Ему даже стыдно стало: человек с онкологией борется и живет в полную силу, а он тут сидит и жалеет себя.
Хотя было о чем жалеть. Пальцы не двигались, и дело было не только в спицах, проходящих через сломанные кости. Все было слишком сложно. Левую руку совсем раздавило, не факт что он вообще сможет ей пользоваться. С правой дела обстояли лучше, но на прежнюю жизнь рассчитывать не приходилось. Костя убеждал, что нельзя терять надежды, даже притащил утром реабилитолога. Только смешно это было и глупо. Он и сам все хорошо понимал, но если пару часов назад хотелось просто выйти в окно, то теперь, с этой книгой что-то менялось.
"Ее должен прочесть каждый" - думал Иван, читая о безжалостной болезни другого человека.
– Здравствуйте, Иван Сергеевич, – обратился к нему кто-то.
Мужчина поднял глаза, едва не уронив читалку на пол, неловко придержал ее локтем, заранее понимая, что разговор будет неприятным. У его постели стоял главный врач больницы, а он не пришел бы пожелать ему здоровья. Это было не в его духе.
– Здравствуйте, Николай Петрович, чем обязаны? – спокойно спросил Иван.
– Разговор есть, – признался мужчина, поправляя халат.
Медсестра быстро принесла стул внезапному посетителю.
– Спасибо, – Николай взял бейдж, висевший на груди медсестры, взглянул на имя и, расплываясь в улыбке, добавил: – Большое спасибо, Мариночка. Я вас не забуду.
Иван пронаблюдал, как выдавила из себя улыбку рыженькая Маришка и спешно вышла, ничего не говоря.
Проводив медсестру взглядом, главный врач резко стал серьезным и посмотрел на Ивана.
– Послушай, Вань, и постарайся меня понять правильно, – начал он.
– Чего вы хотите? – сразу к делу перешел Иван.
Одно это вступление успело его разозлить.
Николай хмыкнул, но перешел к делу.
– Отделение не может без заведующего, и я не вижу смысла назначать исполняющего обязанности, при условии, что ты... не скоро вернешься.
– Вы хотите меня уволить? – почти без гнева спросил Иван.
Ему вдруг стало все равно. Он и так не врал себе, что этот момент настанет, просто ждал его много позже.
– Что ты? Я права не имею тебя вот так уволить.
"Ну, только если права" – хмыкнув, подумал Иван, но язвить не стал, я спросил напрямую:
– Что тогда?
– Снять тебя с должности. Кто-то должен быть на этом месте.
Мужчина даже повысил голос, словно небритый хирург пытался спорить. Иван же молчал, просто глядя на собеседника. Ему окончательно стало все равно.
– Делайте, что хотите, но если мое мнение что-то значит, не ставьте на эту должность своего сына.
– А кого, Вань? Больше же некого. Слава слишком молод, Раиса стара, да и баба у руля...
– Делайте, что хотите, – перебил его Иван и просто закрыл глаза, опрокидывая голову на подушку.
– Но ведь ты не станешь говорить, что я...
– Ничего я не стану говорить. Оставьте меня.
Николай ушел, только тогда Иван открыл глаза. Почему он лежал один в спец. палате? Потому, что он здесь свой, но одному же тошно. Как так вообще вышло, что у него ничего кроме работы не осталось? Само собой, ведь, без трагедий. Жена ушла к другому. Детей не было. Родители давно переехали в Канаду. И жизнь вроде была не банальной, а в ней словно ничего и не было.
Он закрывал глаза и гнал прочь один навязчивый вопрос: что он будет делать потом, когда его выпишут?
5
Жизнь Риты превратилась в какой-то дурной сон. Что бы она ни делала, а все равно просыпалась в пять утра, в шесть выходила из дома и в половине седьмого шагала по территории третьей городской больницы, доходила до второго хирургического отделения и бежала прочь как можно быстрее домой, где на двери в ее комнате все еще висел халат Ивана Северина. Так прошел весь ее больничный. Девушка решила, что сошла с ума, отмечая огромное количество новых совершенно чужих ей привычек.
"В меня словно кто-то вселился" – шептала она себе в ужасе понимая, что ее руки делают все не так.
