— Ударилась головой, но ничего серьёзного не повредила, — улыбнулась она, крутя шеей, которая болела, но, главное, поворачивалась. — Как ты?
— Только освободился. Такой сумасшедший был день, — что-то заскрипело под его весом. Что-то незнакомое. — Телефон сел. Зарядкой из машины поделился с товарищем. И только когда кинулся её искать, вспомнил, что Стёпа, зараза, мне её так и не вернул. Что там твоя голова?
— Нормально, — покачала Лера из стороны в сторону и услышала тоненькое и пронзительное тявканье. — А ты где?
— Я у мамы.
— Проведать заехал? — ревниво прислушалась Лера к тому, как повизгивает от восторга щенок, которого Кирилл явно тискал.
— Нет, счастье моё. Ушёл из дома. Поживу пока у мамы, а там разберёмся.
Лера даже не знала, что и сказать.
— А как Настя? — спросила она первое, что просилось на язык.
— Можно мы не будем про Настю? — щенок пыхтел где-то совсем рядом с телефоном. Кажется, Кирилл уворачивался от его настойчивого языка. Тихонько прозвучало «Тьху!», а потом Кир продолжил говорить, потому что Лера забыла, что он, наверное, ждал ответа: — Нет, если ты, конечно, хочешь. Я расскажу. Настя ожидаемо и встретила, и проводила меня гробовым молчанием. А вот тёща, пока я собирал вещи, особо на эпитеты не скупилась.
Лера тяжело вздохнула. Её всё это ждало впереди.
— Ты сказал, что вы это уже проходили?
— Да, я однажды уже уходил, — стул или кресло, с чего Кирилл там встал, снова заскрипело.
— Лер, с тобой там всё нормально? — вдруг раздался через дверь голос Кати, Лериной соседки по номеру.
— Да, тебе освободить ванную? — прижала Лера к груди трубку.
— Нет, нет, сиди, — ответила она, уходя. — Я спать.
Лера не стала ей отвечать, машинально кивнула, снова подняла к уху телефон.
— Прости, я уже час в ванной, соседка забеспокоилась. Я тоже переживала, что ты молчишь. Честно говоря, уже сама хотела тебя набрать.
— Я был бы рад, — улыбнулся он. — Жаль только, ты бы расстроилась, что не смогла дозвониться.
— Извини, я тебя перебила. Ты сказал, что уходил от жены?
— Да, пару лет назад, — теперь он отвлёкся. Зашумела вода. Потом стихла. Стук. Его выдох, а потом он продолжил: — Как-то навалилось всё разом. На работе неприятности, деда на операцию положили, мама плохо себя чувствовала, и дома такая тоска, что хоть волком вой. И тишина гробовая, густая как дым, хоть топор вешай, а дышать нечем.
— А почему тишина?
— Это любимый способ моей жены уходить от проблем — молчать. Нет, можно было, конечно, поговорить. Но это были не разговоры. Сплошные пенальти. Мне очередной раз пришлось бы слушать, что по статистике каждая пятая женщина теряет ребёнка, даже не узнав о том, что беременна. И очередной раз за ужином внимать, что кроме генетических нарушений у плода, гормональных нарушений у матери, инфекций и физического воздействия, что являются самыми частыми причинами выкидышей, немаловажную роль могла сыграть внезапная перемена климата. Это было выше моих сил. А ни о чём другом, кроме несостоявшейся беременности, говорить Настя не хотела. Ведь это я потащил её в ноябре на Канары.
— Насильно потащил? — подложила Лера под ушибленный копчик полотенце.
— Нет, конечно, — усмехнулся Кирилл, и Лера услышала, кажется, зашипевший рядом с ним чайник. — И она меня как бы ни в чём и не упрекала. Просто обычно она хандрит поздней осенью, когда уже начинается холод. И я решил подарить ей пару недель солнца, моря, тепла.
— Не сбылось?
— Сбылось. Съездили вроде неплохо. Ну, как мне показалось. Но буквально на следующий день по прилёту у неё случился выкидыш, и всё… разверзлась такая бездна, — Кирилл тяжело вздохнул. — Да, я виноват. Надо было остаться. Надо было её спросить, прежде чем покупать горящую путёвку. Но я поставил жену перед фактом, она не стала меня расстраивать. В общем, это — замкнутый круг, по которому мы бегаем, как лошади в загоне, уже не первый год. И я смертельно устал от этой компании под названием «Настина беременность». Уже тогда устал. Все эти обследования, тесты, больницы, врачи. Я молчу про деньги, сколько бы это ни стоило, — громыхнула дверь и звук телевизора, что до этого был отчётливо слышен, почти затих. — Молчу про время, которое нужно было выкраивать между командировками, или на то, чтобы подрочить в баночку между совещаниями. Это стало второй работой. И не дай бог где-нибудь передёрнуть в гостинице под просмотр порноканала. Не дай бог!
