– Ах, у тебя любимая девушка есть! Как же, у тебя все расписано: сейчас романтические отношения, по окончании института – свадьба. Прямо по схеме живешь.
– Лучше жить по схеме, чем так блуждать по жизни, как ты.
– Невеста, наверно, дочка каких-нибудь высокопоставленных родителей. Как же все скучно!
– Веселиться особо некогда. Я слишком много учусь, а моя невеста – девушка моего социального круга. Она тоже учится. Снимай трусы.
– Что?
– Снимай трусы и вставай под душ.
– А что, в плавках нельзя?
– В плавках под душем не моются.
– А мне кажется, что тебе просто хочется меня голой увидеть.
– И не мечтай. Твое оприходованное тело ничего, кроме жалости, не вызывает.
Небрежно махнув рукой, что будет, то будет, я сняла плавки и залезла под душ. Димка, как и обещал, устроил мне контрастный душ: вода была то ледяной, то обжигающе горячей, и это вызывало у меня настоящее раздражение.
– Ты что делаешь? Ты меня сейчас или сваришь, или заморозишь!
– Я же тебе сказал, что это контрастный душ. Он полезен.
Пока я вытиралась махровым полотенцем, Дима сходил в комнату и принес мне ночную рубашку.
– Это рубашка моей мамы, надень.
– А что будет, когда твоя мама увидит, что ее рубашку кто-то надевал?
– Ничего она не узнает. Я рубашку в машинку кину и все.
Одевшись, я вернулась в большую комнату и подошла к камину. На камине стояла фотография молодой и симпатичной девушки, держащей в руках букет чайных роз.
– Это твоя невеста?
– Невеста, – пробурчал Дима и перевернул фотографию лицевой стороной вниз.
– А что ты ее прячешь? Она милая – у тебя хороший вкус. А может быть, и не у тебя, а у твоих родителей. Поженитесь, она нарожает тебе детей, будет прекрасной матерью и образцово-показательной женой. С ней будет не стыдно показаться в обществе, потому что она – эталон женской красоты и мудрости. К вам в дом будут приходить гости и приятно проводить время в вашей компании: пить дорогие напитки, слушать классическую музыку, мило беседовать.
– Послушай, заткнись, – перебил меня Дмитрий. – Сделай одолжение, иди спать.
– Хорошо, только покажи, где спальня, а то в твоей квартире заблудиться можно.
– Я буду спать в своей комнате, а ты в комнате для гостей. Я думаю, что тебе завтра особо торопиться некуда, поэтому предлагаю хорошенько выспаться.
– Торопиться мне и в самом деле некуда.
Проводив меня в комнату для гостей, Дима показал мне на кованую кровать и сказал довольно сухо:
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – буркнула я и нырнула под одеяло.
– Тебе ночник оставить?
– Оставь, если электричества не жалко.
– А что мне его жалеть?! Жги, сколько хочешь.
– Но оно же денег стоит!
– Да сколько оно там стоит?!
– Недешево. Хотя у нас с тобой разные представления о том, что дешево, а что дорого. В моей семье с этим делом очень строго. У нас во всем строжайшая экономия. Свет нынче дорогой. Нельзя, чтобы нагорало слишком много.
– А в нашей семье мы на электричестве не экономим.
– Ты пошел спать? – тихо спросила я и удивилась тому, какие мягкие и душистые подушки лежали на моей постели.
– Покурю и тоже спать лягу. Ладно, давай не безобразничай. Ложись на бок, ладошки под щеку и отбой.
– Ты со мной обращаешься как с ребенком.
– А ты и есть ребенок. Бестолковый, непослушный, упертый и своевольный ребенок. Если бы я был твоим родителем, то уже давно бы отшлепал тебя бы. Тебя ремнем не воспитывали?
– Пусть только бы попробовали!
– А зря! Мне кажется, что такие, как ты, по-другому не понимают.
– Зачем ты так? Меня бить не за что. Правда, один раз меня отлупили, но я потом месяц не жила дома – родители едва вернули меня обратно. Меня ремнем воспитывать бесполезно. Я, между прочим, постоять за себя могу. И за мать всегда заступаюсь, если отец выпьет и решит на нее руку поднять. Он при мне на нее даже не замахивается, потому что знает, что я уже выросла и могу защитить не только себя, но и свою мать.
– Ладно, спи, заступница. Приятных тебе сновидений.
