– Марат, я могу скинуть тебе твой свитер прямо сейчас! – крикнула я ему напоследок. – У моей подруги много вещей. Она может мне что-нибудь одолжить.
– Да мне не к спеху. Я не хочу, чтобы исчезла причина для звонка, – махнул рукой Марат и, сев в машину, тут же уехал.
Я смотрела вслед отъезжающей машине, пока та совсем не исчезла из вида, села на стул и облокотилась на стену.
– Это твой новый кавалер? – подозрительно спросила меня Лейсан.
– Да какой, к черту, кавалер?! Так, случайный водитель, спасший меня от дождя, темноты, призраков, стресса и гнетущих мыслей.
– А мне показалось, что он к тебе неровно дышит.
– Ерунда.
– Тогда он сумасшедший, которому нужны чужие проблемы и неприятности.
– Вот это ты верно подметила. Скорее всего он именно такой и есть.
– Ты хочешь сказать, что он всем подряд предлагает охрану в кредит и убежище?
– Не знаю. Я вообще про него ничего не знаю. Какой-то директор охранной фирмы. Ему, наверно, меня стало просто жалко. По-моему, вполне нормально, когда мужчина пожалел встретившуюся ему в ночи одинокую женщину. Да ладно, что мы о нем говорим. Уехал и уехал. Не такая уж он и важная персона. У меня столько своих проблем, что мне некогда о случайных знакомых думать.
Я замолчала и, закрыв глаза, издала громкий стон.
– Томка, что с тобой???
– Жан исчез.
– Что значит исчез? Он же не призрак.
– Я уже сама не знаю, призрак он или нет. После того, как он исчез, мне показалось, что он призрак. Он испарился, улетучился, растворился, прямо в закрытом помещении.
– Что значит испарился? Во Францию, что ли, уехал?
– Не думаю. В таком состоянии он не доехал бы и до аэропорта.
– Вот это новости.
– Это еще не главные новости.
– Я это поняла по твоему виду. Тебя кто-то избил?
– Это все ерунда.
– Так что же тогда не ерунда? – Лейсан смотрела на меня испытывающим взглядом и пыталась понять, что же со мной произошло.
– А еще я убила человека. Можешь себе представить, я убила человека?!
– Не могу. Мне кажется, что у тебя белая горячка. Ты просто сошла с ума.
– Ты права, но тем не менее это так.
– Ты хочешь сказать, что ты действительно убила человека?
– Да, – махнула я головой.
– Как?
– Из его же пистолета.
Открыв глаза, я постаралась сдержать слезы и с трудом рассказала подруге обо всем, что со мной произошло. Лейсан внимательно меня выслушала, и, как только я закончила свой рассказ, ее лицо исказилось в невыносимой муке, и она произнесла всего одну фразу:
– О, боже!
Ее печальный взгляд говорил сам за себя, а на ее лице было написано столько боли, что я в который раз подумала о том, как же это замечательно – иметь такого близкого человека, как моя Лейсан, к которой можно приехать посреди ночи, положить голову на плечо, доверить самые страшные тайны и выплакаться. Я знала, что этот человек никогда меня не продаст, не предаст, не подведет и ему можно довериться на все сто.
Лейсан опустила глаза и пробормотала:
– Томка, совсем недавно я была так рада за тебя.
– Спасибо.
– За что?
– За то, что ты была за меня рада.
– А ты считаешь, что за это нужно благодарить?
– Конечно. В наше время люди разучились радоваться чужому счастью. Зачастую оно их раздражает. Если у тебя все плохо, то они будут тебе помогать, поддерживать и стараться что-нибудь сделать, чтобы тебе было хорошо. Но если тебе будет хорошо, то они сделают все возможное, чтобы тебе было плохо.
– И все же, несмотря на твои странные рассуждения, я была рада, что у тебя все хорошо. Ведь сейчас редко у кого все бывает хорошо. У всех свои проблемы, трудности, а у тебя все на мази. Любимый человек, иностранец. В Москву ты вон сколько раз съездила. А затем Париж. Я хорошо помню, как ты рассказывала мне про Париж. Париж – город моей мечты. А я ведь в глубине души верила в то, что француз обязательно разведется и ты за него замуж выйдешь.
