- Андрюша! - пропела сладким голосом Таня. - Куда вы запропастились? Я объявила всесоюзный розыск!
Ну и ну. Ай, да Таня! Тот самый омут, где черти водятся. Я посмотрела ей вслед. Она танцующей походкой шла в сторону этого странного Измалкова. И странные тени плясали вокруг нее. Одна... две... три ... Что за чушь мерещится? Просто мост так освещен. Расположение фонарей. Не более того.
Я повернулась и быстрым шагом стала подниматься в гору. Если решение принято, зачем откладывать?
* * *
В холле было пусто. Похоже, гости угомонились надолго. Тишина абсолютная. Табачный дым висел пластами. Сильно пахло вином. Кто-то разлил бутылку? В углу, в огромном плюшевом кресле расположился Олег. Поза расслабленная, глаза закрыты. Спит? Нет. На звук моих шагов приоткрыл один глаз. Мутно посмотрел на меня.
- Алечка! О-ох...
- Где Мишка?
Олег приоткрыл второй глаз.
- Наверху.
Язык у Олега едва ворочался. Чтоб он вообще у него отсох! Это же надо так напиться. А мой-то, наверное, и совсем лыко не вяжет...
- Где наверху?
- Там несколько комнат... Где-то в них... Поищи сама...
Добиться от него большего не получилось. Ладно, сама найду! Я быстро поднялась по лестнице, считая ступеньки. Чет-нечет. Загадала: выйдет нечет - ничего не скажу, значит, судьба против. Не повезло. Последняя ступенька оказалась четной.
Так. Двери три. За какой же из них Мишка? Начну с угловой. Там, вроде бы, свет горит. Слегка приоткрыла дверь. Никого. Пусто. Стол, два стула, кресло-качалка. Бархатные портьеры на окне. Миленькая комнатка. Только мебель слишком дорогая. Ну-ка, что за дверью? У стены... Вот тебе и никого. Сразу куча спящих прямо на полу людей. Нет, не на голом полу. Это я сразу не разглядела. Кто-то догадался пристроить у стены широкий и длинный матрац. Не матрац - ракетодром. Все не так холодно спать. Но позы... позы у людей ... Музей мадам Тюссо, да и только. Рыжего среди них нет? Ладно, пусть этот цыганский табор спокойно спит. Пойдем дальше. Закрыла за собой дверь уже не так тихо, как открывала. Вон в той комнате, кажется, тоже горит свет. Под дверь пробивается. Вдруг Рыжий там? Я больше не осторожничала. Распахнула дверь и шагнула на порог.
- Какого черта! - хрипло сказал Рыжий. - Пошли все вон! Отдыхать мешают!
Я бы вышла вон, как он мне посоветовал. Если бы могла это сделать. Нет. Не смогла. Ноги мои просто приклеились к порогу. Смотрела и не верила своим глазам. Господи, этого не может быть. Чушь какая. Этого не может быть никогда. Это невозможно... Невозможно?..
На низенькой широкой софе, среди сбившегося красного шелкового покрывала пластом лежал Рыжий. Из-за его плеча виднелось запрокинутое Светкино лицо. Глаза у нее были закрыты. Одной рукой Светка обнимала Рыжего за шею. Моего Рыжего! Другой - медленно гладила его крепкое мускулистое бедро. И ни грамма одежды на обоих...
Да, нет, мерещится. Этого просто не может быть. В голове не укладывается.
Мишка приподнялся на локте. Схватил маленькую диванную подушку, подвернувшуюся под руку, и, не глядя, швырнул через голову. Я даже не сделала попытки уклониться. Подушка попала мне в лицо и упала к ногам. Поднять ее, что ли? На ней, кажется, какая-то вышивка. Так и есть. Зеленые снежинки. Интересно, почему зеленые? А не заняться ли и мне вышивкой на досуге? Пяльцы у тети Нины имеются, цветных ниток сколько угодно...
- Алька... Аль ... Ты что там застряла? - донесся снизу еле слышный, невнятный голос Олега. Я не откликнулась. Вертела в руках подушку. Пыталась сообразить, что происходит. И тупо смотрела на эту милую парочку. Странные мысли появились в голове: почему все снежинки всегда геометрически точны? В небесной канцелярии инженерией забавляются?
- Я же сказал: пошли все вон! - рявкнул Мишка, резко поворачиваясь. Посмотрел на меня.
- Ты чего здесь? - пьяно спросил он. - Шла бы прогулялась!
- Два часа гуляла, - механически ответила я.
Светка приоткрыла глаза. Похоже, до нее сразу дошло, в чем дело. Или она меньше выпила? Зрачки ее расширились. Рука ущипнула Мишкин бок. На лестнице послышались нетвердые шаги.
Одурь начала медленно сходить с Мишки. Глаза его постепенно принимали осмысленное выражение.
- Аля ... - растеряно проговорил он.
