– Ты же своего француза любишь.
– Это не будет нам мешать.
– Странная ты.
– Быть может, я когда-нибудь смогу полюбить тебя. Жизнь такая непредсказуемая штука. Не все отношения начинаются с большой любви. Иногда она приходит даже после того, как люди были друг другу несимпатичны и неприятны. Ты же меня тоже не любишь. Да и я особо не настаиваю, чтобы ты брал с собой меня. Я всего лишь предложила тебе один из вариантов. Ты согласен?
– А куда надо ехать за этой проклятой банкой?
– Ты не ответил на вопрос. Ты согласен?
– Да, – с трудом проговорил пьяный мужчина. – Поехали за банкой. Надо забрать ее прямо сейчас. Куда ехать-то?
– Район железнодорожного вокзала. – Я, не задумываясь, назвала именно то место, где ночью должен обитать народ.
– Куда??? – Видимо, мой ответ сразу не устроил еле стоящего на ногах мужчину.
– Я же сказала. Железнодорожный вокзал.
– А что она там делает?
– Кто – она?
– Банка.
– Меня ждет. Я ее там спрятала.
– Ты что, меня на дешевый понт решила взять? Кто банки с драгоценностями прячет на железнодорожном вокзале?!
– Я.
– Почему?
– Потому, что там ее не найдут.
– Где, на вокзале?! Ты что дурака из меня лепишь?! Хочешь меня подставить?! Якобы нашла самое безопасное место. Сбежать хочешь и панику устроить? Почему я должен тебе доверять?! Думаешь, лоха нашла, которому можно втереть то, что банки прячут на вокзале?!
– У меня тоже нет гарантий тебе доверять, но я же тебе поверила. Я поверила тому, что ты хочешь начать новую жизнь, и даже если в ней не найдется места для меня, то ты по-честному отдашь мне пятую часть этой банки.
Вместо того, чтобы прислушаться к моим словам, мужчина взял пистолет и процедил сквозь зубы:
– Ладно, топай к своему французу. Он тебя уже, наверно, заждался.
– Значит, ты отказываешься от моего предложения?
– Я же не лох, чтобы тебя на вокзал везти. Ты там сбежишь, а мне Влад завтра голову отвернет.
– Как я могу сбежать? Тут же будет француз.
– Да вас, баб, разве разберешь?! Может, он тебе и даром не нужен. Может, ты завтра китайца себе найдешь.
– Зря ты так, а ведь банка все-таки на вокзале.
– Ага, а почему не в аэропорту?
– Потому, что на вокзале надежнее. Мне всегда нравилось пользоваться камерами хранения. Платишь себе денежки за хранение багажа, и никому нет дела до этого багажа. Правда, я совсем недавно багаж сдала. Думала, пусть немного побудет там, а затем перепрячу в другое место.
Мои последние слова заинтересовали мужчину, и он прищурил глаза.
– Ты это серьезно?
– Вполне. Отпусти меня на свободу и отдай мне пятую часть драгоценностей. А француз пусть летит домой. Ему и так много досталось. Человек ни за что пострадал.
Не дав мне договорить, пьяный мужчина схватил меня за волосы, намотал их на руку и приставил свой пистолет к моему затылку.
– Послушай, ты меня подставить хочешь?! Ты врешь, да?! Врешь?!
Я застыла в оцепенении и закрыла глаза. Когда лицо мужчины оказалось рядом с моим, я раскрыла свои губы для поцелуя и жадно впилась ими в губы мужчины.
– Да ты чего?
От неожиданности Леня тут же уронил пистолет и свободной рукой принялся мять мою грудь.
– Ты что творишь? Да ты сумасшедшая… – задыхаясь прохрипел он и отчаянно разорвал мою блузку, оголив грудь.
– Дурачок, я тебе жизнь предлагаю. Хорошую жизнь, где будем только я и ты, а также много денег.
– Я не думал, что ты серьезно. Я думал, ты хочешь сбежать.