Ей сняли швы, но о брови она даже думать не могла. На курсы не поехала, не могла она думать о каком-то там поступлении. Рыдая в пятницу в проклятый белый халат, она окончательно решила, что пойдет в больницу и все расскажет, пусть ее отправят в психушку, лишь бы ей помогли.
Она была готова поверить, что во всем виновато сотрясение, которое, как все предупреждали, может дать о себе знать через какое-то время.
Только этот белый халат и вторая хирургия никак не увязывались в логичную теорию о травме. Она могла возомнить себя кем угодно, но не человеком, которого не знала.
Всхлипнув она окончательно решила, что завтра, когда ноги унесут ее в больницу, она не побежит домой, а пойдет в приемник "сдаваться".
В субботу ноги ее никуда не понесли. В воскресенье ей и вовсе показалось, что все как прежде. Она даже зашла в "Продуктовик" и лично сказала, что завтра выйдет на работу.
– Точно можно? – заботливо спросила хозяйка.
– Конечно, я же в полном порядке! – объявила Маргарита, уверенная, что все так и есть.
Вот только в понедельник в седьмом часу она снова шла по крутой лестнице на третий этаж к кабинету заведующего отделением, только на этот раз застыла, не коснувшись дверной ручки, слыша голоса.
– Николаю Николаевичу это не понравится, – говорила женщина неуверенно.
– Зато Николашка от меня не сбежит. Сел в мое кресло, пусть работает! – рявкнул в ответ Северин.
Рита почему-то стразу узнала его голос. Сердце у нее сжалось от ужаса и чувства вины, словно она специально отобрала руки у этого человека.
– Но, Иван Сергеевич, – продолжала женщина, – вы же понимаете, что он не сможет сделать эту операцию, и я не смогу.
– Так пусть ищет варианты! Что, больниц в городе мало? Врачей мало? В теории, Сенов из первой мог бы.
– Мне он отказал.
– Раиса Федоровна, не вы этим должны заниматься, а вот он.
Женщина, а она была уже не молода, подумала немного и призналась:
– На среду уже назначена операция.
– Никаких гастростом!
Северин аж стукнул гипсом по столу.
– Тише, Ваня, тебе руку никто еще раз собирать не будет, – вмешался молчавший все это время Костя.
– Это временно, потом…
– Поле такого временного лечения, мы вообще ничего не добьемся. Парню всего двадцать два года, о какой нормальной жизни может идти речь с дыркой в брюхе?
– Константин Петрович, – буквально взмолилась женщина, не озвучивая просьбу.
Все было и так понятно. Костя пожал плечами.
– Я бесполезен. Травматолог я, просто травматолог, – пробормотал он. – Но, Вань, я конечно понимаю, что ты готовила его к операции, но пластика пищевода – это не аппендицит удалить.
– Я ему обещал, – признался Иван устало.
– Но Никалашка ничего не сделает, – озвучил Костя. – Так что, гастростома – это лучше, чем дать ему умереть.
Стало тихо. Иван закрыл глаза, понимая, что они правы. Никому не нужен пациент, который может умереть на столе. Если бы не авария, еще неделю назад он прооперировал бы парня, и все было бы иначе, теперь момент был уже упущен.
– Я понял, – наконец произнес Иван. – Раиса Федоровна, держите меня в курсе. Пусть будет стома, а потом найдем способ.
Женщина в ответ кивнула, облегченно выдыхая. Ей не хотелось скандала с новым заведующим, еще и сыном главного врача. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Все же она дорожила своей работай, а в ее возрасте, отправить на пенсию не трудно даже хорошо работающего специалиста, если он не угодил начальству. Она, конечно, понимала Северина и разделяла его позицию, но собственное рабочее место было все же дороже принципов. В конце концов, она не отправляла пациента домой умирать. Этого, как ей казалось, достаточно, чтобы спать спокойно.
Ивану же этого было мало.
– Поехали, Кость, – сказал он.
Перед глазами у него стояли снимки, на которых сульфат бария белыми линиями выдавал пищевод, искривленный, суженный с трудом пропускающий жидкую смесь в желудок.
