– А почему бы и нет? В этой жизни возможно все, как я понимаю... Теперь понимаю! Разве я могла предположить, что Олег не просто помнил обо мне, а... любил и заботился?
– Слушай, Яночка, я ведь толком и не знаю, как ты с ним познакомилась? Откуда он взялся и что там у вас было. Расскажи, интересно же! Ой, тебе, может, неприятно это будет? Тогда не нужно!
– Да нет, тетя Рита! Мне теперь даже хочется вспомнить...
– Уверена?
– Да, мне, наверное, нужно хоть кому-то рассказать... В то лето мать меня отправила отдыхать в Крым, у нее там двоюродная тетка жила в небольшом поселке, недалеко от Алушты. Там было хорошо, привольно. Эта материна тетка добрая была, и ко мне отнеслась как к родной... Заботилась, но не зудела. Я целыми днями торчала на берегу, было там такое местечко среди скал, небольшая песчаная проплешина, которую все пляжем звали. В выходные на этом «пляже» ногу поставить некуда было, а в будни хорошо, народу мало. Я с книжкой там разлягусь, загораю... Парнишка один, из местных, плавать меня учил. Я быстро научилась, воды совсем не боялась... парнишка, его Виталькой звали, катал меня на моторке, вообще, всячески ухаживал, фрукты из родительского сада таскал...
– Словом, влюбился?
– Ну да, но так... целомудренно...
– И ты тоже в него влюбилась?
– Нет, мне просто там было очень хорошо, без матери... Но в один прекрасный день Витальку этого отец в Симферополь за чем-то послал на два дня. Ну, я не расстроилась, отправилась одна купаться. А там шторм, не очень и сильный, с виду нестрашный, мы с Виталькой в такой уже купались... Я, конечно, полезла в воду, дура такая, да еще поплыла... и вдруг волна меня подхватила, я не знала, что делать и стала тонуть... Воды нахлебалась и от страха совсем одеревенела. Ну, думаю, все, конец... И тут кто-то вдруг меня хватает, я еще больше испугалась... Одним словом, очнулась я на берегу. Лежу на большом махровом полотенце и кто-то мне искусственное дыхание делает, меня водой вырвало, и я окончательно в себя пришла... Гляжу, какой-то мужик надо мной наклоняется, рот мне вытирает, голову поддерживает...
– Ну, – говорит, – очнулась? Чего ты, дуреха, в такой шторм в воду-то полезла?
А я гляжу на него и понимаю, что влюбилась в него, даже не с первого взгляда, а еще раньше... Он такой красивый был, хоть и старый... Стройный, загорелый, волосы седые, а глаза синие и такие добрые...
– Тебя как зовут, красавица?
– Яна, – говорю. – Янина... Это вы меня спасли?
– Ну я, больше тут, как видишь, никого нет. Я-то случайно тебя увидал, но, похоже, это был счастливый случай...
– Ну, для меня точно!
– И для меня, кажется, тоже. Ты далеко отсюда живешь?
– Минут десять ходу.
– Дойдешь?
– Да.
– А вещички твои где?
Смотрю, нет моего сарафанчика и только одна босоножка, море, видно, слизнуло. А у меня эти босоножки вообще единственные. Ну, я разревелась...
– Чего ты плачешь, глупенькая? – и голос у него такой теплый, ласковый...
Но сказать, что это у меня единственная обувка, язык не поворачивается...
– А почему это у тебя только одни босоножки были? – спросила Маргарита Семеновна.
– А мать считала, что нечего меня баловать. У меня всегда до Олега одна пара обуви была. На лето босоножки, на зиму сапоги, а на весну-осень кроссовки.
– Ладно, рассказывай дальше, неохота о твоей мамаше говорить... О покойниках плохо – это грех!
– Но он сам обо всем догадался. Смотрит на меня и говорит: – это дело поправимое, подымайся, поедем сейчас и все тебе купим... Подымайся, девочка! – и руку мне протягивает. Я встаю и вдруг меня шатнуло, он подхватил меня на руки и понес, как пушинку. Вы, наверное, не поверите, тетя Рита, но в этот момент я, совсем соплячка, только раза два с мальчишками целовалась, вдруг чувствую – я женщина, а этот мужчина – единственный на всю жизнь... Он отнес меня к своей машине, достал из багажника свою футболку и говорит: – Залезай на заднее сиденье и переодевайся, все мокрое сними, если замерзла, пледом укройся. Я тебя к себе отвезу, а то в таком виде на люди нельзя, сплетен не оберешься. Оставлю тебя, а сам в город смотаюсь, одежонку тебе куплю и обувку тоже.