– Я в самом деле хочу сбежать, но только далеко, за границу. С такими-то деньжищами по-другому нельзя. Только мне было бежать не с кем! Понимаешь, вообще не с кем! Я ждала мужчину, с которым бы мне хотелось сделать этот решительный шаг. Ты мне сразу приглянулся. С тобой хоть в другую страну. Хоть на другой континент! С таким, как ты, ничего не страшно! А денег нам вполне хватит! И нам и нашим будущим детям!
– А ты шальная баба. Ох и шальная. Не зря за твоей бабкой мужики толпами ходили. А ну-ка, покажи, как ты умеешь любить! Покажи!
Вне себя от нахлынувшей на нас страсти, мы повалились на пол и слились в умопомрачительных поцелуях.
– Покажи, как ты умеешь любить, – словно в забытьи говорил обезумевший, пьяный мужчина и как-то неумело расстегивал свои штаны.
– На, смотри!
Нащупав свободной рукой валявшийся на полу пистолет, я моментально подняла его с пола и выстрелила в спину мужчины. Затем выстрелила еще раз и закричала от того, что смогла это сделать и у меня все получилось. Мужчина вскрикнул, конвульсивно замахал руками, и те несколько секунд, что он еще оставался живым, он пытался схватить меня за шею. Я хотела выстрелить еще раз, но этого не понадобилось. В этот же момент он обмяк и упал без движений. Сбросив мужчину с себя, я мгновенно вскочила и, не вынимая пистолета из рук, посмотрела на лежащее на полу бездыханное тело.
– Тебе никогда не узнать, как я умею любить. Зато тебе довелось узнать, как я могу ненавидеть.
Выйдя из комнаты, я пошла по полутемному коридору для того, чтобы найти ту комнату, в которой был Жан. Подойдя к нужной двери, я резко ее дернула и поняла, что она закрыта.
– А ключи где? – тихо спросила я саму себя и хотела было покричать Жана чтобы сказать ему, что скоро мы будем в полнейшей безопасности, но тут же испугалась того, что в доме кто-то есть, и не стала этого делать.
Хотя если бы в доме кто-то и был, то уже давно среагировал бы на выстрелы. Тихо постучав по двери, я нагнулась к замочной скважине и проговорила вполголоса:
– Жан, ты там живой? Потерпи еще немного. Все хорошо. Сейчас я тебя освобожу.
Вернувшись в комнату, где лежало тело, я села на корточки и, собрав в комок остатки самообладания, принялась рыться в карманах для того, чтобы найти ключ от комнаты, где был заперт Жан. Я чувствовала, как в нервном тике постоянно дергалась моя щека, и с ужасом думала о том, что только что я убила человека. Своими руками и без посторонней помощи. Вот так, нежданно-негаданно, я стала убийцей. Не раздумывая ни минуты, отправила человека на тот свет. Но я должна держаться и не спрашивать себя о том, правильно ли я поступила и какое наказание мне придется нести за мой поступок. Все остальное будет потом. Размышление, слезы, многократное прокручивание и воспроизведение в голове кровавой картинки. А сейчас мне нужен ключ для того, чтобы я смогла спасти Жана и остаться самой в живых. Это оказалось совсем несложно. Ключ лежал в первом кармане, в который мне довелось залезть.
Встав с пола, я с ужасом посмотрела на лежащий рядом со мной труп и, закрыв рот ладонью, чтобы не закричать, бросилась к той комнате, в которой был закрыт Жан. Сунув ключ в замочную скважину, я быстро открыла дверь и вскрикнула. В комнате никого не было. Только капельки крови рядом со стулом, на котором еще совсем недавно сидел Жан.
– Жан! – прокричала я что было сил, совершенно не думая о том, есть кто в доме или нет. – Жан, ты где?!
Бросившись к окну, я убедилась, что оно наглухо закрыто, а решетка не тронута. Подойдя к двери, я увидела, что ключ, вставленный в замочную скважину, на прежнем месте, и еще раз убедилась в том, что я открыла дверь именно этим ключом и до того, как я ее открыла, она была прочно заперта.
– О боже… Жан!!! – закричала я еще громче и как сумасшедшая стала бегать из комнаты в комнату. Но, увы, дом был пуст, а зловещая тишина, стоящая в доме, говорила о том, что в нем никого не было…
ГЛАВА 10
Вне себя от горя и обрушившегося на меня отчаяния, я выбежала на темную улицу и, встав на крыльце, принялась вглядываться в темноту.
