— Пока не родила — в тон ему ответила я. Кирилл нахмурился и достав платок приложил его к моей губе, видимо, я прокусила ее до крови.
— Я просто хочу поговорить. Пойми, Айс, тебе только лучше будет, если согласишься с моим предложением — увещевал Кира.
— Интересно, с чего бы? — отобрав у парня платок, спросила я.
— Я могу сделать так, что твоего братца будут судить только за торговлю и распространение. А про его «особое» к тебе отношение, никто не узнает. Я ведь всё понимаю, виноват он, а грязь выльют на тебя — с притворным участием разглагольствовал Орлов.
— Ну почему именно я? Ты и так отомстил моему брату, ты мне отомстил по полной…
— Тебе? Что такого я сделал тебе? — удивился Кирилл.
— То есть ты не помнишь моего «отдыха» в больнице?
— Но ведь с тобой сейчас всё в порядке — уверенно заявил Кира, или он дурак или… он полный дурак.
— Кирилл, я бездетна, благодаря твоему коронному удару — не выдержала я.
— Что? — глупо переспросил Кирилл.
— Что слышал! Может уже достаточно мне мстить? Зачем, просто, объясни мне зачем ты это делаешь? Хочешь мою долю? Так я ее тебе отдам. Забирай! Только оставь меня в покое — закричала я, наплевав на то, что мы находимся в отделении милиции.
Но своим срывом я добилась обратного эффекта. Кира схватил меня и понес в сторону лестницы, брыкающуюся и кричающую. Вот вам и стражи порядка, на меня никто не обращал внимание. Кирилл вынес меня из здания и усадил в машину, наглухо ее закрыв, теперь я не могла вырваться.
— Пристегнись — усмехнулся Кирилл, заметив мой «легкий» нервоз.
Я никак не прореагировала на его слова. Кирилл не выдержал и развернувшись ко мне вполоборота, пристегнул меня. Попутно, глубоко вдохнув запах моих волос.
— А ты сладко пахнешь, я даже забыл насколько — мало того, что он — козел, так к тому же — псих.
— Я хочу выйти — спокойным голосом, как учил дяденька Фрейд, произнесла я.
— Хоти, никто тебе не запрещает — завел мотор Кирилл.
— Ты что не понимаешь? Ты фактически меня похищаешь! — осознав, что он и вправду собрался уезжать и мое мнение не учитывается, попыталась иначе вразумить его.
— Я все прекрасно понимаю. Даже лучше некоторых — взглянул на меня Кирилл и тут я осознала, что он не собирается меня отпускать. Кирилл не шутит.
— И куда мы едем? — заметив, что Кирилл завернул в сторону кольцевой, ведущей на выезд из города, поинтересовалась я.
— Мы едем ко мне домой — не отвлекаясь от дороги, ответил Кирилл.
— Зачем?
— Какая ты любопытная, так и быть отвечу. Познакомишься с моим папой и погостишь чуток — как ни в чем не бывало, сообщил Кирилл.
— Ты больной? Немедленно отвези меня обратно — чувствуя подступающую панику, попыталась я не повышать голос.
— Милая, это твой брат больной, если решил со мной тягаться. Да не переживай ты так, обещаю, я больше никогда не причиню тебе вреда. К тому же у тебя просто нет вариантов. Айс, ты же не хочешь, чтобы брат остаток жизни провел за решеткой.
— Ненавижу.
— Сколько хочешь, но на мое предложение ты уже согласилась — да, я согласилась и оттого ненавидела его еще больше.
Кажется мой кошмар начал сбываться…
Третья часть
Глава 1
Город зажигает фонари, а в душе по — прежнему темно.
Знаешь, разбиваются мечты, если рядом нету никого.
И навстречу счастью сделать шаг я ни разу так и не смогла.
Слезы по щекам печальный знак- в этом мире я совсем одна!
Где найти мне силы жить, позабыть предательство и ложь, все начать с нуля и полюбить?
Только снова день на день похож.
Сказки все прочитаны давно, я устала верить в чудеса.
Все бы изменить! Но не дано?!
Как хочу я к ним… на небеса!
Ангелы здесь больше не живут, ангелы.
Верю, все простят, и все поймут ангелы.
Но зачем пронзает сердце боль стрелами?
Предали любовь, ну что же мы сделали?
Три года спустя
— Не забудь, сегодня прием у мэра, так что, парикмахер и стилист придут к пяти часам — напомнил мне Кира, целуя на прощание.
