Он все же не удержался, спросил и теперь затаился, ожидая ответа. Диана удивленно на него посмотрела. Он раньше никогда не интересовался тем, как она спала ночью, да и не только она. Изгоя вообще никогда и ничего не интересовало.
— Ночь прошла чудесно. Мне снился прекрасный сон.
Снова загадочная улыбка и легкий румянец на щеках.
— Неужели? Впрочем, вам смертным снятся сны, я уже и забыл.
Диана откусила булочку с сыром.
— И что же вам снится по ночам?
— Тебе, правда, интересно?
Он кивнул и откинулся на спинку кресла, стараясь казаться равнодушным.
— Мне снился ты.
Сказала настолько непосредственно и откровенно, что он вначале даже не поверил, что на самом деле это слышит.
— Я? Хммм…очень интересно. И что же тебе снилось?
Он быстро посмотрел на Диану и заметил, как вспыхнули ее щеки.
— Не важно.
Еще как важно. Мстислав напрягся, ожидая ответа.
— Ну, так если сон обо мне я, наверное, имею право знать.
— Еще чего! Это мой сон, так что ты там тоже принадлежишь мне.
Сказала дерзко и, наверное, сама смутилась, даже сжалась вся, ожидая его гнева. А он не разозлился, наоборот, у него тут же пересохло в горле. "Ты принадлежишь мне", чертовски приятно это слышать. Хотя он никогда и никому не принадлежал, даже самому себе.
— Тебе не кажется, что ты забываешься? Слишком много себе позволяешь последнее время? — Изгой намеренно строго посмотрел на девушку, но притворяться не получалось, его слишком радовали ее ответы.
— Но ведь сон и правда мой, — тихо возразила она. В голосе послышались нотки испуга и Изгою впервые это не понравилось. Ему не хотелось, чтобы Диана его боялась.
— Сегодня ночью мы уезжаем. Ты уже готова?
Она кивнула и встала из за стола.
— Боишься? Еще не поздно принять мое предложение и уехать домой.
Диана резко повернулась к нему:
— У меня больше нет дома, у меня больше нет семьи.
Это прозвучало горько, и Мстислав почувствовал, как внутри похолодело. А ведь он и, правда, отнял у нее все. Он лишил ее возможности нормально жить, любить, радоваться и плакать, строить карьеру. Он просто стер ее из мира людей. Быстро и безжалостно, только потому, что ему так захотелось. Изгой втянул ее в свои жестокие игры, в которых Диана вряд ли выживет. А если и выживет, то в свой мир она уже никогда не вернется прежней.
Он разозлился на себя за угрызения совести, он забыл, что значит сожалеть о содеянном, а девчонка заставляла его чувствовать. Именно этого он так тщательно избегал. Изгой научился подавлять любые эмоции, а она вскрывала его защиту, его броню настолько резко и болезненно, что он даже не успевал блокировать свою реакцию, как это бывало раньше.
— Ну почему нет? Ты можешь вернуться обратно. Было бы желание.
Диана отошла к окну и раздвинула занавески, впуская солнечные лучи в комнату.
Он сам не ожидал от себя, что последует за ней. Стал рядом. Вот и настал этот момент и ему придется сказать ей это. Придется наконец то это закончить. Отсрочка слишком затянулась.
— Ты ведь хочешь вернуться домой. Диана? Я могу вернуть тебе твое прошлое. Это в моей власти.
Девушка резко обернулась у нему.
— Вернуть мое прошлое? Вот так все просто? Захотел — отобрал, а захотел и вернул? Тебя совершенно не волнуют мои чувства, правда?
Его волновали ее чувства. Еще как волновали. Даже слишком. Поэтому он должен убедить эту упрямую, что она должна дать ему уйти. Одному. Это не ее война, и чем больше он привязывается к ней, тем больше понимает, что должен отпустить и вернуть Диане прежнюю жизнь.
— Игры кончились, Диана.
Изгой стал рядом с ней, но посмотреть уже не решался.