Дошло наконец! Прочухался! Теперь бы и мне в себя прийти... Да что-то не получается. Я, словно пустой кувшин. Постучи - зазвеню.
- Что здесь происходит? - заплетающимся языком спросил за моей спиной Олег. Не выдержал все-таки, притащился. Он хотел еще что-то сказать. Начал уже было. И осекся.
Н-да! Что дальше? Надо уходить. Скандалы никому не нужны. А мне они теперь вообще противопоказаны.
Я развернулась и вышла. Отшвырнула в угол подушку. Пошла вниз, удивляясь собственному спокойствию. Сумка мне нужна или нет? И куда я пристроила свое пальто и сапоги? Господи, да они же на мне. Я и не раздевалась, как пришла. Есть у меня в кармане деньги? Есть. На билет должно хватить.
Резное крыльцо. Какая претенциозная пошлость - это резное крыльцо. Да и вся эта дача в целом. Куда повернуть за калиткой? Налево или направо? Ах, ну да ... Все верно. Когда мы шли со станции, мы проходили эту дачку с круглой остроконечной крышей из красной черепицы. Еще удивлялись, откуда люди взяли черепицу, при том красную? Значит, я иду правильно. До чего страстно она обнимала его. Стоп. Не думать об этом. Вот бы сейчас в лес! Только это чужой лес. Я его не знаю. И поздно. Темно, будто ночью. В своем лесу я бы не боялась. Там каждый куст, каждая ямка, точно собственные мысли - во сне не заблудишься. А здесь ... Потому лучше продолжать двигаться к станции. Любят писатели комфорт, но весьма странной любовью. Дорога к станции освещена не хуже любого проспекта в городе. Не заблудишься. Только ... Фонарей понаставили, а про асфальт забыли. Что же это они? Половинчатый получается комфорт. Или это от бестолковости? Как же она его обнимала... А он? Нет, не думать! Хорошо, погода стоит приличная. Дождей нет. В дождь такая вот дорога размокает, раскисает - сплошная глина. Случись дождь, я бы здесь не прошла. У меня и посуху-то ноги заплетаются. Наверное, до станции уже недалеко? Не видно за деревьями.
Кто-то бережно взял меня за локоть. Я в панике обернулась, готовая драться, кусаться, царапаться... Но это был не Мишка.
- Я провожу тебя, - успокаивающим тоном сказал Олег. - Уже поздно и небезопасно.
- А Таня? - мне захотелось тихо заскулить.
- Она еще не вернулась. Где-то бродит с моим зятем. Да ты успокойся. Кроме меня никто ничего не видел. Никто ничего не знает.
Он внимательно смотрел мне в глаза. Жалеет, что ли? Одернул на себе куртку. Протянул мне мой беретик. Я и забыла про него совсем. Помолчал и добавил:
- И не узнает.
Что же. И на том спасибо. На большее я рассчитывать не могу. Очень не хочу, чтобы меня жалели, кидали сочувственные взгляды. Та же Татьяна. И Олег, со свойственной ему чуткостью, понял это. Взял под руку. Повел к станции, немного косноязычно делясь со мной своими планами на будущее.
* * *
Путь от конторы, в которой я работала, до дома растянулся на два с лишним часа. Он мог стать еще длительней, если бы не мысль, что тетя Нина, скорее всего, нуждается во мне. И все-таки на лестничной площадке перед дверью я задержалась на несколько минут. Не могла пересилить себя и позвонить.
Позавчера, когда я вернулась, тетя Нина уже спала. Медсестра, помнится ее звали Лидочкой, уютно устроилась на кухне с книжкой. Она, конечно же, была удивлена моим несвоевременным возвращением. Но изо всех сил старалась не показать этого. Я отпустила ее, заплатив, как было условлено заранее. Деньги теперь значения не имели. А что имело?
Собирать Мишке чемодан оказалось легко. Никаких эмоций. Только практичность и здравый смысл. Или я все еще пребывала в шоке? Да и вещей у него имелось немного. Не накопили мы с ним никаких вещей.
После, не раздеваясь, прилегла на кушетку. Забылась тяжелым, дурным сном.
Утром я тихо и спокойно объяснила тетке все. Видит бог, мне этого не хотелось. Она любила Мишку, и для нее фортель Рыжего стал сильным потрясением. Ее состояние могло ухудшиться. Но, к сожалению, без объяснений тут уж никак не обойтись. Лучше раньше, чем позже...
Тетя Нина почернела прямо на глазах. Ушла в себя. Ничего не говорила, ни о чем не спрашивала. Это было так на нее не похоже, что я перепугалась до смерти. Теткино бледное лицо и синяки под глазами переворачивали мне внутренности похлеще всяких слов.
Рыжий дома и не появился. Ни в субботу. Ни в воскресенье. Ни сегодня с утра. Я старалась не заостряться на его исчезновении. На работе сегодня, тем не менее, весь день вместо выполнения служебных обязанностей обдумывала, куда ему теперь отправлять чемодан со шмотками? И сейчас, стоя на лестнице, размышляла о том же. Царапала зеленый пластик перил.