— Кирилл, я не хочу туда идти — заныла я.
— Крошка, мы сто раз это уже обсуждали. Помнишь, что я тебе пообещал? — я неуверенно кивнула, Кирилл взял мои ладошки в свои — я обещал, что весь вечер буду именно так, держать тебя за ручки. Так что, прекращай капризничать и иди учиться. Сегодня, я за тобой заехать никак не успею — вздохнул парень.
— Только Дергнёва не отправляй. Видеть его рожу не могу — скривилась я.
— Айс, что за выражения? И вообще, зачем ты тогда взяла его охранником, если видеть не желаешь? — делано удивился Кир.
— А то ты не знаешь, хочу пройтись по нему — фыркнула я.
— И всё из-за братца? Смотри, я начну ревновать! — пригрозил Кирилл.
— Кир, перестать чушь нести — возразила я.
— Как я люблю, когда ты меня так называешь — промурлыкал Кирилл — всё! Иди, а то ни на какую учебу ты сегодня не пойдешь.
— Маньяк — подставляя губы, пробурчала я.
Кирилл, как обычно перестарался с поцелуем и в итоге на учебу я шла тактично прикрыв опухшие губы ладошкой. Как же меня достали все эти «вечера»! Сколько можно? У меня сессия в конце концов. А вместо экзаменов, я только и делаю, что слоняюсь по всяком вечеринкам, устраиваемым очередными «шишками» города.
Я зашла в аудиторию. Однокурсники тут же стали со мной здороваться. Все, кроме Натали. С ней мы теперь просто игнорим друг друга. Причин у нее, как и у меня для этого достаточно. Иногда я думаю, что было бы, останься я прежней? Что было бы, не подави я в себе свою сущность. Не знаю, лучше или хуже, но однозначно — по другому.
День прошел в спешке. Мельком я видела Пана. С ним мы тоже теперь почти не общаемся, так здороваемся в коридорах. Слышала, что он расстался с Лизой. Говорят, что Пан стал пить и пить много. Вот Лизка его и бросила. Хотя, какое мне дело? Ни ему, ни его подружке до меня дела не было… Черт, всё, забыла об этом! Забыла.
Нда, вот такой своеобразный способ защиты, своей ранимой (не раз роняли) психики. Я стараюсь просто не вспоминать, отрешиться от ненужных воспоминаний. Оставить всё в прошлом. Но порой, выпадаю из реальности и начинаю вспоминать, тот жуткий месяц.
Что только не происходило. Суд над братом провели очень быстро, назначив ему наказание в виде лишения свободы в колонии среднего режима, сроком на восемь лет. Конечно, была подана апелляция, срок изменили на шесть лет.
Вопрос с опекунством встал ребром. Чего я только не натерпелась от соц. работников. Единственный человек на роль опекуна — Пётр, забрав семью, распродал свои акции по дешевке и уехал в неизвестном направлении. Что же касается остальных друзей и знакомых брата, то им просто не доверили бы меня. Кончилось всё тем, что опеки неведомым мне образом, добился Орлов-старший. Но, с ним я практически не жила. Наплевав на эти бумажки, осталась в доме брата, который, как оказалось, имел дарственную оформленную на меня. И это говорило лишь об одном, брат знал, что за ним придут.
Странно всё это, столько времени прошло, а думать по-прежнему больно. Даже не столько из-за Дениса. Просто, именно тогда, я осознала, что такое «одиночество». Никого, кто бы мог поддержать. Зато, вокруг было полно тех, кто с радостью бы поставил подножку. В первую очередь это, конечно, друзья. Так называемые «друзья».
Степа, узнав о случившемся, в тот год в город не вернулся. Ник, оказавшийся далеко не последним человеком в Органах, собравший на Дениса достаточно улик, уехал сразу после вынесения приговора судом. Многочисленные знакомые Дениса, звонили только затем, чтобы спросить сколько дали брату.
Единственный, кого было сложно обвинить — это Анатолий Косов. Он сделал всё, что смог. Но, спустя неделю после ареста Дениса, Косова тоже задержали. Ну, а Дергнёв Александр оказался именно тем, кто сдал моего брата. Я, по дурости, забыла рассказать о нашем с Ником разговоре в машине, у дома. Зато, придя на свидание к брату, выложила всё как на духу. Денис, конечно, не произнес его имени вслух, но догадаться было не сложно.