– А как вас зовут? – спрашиваю.
– Олег Варламович, но лучше просто Олег!
Ну, отвез он меня к себе, а у него дом за поселком стоял, уединенный, красивый такой... Он меня в дом завел, камин растопил, кофе мне со сливками в большую кружку налил, из холодильника всякие вкусные вещи достал и говорит:
– Сиди тут, грейся, а я поехал. Слушай, а может, заехать к твоим, предупредить?
– Ой, нет, не надо, меня допоздна никто не хватится...
Он как-то странно на меня посмотрел, спросил мои размеры и уехал. А я осталась одна в этом красивом доме, у камина. Все как в кино... Я первый раз в жизни настоящий камин видела... Ну, словом, головенка у меня кругом идет. И о чем я, пятнадцатилетняя дура, мечтаю? Чтобы этот старый мужик меня обнял, поцеловал... и увез бы куда захочет... Вдруг смотрю, на окошке у него цветы стоят в горшках, и среди них кустик такой с красными перчиками. И так мне эти перчики понравились, просто глаз отвести не могу, подошла, потрогала, настоящие, только запущенные какие-то, земля сухая... Я взяла на кухне кувшинчик фарфоровый, все цветочки полила, их там не много было, горшков пять или шесть, я их все обиходила, сухие цветочки-листочки оборвала, столетник под краном помыла... А тут он входит.
– Ты чем тут занимаешься, девочка?
– Да вот цветочки ваши обиходила.
– Ишь ты какая... – И так он на меня смотрит... – Вот, примерь!
Сарафанчик он мне купил, желтоватенький такой с красными перчиками. Я засмеялась, а он говорит:
– Знаешь, есть такая знаменитая картина художника Серова, называется «Девочка с персиками», а ты у меня будешь девочка с перчиками...
– А вы, я смотрю, перчики любите?
Он так пристально-пристально на меня смотрит и говорит совсем тихо:
– Нет, я тебя люблю, девочка с перчиками! Всю жизнь такую искал, а вот Бог привел из моря такую выудить...
У меня крышу сорвало, я к нему на шею кинулась. Он ахнул, а потом сжал меня и начал целовать как ненормальный. Потом вдруг отстранился и спрашивает:
– Тебе сколько лет?
– Пятнадцать.
– Сколько? Ну вот что, иди-ка ты отсюда от греха подальше. Я старик уже, и такие девочки не для меня. Иди-иди! И прости за глупости, которые я тут наговорил, насчет любви... С мужиками такое бывает, что-то вдруг померещится и плетут они невесть что.
И он меня почти что взашей вытолкал. Иду домой, реву белугой. Как же так? Меня как будто из рая в ад зашвырнули одним махом. Недаром мать всегда твердила: мужики все сволочи, скоты неблагодарные... Хотя чего ему быть мне благодарным, это я ему жизнью обязана! Только без него разве жизнь? В таком отчаянии была, что и не подумала – на мне ведь сарафан и босоножки новые, а что я скажу тетке? Даже в голову не брала... А дома меня такой скандал встретил! Я пришла вся зареванная, в новом сарафане и босоножках, что тетка могла подумать?
– Что тебя изнасиловали, а испорченный сарафанчик возместили, да? – сказала Маргарита Семеновна.
– Именно! Уж как я клялась, ничего не помогало. Тетка меня за руку схватила и куда-то поволокла. Оказалось, к гинекологше знакомой, что через два дома жила. Потребовала, чтобы та меня осмотрела, мне так страшно было, и противно, и стыдно, зато, когда врачиха сказала, что все со мной в порядке, я девушка еще, тетка вся красная как свекла стала, прощения просила... И уж про сарафанчик думать забыла. Я полночи проплакала, такой тяжкий денек выдался... Неужели, думаю, никогда больше его не увижу? Утром встала и пошла к нему. Дом запертый стоит и цветов на окошке нету. Понимаю, что уехал он, сбежал. А через неделю и я в Москву вернулась. В школу пошла и все мне не в радость... Одно хорошо, мать нового мужика завела, полковника МВД, и ей не до меня стало. Ей редко до меня дело было, все стремилась жизнь свою устроить... А я иду как-то по улице, гляжу, старушка комнатные цветы продает, да не в горшочках, а в консервных банках. И среди них перчики. Я подлетаю: «Почем перчики?» Она назвала какую-то совсем смешную цену, я стала по карманам шарить, и трясет меня как в лихорадке, так хочу этот перчик купить, наскребла я ей все, что смогла, там какой-то ерунды не хватало, ну, она мне все равно перчик отдала, объяснила как за ним ухаживать и даже на листочке латинское название написала «Капсикум аннуум»! Старушка интеллигентная была, видать, совсем обнищала. И вот, верите, тетя Рита, этот перчик меня любил... Я так за ним ухаживала! И он мне взаимностью отвечал. Он у меня до сих пор жив, я его Олежеком назвала.