За дверью послышались голоса. Ну вот, кажется, никуда теперь чемодан отправлять не надо. Сам явился. Или не он? Да он, конечно. Кому еще быть? Только у него густые, бухающие басы в голосе. Ох, как встречаться не хочется. Не могу. Сил нет. Может, погулять вокруг дома полчасика? Да, ладно, чего уж там? Все равно придется...
Я рылась в кармане в поисках ключа, оттягивая время, когда дверь распахнулась. Через порог перешагнул Мишка. С чемоданом в руке. И - будто споткнулся.
Что это? Уже с чемоданом? Я ведь ему еще ничего не сказала. И он мне ничего не объяснил. Разве можно так уходить? Ничего не сказав?
- Здравствуй, - бесцветным голосом сказал Мишка. Окинул меня взглядом, таким же бесцветным, как голос. В глазах - ни капельки вины. Только пустота. Совершенная пустота. Аж страшно ему в глаза глядеть. Как будто его совсем нет ... совсем нет ...
- Здравствуй, - прошептала я, растерявшись.
Мы потоптались на месте. Дальше-то, дальше-то что? Что ж он молчит?
- Иди, - он кивнул на дверь. Тоскливо добавил, отводя взгляд:
- Там тебя Олег караулит. Часа два, не меньше. Теперь свою Татьяну, как пить дать, бросит.
Вот ненормальный. Даже сейчас он к Олегу цепляется. Лучше бы к себе цеплялся. Нетушки, пусть уходит. Сейчас. Сию минуту. Только бы по моим глазам ни о чем не догадался.
- Дурак ты, Кузнецов!
Он вздрогнул, как от пощечины. Ну, конечно. Ведь не Мишкой его назвала, не Рыжим.
- Ну что ж, - он вздохнул. Сгорбился. Не торопясь, стал спускаться с лестницы.
Я не оборачивалась. Столбом стояла перед дверью. Медленно выключалась из действительности.
- Аля!
Его голос вывел меня из оцепенения. Я обернулась. Он стоял на площадке между лестничными маршами. Смотрел на меня.
Какой пронзительно-тоскливый... какой долгий, долгий взгляд...
- Эх, ты ... Василек мой ...
Так нечасто называл он меня старым прозвищем. Только в редкие минуты нежности... Прощается - дошло до меня. Навсегда! Ведь это он навсегда!
Мишка опустил голову и снова неторопливо начал спускаться по лестнице, тяжело ступая при каждом шаге. Душа моя рванулась вслед за ним. Но ноги и руки были холодны, как лед, не могли пошевельнуться. Язык присох к небу.
Я вошла в квартиру только, когда перестала слышать его тяжелые, неторопливые шаги. Вошла. Тихо затворила за собой дверь. И прислонилась спиной к стене. В коридоре было темно. Очень хорошо, что темно. Свет слишком режет глаза.
С кухни доносились неясные голоса. Тетя Нина ... и Миша сказал, Олег здесь. Не могу их сейчас видеть. Постою в прихожей, пока они не знают, что я пришла.
Я, не раздеваясь, так и стояла, прислонившись к стене. Ушел! Ничего не объяснил. Дежурного "до свидания" не сказал. Чемодан взял и ушел. Как у него все просто... Словно и не было у нас с ним ничего. Ни нашей сумасшедшей любви, ни этих трудных счастливых лет... Не захотел оправдываться? Или ... Или разлюбил? Ведь я ничего не сказала. Я еще не успела ему ничего сказать... Мало ли, что чемодан собрала? Как собрала, так бы и разобрала... Ведь люблю же я его ... А он? Нет, это он меня разлюбил. Всего-навсего ... Раз-лю-бил... Все ...
Я включила свет и щелкнула замком. Стала снимать пальто. Из кухни на шум выглянула тетя Нина.
- Аля! Ты здесь?
- Нет, еще на работе сижу, - злобно отозвалась я, ставя сапоги в калошницу. Зачем-то поправила ровно висевшее зеркало. Как ни странно, тетка не обиделась.
- Миша приходил. Вы не встретились? - настороженно спросила она.
Встретились. Еще как встретились. Лучше бы совсем не встречались, чем так ...
- Повидались, - буркнула я.
- Олег приехал.
- Я знаю.
Она, сморщившись, жалобно смотрела на меня. То расстегивала, то опять застегивала верхнюю пуговицу своего синего байкового халата.
- Вот что, теть Нин. Я сейчас ни с кем разговаривать не могу... И не буду ... Дайте мне немного побыть одной... Ладно?
Тетя Нина торопливо закивала. Спряталась на кухне. Я прошла в комнату, не удосужившись отправиться за теткой и поздороваться с Олегом. Комната, несмотря на громоздкую мебель, казалась пустой. И чужой. Незнакомой. Другая планета. И все тут.