Ивана злила его собственная беспомощность и понимание того, что потом он тоже ничего не изменит. Раньше он часто говорил себе: кто, если не я? Теперь же выходил тот же вопрос, но с другим тоном и другим смыслом.
Пока Костя выкатывал кресло из кабинета, Ивану показалось, что кто-то юркнул к лестнице, но в отделении было тихо, да и по коридорам никогда никто не бегал, потому он решил, что ему действительно только померещилось.
– Я хочу курить, – признался он Косте.
– После этого разговора я и сам хочу курить, – признался в ответ травматолог, вызывая лифт.
Ему тоже было гадко от того, что он ровным счетом ничего не мог изменить. Он уже решил, что попробует обзвонить своих сокурсников, но не имел никакой надежды на успех.
– Знаешь, что меня действительно смущает, – заговорил он, желая немного отвлечься. – Исчезновение твоего халата. Николаю-то он точно без надобности.
– Без надобности, – эхом повторил Иван, с трудом понимая смысл этих слов. О халате ему думать никак не хотелось, но он все же выдохнул и проговорил: – Не думаю, что он пропал, скорее всего, он или в коробке с моими вещами, и мы его просто не заметили, или его скинули в одну кучу с больничными тряпками, и он валяется где-то в прачечной. Плевать, где.
Ему действительно было плевать.
Костя только кивнул, выкатывая друга на улицу и отъезжая в сторону. Только оба врача с удивлением уставились на девушку, стоявшую в их неофициальной курилке.
Рита дрожащей рукой держала между пальцев карандаш для губ и делала вид, что курит, откровенно дрожа.
Костя, узнавая девушку, быстро подхватил ее под руку, опасаясь, что она может убежать, увидев его.
– У Вас все в порядке? – спросил он, опасаясь делать выводы.
– Нет, – призналась Маргарита, обернулась и, увидев Ивана, разрыдалась. – Я совсем не в порядке.
Выронив карандаш, она закрыла лицо руками и стала быстро говорить всхлипывая.
– Я не сумасшедшая. Я все понимаю, только мои руки – они не мои! Я пишу не так как раньше, стрелки нарисовать не могу, зато розетку починила. У меня даже почерк не мой, а каждое утро я прихожу сюда, во второе хирургическое отделение. Понимаете?
– Нет, – неуверенно прошептал Костя.
– Да, – внезапно уверенно сказал Иван. – По закону жанра, у нее мои руки.
– Какого жанра? – непонимающе спросил Костя, хмурясь.
– Моего, – совершенно спокойно ответил хирург, явно не шутя. – Маргарита, постарайтесь сейчас успокоиться. Мы сейчас пойдем в мою палату и попытаемся во всем разобраться, хорошо?
Рита, испуганно и неспело посмотрела на мужчину, поражаясь его холодному спокойствию, всхлипнула и кивнула. Она, в любом случае, решила, что ей нужна помощь. Она только сейчас поняла, что если ее жизнью управляло нечто, связанное с Иваном Севериным, то кто, если не он, может ей помочь?
6
Иван имел тягу к мистическим историям. Они ему нравились. В школе он даже писал рассказы с судьбоносно-мистическими сюжетами. К ужасам все это отношения не имело. Да и в реальность таких историй Северин никогда не верил. Если бы ему кто-то попытался рассказать о судьбоносном чуде, он бы только посмеялся, но в литературе, подобное казалось ему красивым. Он с трудом верил, что смог вдруг сказать, что ему что-то понятно. Даже стыдно было немного, что он вспоминал о своих юношеских фантазиях, просто видя, как эта девушка нервно подносит карандаш к губам, он узнавал себя самого. После тяжелого дня или сложной операции он точно так же жадно глотал дым, не в состоянии сбросить напряжение.
Он молчал, подбирая слова, но по-прежнему ощущала себя героем одной из своих ненаписанных историй. Если бы он действительно был автором, то счел бы собственные руки достойной платой за человеческую жизнь, если уж ее действительно пришлось воровать у смерти, а если бы судьба в его истории была не просто отговоркой, то спасенному пришлось бы вернуть миру долг его собственных рук. На бумаге, как ему казалось, это была бы невероятно мудрая история, но в реальности она была похожа на безумие, только он не мог не проверить сою собственную мысль.