– Постой, так ты что же, больше того мужика и не видела? Это после одной встречи он тебе такие подарки сделал?
– Нет, что вы! Это только преамбула. Прошла, наверное, неделя после того, как я перчик купила. Выхожу утром из дома, в школу идти, смотрю «мерс» серебристый во дворе стоит. Ну стоит и стоит. Я выхожу со двора, собираюсь к школе свернуть, вдруг ко мне этот «мерс» подъезжает, а за рулем он...
– Господи, как же он тебя нашел? – ахнула Маргарита Семеновна.
– До сих пор не знаю... У меня ноги подкосились. И обида вдруг и гордость взыграли. Отвернулась и пошла. А он из машины выскакивает, за плечо меня хватает. «Янка, любимая, не могу без тебя! Пытался, не получается! Ты мне каждую ночь снишься, совсем пропадаю! Давай поговорим!»
– Я в школу опаздываю!
А он:
– Можешь один день прогулять? Поедем куда-нибудь, поговорим! Не ломайся, а то вон на нас уже внимание обращают!
И тут я понимаю, что кто-нибудь обязательно матери доложит, что я к старому мужику в машину села, мать тоже меня к гинекологу потащит...
Он, кажется, понял мои колебания, и шепчет:
– Сделай вид, что ты мне дорогу показываешь. Я отъеду и буду тебя за кинотеатром ждать.
Мне вдруг все это таким романтичным, захватывающим показалось, я оборачиваюсь, смотрю, соседка по площадке на рынок пилит, а сама на меня с любопытством косится. Я сразу сообразила, говорю: «Тетя Рая, вот тут человек зубную поликлинику спрашивает, вы знаете где?»
– Зубную? А вон там, за кинотеатром, налево поверните, а потом второй поворот направо.
Он поблагодарил и уехал. А тетя Рая мне нотацию читать вздумала:
– Ты зачем с чужим мужиком разговоры разговариваешь? Да еще на иностранной машине мужик, скорее всего из бандюков... Ладно, этот приличный попался, а в другой раз запихают в машину и увезут куда-нибудь в лес, снасильничают и грохнут потом.
– Тетя Рая, мне в школу пора!
Маргарита Семеновна слушала, затаив дыхание, а у Яны лицо сейчас было отсутствующее, просветленное, она вся ушла в свои воспоминания.
– Я села к нему в машину, думала, он сразу обнимет меня, поцелует, а он смотрит на меня и лицо у него странное. «Какой ужас, Лолита... – говорит, а я тогда знать не знала ничего про Лолиту, – что мне делать, я с ума схожу...»
А я сижу в этой машине и чувствую себя дура дурой. И хочу уйти, а не могу, тянет меня к нему. А он руки на руль положил, голову на руки уронил и молчит. И я понимаю, он боится... Я ж малолетка еще.
– И в школьной форме, небось? – подала голос Маргарита Семеновна.
– Да нет, мы тогда форму уж не носили... – улыбнулась Яна. Ей вдруг расхотелось вспоминать. – Короче говоря, я с ним сошлась, он любил меня так, как никто никогда... Я в этой любви купалась... Счастлива была, никого другого мне в жизни не нужно было, на край света, в Сибирь бы за ним пешком пошла... Правда, мы с ним никогда никуда вместе не показывались, прятал он меня ото всех, говорил – если кто-то узнает о нас, могут быть большие неприятности и даже несчастья. А потом он вдруг исчез. Записку только оставил, мол, любит, жить без меня не может, но вынужден уехать, а потом непременно меня найдет и заберет к себе за границу, когда я буду совершеннолетняя. А мать мне вдруг квартиру подарила, отселила меня, я уж потом через несколько лет заподозрила, откуда квартира взялась. До восемнадцати лет я надеялась, вот, думала, стукнет мне восемнадцать, он явится за мной. Не явился... А я потом замуж вышла за приятеля, Вовку Юрьева, прожила с ним полгода, больше не выдержала... Ну, а дальше вы все знаете, тетя Рита...
– Да, детка, знаю. Но ты умница, что вернулась из этой своей Швеции... Ты вообще умница, не пропала, не пошла по рукам, выучилась, преподавателем стала... А теперь вот освободилась. Можешь заново жизнь начать, семью завести. У вас там, в институте, приличные мужики-то есть?