— Это-то она как проверяла? — засмеялась Лера.
— Ну, скажем так: она просто предупредила, что ни одна капля генетического материала не должна пропасть даром, — усмехнулся он. — Ни одна.
— Всё в хозяйство, всё в семью? — Лера боялась его обидеть, но не засмеяться не смогла. — И секс по расписанию?
— Если бы только секс, — Кирилл явно улыбнулся. И Лера представила, как заблестели его зубы. О, боги! Теперь она знала, даже как он смеётся. — Питание, физические нагрузки, сон и отдых — всё было регламентировано и строго учтено. Ведь даже от количества жидкости, которую я выпивал, зависела вязкость эякулята. А это, знаешь ли, одна из причин бесплодия.
— Бедненький ты мой, — вздохнула Лера.
— Повтори, пожалуйста, ещё раз.
— Что? Бедненький мой?
— Особенно второе слово, — понизил он голос до вожделенной хрипоты. — Хорошо, что закрыл дверь. Я просто умираю, когда ты говоришь «мой».
— Не умирай, пожалуйста, мой больной и хромой, бедненький заинька мой.
— М-м-м-м… — промычал он, словно находился где-то совсем рядом, словно зарылся в её волосы. — Я скучаю. Невыносимо. Просто сдыхаю без тебя.
— Приезжай! — улыбнулась Лера. — Здесь классно.
— Уже считаю часы. Осталось семьдесят один.
Чайник, наверное, уже остыл, но Лера только сейчас услышала, как Кирилл взял кружку. Стукнула дверца шкафа, потом донышко о стол.
— Чай? Кофе? — спросила она.
— Чай. Мама у меня не пьёт кофе. А тот, что держала для меня — отсырел. А я купить не успел. Тебе, наверно, спать уже пора? — спросил Кирилл.
— Тебе, наверно, тоже, — Лера хотела пошутить про его режим, но не стала. Наверно, с того дня как материал был собран, применён по назначению и законсервирован, строгий режим был снят. — А почему ты вернулся? К жене?
— Я не вернулся, — Кирилл шумно вздохнул. — В ту же зиму я сломал ногу. Это, конечно, отдельная история. Но я потом тебе как-нибудь её расскажу. Сейчас только самый финал. В общем, с ногой — это было весело. Аппарат Илизарова, каждое утро врач заходит в палату с гаечным ключом — Господи! Как я его ненавидел! — костыли, все прелести. Настя приехала меня навестить, потом стала приезжать каждый день, а потом забрала из больницы. Даже с мамой моей повздорила из-за этого. И все четыре месяца больничного со мной возилась. Я потом ещё месяца два на работу как фраер с водителем ездил, с палочкой ходил. А потом поправился, но так и остался. И понеслась эта свистопляска с очередной беременностью. Ну, дальше ты всё уже знаешь.
Лера тоже вздохнула. Что-то ей подсказывало, что свистопляска эта ещё не закончилась. И никогда не закончится. И Настя его просто так не отпустит.
— А из-за чего они повздорили с мамой? — Лера вытянула затёкшие ноги и, сдёрнув с умывальника ещё одно полотенце, легла и положила его под голову.
— Мама хотела увезти меня из больницы домой. Она тогда уже мне говорила: «Уходя — уходи», иначе вечно будут находиться причины остаться. Но я, — он выдохнул и, кажется, стукнулся затылком о стену, — не знаю. Может, проявил слабость. Может, инертность. Уступил, поддался. В общем, не возразил.
— А, может, это чувство вины? За тот выкидыш?
— Ты, знаешь, сейчас, когда Насте поставили диагноз и врач сказал, что при такой густоте крови каждая беременность заканчивалась бы одинаково, я, наверно, и не должен бы чувствовать себя виноватым. Но ты права. Хоть жена меня ни в чём и не обвиняла, но она так страдала, что я просто не мог остаться равнодушен.
Он замолчал. И Лера тоже задумалась, даже закрыла глаза, устав от света лампы на плохо прокрашенном потолке. С их опытом долгих разговоров они с Кириллом научились молчать и не тяготиться этим. Лера слышала, как зашуршал фантик шоколадки или конфеты, как Кирилл сделал глоток. Нестерпимо хотелось его обнять. Прижаться к его плечу, почувствовать тяжесть его руки на своём теле.
