психологическую пытку в своем разуме. И она придумала себе сказку. В ней Влад превращался в чудовище, когда вокруг было много людей, но стоило им оказаться наедине, как он вмиг становился прекрасным нежным принцем. А Маша должна была найти тот самый «Аленький цветочек», чтобы расколдовать его…
Вот только она не знала, где его искать, а чудовище каждый день превращало ее жизнь в ад, из которого ей все сложнее и сложнее было возвращаться…
Глава 20
Герман смотрел на монитор в комнате охраны, наблюдая за не шевелящейся девушкой, вот уже больше пяти минут.
– Давно она там? – обратился он к подчиненным, продолжая смотреть на Мирову.
– Со вчерашнего дня, уже двенадцать часов, почти.
– Хм…
Герман прищурился и внимательно обвел взглядом всех мужчин.
– И кто ее вчера обыскивал?
– Мы все.
Герман приподнял брови вверх.
– Углубленный досмотр?
– Да, – ответил кто-то из мужчин.
– Хм…
Герман потер подбородок, и продолжил пристально смотреть в камеру.
– А Владислав Викторович, присутствовал?
– Да.
Это был очень важный вопрос, и Герман не зря его задал. Влад никогда не присутствовал на подобных обысках. Потому что всегда был шанс, что человек не виноват, а Лисовский с ним потом испортит отношения. Влад всегда действовал очень осторожно и хитро. Когда ему же выдвигали претензии, то он делал честные глаза и всю вину спихивал на своего начальника СБ. И Герман уже привык, что вся ненависть достается ему, а Влад постоянно ходит чистенький. Но в этот раз, Лисовский повел себя по-другому. А это значит, что либо он был уверен на все сто процентов, что девушка виновна, либо…
– И кто же напомнил Владиславу Викторовичу о том, что его гостей нужно обыскивать? – как бы между делом спросил он, прекрасно помня о том, что Влад наверняка будет искать «виноватых» уже после.
Лисовский ведь никогда не ошибается… А хорошими кадрами начальник СБ не любит разбрасываться.
«А девушка, так и не пошевелилась», – мысленно отметил он.
– Я-а, – несмело ответил Дмитрий, уже предчувствуя проблемы.
Герман еле сдержался, чтобы не хмыкнуть.
– Возьми ка Дима отпуск на пару недель, и надейся, что Владиславу Викторовичу просто будет не до тебя, и он забудет о том, что это ты его надоумил устроить личный досмотр.
– Но ведь я все делал по инструкции, – опешил парень.
– А тебя никто не в чем и не обвиняет, Дима, – ухмыльнулся Герман удивленному парню. – Это я тебе просто совет даю, как хорошему и исполнительному работнику, но ты, конечно, можешь им и не воспользоваться, дело-то твое, – и начальник СБ, тут же вновь переключил свой взгляд на экран, забыв о парне. Если мозг есть, поймет, а нет, значит и хрен с ним, слишком глупые люди ему в штате не нужны. – Давно она спит?
– Сразу же уснула после обыска, вроде и не просыпалась, – ответил уже другой охранник, сидящий за пультом возле экранов, рядом с Германом.
– Какие-нибудь приказы насчет нее Владислав Викторович отдавал?
– Нет, сказал ждать результатов от экспертов.
– Хм,… а стандартная процедура осмотра улик экспертами длиться примерно тридцать шесть часов, и это с учетом того, что Влад наверняка их «поторопил», – сам себе пробормотал Герман.
У Лисовских не было собственной лаборатории для экспертизы, они пользовались услугами лаборатории ФСБ. Те брали дорого, но надо отдать им должное, делали все очень качественно.
– Герман Львович, а что будет, когда от экспертов придет положительный ответ? В расход ее? – спросил все тот же Дима, который пока еще мялся у дверей не решаясь уйти домой.
Герман обернулся и все же не удержался, но хмыкнул.
– А ты так уверен, что результат будет положительным?
– А разве нет?
– Нет, – ответил Герман и повернулся, вновь уставившись в экран, на совершенно неподвижно лежащую девушку.
Герман всю подноготную о ней уже выяснил. И был на сто процентов уверен, что она чиста, как стеклышко.