Я осталась одна. И не знала, что дальше делать. Учиться? Где, кем и как работать. Я ничего не знала. Заперевшись дома, я перестала к чему-либо стремиться. Кирилл меня нашел первым. После нашей поездки к его отцу, где Кира заявил, что я — его будущее, и если кто это будущее тронет, он отца в порошок сотрет. Парень отвез меня домой и с тех пор не появлялся. Но в тот день, он пришел и помог мне. Только он.
— О чем задумалась? — поинтересовался Дергнёв. Его всё-таки отправили за мной, не послав кого-нибудь другого.
— Не твое дело, машину лучше веди — в привычной манере хозяйки бала, произнесла я.
— Я и так ее веду. Так о чем мысли?
— О том, что если бы не ты, в моей жизни всё было бы прекрасно — фыркнула я.
— Неправда, просто, ты сама так захотела. Айсир, взгляни правде в глаза. Кто виноват в том, что у тебя сейчас есть? — вот именно поэтому я ненавидела его, как свою охрану. При каждой нашей встречи он пытался промыть мне мозги.
— У меня всё прекрасно, о себе бы лучше подумал — стараясь сдержаться размеренно произнесла я.
— Прекрасным ты называешь свои бессоницы? Или может антидепрессанты, которые глотаешь горстями, когда думаешь, что за тобой никто не следит? А может ежедневные полчаса в тени парка на лавочке, где ты льешь крокодильи слезы? Нет, ну если это нормально, тогда и говорить не стоит — усмехнулся Дергнёв глянув, на меня в зеркальце заднего вида.
— Иди к черту — не зная как, да и не собираясь оправдываться, послала я непутевого охранника куда подальше.
— Постой, я еще не все сказал. Вот еще вспомнил, что ты говоришь обычно Орлову? «Милый, мне нужен только ты, я вообще уже и думать забыла о Денисе». А сама пишешь ему каждую неделю, правда получаешь свои письма назад. Думаю, если ты не желаешь расставаться с братом, он уже давно расстался с тобой.
— Высказался? Легче стало? Надеюсь, что стало. Потому, что слышать это дважды я не намерена.
— Что, выгонишь?
— Нет, а вот зарплаты могу лишить — пригрозила я.
Дергнёв вдруг резко затормозил, так что я полетела с сидения на пол машины. Я не успела опомниться как он выволок меня наружу и прижав к дверце автомобиля встал вплотную. Если Александр хотел меня напугать, то ему это удалось. Мы стояли на какой-то пустынной дороге. Ни машин, ни пешеходов, только я и он. И Дергнёву даже причину искать не надо, чтобы отомстить мне, уж слишком я часто действую ему на нервы.
— Сколько можно меня мучить, а?! Зачем ты это делаешь со мной? Послушай, да я виноват, но ты уже достаточно наказала меня — таких эмоций я раньше на лице Дергнёва не наблюдала, он будто пылал яростью изнутри.
— И как же я, позволь узнать, над тобой издеваюсь — стараясь не показать страха спокойно спросила я.
— Как?! Ты, вправду, спрашиваешь как?! Да все думают, что я — твоя комнатная собачонка. Куда ты — туда и я. Как ты — так и я. Любой каприз, я делаю всё. Но ты продолжаешь прилюдно тискаться с Орловым. Утешает лишь то, что тебе гораздо противней, чем мне.
— Ты всерьез? Хотя, постой, я даже знать не хочу.
— И знаешь, что меня больше всего успокаивает, так это то, что твой братец выйдя из тюрьмы, первым делом хлопнет Орлова. И тогда посмотрим — на этих словах Александр поцеловал меня. Ну или попытался, я дергалась, вырывалась и орала, что весьма мало помогало. К своему позору, я должна признать, что сопротивлялась не так уж долго. Саша сам меня отпустил. Молча открыл мне дверцу и так же молча сел за руль, дав по газам, возвращаясь к новой роли телохранителя. А я вернулась к своим мыслям.
Всё было просто. Я бы даже сказала элементарно. Я не хотела в интернат. Не хотела сложностей и конечно, не готова была нести ответственность за свои поступки. Единственное, чего мне хотелось — это сделать больно Денису. Как он сделал мне.
Все его обещания, вся чушь про любовь, всё это — были лишь слова, пустой звук. Как шарик, такой весь воздушный, пока иголкой по нему не ткнешь. Он бросил меня. Одну, без защиты. А я никогда не могла постоять за себя. Особенно три года назад. Тогда я готова была на многое ради помощи. И я не стыжусь своей слабости, да, я признаю, что слаба. Но я никогда не кичилась тем, что отважная и храбрая.
