– Через полгода втянулся в такой ритм, да и многое уже умел делать на автомате, на рефлексах, а парни не выдержали, ушли. У нас же там муштра была похлеще любой армии, шеф гонял нас как сидоровых коз, за любой ляп наказание, за любой просчет или косяк наказание еще покруче. Муштра еще та! Пришлось мне одному комнату снимать, но к тому времени меня повысили, да и платить стали немного.
Через год он бегло говорил по-итальянски, многому научился, поднялся до первого помощника, нет, не мэтра и шефа, а помощника его помощника, тоже, знаете, должность! Он уже не упахивался до полного изнеможения и многое умел, и свой выходной день не тратил полностью на учебу и хозяйственные дела, утром справлялся с накопившейся бытовухой и все оставшееся время гулял по городу и его окрестностям.
– Только постоянно хотелось спать, – усмехнулся невесело Митя, – на сон приходилось часа по три-четыре, не больше. Но даже в выходной было жалко проводить время в кровати.
Он практически не потратил денег, полученных за продажу их квартиры, предназначавшихся ему на учебу. Нет, он оплатил то, что требовалось, но положил деньги в банк и предпочел расходовать на себя самый возможный минимум. Все боялся, вдруг что у мамы с бабушкой, а они там из-за него без денег остались.
– А куда и на что мне было тратить? Только на оплату аренды квартиры, но у меня зарплата, только немного добавлял из тех денег, – успокаивал он меня, когда я чуть не расплакалась, узнав, как он тогда жил. – Я занимался только учебой, и, по сути, жил в ресторане, уходил из него только спать, на три часа.
Через год Митя закончил эту учебу, вернулся в Москву, попытался найти себе интересное место, но почти сразу, месяца через полтора, ему подтвердили, что он прошел отборочный конкурс на учебу в Англии.
Мы с ним закончили Академию, и все эти годы он практически провел в Европе, работая и обучаясь у разных известных и не очень шеф-поваров, в разных странах. Но настоящая его суперучеба началась, когда Митя, получив диплом в Академии, уехал в Англию, в Лондон, и его взяли работать к одному из самых известных поваров мира – Ричарду Корригану, в его не менее известный лондонский ресторан «Lindsay Hause», получивший одну звезду Мишлен.
Я узнала, что, оказывается, мир ресторанного искусства и кулинарии ужасно сложен, что в нем есть разные уровни достижений, признаний, иерархий и непростая классификация, поэтому высокая кухня – не просто название или признание, это какие-то немыслимые требования международной классификации. Попасть на олимп этой тусовки ну очень сложно.
Эстеты и ценители знают, что самая высокая оценка ресторана – звезды Мишлена. Так называемый «Красный гид Мишлен» – это наиболее влиятельный из всех в мире ресторанный гид, ну, что-то типа журнала, в упрощенном пояснении. И выпускается этот гид аж с тысяча девятисотого года! Вы представляете, сколько крови он попортил рестораторам за эти сто с лишним лет! Ведь одно лишь упоминание ресторана в этом Красном гиде, даже без присвоения звезды, считается признанием мастерства его шеф-повара и серьезным поводом к коммерческому успеху.
Кстати, в России нет ни одного ресторана, которому бы присвоили Мишлен, и ни один из них там не упоминали. Правда, есть такая штука, называется Мировая оценочная система Zagat, у них свой гид, вот в него входят несколько московских ресторанов уровня Line dining. Ах, да это один из высших уровней, то есть по-нашему с большой претензией. Когда проводятся эти оценки, то учитывается такое огромное количество факторов, что и перечислять не стоит, но самым главным, разумеется, считается работа шеф-повара.
– Видишь ли, Мартуля, я хочу стать именно таким шеф-поваром с мировым именем, а для этого надо очень много учиться и еще больше работать, и работать у самых известных поваров, – делился со мной Митя своими мечтами и целями. – Я хочу открыть свой ресторан, под моим именем и логотипом, и сделать его известным, самого высокого уровня.
Он учился постоянно и работал, работал, работал, так много, как не может работать человек! Ну, может, но не все же время, не год за годом же, без отпусков и передыху!
После английского ресторана Корригана Митя поступил и вот учился во Флориде в этом кулинарном вузе, и собирался после учебы уехать во Францию и попробовать поступить на работу еще к одному известному шеф-повару в его всемирно известный ресторан, имеющий три звезды Мишлен, и еще учиться, и еще…
– Митька, – под большим впечатлением и немного испугавшись за него, шепотом спросила я, – а ты не надорвешься? Как бы тебе не нравилась твоя работа, нельзя же заниматься только ею, да еще так неистово, как ты.
– Ну, во-первых, я давно уже не занимаюсь ею так неистово, как вначале. У меня есть время на другие дела. Например, я сейчас учу французский язык, а еще пристрастился в выходные совершать познавательные прогулки, я открыл для себя, что есть такие специальные пешеходные экскурсии по городам и их окрестностям, и с удовольствием принимаю в них участие, даже специальным туристическим снаряжением обзавелся, уже несколько районов Италии обошел. Ну, а во-вторых, я очень люблю свое дело, и учиться мне нравится, для меня это творчество и удовольствие, хотя, разумеется, рутинной пахоты в нем хватает.
– Митя, а личная жизнь как же?
– Ну, она есть, в каком-то виде, – уклончиво и весьма туманно ответил он, а я не стала настаивать и лезть с расспросами, чтобы не спугнуть этот кокон тихой доверительности, окутавший нас.
Мы тогда говорили с ним часами, почти не спали, да и не хотелось, вспоминали прошлое, делились планами и идеями. Я восторженно рассказывала про свою новую работу, про классного начальника, про неординарность фирмы, про людей, работающих в ней.
И тогда я первый раз оценила Митино мастерство как специалиста – казалось, он двигается в танце и так легко и непринужденно ворочает большими сковородами и кастрюлями, и улыбается, и постоянно шутит, и что-то приговаривает, его руки мелькают с такой быстротой, что невозможно уловить ни одного отдельного движения. Он как дирижер руководил нашим непрофессиональным оркестром и умудрялся накормить семьдесят человек великолепными блюдами.
Мы часто встречались потом с ним и в Италии, пока Митя учился и работал там, и во Франции, когда он устроился в самый известный парижский ресторан Алана Дюкасса, и с огромной радостью общались и проводили вместе время. Но почему-то в моей душе и сердце запечатлелись, как музыка, как нечто очень интимное, те наши четыре дня, проведенные в отрезанной от мира гостинице. И наша работа на кухне, и какие-то хрустально-чистые и хрупкие тихие ночные откровения, и открытие друг друга с новых, неизвестных до сих пор сторон, и мое потрясение от его внутренней несуетливости и чувства правильности бытия.
Он доучился во Флоренции, чуть больше года работал в парижском ресторане Дюкасса, в который однажды пришел один из самых известных московских рестораторов, и именно для него готовил Митя, и тот, отведав его шедевров, захотел пообщаться с поваром, их приготовившим. А когда узнал, что Митя русский, да еще и москвич, они разговорились. Услышав об уровне Митиного образования, ресторатор сразу предложил ему дело. А именно: в качестве шеф-повара возглавить открытие с нуля нового ресторана. Ну, за о-о-чень приличную зарплату.
Митя вернулся в Москву и приступил к новому делу. Он сделал суперресторан, очень классный! Мы были с Левкой и Мариной на его открытии, просто обалдели. Мне даже страшно было есть ту красоту, которую нам представили на презентации, а то, что вот это совершенство сделал Митя, никак не укладывалось у Левки с Мариной в голове. Мне было проще, я его когда-то видела в деле, потому могу поверить в любой невероятный профессиональный подвиг Мити.
После статьи в журнале про открытие этого ресторана и про Митю в частности, а также после выхода «ресторанного рейтинга» известного информационно-аналитического агентства, где отметили этот ресторан и его шеф-повара, состоялся специальный торжественный банкет, посвященный этим высоким оценкам, и чествование Дмитрия Рубцова хозяином и высокой приглашенной публикой. Именно после этого триумфа Митя пришел ко мне. Еле живой от усталости победитель. И мы сидели в патио, рассуждая о моей неожиданно возникшей сверхпопулярности у мужчин.
Следующий год Митя часто приезжал в Европу договариваться о поставках продуктов в ресторан, встречался с друзьями-коллегами, которыми обзавелся здесь, и приглашал их принять участие в разных акциях и тематических днях, устраиваемых в его ресторане с целью известной – привлечь клиентов. Вот тогда я и познакомила его с Виктором. Виктор проникся уважением к Мите сразу. Ему, как ни странно, было весьма интересно узнать про ресторанный бизнес, и он подробно расспрашивал, вникал в детали, а Митя охотно объяснял, отвечая на его вопросы.
– Проще открыть несколько ресторанов в Европе, несмотря на все их кризисы, безработицы и проблемы, чем один ресторан в России, даже в Москве или Питере, – печалился Митя. – Во-первых, в Европе даже малообеспеченные слои населения посещают кафе и рестораны довольно регулярно, в России же большинство ее населения не может себе это позволить. Но это не самое страшное, тот процент населения, что приходится на так называемый средний класс и который составляет основную ресторанную клиентуру, вполне достаточен, чтобы рассчитывать на высокую посещаемость. Даже элитные рестораны высокой кухни сейчас не простаивают, а заполняются довольно прилично, особенно если вы проводите грамотную политику, не забываете о специальных мероприятиях и акциях, приглашаете известных поваров, то есть работаете на имидж. Гораздо страшнее то, что в России нет продуктов. Они есть, понятное дело, но то, что сейчас производят в стране, нельзя назвать натуральным продуктом. Это ужас какой-то, сплошные фосфаты, консерванты, заменители, красители. Мясо – антибиотики и гормоны роста, и отравленные корма.
– И что, в стране вообще нет достойных продуктов? – сильно удивился Виктор.
– Почему, есть, но, как правило, в небольших фермерских или частных хозяйствах, и еще в нескольких больших агрофирмах, но это капля в море. Я говорю о том, что наладить поставки из ближайших торговых производств невозможно, это уже не продукты, а их химические аналоги. И для того, чтобы держать планку высокой кухни, приходится существенно увеличивать затраты. А это значит высокие цены на выходе. В Европе контроль за качеством продуктов находится на самом высоком правительственном уровне, они прекрасно понимают, что это здоровье нации и ее будущее. Там невозможно торговать плохим, просроченным или испорченным продуктом, штрафы и ответственность таковы, что продавец может потерять абсолютно все, и свободу в том числе.
– И как ты выходишь из этой ситуации? – живо интересовался Виктор.
– Вот, налаживаю поставки рыбы и морепродуктов, вин, некоторых видов фруктов и овощей отсюда. Но все основные продукты закупаю в агрофирме «Хозяйство Власова». Это одна из редчайших агрофирм в стране, которая производит экологически чистые продукты. Причем все. Половина Рублевки у них закупается, и несколько московских ресторанов высокой кухни, и те, что попроще.
– Ты сам к ним ездил договора подписывать, видел это хозяйство? – любопытствовал Виктор.
– Да, – улыбнулся воспоминаниям Митя. – Эта фирма принадлежит одному хозяину, Игорю Власову, он поднял хозяйство с нуля, причем поднял на международный уровень. Вообще он у них там царь и бог. Властный, авторитарный, жесткий мужик, но колхознички на него не намолятся, как на отца родного. Зато его жена Дарья совершенно не обращает внимания на диктаторские замашки мужа и постоянно подшучивает над его «строгачом», как она это называет. Она обладает потрясающим тонким юмором, а еще у нее есть необыкновенный талант. Дарья делает вручную детские объемные книжки-сказки, произведения искусства, совершенно потрясающие. К тому же она владеет в совершенстве итальянским и, когда узнала, что я несколько лет провел в Италии, настояла, чтобы я пришел к ним в гости – поговорил с ней по-итальянски и познакомился с их семьей поближе. Вообще они очень красивая пара, такой хозяин генералиссимус и веселая, красивая и очень талантливая жена, которая умиротворяет этого мужика одним своим присутствием. Кстати, у ее мамы и отчима на побережье Италии есть вилла, я как-то был и там, когда договаривался о поставках недалеко от того города. И мне удалось подробно расспросить Игоря о его хозяйстве. Честно говоря, я был потрясен его историей и тем, как он поднял агрофирму на такой высочайший уровень, и строгий режим экологической чистоты, который они соблюдают в хозяйстве. Прочитать на их официальном сайте, он очень качественно сделан. Самое для меня в этом знакомстве важное, что их продукция действительно наивысшего качества и абсолютно натуральная. Дорого, разумеется, встает, но тут уж никуда не денешься.
Я еще многое узнала про те трудности и сложности, с которыми пришлось столкнуться Мите, про конкуренцию в ресторанном бизнесе, про недобросовестность, возможную только в нашей стране, на этом рынке услуг. Когда красиво и достойно начинают, а потом жадность и возможность сверхприбылей толкают некоторых рестораторов на закупки дешевых, некачественных продуктов.
Он проработал чуть больше года в этом ресторане, когда задумал приблизиться к своей мечте – открыть свой, личный ресторан. Дима получил самое главное – поддержку своего работодателя и ресторанного сообщества Москвы в целом, а это больше, чем деньги! Гораздо больше! Такая поддержка помогла ему найти нужное помещение в хорошем месте и официально-документальные дела спокойно решить. У него остались какие-то деньги на счете от продажи квартиры, после оплаты учебы во Флоренции и в других платных местах обучений и участий в конкурсах, да и Митя уже прилично зарабатывал и что-то откладывал на этот счет. Но, понятное дело, этих средств и близко не хватило бы, пришлось ему брать кредит.
Он так выкладывался над этим проектом, что мы его практически не видели. Хочешь встретиться с Митей? В ресторан. Но там он весь в деле – контролирует все, и строителей и рабочих, и слесарей и сантехников, и дизайнеров, и монтаж оборудования. А если хочешь не просто встретиться, а еще и поговорить, пообщаться – позже! После открытия ресторана.
Он это сделал! Похудел, осунулся, но на открытии у него горели глаза, весь он излучал победу и уставшее счастье! Открытие прошло на ура. А я и не сомневалась! Его отметили в периодических профессиональных журналах и пригласили сразу на два кулинарных шоу. А еще интервью с ним напечатали в «Гастрономе», в журнале «Шеф-Арт» вышла его небольшая статейка с рецептом. Дмитрий Рубцов становился популярным, пока в узких кругах специалистов Москвы, но это уже очень много!
И работал. Митя, как всегда, очень много работал.
А в Лиссабон ко мне он прилетел из Москвы, после того, как отстоял невероятно важный и значимый банкет, который заказала одна известная на всю страну, крутая и пафосная организация. Я разбудила его в два часа московской ночи своим звонком, а в пять с минутами утра он уже сидел в самолете в Лиссабон.
Я уже говорила: просто он такой. Дмитрий Рубцов.
Не ангел, если вам так показалось. Далеко не ангел.
Однажды я видела, как он командует на своей кухне, и это, скажу я вам, нечто! Он гоняет подчиненных, как прапорщик на плацу, он жесткий, строгий, требовательный и карающий и абсолютный авторитет. При этом вся команда выступает как один слаженный балет: Митя громко отдает команды, спрашивает о чем-то, ему так же громко и коротко отвечают, еще громче кричит его су-шеф, то есть ответственный за выпуск блюд всех цехов. И все это двигается в невероятном слаженном ритме и скорости, и если кто-то выпадает из этого ритма или лажает, то получает таких моральных тумаков, после которых впору завязывать с профессией.
– Митя, это дедовщина какая-то! – возмутилась я.
– Это очень тяжелая и трудная работа, – строго объяснял он мне, словно отчитывал одного их своих напортачивших подчиненных. – Тяжелая физически и морально, это постоянная ответственность. Главное в поварском искусстве такого уровня – это скорость и безупречность исполнения, только тогда можно наладить слаженную работу всех цехов и всей кухни. А для того, чтобы достичь этой скорости и безупречности, каждый член команды обязан владеть огромным количеством базовых знаний и навыков, закрепленных на уровне рефлексов. А если ты раздолбай, и у тебя кишка тонка и характера не хватает учиться и терпеть требования шеф-повара и учителя, то тебе не место в этой профессии, иди цветы выращивать. Каждый день повара находятся в режиме цейтнота, это одна из составляющих нашего дела, и надо обладать крепкими нервами и устойчивой психикой, чтобы выдерживать этот стресс и ритм. А научить человека этому и проверить его на устойчивость можно только в режиме жестокого прессинга. Если я буду их жалеть, они потом от лени и дозволенности клиентов потравят, а сам я в трубу вылечу и начну прятаться от кредиторов.