Оказавшись в палате, он сразу перешел к делу:
– На столе ручка и блокнот. Напиши там свое полное имя.
Костя, ничего не понимающий, хотел помочь перебраться другу на кровать, но тот только отмахнулся, кивая на Риту.
– Зачем? – испуганно спросила девушка.
– Мне нужно увидеть твой почерк.
Иван смотрел на нее так серьезно и так уверенно, что девушка невольно поежилась, словно перед ней был не мужчина, не врач, а страшный колдун, наславший на нее проклятие.
– Пожалуйста, мне надо кое-что проверить, – прошептал Иван, чувствуя, себя сумасшедшим.
Он не верил сам себе, но не мог теперь не убедиться. Если он прав, Рита напишет свое имя его рукой, тогда можно будет объяснить свою собственную догадку. Если же нет, отправить несчастную девушку на МРТ, впрочем, туда ее в любом случае стоит отправить, после.
Рита вздохнула и шагнула к столу, стоявшему у самого окна в этой маленькой палате для одного человека. Блокнот действительно лежал там, ручка крепилась к нему с помощью маленькой петли из резинки.
«Алюшина Маргарита Михайловна» хотела написать Рита, но ее руке было все равно. Чужим почерком она вывела: «Северин Иван Сергеевич».
От откровенного ужаса открыл рот даже Костя, видя знакомый подчерк.
– Но… это…
Он так и не смог сказать, что именно он обо всем этом думал. Просто слов подобных не было. Иван же, не видя написанного, понимал по лицу коллеги, что не ошибался, и девушка действительно писала его почерком. Таких совпадений не бывает.
– Кость, принеси фурацилин и ножницы.
– Что? – ошалело спросил Костя, чувствуя себя внезапно свихнувшимся.
– Принеси из перевязочной невскрытую бутылку фурацилина и ножницы, – невозмутимо повторил Иван, глядя на испуганную Риту.
– Зачем?
– Принеси, пожалуйста.
Ничего не понимая, Костя выдохнул и вышел.
Девушка обернулась, стараясь не дрожать.
– Вы знаете, что происходит? – спросила она, дрожащим голосом. – Я с ума сошла, да?
– Не думаю, – прошептал Иван, опуская глаза. – Я постараюсь объяснить свою догадку, только прошу, давай на «ты», хорошо?
Он все же взглянул на девушку. Та, прислонилась плечом к стене и коротко кивнула. Ей было откровенно все равно, как говорить, только бы ей помогли.
В этот момент вернулся Константин. У него в руках были большая бутыль с желтым раствором и большие металлические ножницы.
– Вскрой, – велел Иван, кивая на Риту.
– Я? – испуганно переспросила девушка.
Иван кивнул. Костя растерянно пожал плечами, он ничего не понимал, но протянул девушке бутылку.
– Но тут же… разве это вообще можно открыть ножницами? – бормотала девушка, разглядывая металлическую крышку с пологим краем. Ее даже подцепить нельзя было, по крайней мере, так казалось Маргарите, но ее правая рука думала иначе. Раскрыв ножницы, она каким-то мистическим образом все же зацепила край крышки и сняла ее. Оказалось, что под металлом пряталась резиновая пробка.
Врачи молча переглянулись. Это была сущая мелочь, но с первого раза стерильные флаконы никто не вскрывал. Сам Костя, когда-то удивлялся, что бывалые врачи делали это ножницами в одно движение, а, пытаясь, возился с полминуты, сминая крышку. Теперь он тоже снимал ее одним движением, именно ножницами. Это был самый быстрый способ.
Костя выдохнул первым.
– Что это все значит? – спросил он, понимая, что голова у него идет кругом.
– У нее, кажется, мои руки, – ответил неуверенно Иван, не отводя глаз от девушки. – И, видимо, это не оставит ее, пока она не исполнит мое обещание.
– Ты про операцию? – почти испуганно спросил Костя. – Это же безумие!
Иван не ответил. Он смотрел на испуганную Риту, что также внимательно смотрела на него.