Но чем больше он раскрывался, тем Лере становилось страшнее. Чем больше она узнавала о его жизни, тем яснее проступала истина — в какой заднице они на самом деле. Оба.
Его жена не стенка, она — крепостной вал. Не танк, как Кирилл её назвал, — противотанковый ров. Не стальной таран, не остроконечный выступ в носовой части корабля, она — капитан этого корабля. Лера же — пробоина в судне их семейной жизни. И сильно сомневалась, что она — тот самый айсберг, что потопит их Титаник, которым рулит Настя и столько лет уже держит на плаву.
— Ты сказал обо мне жене? Или просто ушёл и всё?
Он сделал ещё один глоток, а потом только ответил.
— Я сказал. Жене, тёще, маме, деду. Даже Степану, которого материл за зарядку пару часов назад.
Лера закрыла ладонью глаза. «Это фиаско, братан!»
— Я боюсь даже предположить, что именно ты сказал. Особенно Степану. Кто это, кстати?
— О! Стёпа, — его голос потеплел. — Мой друг, товарищ и брат. Порядочная сволочь, скажу я тебе. И за те десять с лишним лет, что я его знаю, такой и остаётся. Я сказал ему, что встретил девушку, которую искал всю жизнь.
Если бы Лера уже не накрыла рукой лицо, ей пришло бы сделать это ещё раз. Теперь от смущения.
— Завидую ей. А она об этом знает?
Кирилл рассмеялся так громко, что Лере пришлось отодвинуть от уха телефон.
— Он спросил меня то же самое. И хоть это неважно, но я приеду и обязательно скажу ей об этом, — Кирилл отвлёкся, — через шестьдесят девять часов и пятьдесят пять минут.
— Боже, мы уже целый час болтаем, — Лера посмотрела на экран и снова поднесла трубку к уху. — У меня сейчас отключится телефон.
— Тогда спокойной ночи, девушка моей мечты. Я люблю тебя. И целую во все места, до которых ещё не добрался.
И третий фейспалм.
— Спокойной ночи, моя.
— Ау-у-у-у, — завыл Кирилл тихонечко. — Обещай, называть меня так всегда.
— Обещаю, моя…
Телефон отключился. Но в голове так и звучало несказанное.
Моя… неожиданная удача. Призрачная надежда. Мучительная радость.
Моя безрассудная любовь.
Глава 20
Как Лера прожила эти оставшиеся семьдесят часов до встречи с Кириллом, она забыла в тот самый миг, когда увидела его в зоне прилёта.
По гладкому глянцевому полу, блестящему, как только что начищенный лёд катка, он шагал уверенно и Леру не видел. Прижимал к уху телефон и что-то пояснял, довольно резко. Строгий, собранный, деловой, неожиданно в костюме (видимо, не было времени переодеться) и бесконечно уставший.
Лера поняла это по тому, как он выдохнул, неожиданно остановившись, как поправил на плече сумку, когда продолжил движение, как откинул рукой волосы, потряс головой, стараясь или вытряхнуть из неё ненужное, или просто взбодриться.
Кирилл не знал, что Лера ждёт его в аэропорту. Лера и сама не думала, что приедет. Но чем стремительнее приближалось время его прилёта, тем сложнее было усидеть на месте. Теперь она точно понимала его состояние, когда он ей говорил, что ему проще пойти пешком в аэропорт, чем ждать. Она извелась, приехав за час до посадки его лайнера, но и это тоже забылось, стоило ей только увидеть его русую голову среди спешащих пассажиров.
— Да, — снова остановился Кирилл. — Я сам решу этот вопрос, если Самсонов не сможет, но только после отпуска. Нет, Сергей, потому что это не заканчивается никогда. Ингрид не считает этот вопрос срочным. Хартмут даже предложил перенести на весну. И только ты продолжаешь настаивать.
Он снял с плеча свою мягкую кожаную сумку, осмотрелся, словно в поисках места, куда её бросить, и Лера застыла, когда взгляд его скользнул мимо неё.
«Не заметил», — расстроилась она. Опустила плечи, рассматривая новые босоножки. Какой бы ни была мягкой кожа обуви, а на большом пальце намечалась мозоль. И зря, наверно, Лера приехала. Странное чувство, будто она подсматривала и подслушивала. И припёрлась, когда её совсем не просили.