– Ты и вправду в это верила?
– Еще как! Мысль материальна. Я знала, что будет именно так. Ради такой женщины, как ты, можно и развестись.
– Не получилось.
– Думала, уедешь в далекую и сказочную Францию, будешь жить, как у бога за пазухой, – не обратила внимания на мою реплику Лейсан. – А я буду приезжать к тебе в гости. Представляла, как мы будем вместе гулять по Парижу, слушать французскую музыку и упиваться счастьем, которое подарил бы нам этот чудесный город. Глядишь, и мне бы какой француз приглянулся. Может быть, твой бы познакомил. Он и сам не ожидал, что у него свободный, холостой французик завалялся. Маленький такой, щупленький, но зато холостой французик. Ох, как я бы его любила. Как бы я его любила! Я бы его каждый вечер по вечернему Парижу выгуливала, всякие деликатесы ему покупала и прямо с рук кормила. Ты даже представить не можешь, как я об этом мечтала! Я ведь сама в это верила. Я же не мечтала о французе-миллионере. Я мечтала всего о маленьком таком завалявшемся, холостом французике. Даже если бы он был вшивенький, я бы ему вошек вывела. Таком добром, заботливом, преданном и понимающем. Я бы сама его мыла, чистенько одевала, расческой расчесывала.
– Ну ты даешь, – захлопала я глазами. – Зачем тебе вшивенький? Если бы у меня с моим все срослось, я бы тебе нормального подогнала.
– Да где уж его возьмешь, нормального-то? Нормальные уже давно все разобраны.
– Да может, какой на черный день бы и завалялся. Но только ни в коем случае не вшивенький, а очень даже и приличный.
– Я до последнего верила, что твой разведется, – продолжала свой монолог Лейсан. – Иначе стал бы он к тебе то в Москву, то в Казань мотаться, да и в Париж тебя вывозить. Такое обычно делается по большой любви. Но твой француз накрылся медным тазом и моего придуманного им же накрыл. А без твоего мне на своего никак не выйти. Без твоего мне какого-нибудь француза, даже самого завалявшегося, не видать как своих ушей. Нас французы визитами в Казань не балуют.
Увидев, что Лейсан понесло совсем не в ту сторону, я натянуто улыбнулась и укоризненно покачала головой:
– Эх, ты. А говорила, что нужно поддерживать отечественного производителя.
– Теперь-то, конечно, придется. Теперь деваться некуда. Поддержим, будь он неладен.
– Кто?
– Отечественный производитель.
– Да уж. Вот мы с тобой нагородили.
– Был у тебя француз и сплыл. Остались от него одни рожки да ножки, – продолжала Лейсан. – Хотя какие, к черту, рожки да ножки?! От него вообще ничего не осталось. Как будто и не было его вовсе.
Когда на глазах моей подруги появились слезы, я не выдержала и поспешила произнести:
– Лейсан, знаешь, я сейчас не готова шутить. Все слишком сложно и не смешно. Все просто отвратительно. У меня требуют непонятные драгоценности, затем я становлюсь убийцей, и в результате пропадает мой любимый человек. Нет никакой гарантии, что он жив. Вполне возможно, что его уже нет. А ты говоришь про какого-то придуманного французика… Да гори он синим пламенем. Сейчас не до него. Столько всего произошло. Нужно не про придуманного француза думать, а про реального.
– Тоже верно, – согласилась Лейсан. – Если будет реальный, то появится и придуманный.
ГЛАВА 12
Мы так и не легли спать до утра. Сидели, размышляли, строили различные гипотезы и пытались понять, что же произошло и почему в один миг над моей головой нависли черные тучи.
– Лейсан, ты хоть понимаешь, что я убила человека? – спрашивала я подругу, пытаясь найти хоть какое-то оправдание своему поступку.
– Понимаю. Что тут непонятного?!
– Ты даже не удивляешься.
– Удивляюсь. Я каждый день чему-нибудь удивляюсь.