– Да нет, я, по крайней мере, их не вижу.
– А кого ты вообще видела до сих пор? Но теперь уж надо другими глазами на жизнь смотреть... – Маргарита Семеновна погладила Яну по руке. – Я знаешь, как была бы рада, если б Пашка на тебе женился. Он тебе ничуточки не нравится?
– Тетя Рита! Мы с Пашкой школьные друзья, но...
– Ладно, это я так... на всякий случай... Просто Пашка скоро уедет, а ты...
– Но я-то никуда не уезжаю, – ласково улыбнулась Яна. – Ой, мамочки, я совсем забыла, мне ж сегодня на день рождения к Вете, а я еще подарок не купила!
– Да? Тогда поехали скорее!
... Яна собиралась второпях. Тушь для Веты и цветы были куплены, ехать на машине глупо, надо ведь выпить хоть бокал шампанского за здоровье новорожденной. Она долго ловила машину, потом, несмотря на субботу, машина попала в пробку и в результате она опаздывала почти на час. Влетела в подъезд, а лифт не работает. Черт возьми, как не везет! Хорошо еще Вета живет на пятом этаже шестнадцатиэтажного дома, но чтобы попасть на лестничную клетку, надо идти с улицы. Дверь черного хода была закрыта. Черт, что же делать? Яна вытащила мобильник, но тут к дверям подошел какой-то мужчина, с цветами и подарочным пакетом.
– Что, не пускают? – спросил он.
– Ерунда какая-то, – пожала плечами Яна, – лифты не работают, а на лестничную клетку не попасть...
– А вот же звонок! Вы звонили?
– Нет, еще не успела. – Яна нажала на кнопку.
– В чем дело? – раздался чей-то грубый голос.
– Лифты не работают.
– А вы к кому, девушка?
– Я к Викуловым!
– о, я тоже туда! – сказал мужчина с букетом. – Щелкнуло! Можно заходить, хорошо еще не на последний этаж...
– Да уж!
Они вошли в подъезд, мужчина галантно придержал тяжелую дверь. Он был высокий, широкоплечий, чуть полноватый, с добрым приятным лицом.
– Давайте знакомиться, раз в один дом направляемся. Я Михаил!
– Яна. Очень приятно.
– Тима, друг, ты сейчас можешь разговаривать?
– Миш, я перезвоню через полчаса. Что-то срочное?
– Более чем.
– Хорошо, жди.
Что там могло стрястись у Мишки? Тимофей сумел перезвонить через двадцать минут.
– Мишка, что случилось?
– Тима, друг, ты не поверишь!
– Да говори уже!
– Я влюбился, братишка!
– Тьфу ты! Я думал, что-то серьезное...
– А разве это не серьезно? Ты хоть раз что-то подобное от меня слышал?
– Да вроде нет... Ну надо же, и вправду не припоминаю. Я так понимаю, что тебе охота пооткровенничать?
– Хорошо бы, меня, понимаешь ли, распирает!
– Тогда приходи вечером ко мне.
– Ну...
– Юльки не будет, она уехала в Питер к маме.
– Годится, друже! – в голосе Мишки слышалось ликование.
По дороге домой Тимофей купил еды, хотя Юлька оставила ему полный холодильник, но все это не годилось для настоящих мужских посиделок. Мишка явился через полчаса. Тимофей ахнул. Старый друг сиял, как начищенный самовар. Карие глаза сверкали.
– Ну заходи, – улыбнулся Тимофей. – Эк тебя прет! Обалдеть! Пошли на кухню.
– Тимка, ты не поверишь...
– Да уж поверил! Где взял? И что за девушка?
– Вот это самое интересное! Это Яна!
– Какая Яна?
– Та Яна, о которой ты мне рассказывал на днях! Янина Юргенсен!
У Тимофея вдруг заболел живот.
– Но где ты с ней познакомился?
– Поверь, абсолютно случайно, на дне рождения у жены одного моего приятеля. Она тоже там была. Мы вместе поднимались пешком на пятый этаж. Знаешь, она шла впереди и вдруг, оглянулась... И я пропал! А когда выяснилось, что она та самая Яна, я решил – это судьба...
– Ничего себе! А она... Она тоже в тебя влюбилась?
– Не знаю... Но, во всяком случае, была весьма благосклонна и согласилась завтра пойти со мной поужинать. Знаешь, мне с ней было так легко, как будто я давно ее знаю... И интересно...
– Интересно, это хорошо. Хуже нет, когда с бабой скучно. Слушай, а ты обо мне не говорил с ней?
– Да нет, старик, с какой стати? Я вообще ни звука не проронил о том, что знаю о ней. К чему?