Единственное чего он так и не смог выяснить, кто стер все ее следы и следы ее родителей до 1997 года. Какие только связи он не поднимал, но встречался лишь с пустотой. Целая семья, состоящая из отца матери и четырнадцатилетней девочки появилась в городе Новосибирске, словно из воздуха с поддельными документами. Причем документы были не такими уж и поддельными, а вполне настоящими.
Дипломы у обоих взрослых о высшем образовании, свидетельства о рождении, школьные аттестаты, паспорта, трудовые книжки, столько всего, что Герман даже поразился. Вот только, не учились эти люди там, откуда у них аттестаты, причем государственного образца. Ни в школах, ни в институтах, и даже не работали, на тех местах, что указаны в их трудовых книжках.
Кто мог такое провернуть? Кандидатов было не так уж и много… таких людей можно по пальцам посчитать… Но какой мотив? Зачем?
Что если допустить, что все это сделал сам «старик» – Лисовский Геннадий Петрович? Ему вполне по силам была вся эта операция…
Вот только, опять же… зачем? Зачем он прятал эту семью так тщательно? Обычно Лисовский просто уничтожал ненужных людей, да так чисто, что даже костей найти не удавалось, уж кому-кому, а Герману это было известно и не понаслышке.
Но здесь же, старик, зачем-то их спрятал. А если прятал, значит, они ему были нужны, он их для чего-то берег. Герман тщательно проверил родителей Мировой. Оба уже давно были на пенсии и не работали. Отец Николай Андреевич Астанский, проработал обычным инженером на Новосибирском ГЭСе, начиная с 1997 года и до самой пенсии. Мать работала учительницей в одной из Новосибирских школ. Тоже до самой пенсии. Вот и все… Ни одного штрафа или привода. Интеллигенция. Добропорядочные граждане. Как впрочем, и их дочь.
Выучилась в Новосибирской школе, приехала в Москву, поступила в университет. На первом курсе познакомилась с Мировым, вышла за него замуж. Спустя год родила дочь, продолжила учиться. Отличница, умница. Нареканий нет. После учебы устроилась в компьютерную фирму специалистом по графике и вебдизайну. По сей день в ней и работает.
* * *
У Германа уже голова заболела от всех этих странных загадок.
Он потер лицо ладонями и вновь взглянул в монитор. А девушка так и лежала в одной позе – на боку, лицом к стене.
– Включи мне запись с того места, как она легла спать и прокрути.
Герман наблюдал за картинкой и думал… думал,… думал и еще раз думал. Мирова, ни единого разу не повернулась. Человек не может в одной позе столько лежать, это и дураку понятно. Значит ответ один – она потеряла сознание. Хотя учитывая ее диагноз, странно, что приступ не начался еще во время обыска.
Герман внимательно просмотрел видео, когда они приехали; и выражения их лиц. Затем увидел, с каким лицом вышел Влад из комнаты, а следом, за ним спустя несколько минут и девушка. Бледная и напуганная, она кралась по коридору так, словно действительно что-то украла.
– Эх,… жаль, в спальни камеры нет, – опять сам себе пробормотал начальник СБ.
– Если бы была камера, не нужно было бы досмотр устраивать, посмотрели бы запись, и все стало б ясно, – недовольно проговорил один из охранников.
Все мужчины уже понимали, к чему ведет их начальник.
– Если бы у бабки был хуй, то она была бы дедкой, – хмыкнул Герман, а охранники засмеялись, но увидев, что начальник не проявил никаких эмоций, тут же все стихли.
– А где Владислав Викторович?
– На кладбище уехал, в пять утра, разбудил Валеру и с ним одним уехал, – ответили ему.
Герман тут же набрал номер телефона шофера, тот отчитался, что Лисовский до сих пор на кладбище, а ему приказал ждать его в машине.
– А если его уже в живых нет? – рявкнул Герман на водителя для порядка.
– Я его предупреждал, но он все равно запретил мне его провожать.
«Наверное, к родителям поехал, уж точно не к старику», – мысленно сам для себя заключил Герман.
Он позвонил Лисовскому, но тот сбросил и ответил сообщением, что с ним все хорошо, а рядом указал кодовое слово. Это слово было известно всего двум людям – Владу и Герману.
Каждый день специальная система генерировала подобные слова, и отправляла их в завуалированных смс-сообщениях.