– Жан! Жан! Жан, ты где?! – кричала я вполголоса и плакала от того, что совершенно бессильна.
Мне показалось, что где-то в самом дальнем углу двора послышались какие-то странные звуки, нарушившие обволакивающую тишину, и я не знала, что именно я должна делать, пойти туда, не знаю куда, или броситься со всех ног навстречу долгожданной свободе. Только вот я не понимала, что же мне делать с этой свободой, когда рядом нет любимого человека.
– Жан! – вновь крикнула я и, не получив никакого ответа, стала пятиться к железной калитке.
Но из того же угла вновь послышались непонятные звуки, словно кто-то ждал, что я обращу на это внимание и обязательно посмотрю, что же там происходит.
– Кто там? Жан, это ты?
В который раз выкрикнув имя любимого человека, я почувствовала, как мной овладели внезапные импульсы, которые будто подталкивали меня к решительным действиям: пойти в самый дальний угол дома и докопаться до истины.
– Да нет уж, по-моему, острых ощущений мне уже вполне хватит, – обреченно сказала я и стала как можно быстрее продвигаться к калитке.
Вдруг в том углу, где слышался шорох, показался мужской силуэт, по очертаниям которого я могла определенно заявить, что у этого силуэта и Жана не было ничего общего. Внимательно приглядевшись к силуэту, я вздрогнула и увидела, что незнакомец держит ружье. От увиденного меня прошиб пот, и, не придумав ничего лучшего, я подняла впереди себя руку с Лениным пистолетом и судорожно заговорила:
– Эй, вы там, поосторожнее. Я тоже вооружена.
В тот момент, когда пугающий образ стал двигаться в мою сторону, я закричала и, быстро открыв калитку, бросилась прочь. Я не знаю, сколько времени я бежала по длинной проселочной дороге, спотыкалась, падала, плакала, постоянно оглядывалась и бежала дальше. Может, и вправду говорят, что у страха глаза велики. Я оглядывалась назад, и мне постоянно мерещились различные ведения. Мне казалось, что за мной бежит все тот же пугающий образ человека с ружьем, который постоянно целится, может меня нагнать в любой момент и выстрелить в спину. Я старалась не оглядываться назад и, устав бежать, шла ускоренным шагом. Я не думала о том, что у меня сильно разбита губа, что образовавшаяся на ней сухая корка лопнула и из нее опять пошла кровь. Что я иду в разорванной блузке, которую яростно порвал Леонид, что из драных лохмотьев выглядывает моя обнаженная грудь и виднеются ушибы и синяки после моего сильнейшего падения на пол. Я не думала и не хотела думать о том, что в моих руках пистолет, из которого я только что убила человека, и что по всем законам совершения преступления я должна избавиться от него как можно быстрее. Но я не могла его выкинуть и сделать вид, что я не только никого не убивала, но даже его не касалась, потому что я не могла избавиться от нависшего чувства опасности и прекрасно понимала тот факт, что если мне придется выстрелить из него еще раз, то я сделаю это, не раздумывая ни единой минуты.
Я думала о своей бабушке, о том, что я навсегда запомнила ее даже не бабушкой, а миниатюрной женщиной, с красивой осанкой, гордым профилем и упрямым подбородком. Она обладала магической красотой, и в ее жилах текла слишком бурная и неспокойная кровь. Я вспоминала ее густые черные волосы, которые она заплетала в косу. Я никогда не видела ее седой, потому что она красилась сразу, как только у нее появлялся хоть один седой волосок. Все говорили про бабушку, что у нее не было возраста. У нее действительно не было возраста – она умела взять над ним верх. Дама без возраста… Она была невероятной женщиной, и у нее была потрясающая энергетика.
Странно, как только я подумала о бабушке, в небе сразу сверкнула молния. Возможно, это было какое-то совпадение, а возможно, это был особый знак свыше. Посмотрев на небо, я ускорила шаг и смахнула не покидающие меня слезы. А затем раздался оглушительный удар грома, и я почувствовала, как дождевые струи забарабанили по моему телу. Как только меня зазнобило, я вновь посмотрела на небо и увидела смутный образ хрупкой женщины с чересчур гордой осанкой.