ГЛАВА 10
Оставшись в комнате совершенно одна, я смотрела на ночник и слушала, как ходят старинные часы, стоящие рядом с большим комодом. Я вдруг представила, что я живу в этой семье, что это мой дом и моя комната. Я вообразила, что на стоянке меня ждет дорогая машина, в шкафу висит дорогая одежда, учусь я в самом престижном институте, и по окончании учебы меня ждет престижная должность, на которую без волосатой руки даже не стоит пытаться устроиться. У меня есть жених – сын известного чиновника, о котором часто пишут в рубрике «Светская хроника» и снимают различные телевизионные репортажи. Он и понятия не имеет, что такое вытрезвитель, задаривает меня дорогими подарками и балует зарубежными поездками. Наши с ним родители уже давно заключили сделку по поводу слияния двух капиталов, и наш брак – это удачное соглашение двух достаточно влиятельных семейств. Завтра я проснусь, а мой дом уже убирает горничная и колдует на кухне личный повар, которого выписали прямо из-за границы, предложив ему намного более выгодное условие, чем в том пафосном ресторане, в котором он работал до того, как попал на мою кухню. А затем придут мой личный парикмахер, массажист и визажист. Они будут колдовать над моим телом и лицом, потому что такие, как я, не могут выглядеть плохо. Стиль нашей жизни не позволяет подобных оплошностей.
Вновь посмотрев грустным взглядом на одинокий ночник, я ударила кулаком в стену и произнесла с вызовом в голосе:
– Придет время, и я буду так жить! Я обязательно буду жить так, как я того хочу! Пусть разобьюсь в лепешку, и пусть я потрачу на это всю свою жизнь, но придет время, и на моей улице будет праздник! В ЛЮБОМ ПОРАЖЕНИИ ЕСТЬ СМЫСЛ. ЛЮБОЙ, ДАЖЕ САМЫЙ ЖЕСТОКИЙ И НЕВЕРОЯТНЫЙ УДАР СУДЬБЫ ИДЕТ ТОЛЬКО НА ПОЛЬЗУ МОЕМУ ХАРАКТЕРУ. Кому-то в этой жизни все достается легко, без особых усилий, и они воспринимают это как должное, но это, увы, не мой случай. Если у меня в этой жизни что-то получится, то это мне будет слишком дорого стоить. Но я готова: я заключаю сделку с судьбой и бросаю ей вызов, потому что я готова заплатить за лучшую жизнь самую дорогую цену. Все, что со мной произошло, совсем не означает, что я отказываюсь от борьбы.
Посидев на кровати минут двадцать, я свесила ноги, обула мохнатые тапочки, стоявшие рядом с кроватью, и вышла из комнаты. В коридоре было темно и тихо. Заглянув в большую комнату, я убедилась, что там никого нет и, пройдя мимо родительской спальни, постучалась в комнату Димы.
– Дима, ты здесь?
– Что тебе нужно?
– Можно зайти?
– Заходи.
Поправив фланелевую ночную рубашку, я приоткрыла дверь и постаралась рассмотреть сквозь темноту, где находится Дмитрий.
– Ты что по дому шарахаешься? – спросил он, немного позевывая.
Дима лежал на кровати и курил сигарету, сбрасывая пепел в пепельницу, стоящую на прикроватной тумбочке.
– Не спится…
– Что это тебе не спится?
– Сама не знаю, в голове такая каша. А ты зачем прямо в кровати куришь?
– Я всегда так делаю – я же балкон открыл.
– Можно я немного с тобой посижу?
– Посиди.
Сев на краешек кровати, я послушно сложила руки на коленях и тихо сказала:
– Я заметила, что ты много куришь.
– И что дальше?
– Вредно же, сам знаешь.
– Не надо учить меня жить.
– И меня тоже – у тебя есть такая дурацкая привычка.
– Я хоть тебе умные вещи говорю. А ты…
– А что я?
– Ты своими размышлениями в такие дебри заведешь, мама родная!
– Я всего лишь сказала, что ты много куришь.
– Хочешь, потушу сигарету?
– Хочу.
Дима потушил сигарету, отодвинул пепельницу как можно дальше и сверкнул в мою сторону своими выразительными глазами. Этот взгляд подействовал на меня каким-то странным образом, и я протянула к Диме руки. Он мне сразу ответил взаимностью и потянулся ко мне всем своим телом. В этот миг, совершенно не сговариваясь, мы бросились в объятия друг к другу, словно истосковавшиеся влюбленные. Его поцелуи были горячими, руки – властными, а движения – смелыми и опытными. Вдруг Дима все же на минуту остановился и, отдышавшись, спросил:
– Ты уверена, что этого хочешь?