В случае если бы Владу грозила опасность, то он бы не стал приписывать к своему сообщению специальное слово – код. И тогда бы Герман понял, что у Лисовского проблемы. Но тот ясно дал понять, что проблем нет. Генератор кодовых слов – еще одна разработка для параноиков вроде Влада, он привез ее из Англии.
А Герман все же принял решение, и тут же начал отдавать приказы:
– Андрей, вызывай нашего врача, Павлик, бери аптечку, теплое одеяло и пошли к нашей пленной, будем пытаться откачать ее, пока еще не поздно, Дима, ты все еще здесь? Я, кажется, отправил тебя в отпуск? Да, и остальные, – он обвел взглядом всех парней, – имейте в виду, скоро будете переведены на другой объект.
А через десять минут, Машу все же смогли вернуть в сознание, хотя учитывая ее совершенно ничего непонимающий взгляд, было сложно судить в сознании она или нет. Девушка явно находилась в полнейшей прострации. Как Герман и думал, у нее был очередной приступ и она, похоже, просто потеряла сознание после него и все это время была в коматозном состоянии.
– Вы вовремя меня вызвали, еще бы несколько часов, и девушка не проснулась бы уже никогда, – хмуро посмотрел на начальника СБ, Гуров, после того, как он поставил укол со снотворным и сильным успокоительным, и Маша заснула глубоким, и уже более нормальным сном. – Где Влад? И какого хрена он ее посадил в этот каменный мешок? Ей в больницу надо, под капельницу, нервы лечить и здоровье! Тут же холод собачий!
– Я не знаю, Владимир Павлович, Влад пока на телефон не отвечает, а Мирову он подозревает в шпионаже, поэтому, сами понимаете, выпустить я ее не могу.
– Он совсем, что ли сдурел? – зло выплюнул Гуров, не глядя на Германа.
Вопрос этот был риторический, поэтому Герман не стал на него отвечать. О паранойе Влада уже легенды ходили, и поэтому не было смысла обсуждать его действия. А вот сохранить Мировой жизнь все же стоило, и возможно именно этот жест мог помочь Герману вернуть расположение Влада. Он уже давно чувствовал, что Лисовский ищет ему замену, если уже не нашел. А такое положение вещей совершенно не устраивало начальника СБ.
Герман сложил в уме два и два, и понял, что Мирова это не одна из однодневных девочек Лисовского. Эта женщина значит для него на много больше. И вполне возможно, что не за горами то время, когда эта женщина и хозяйкой может в этом доме стать. А управлять Лисовским будет гораздо проще через женщину. Герман четко почувствовал, что впервые нащупал брешь в броне своего работодателя – как раз то, что ему нужно. И эту брешь он, во что бы то ни стало должен сохранить и увеличить.
– Может быть, вы здесь ей капельницу поставите? Что нужно, мы привезем?
– Хорошо, только переведите ее в нормальную комнату, хотя бы это, вы можете сделать?
– Без проблем, – с некоторой заминкой ответил Герман, понимая, что действует на свой страх и риск. В считанные мгновения он решил, что раз уж решил поставить на Мирову, значит, поворачивать назад не имеет смысла.
Герман подхватил укутанную в теплое одеяло девушку на руки, практически не ощущая ее веса, и понес в комнату для гостей на втором этаже.
* * *
К обеду Геля поняла, что ждать звонка от Маши, уже нет никакого смысла, и попробовала позвонить ей сама. Но ответил ей механический голос. И это было очень плохим знаком.
Когда Геля поехала в школу за Ингой, то узнала, что за Леной Маша так и не приехала и опять забрала ребенка с собой. Благо та, сильно не испугалась. Все же Лена у Маши очень спокойная, в отличие от Инги.
Геля завезла девочек домой, накормила обедом и наказала им делать уроки.
Она сделала еще несколько звонков Маше и решила, что пора бить тревогу. Маша не из тех людей, что исчезают просто так и уж тем более бросают своих детей. Взяв ключи у Лены, Геля съездила к Мировым, но там было пусто и сложилось ощущение, что Маша даже не ночевала в квартире.
И девушка поехала в главный офис Лисовского.
Геля была настроена взорвать на хрен все это здание, но подругу вытащить. По крайней мере, она на это надеялась. Образ глупой склочной базарной бабы, что она научилась надевать на себя, ей часто помогал в жизни. И Геля мысленно накручивая себя, поехала добиваться встречи с этим мудаком.