Денис знал, что я не выживу без него. Но ничего не сделал, чтобы облегчить мне задачу. Он просто решил оставить меня, кинуть, как ненужную зверушку. Что ж, я действительно была зверушкой тогда. Мы встретились после вынесения приговора. И брат решил мне кое-что объяснить.
«…-Я не хочу тебя больше видеть — спокойно глядя в мои переполненные слезами глаза, произнес Денис.
— Но почему? Что я сделала не так? — спрашивала я снова и снова.
— Ничего, просто, после твоего появления вся моя жизнь пошла под откос. Поэтому я хочу, чтобы ты забыла о моем существовании. Так что, больше не приходи сюда, не звони и не пиши. Видеть тебя не могу — и всё это спокойный, ровным голосом. А потом он ушел, а я осталась…»
Поначалу, еще пыталась поговорить с братом. Но он видеть меня не желал. Поэтому, я решила писать письма. Рассказывать ему что и как, описывать дни без него. Сегодня я отправила очередное письмо. Как не странно, но я помнила содержание каждого из них наизусть. Сегодняшнее начиналось так:
«Здравствуй, любимый мой!
Вот и пролетела еще одна неделя. Порой мне кажется, что это не ты, а я считаю дни. Будто сама сижу за решеткой. Хотя, какая это свобода? Я под постоянным наблюдением. Каждый мой вздох, каждый шаг контролируется. Знаешь, я даже уже привыкла. А еще постоянное присутствие людей, ты ведь знаешь, я ненавижу это. Но кому какое дело?
Я так скучаю, пусть, ты по мне — нет, но я — очень сильно. Проживаю день с мыслью, что вот, он прошел… Осталось немного потерпеть и ты вернешься. Пусть не ко мне, просто вернешься. Я смогу тебя видеть издалека или, если позволишь, вблизи. Ну вот, опять заляпала лист слезами. Прости, я обещала в прошлых письмах, что больше не буду плакать, но снова не смогла сдержаться…»
Почти каждое мое письмо начинается с таких строк. Я ненавижу себя за эти письма, но ничего не могу поделать. Только когда я пишу ему, чувствую робкую надежду, что это письмо он прочтет, а не отправит обратно, только тогда я прихожу в себя.
У меня есть еще один повод для радости, я неделю назад стала совершеннолетней. Теперь мне никто не указ. Фирма отца, конечно, пострадала, но ничего непоправимого. Институт я окончу в этом году, получу диплом и всецело займусь делами отца. Вот только Кирилл… Он — единственное, от чего я не могу избавиться.
Это случилось спустя пару месяцев. Я сильно разозлилась на Кира, когда он попытался настоять на общей постели. Мы начали ссориться, я попыталась его выгнать, вот тогда-то он и показал мне кое-что. Не косвенные, а прямые доказательства того, что Денис занимался продажей людей. И если до этого угрозы Кира звучали глупо, а порой просто абсурдно, то, что он мне показал, абсурдом не было. И выбора у меня тоже не осталось. Надо отдать ему должное: к постели он меня, этим компроматом на Дениса, не принуждал. Просто хотел быть рядом.
А вот сексом я с ним занялась спустя год. После очередной встречи с братом. Точней, встреча не состоялась. Приплатив охраннику, я хотела хотя бы увидеть Дениса. Но оказалось, что у него свидание с «женой». Как мне объяснил все тот же охранник, за деньги у них так любую «бабочку» назвать можно. Не знаю, что так сильно меня задело и резануло, но я выпила тогда лишнего. Домой пришла уже почти трезвой, но какой-то сломленной. В гостиной меня, как обычно это бывало, встречал Кирилл, он часто заезжал проверить — всё ли со мной в порядке.
Он почувствовал запах спиртного и стал меня воспитывать, я послала его куда подальше. Тогда Кириллу показалось этого мало и он начал крушить всё, что ему попадалось под руки. Я же, зная его характер и видя в каком он состоянии, вместо того, чтобы уйти, пьяно смеялась над его истерикой. Кирилл отвесил мне пощечину, а потом начал меня, не пришедшую в себя от шока, грубо целовать. Я никогда еще не испытывала такого унижения. На полу в собственной гостиной, где больно тер голую кожу ковер и появлялись от его «тисков» на руках синяки, я стала «женщиной». Утром всё болело, но я не пошла к врачу, слишком стыдно мне было. А боль? Что ж, я к ней привыкла, сама пройдет.