– Очень.
– А как же твое избитое тело? Тебе не больно?
– Когда ты меня касаешься, то нет, – прошептала я, не скрывая своего возбуждения.
– Чудная ты. Ты точно знаешь, что не будешь завтра об этом жалеть?
– Знаю, потому что я тебя очень сильно хочу.
А затем я сильно кричала, царапала ему спину и чувствовала яростные и сильные движения его крепкого тела. Мне хотелось его оттолкнуть, но он был непреклонен и, говоря мне ласковые слова, продолжал свое дело. Когда все закончилось, я вытерла слезы и прошептала:
– Господи, как больно-то. Я думала, что это приятно.
Не говоря ни единого слова, Дима освободил меня от своих объятий, сел на кровать и вновь закурил сигарету.
– Почему ты не предупредила меня о том, что ты девственница? – задумчиво спросил он, делая глубокую затяжку.
– А это имеет какое-то значение?
– Это имеет большое значение. Ты зачем своей девственностью раскидываешься?
– А что мне с ней, пожизненно ходить, что ли?
– Я думал, ты в постели хоть что-то рубишь. Я и представить не мог, что у тебя ничего ни с кем еще не было. А почему именно я? Тебе нет разницы, кто у тебя будет первым?
– Если бы мне было все равно, то я уже бы давно со своей девственностью распрощалась.
– А как же твой кавалер, завсегдатай вытрезвителя? Он что, с тобой не спал?
– Я ему ничего не позволяла.
– Надо же, какие мы гордые и порядочные! – Дмитрий включил ночник и посмотрел на меня удивленным взглядом. – А что ж вы с ним делали, если ты ему ничего не позволяла?
– Самое большое, что мы делали, – так это целовались. Тискал он меня и все. С другими спал, а меня берег. Всегда говорил, что за две недели до свадьбы мы это обязательно сделаем, чтобы в свадебную ночь простыни не пачкать. Правда, когда узнал, что я в Москву уезжаю, сразу захотел меня трахнуть, мол, все равно из Москвы шлюхой вернусь. Я не поддалась на эту провокацию.
– А со мной ты почему согласилась переспать?
– Потому что ты мне понравился, – еле слышно произнесла я и добавила: —Почему люди друг с другом спят? Потому что они друг другу нравятся. Да что ты вообще к моей девственности привязался? Считай, что ее и не было вовсе. Встань с кровати.
– Зачем?
– Я простыню постираю – я ее запачкала.
– Не бери в голову, я ее сам в машинку кину. Не вручную же ее стирать.
– Как знаешь…
Встав с кровати, я быстро надела ночную рубашку и со словами «Спокойной ночи» вышла из комнаты. Приняв душ, я легла в кровать и натянула одеяло до самого подбородка. Дима пришел минут через десять и, постучав в дверь, заискивающе спросил:
– К тебе можно?
– Зачем спрашиваешь, твоя же квартира?
Затем он лег ко мне в постель, поцеловал мочку моего уха и прошептал:
– Давай попробуем еще раз. Я уверен, что тебе понравится.
И мы сделали это еще раз. А затем еще и еще. Исчезла боль, и я почувствовала неведомые мне ранее ощущения. Еще недавно я чувствовала себя так, словно мне делают какую-то сложную операцию без наркоза, а теперь во мне пробудилось желание, и я начала понимать, почему люди считают секс блаженством.
Среди ночи в нас заиграл зверский аппетит, и мы голышом отправились на кухню, для того чтобы проверить содержимое холодильника. Дима сделал нехитрые бутерброды и принялся кормить меня прямо из рук.
– Проголодалась?
– Как будто месяц не ела.
– Светка, а я тебя случайно не замучил? – Дима посадил меня на колени и кормил так, как кормят маленького ребенка.
– И не жди.
– Послушай, а у тебя хороший старт. Ты скрывала в себе такой потенциал. Да ведь ты же ненасытная.
– Какая есть.
– А хочешь красной икры? Она силы восстанавливает, – неожиданно предложил Дмитрий.
– А у тебя есть?
– Есть, конечно.
– Тогда хочу.