Лера подняла голову и растерялась — Кирилл исчез. Она испуганно осмотрелась в почти пустом зале. Редкие спешащие по своим делам люди, но Кирилла и след простыл.
«Отлично! — выдохнула она и всплеснула руками. — Встретила! Пораньше. Наряжалась битый час. Ехала. Ждала».
— Девушка! Вы кого-то потеряли?
Лера медленно повернулась на каблуках. Кирилл стоял, привалившись плечом к колонне, и улыбался, сволочь. Улыбался.
— Кир! Но как ты…
Он не дал ей договорить, подхватил, прижал к себе, зарылся в волосы.
— Ты правда думала, что я тебе не замечу?
Голова предательски закружилась.
— Кир…
— Ты же самая красивая девушка в мире. Я и захотел, мимо не смог бы пройти.
Лера целовала его в нос, в глаза, в щёки, лизнула в губы, не давая ему говорить.
— Фу, плохая собака, — он смешно сморщил нос и засмеялся. — Счастье моё, я на целую неделю весь твой, только давай отсюда уже уедем.
И это было не счастье, это было безумное всепоглощающее безбрежное счастье, накрывшее их с головой.
— Хоть на обзорную экскурсию вас свозили? — сидя в просторном зале ресторана при гостинице, спросил Кирилл, с аппетитом поглощая какие-то закуски из глубоких белых ложек, похожих на маленькие ладьи.
— Мы покатались на автобусе. Такой двухэтажный, красный, — Лера больше разглядывала, что же им принесли, чем пробовала. Всё было таким непривычным.
Честно говоря, она вообще сегодня уже не хотела снова одеваться, куда-то идти и вообще выползать из-под Кирилла, но он сказал, что их кровать никуда не денется, и Лера ему поверила.
— С аудио экскурсией в наушниках, я понял, Туристик Бас, — протянул Кирилл Лере крошечный хлебный рулетик. До того, как он оказался во рту, Лера успела увидеть только побеги спаржи, торчащие изнутри и шарики красной икры сверху.
— Мн-н-н, вкусно, — облизала она оставшийся у него на пальцах соус. — Это как называется?
— Понятия не имею, — улыбнулся Кирилл, не сводя с неё глаз. — Но не делай так больше, а то мы уйдём, не дождавшись десерта.
— К чёрту десерт, заберём с собой. У нас есть вообще какие-нибудь планы?
— Ай-яй-яй, — укоризненно покачал он головой. — Именно это я и пытаюсь выяснить. Что тебе предложить. Хотя бы Гауди вы посмотрели на этой автобусной экскурсии? Дом Мила? Саграда Фамилиа? И есть у тебя какие-нибудь пожелания?
— Только одно, — подняла Лера вверх брови, когда перед ними поставили огромное блюдо с морепродуктами. — Чтобы ты не был там со своей женой.
Кирилл засмеялся, а потом наклонился через стол и взял её за руку.
— Значит, я всё правильно сделал. Есть минимум три места, где я никогда не был ни с бывшей женой, ни с какой-либо другой женщиной. Стадион Камп Ноу, — он дважды целовал каждый палец, который загибал. Сначала в ноготок, потом в фалангу. — Кулинарные курсы.
Кирилл остановился, когда Лерины глаза уже не могли стать шире от невысказанного удивления и восторга.
— И? — наклонила она голову.
— И эта гостиница, счастье моё, — он перецеловал остальные пальцы. — Но, если не возражаешь, в Храм Святого Семейства мы всё же сходим. Гений Антонио Гауди, — сделал он ударение на последний слог, — всё же стоит того.
И именно с Гауди они и начали следующий день.
Хотя нет, начали они его с чудесного пробуждения на неприлично большой кровати. С моря. Настоящего, солёного, Средиземного и уже холодного в середине сентября. Кирилл всё же затянул Леру в ледяные волны. А потом отогревал под душем.
— Ну, я сделал всё, что смог, — смеялся он, тяжело дыша и отплёвываясь от льющейся тропическим ливнем воды. — Надеюсь, ты согрелась.
— Немного, — улыбалась в ответ Лера, сползая вниз по чёрному кафелю стены в изнеможении.
А потом за столиком в ресторане Лера бессовестно объедалась бутербродиками и пирожными с кавой, каталонским игристым вином.
Что бы там ни говорили про аристократов и дегенератов, оказывается, шампанское на завтрак — это так вкусно и так приятно. Лере всё не верилось, что его действительно всегда выставляют в ведёрках со льдом к завтраку.