– Бабушка! – громко закричала я своему видению и помахала ей рукой, в которой был пистолет. – Бабушка!
Видение тут же исчезло, и я увидела, что проселочная дорогая закончилась и я выхожу на трассу. Прижав пистолет к груди, я пошла быстрым шагом, стараясь не обращать внимания на редкие проезжающие мимо меня машины. Я и сама не знаю, куда я шла, и мне было страшно остановить хотя бы одну машину, тем более что я совершенно не знала, куда именно я должна ехать. После того как я убила человека, мне нельзя было обращаться в милицию. Тем более я убила его не в момент самообороны. Я убила его в момент страсти и яростных поцелуев. Ехать домой тоже нельзя. После того, как из моей квартиры похитили Жана, я перестала сомневаться в том, что кто-то сделал вторые ключи и теперь имеет свободный доступ в мою квартиру. Да и к матери ехать нельзя. Владу ничего не стоит узнать ее адрес. Поехать к матери равносильно тому, что навести беду на своих близких… Господи, куда же поехать? Куда?
– Девушка, тебя подвезти? – Я вздрогнула и только теперь поняла, что меня слепит своими фарами остановившаяся иномарка.
– Что?
– Я спрашиваю, тебя подвезти? Тебе не страшно одной на этой безлюдной дороге?
Я резко остановилась и повернулась к сидящему в машине мужчине. Рассмотрев меня повнимательнее, мужчина как-то напрягся и посмотрел растерянным взглядом.
– Вот тебе раз. Да я смотрю, у тебя крупные неприятности. Остановился, думаю, девушка одна по темной трассе идет. Такой сильный дождь шпарит, а она идет и не обращает на непогоду внимания. Думаю, если ее нужно подвезти, то обязательно подвезу. Если в беде, то чем могу выручу, а если она на этой трассе работает, то пожелаю ей хорошей погоды, удачной работы и дальше поеду.
– Я тут не работаю. Я просто иду и никому не мешаю.
Остановив взгляд на моей разорванной кофте, мужчина посмотрел на мою оголенную грудь и тихо спросил:
– Тебя изнасиловали?
– Нет, – спешно ответила я и поправила мокрые лохмотья, которые когда-то имели вид кофты.
– А пистолет тебе зачем? – В голосе мужчины послышалось замешательство, связанное с излишней подозрительностью.
– Просто так.
– Просто так, говоришь?
– Просто так.
– Ты шлепнула кого-то, что ли?
– Нет.
От последнего вопроса мне стало не по себе. Не вынимая пистолета из рук, я не произнесла больше ни единого слова, развернулась и пошла в том же направлении, в котором шла несколько минут назад. Услышав, что иномарка едет следом за мной, я еще больше ускорила шаг и принялась вести себя так, словно я шла одна и никакой иномарки не было и в помине.
– Эй, да ты промокла вся! Садись, подвезу! Сейчас менты проезжать будут, остановятся и возьмут тебя вместе с твоим пистолетом. Не дури! Смотри, какой сильный дождь идет! Я довезу тебя куда надо.
Как только машина слегка меня обогнала, я резко остановилась и спросила нерешительным голосом:
– Правда довезешь?
– Правда, – добродушно ответил водитель. – А что мне с тобой делать? Раздетая, избитая, мокрая, да еще и с пистолетом. Зачем ты мне нужна?
– Тогда зачем ты меня в машину зовешь?
– Жалко мне тебя. Неизвестно, кто следующий остановится и что с тобой будет дальше. Садись, пока я добрый. Если тебя еще не изнасиловали, то еще немного пройдешься – и это обязательно произойдет. В такое позднее время кто только не ездит.
Немного посомневавшись, я все же села в машину и, стараясь прикрыть голую грудь, почувствовала легкий озноб.
– Холодно?
– Что-то немного трясет.
– Возьми, на заднем сиденье мой свитер лежит.
– Да ладно.
– Возьми, я сказал. Нечего мне здесь своей голой грудью перед носом вертеть.
– Да я и не верчу. У меня кофта порвалась.