– А мне кажется, что ты не понимаешь всего, что со мной произошло. Вернее, не хочешь понять. Я говорю тебе о том, что я убила человека, а ты ведешь себя так, как будто я не человека убила, а комара.
– Если бы ты убила приличного человека, тогда другой разговор, а ты убила законченного идиота, который пил и охранял людей, попавших в беду. Все, что он мог, так это показывать свое превосходство над теми, кто стал заложником ситуации. Он казался сильным за счет слабости других людей. Вот и получил по заслугам.
– Какой бы он ни был, я же ему жизнь не давала, а это значит, что я не имела права ее у него забрать.
– Только никто не видел, что ты его убила. Свидетелей нет. На крайний случай это можно представить как самооборону.
– Да какая, к черту, самооборона?! Он же на меня не нападал. Я убила его в момент страсти.
– Правильно сделала, потому что если бы ты его не убила, то неизвестно чем бы это закончилось.
– Я это прекрасно понимаю, только как мне все это аукнется. Когда Влад вместе со своими товарищами приедет в дом, то сразу поймет, что убийца я. Тут не может быть двух мнений. Возможно, он уже в доме и ему уже все известно.
– Ну, это ему еще доказать надо.
– А там и доказывать нечего.
– Как это нечего? – Оптимизм Лейсан меня потрясал, потому что мне казалось, что я уже на грани. Всего один шаг, и я полечу в пропасть. – Может, этого Леню твой француз хлопнул!
– Ты что такое говоришь?
– То, что ты меня спрашиваешь. С чего ты решила, что все подумают на тебя, а не на француза? В тот момент, когда ты убивала, никто над тобой свечку не держал.
– Я не могу любимого человека подставить.
– А тебя никто и не просит этого делать, – осторожно ушла от ответа Лейсан. – Я тебе всего лишь объясняю, что ты совершила убийство без свидетелей. Никто ничего не видел, и никто ничего не знает.
– А этот призрак с ружьем?
– Какой еще призрак?
– Тот, который стоял в дальнем углу двора. Мне показалось, что он в меня целился.
– Во-первых, это всего лишь призрак. А во-вторых, если бы он в тебя целился, то наверняка бы попал. Этот человек с ружьем тебе померещился. Ты же сама сказала, что, когда ты бежала к трассе, тебе твоя бабушка мерещилась.
– Бабушка мне действительно мерещилась, – не раздумывая, согласилась я с Лейсан, – а вот тот человек с ружьем стоял там по-настоящему. Я клянусь тебе, что я его видела.
– Ты была просто сильно напугана и возбуждена. В таком состоянии можно даже черта лысого увидеть, не то что призрака с ружьем. Там, случайно, над домом летающая тарелка не пролетала?
– В том-то и дело, что никакого лысого черта я не видела и уж тем более летающей тарелки там не было.
Я посмотрела на подругу беспомощным взглядом и еле слышно спросила:
– Лейсан, а где Жан?
– Понятия не имею.
– И уменя по этому поводу никаких мыслей.
– Сквозь землю провалился.
– Я тебя серьезно спрашиваю.
– А я тебе серьезно отвечаю. Я не знаю. Если на окне была решетка, а входная дверь была прочно закрыта, значит, он сделал подкоп.
– Да какой, к черту, подкоп?! Его невозможно сделать за такой короткий промежуток времени. Если бы ты его видела, то так не говорила бы. Он был жутко избит и ужасно себя чувствовал. Его отделали по полной программе. Когда я его в этой комнате увидела, у меня сердце так содрогнулось! Я готова была провалиться под землю. Он был таким слабым, таким беспомощным, таким несчастным и одиноким…
– Значит, подкоп там уже был, и он им воспользовался, – тут же выдвинула свою гипотезу Лейсан. – Видимо, пока тебя не было, он его нашел.
– Твоим фантазиям нет предела.
– Тома, а что ты хочешь от меня услышать? – Лейсан встала со своего места и принялась нервно ходить по коридору. – Ты только представь, если бы я тебе подобное рассказала, что бы ты делала?! Да у меня, кроме шока, ничего нет. Даже никаких мыслей. О чем можно вообще говорить, если у нас французы как мухи исчезают. Это же не иголка в стогу сена. Как можно было его потерять?