Вдоволь наевшись красной икры, я посмотрела на Дмитрия довольным взглядом и улыбнулась:
– Я, кажется, объелась.
Прижав меня к себе как можно сильнее, Дима поцеловал меня в шею и нежно провел своей рукой по моим волосам.
– И откуда ты только взялась на мою голову? Я не знаю, что мне с тобой делать.
– Пошли спать.
Почувствовав, что подо мной вновь набухает Димкино естество, я рассмеялась и обвила его шею руками.
– А сам-то хорош! Ты когда-нибудь устаешь?
– Еще хочу, – решительно заявил Дима и понес меня в спальню. – Чем больше тебя имею, тем больше хочу!
ГЛАВА 11
Это было мое первое утро в постели с мужчиной. Я лежала у него на плече, как маленькая, несчастная израненная собачонка, а он мирно похрапывал и что-то бормотал во сне. Мне показалось, что, когда Дима рядом, мне ничего не страшно, потому что у него слишком сильные и властные руки и такой же властный характер. С таким, как он, ничего не страшно. Он смог разбудить во мне спящую женщину, такую чувственную, безрассудную и необузданную. Мне захотелось подарить ему свое тепло, ласку, заботу и то, чего я не могла никому подарить все это время, по той причине, что у меня просто не было человека, которому мне бы хотелось отдать все, что имею.
Встав тихонько с кровати, я быстро надела валявшуюся на полу ночную рубашку и, выйдя из комнаты, заглянула в просторный зал для того, чтобы еще раз взглянуть на фотографию, лежащую на камине. С фотографии на меня смотрела милая девушка с прелестным лицом и очаровательной улыбкой. Странно, но я не видела в ней соперницу. Я понимала, что с такими, как я, встречаются, а на таких, как она, – женятся. С ними строят свою жизнь соответственно требованиям и критериям, которые любезно выставляет высшее общество.
– Повезло же тебе! – Я поставила фотографию на камин и улыбнулась девушке лучезарной улыбкой. – Береги его. Он очень хороший. Если бы я была на твоем месте, ты даже представить себе не можешь, как же сильно я бы его любила. Я бы вила гнездо с присущим мне творческим энтузиазмом, рожала детей, как две капли воды похожих на Димку, ждала его с работы и кормила бы его вкусными пирогами. Ведь я так здорово пеку пироги. Но я никогда не буду на твоем месте. Хотя, ты знаешь, придет время, и я стану леди до кончиков ногтей. Я буду состоятельна и независима. Пройдут годы, и от наивной провинциальной девчонки не останется и следа, я превращусь в светскую львицу. Я получу эту жизнь, я обязательно ее получу. У тебя она уже есть – ты родилась в этой жизни, в отличие от меня тебе повезло. Ты и понятия не имеешь о том, что существует другая, незнакомая тебе жизнь, состоящая из проблем и переживаний. А мне придется побороться за свое благополучие и доказать, что я чего-то стою. Я никогда не получу Диму; для того чтобы его получить, мне нужно быть девушкой его круга, а для этого требуются годы. Тебе не нужны эти годы, у тебя все это есть. А у меня есть заветная цель и желание все изменить. Вся моя жизнь пройдет в погоне за лучшей долей, и я не знаю, будет ли в моей жизни место какому-либо мужчине. Такой, как Димка, один, и он уже твой. Так что мужчина для меня – не самоцель. У меня в этой жизни совсем другие устремления и желания. Ты только люби его, слышишь, люби. Люби его искренне, как только умеешь, – он этого заслуживает.
А дальше я отправилась на кухню для того, чтобы немного там похозяйничать. Холодильник был полон продуктов, и для меня не составило особого труда потушить курицу с картошкой, нажарить пышные оладьи, сварить кисель и приготовить шоколадный крем.
Когда на кухне появился заспанный Дмитрий, он посмотрел на меня ничего не понимающими глазами и затянул пояс на своем банном халате.
– Что за запахи? – Он закатил глаза и повел носом.
– Ничего, что я тут немного похозяйничала?
– Ничего, – утвердительно кивнул головой он. – У нас как раз домработница заболела.
Последняя фраза сильно меня уколола, и я не могла скрыть то, что мне стало неимоверно больно. Повесив кухонное полотенце на спинку стула, я направилась к выходу, но Дима перегородил своими крепкими плечами коридор и, широко зевнув, спросил: