Хитрая улыбка мелькнула на его губах. Мне показалось, что он вспоминает каждую деталь того несостоявшегося поцелуя, включая мой вздох-дефис-стон.
– Бывшая девушка, – помедлив, ответил он.
Во мне все сжалось от неожиданной мысли. Что, если та девушка из «Дельф» и с пирса была бывшей девушкой Патча? Что, если она увидела, как я разговариваю с Патчем в клубе, и ошибочно подумала, что между нами есть что-то большее, чем разговоры? Если ей все еще нравится Патч, то она вполне могла преследовать меня из ревности. Еще несколько кусочков головоломки встали на свое место…
– Но она не здесь, – добавил Патч.
– Что значит «не здесь»?
– Ее нет. И она никогда не вернется.
– Ты имеешь в виду… она умерла? – тихо спросила я.
Патч не сказал «нет».
Внутри у меня снова стало неспокойно. Такого я не ожидала. У Патча была девушка, но сейчас она мертва.
Дверь в дамскую комнату дернулась – кто-то пытался войти. Я забыла, что закрыла ее. Это навело меня на мысль о том, как вошел Патч. Либо у него был ключ, либо этому было другое объяснение. Объяснение, о котором мне не хотелось думать, например, что он просочился сквозь дверь, как воздух. Как дым.
– Мне надо работать, – проговорил Патч. Он оценивающе посмотрел на меня, задержав взгляд где-то в районе бедер.
– Сумасшедшая юбка. Убийственные ноги.
Не успела я сказать что-то связное, как он уже был за дверью.
Пожилая женщина, ожидавшая возможности войти, посмотрела сначала на меня, потом, через плечо, на Патча, который исчез где-то в зале.
– Дорогая, – сказала она мне. – Он выглядит скользким, как мыло.
– Точное описание, – пробормотала я.
Она поправила свои короткие, вьющиеся седые волосы.
– На таком мыле девушка легко может поскользнуться.
Переодевшись, я вернулась к нашему столику и села рядом с Ви. Элиот посмотрел на часы и удивленно поднял брови.
– Прошу прощения за такое долгое отсутствие, – спокойно проговорила я. – Я что-нибудь пропустила?
– Да нет, – ответила Ви. – У нас все по-старому.
Она пнула меня под столом, что означало: «Ну, что?»
Я не успела пнуть Ви в ответ.
– Ты пропустила официантку. Я заказал тебе красный буррито, – сказал Элиот. В уголках его губ пряталась пугающая улыбка.
Я поняла, что это мой единственный шанс.
– Вообще-то, я не уверена, что хочу есть. – Я сделала такое лицо, будто меня подташнивает, что, в принципе, отчасти было правдой. – Такое ощущение, что я подхватила ту же самую болезнь, что и Жюль.
– Господи, – разволновалась Ви. – Ты в порядке?
Я покачала головой.
– Поймаю официантку и попрошу, чтобы она завернула еду с собой, – предложила Ви, роясь в сумке в поисках ключей.
– А как же я? – спросил Элиот только наполовину шутливо.
– Может, перенесем? – предложила Ви.
«Бинго», – подумала я.
Глава четырнадцатая
Я вернулась домой около восьми.
Повернув ключ в замке, я взялась за дверную ручку и толкнула дверь бедром. За несколько часов до встречи в «Границе» я позвонила маме: она все еще была в офисе, заканчивала дела и не знала, когда вернется, так что я ожидала, что в доме будет тихо, темно и холодно. При третьем толчке дверь поддалась, и я бросила сумку в темноту, продолжая бороться с застрявшим в замочной скважине ключом. С того самого дня, как в дом заходил Патч, замок стал расставаться с ключом очень неохотно. Интересно, заметила ли это Доротея.
– Да – отдай – ты – мне – этот – дурацкий – ключ, – уговаривала я, пока ключ наконец не освободился из плена.
Напольные часы, стоящие в прихожей, показывали ровно восемь, и тишину нарушили громкие удары. Я вошла в гостиную, чтобы развести огонь в печи, но, услышав шорох ткани и скрип в дальнем углу комнаты, вскрикнула.
– Нора! – сказала мама, отбрасывая одеяло и садясь на диване. – Что, во имя неба, случилось?
– Ты меня напугала! – ответила я, одной рукой держась за сердце, а другой опираясь на стену, чтобы не упасть.
– Я заснула. Если бы я услышала, что ты пришла, я бы что-нибудь сказала, – она откинула волосы с лица и сонно заморгала. – Который час?
Я упала в ближайшее кресло и попыталась успокоить бешеное сердцебиение. Мое воображение уже успело нарисовать себе безжалостные глаза в прорезях лыжной маски. Теперь, когда я уверилась, что он – не плод моего воображения, меня охватило желание рассказать маме все, начиная с того, как он прыгнул на «Неон», и заканчивая нападением на Ви. Он меня преследовал, и он желал мне зла. Нам нужно поставить новые замки на двери. И логично, что нужно уведомить полицию. Мне спалось бы куда лучше, если бы я знала, что за окном дежурит полицейская машина.
– Я бы не хотела пока рассказывать, – сказала мама, прервав ход моих мыслей, – но не уверена, что подходящий момент когда-нибудь наступит.
– Что случилось? – нахмурилась я.
Она издала долгий, тяжелый вздох.
– Я подумываю продать наше поместье.
– Что? Почему?
– Мы боролись целый год, но я зарабатываю недостаточно. Думала найти вторую работу, но, если честно, мне кажется, что в сутках нет стольких часов, – она грустно рассмеялась. – Зарплата Доротеи невелика, но и этих денег у нас нет. Единственный выход, который я вижу, – переехать в дом поменьше. Или в квартиру.
– Но ведь это же наш дом.
Здесь все мои воспоминания. Здесь память о моем отце. Я не могла поверить, что она думает иначе. Я сделаю все, чтобы остаться здесь.
– Я подожду еще месяца три, – добавила она, – но не хочу, чтобы ты слишком надеялась.
В тот момент я поняла, что не могу рассказать маме о человеке в лыжной маске. Она уволится на следующий же день. Найдет работу поблизости, и не останется другого пути, кроме как продать поместье.
– Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, – предложила мама, заставив себя улыбнуться. – Как прошел ужин?
– Отлично, – ответила я угрюмо.
– А Ви? Она поправляется?
– Завтра уже сможет пойти в школу.
– Хорошо, что она сломала левую руку, – криво усмехнулась мама. – А то не смогла бы записывать за учителем. Я даже представить не могу, как бы это ее расстроило.
– Ха-ха, – отозвалась я. – Пойду, приготовлю горячего шоколада. – Я встала и повела плечом в сторону кухни. – Будешь?
– Звучит прекрасно. Я пока разведу огонь.
Быстро отыскав в кухне чашки, сахар и банку какао, я вернулась и увидела, что мама уже поставила чайник на дровяную печь. Я примостилась на подлокотнике дивана и протянула ей кружку.
– Как ты поняла, что любишь папу? – спросила я, пытаясь заставить свой голос звучать обыденно. Всегда была вероятность, что разговор о папе вызовет фонтан слез, а мне этого хотелось избежать.
Мама устроилась на диване и вытянула ноги, положив их на кофейный столик.
– А я не поняла. Не понимала, пока мы не прожили в браке примерно год.
Такого ответа я не ожидала.
– Тогда… почему ты вышла за него?
– Потому что думала, что влюблена. А когда ты думаешь, что влюблена, ты так стараешься, чтобы все получилось, что в итоге влюбляешься по-настоящему.
– Ты боялась?
– Выходить за него? – она рассмеялась. – Это было очень здорово. Покупать платье, искать часовню, носить кольцо с бриллиантом.
Я вспомнила хулиганскую улыбку Патча.
– Ты когда-нибудь боялась папу?
– Каждый раз, как проигрывали «Нью Ингланд Пэтриотс».
Когда «патриоты» проигрывали, папа шел в гараж и доставал бензопилу. Два года назад, осенью, он отправился с пилой в лес за нашим домом, свалил десять деревьев и распилил их на дрова. С тех пор мы не сожгли еще и половины.
Мама провела рукой по спинке дивана, и я прижалась к ней, положив голову ей на плечо.
– Я скучаю по нему, – сказала я.
– Я тоже.
– Я боюсь, что забуду, как он выглядит. Не на фотографиях, а субботним утром, в спортивных штанах, готовя яичницу.
Мама переплела свои пальцы с моими.
– Ты всегда была так на него похожа, с самого рождения.
– Правда? – я выпрямилась. – В каком смысле?
– Он тоже хорошо учился, был очень умным. Он не был порывистым и ничего не делал напоказ, но люди уважали его.
– Папа был когда-нибудь… скрытным?
Мама, кажется, задумалась над ответом.
– У скрытных людей обычно много секретов. Твой папа был очень открытым.
– А он был когда-нибудь бунтарем?
Она коротко и удивленно рассмеялась.
– А тебе он таким казался? Харрисон Грей, самый этичный бухгалтер в мире… бунтарь? – она театрально вздохнула. – Упаси Господи! Одно время он, правда, отращивал волосы. Они у него были светлые и кудрявые – как у серфера. Правда, очки в роговой оправе напрочь убивали сходство. Кстати… можно спросить, почему мы об этом заговорили?
Я понятия не имела, как описать маме мои противоречивые чувства к Патчу. Я понятия не имела, как описать Патча. Точка. Моя мама, наверное, ожидала, что я включу в описание имена родителей, успеваемость, виды спорта, которыми он занимается в школе, и университеты, в которые собирается подавать документы. Я не хотела волновать ее, говоря, что готова поставить свою свинью-копилку на то, что у Патча есть судимость.
– Есть один парень, – начала я, не сумев сдержать улыбку при мысли о Патче. – Мы последнее время много общаемся. В основном школьные дела.
– О-о-о, мальчик, – таинственно сказала она. – Ну и? Он член шахматного клуба? Или студенческого совета? Или, может, теннисом занимается?
– Он скорее… любит погонять шар, – оптимистично предположила я.
– Футболист! Такой же симпатичный, как Дэвид Бэкхем? Хотя, если говорить о внешности, мне всегда больше нравился Зинедин Зидан.
Сначала я хотела объяснить маме, что имелось в виду, но мне тут же пришло в голову, что лучше, пожалуй, не уточнять. Бильярд, футбол… почти одно и то же, правда?
Зазвонил телефон, и мама потянулась, чтобы взять трубку. Поговорив секунд десять, она упала на диван и хлопнула себя ладонью по лбу.
– Нет, все нормально. Я заеду в офис, заберу их и завезу вам завтра утром.
– Хьюго? – спросила я, когда она повесила трубку.
Хьюго – это мамин начальник, и он, мягко говоря, постоянно ей звонит. Однажды он вызвал ее на работу в воскресенье, потому что не мог понять, как работает ксерокс.
– Он оставил в офисе кое-какие незаконченные бумаги и хочет, чтобы я их забрала. Мне нужно сделать копии, но я управлюсь максимум за час. Ты доделала домашние задания?
– Нет еще.
– Тогда я могу утешать себя тем, что даже будь я здесь, мы не смогли бы поболтать, – вздохнув, она поднялась на ноги. – Увидимся через час?
– Скажи Хьюго, что он должен платить тебе больше.
– Намного больше, – усмехнулась она.
Как только дом оказался в моем полном распоряжении, я убрала со стола посуду, оставшуюся с завтрака, и освободила место для учебников. Английский, общая история, биология. Вооружившись новеньким, острым карандашом, я раскрыла ближайший учебник и приступила к работе. Через четверть часа мой мозг запротестовал, отказавшись усваивать еще один абзац, повествующий о феодальных системах стран Европы. Я задумалась, чем занимается сегодня Патч после работы. Делает домашние задания? Едва ли. Ест пиццу и смотрит по телевизору баскетбол? Может быть, но верится слабо. Играет в бильярд с высокими ставками в клубе «Бо»? Вполне возможный вариант.
Я ощутила необъяснимое желание поехать к «Бо» и оправдаться в том, что сделала, но этой мысли обрезал крылья тот простой факт, что у меня не было времени. Мама вернется домой раньше, чем я успею преодолеть получасовой путь до клуба. Не говоря уже о том, что Патч не из тех, кого можно вот так просто выследить. Все наши предыдущие встречи проходили по его расписанию, а не по моему. Каждый раз.
Я поднялась на второй этаж, чтобы переодеться во что-нибудь более удобное. Толкнув дверь в спальню, я успела пройти три шага, прежде чем застыла на месте. Ящики моего комода были вытащены, одежда разбросана по комнате. Белье сорвано с постели. Дверцы шкафа были открыты и косо висели на петлях. На полу валялись книги и рамки с фотографиями.
Я заметила в окне отражение движущейся фигуры и обернулась. Он стоял у стены позади меня, в черном с ног до головы, в лыжной маске, скрывающей лицо. Мой разум был словно в тумане и только успел подать ногам сигнал «бегите!», как человек в маске бросился через комнату, рывком открыл окно и ловко выпрыгнул в него.
Я полетела вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Обогнув перила, пронеслась по коридору в кухню и набрала 911.
Через пятнадцать минут на подъездной дорожке у дома уже стояла патрульная машина. Дрожа с головы до ног, я отперла дверь и впустила двух офицеров. Первым вошел невысокий и полный мужчина с проседью в волосах. Второй был высоким и худощавым, с почти такими же темными волосами, как у Патча, но коротко подстриженными. Странно, но он был отдаленно похож на Патча. Средиземноморски-смуглая кожа, правильные черты, пронзительный взгляд.
Они представились: темноволосого звали детектив Бассо. Его напарника – детектив Холстижик.
– Ты – Нора Грей? – спросил детектив Холстижик.
Я кивнула.
– Родители дома?
– Мама уехала за несколько минут до того, как я позвонила 911.
– Значит, ты одна дома?
Еще кивок.
– Расскажи, пожалуйста, что произошло, – попросил он, скрестив руки на груди и широко расставив ноги, пока детектив Бассо осматривал дом.
– Я пришла домой в восемь и делала домашнюю работу, – начала я. – А когда поднялась в свою комнату, увидела его. Там все вверх дном. Он просто разгромил мою комнату.
– Ты его узнала?
– Он был в лыжной маске. И свет не горел.
– Какие-нибудь приметы? Татуировки?
– Нет.
– Рост? Вес?
Я неохотно потормошила кратковременную память. Мне не хотелось вспоминать этот момент, но было необходимо найти какие-нибудь зацепки.
– Вес обычный, рост чуть выше среднего. Примерно такой же, как детектив Бассо.
– Он что-нибудь говорил?
Я покачала головой.
В этот момент вернулся детектив Бассо.
– Все чисто, – сказал он своему напарнику.
Потом он направился на второй этаж. У нас над головами заскрипели доски, пока он шел по коридору, открывая и закрывая двери. Детектив Холстижик открыл входную дверь и присел на корточки, чтобы изучить замок.
– Дверь была открыта или взломана, когда ты вернулась домой?
– Нет. Я открыла ее ключом. Моя мама спала на диване в гостиной.
Наверху лестницы показался детектив Бассо.
– Можешь показать нам, что именно пострадало? – попросил он.
Мы с детективом Холстижиком поднялись по лестнице, и я повела его по коридору к своей комнате, у двери которой стоял детектив Бассо. Он изучал комнату взглядом, уперев руки в бока. Примерзнув к месту, я почувствовала, как меня охватывает страх. Кровать была застелена. Моя пижама лежала на подушке, точно там, где я оставила ее сегодня утром. Ящики комода были задвинуты, рамки с фотографиями аккуратно стояли на полке. Сундук в ногах кровати был закрыт. На полу ничего не валялось. Занавески висели аккуратно и ровно, обрамляя закрытое окно.
– Ты сказала, что видела грабителя, – сказал детектив Бассо. Он смотрел на меня сверху вниз тяжелым взглядом человека, который не упускает из виду ни малейшей мелочи. Взглядом, который знает, когда ты лжешь.
Я сделала шаг в комнату, но не почувствовала привычной безопасности и уюта. Вместо них в воздухе остался след насилия и угрозы. Стараясь сдержать дрожь, я указала рукой на окно.
– Когда я вошла, он выпрыгнул в окно.
Детектив Бассо выглянул наружу.
– Расстояние до земли порядочное, – отметил он. Потом попытался открыть окно. – Ты заперла его, когда он вылез?
– Нет. Я сбежала вниз и позвонила 911.
– Кто-то его запер, – детектив Бассо продолжал смотреть на меня острым, как лезвие, взглядом, его губы сжались в тонкую линию.
– Не уверен, что кто-нибудь смог бы выпрыгнуть отсюда, – сказал детектив Холстижик, тоже подойдя к окну. – Он бы еще легко отделался, сломав ногу.