– А что ты так на меня смотришь?! – неожиданно прорвало меня. – Я, что ли, его теряла? Он сам потерялся. После таких выходок точно начнешь верить в шапку-невидимку.
– И сапоги-скороходы в придачу с ковром-самолетом, – нервно усмехнулась Лейсан. – А если серьезно, то мне кажется, что у него ключ от двери был.
– От какой двери?
– От той комнаты, где вас держали.
– И что же он им не воспользовался раньше? Какого черта мы с ним так долго там сидели?
– Мне кажется, что он тебе не доверяет. Именно поэтому он при тебе этот ключ не доставал. Он достал его сразу, как только ты ушла. Открыл дверь и сбежал. Он подумал, что ты с этими людьми заодно. Он вбил себе в голову, что ты его предала и подставила.
– Сначала, конечно, так и было. Он действительно мне не доверял и думал, что я с теми, кто его держит, в одной команде, но мне показалось, что я его переубедила. Он понял, что я ни при чем.
– Ни черта ты его не переубедила. Он делал вид, что он с тобой заодно, а сам был себе на уме.
– Почему ты так думаешь? – от охватившего меня волнения я ощутила озноб.
– Потому, что другие мысли мне почему-то не приходит в голову.
– А где же он взял этот ключ?
– Я всего знать не могу, – ушла от ответа Лейсан. – Я думаю, что сбежал твой француз и от тебя и от тех, кто его там держал.
– А мне в это с трудом верится. Как же он мог меня бросить одну?! Ведь не только он один был в беде, но и я тоже.
– Я тебе говорю, а ты совершенно меня не слышишь. Он не верил ни единому твоему слову. Он думал, что ты с ними.
– Тогда где же он сейчас?
– В гостинице или уже вылетел в Париж. А быть может, в милиции.
Слова моей подруги подтолкнули меня к решительным действиям, и я тут же взяла телефонную трубку. Набрав номер отеля, в котором остановился Жан, я назвала номер его комнаты и попросила меня с ним соединить, но на том конце передо мной вежливо извинились и сказали, что ключи от номера находятся на рецепции, а в самом номере никого нет.
– Его там нет. – Я отодвинула телефон и ударила кулаком по столу. – Его там ни черта нет!
– А я в этом не сомневалась. Только ты по столу не стучи. У нас у всех нервы ни к черту, но надо уметь держаться. Я знала, что его нет в отеле.
– Почему?
– Возможно, он уже в Париже.
– Да ни в каком он не Париже! Нет его там! Он весь избит и еле передвигался. Да если бы он из того дома вышел, то и трассу бы не нашел. Это для него нереально.
– Да для него все реально. Жить захочешь, не только трассу, но и Париж найдешь.
– Да он бы до Парижа еще не успел долететь! У него вещи все в гостинице. Как бы он в таком виде приехал в аэропорт? Им бы сразу милиция заинтересовалась. Что-то тут все-таки не так. Чует мое сердце, что наши с тобой мысли не на правильном пути.
– Может, твое сердце сможет рассказать тебе, где твой Жан?
– По этому поводу оно пока молчит.
– Ну если заговорит, то дай мне знать.
Я закрыла глаза и в который раз представила Жана. Господи, как же хорошо было еще совсем недавно. Ничто не предвещало беды, и я находилась под защитой его жарких объятий. Все рухнуло в один миг. Наша любовь, наша надежда и наша спокойная жизнь. Меня охватило чувство жуткого одиночества, обреченности и даже бессилия. Несмотря на свое тяжелое внутренне состояние, я попыталась не падать духом, держаться и не впадать в жуткую истерику, которую мне хотелось закатить для того, чтобы освободиться от тех негативных эмоций, которые просто кипели у меня внутри. Вскинув голову, я чуть было не разразилась слезами, но все же смогла взять себя в руки. Наверно, это произошло оттого, что у меня уже не было слез.