— Игры? Так значит все это твоя игра, не понятная, для такой как я? Тогда почему ты разрешил мне остаться?
— А разве я сказал, что разрешаю остаться?
Диана смотрела на него и ее руки сжались в кулаки.
— Разве нет?
— Нет. Я просто отсрочил твой отъезд. Я вообще не должен перед тобой отчитываться.
Изгой лгал. Он сам не знал, что с ним происходит. Ему, то хотелось оттолкнуть ее, выгнать, то он не мог ее отпустить. Точнее ее поцелуй выбил у него почву из под ног, и он эгоистично не смог отказать себе в удовольствии наслаждаться ее присутствием рядом. Но ведь Изгой и сам прекрасно понимал и понимает, что Диане нельзя ехать с ним. Это слишком опасно. Если он и выиграет этот кровавый бой с Мокану, то с Асмодеем ему не справится. Даже если ему и удастся скрыться от демона, то Диану тот не пощадит.
— Я ухожу один, и это не подлежит обсуждению. Константин проследит, чтобы ты уехала на рассвете и благополучно села на самолет.
Глава 16
За право стать твоей не жалко жизни,
Я не боюсь убитой быть звериной страстью,
Дышу тобой, живу тобой… на все согласна…
Пусть только раз вкусить удастся это счастье!
— Ты уходишь? Вот так все просто? Уходишь и все?
Мстислав отвернулся к окну. Я видела, как развеваются его белоснежные волосы на ветру, как напряглись все мышцы на упругом сильном теле.
— Так надо.
Спокойно, почти равнодушно. Впрочем, как всегда.
— Кому надо? Тебе?
Нет, он не отвернется, не отделается от меня парой слов, он не сможет, вот так сбежать, уйти, и забыть обо мне как о ненужной вещи. Я проскользнула под его рукой и стала между ним и распахнутым окном. С улицы веяло ледяным холодом и солнечные лучи светили ярко. Но не грели. Как и Изгой, как и его демоническая красота, от которой можно ослепнуть.
— Ответь мне сейчас? Это надо тебе? Ты уходишь и оставляешь меня, потому что ты так решил? Или есть что то, чего я не знаю?
Я боролась со слезами, с истерикой, с диким отчаяньем. Я знала, что мне его не остановить. Никогда. Никакими молитвами и просьбами. Даже если я стану валяться у него в ногах, он все равно уйдет один, раз решил. Потому что мое мнение для него ничего не значит.
А я так и не скажу ему, как сильно я его люблю. Да, люблю. Сейчас я понимала это так остро, так болезненно. Я без него умру. Я без него перестану дышать.
Изгой не смотрел на меня. Он направил взгляд поверх моей головы куда то вдаль.
— Я — не человек, Диана. Моя жизнь отличается от твоей. Более того, я — воин, я живу в постоянной борьбе. Я — одиночка. Я существую одним днем. У меня нет дома, нет времени, нет прошлого и будущего.
Мне показалось, что моя душа леденеет. После того как он дал мне надежду, он безжалостно ее отбирает?
— А я? Как же я, Мстислав? Обо мне ты подумал? Хоть раз, хоть немножко, хоть на одно мгновение ты подумал обо мне?
Он по–прежнему на меня не смотрел. Какое бледное у него лицо, отрешенное, бесстрастное. У меня заболело сердце от его холодной красоты. Господи, наверное, любить статую проще, чем этого властного тирана.
— Твоя жизнь сложится иначе, без меня. Так будет лучше. Для тебя.
И вдруг я все поняла. Озарение было молниеносным, как удар кинжала в самое сердце. Я ведь совсем не задумывалась о том, что это для меня он бессмертен и неуязвим, а в его мире все совсем иначе. Изгой прогоняет меня, потому что не уверен, что с этого задания вернется живым и тогда мне может грозить опасность. Он и правда заботится обо мне? Он думает, что погибнет. Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. А я больше никогда его не увижу. О господи, никогда. Какое страшное слово.
— Нет, — прошептала я, мои губы начали дрожать. Я тряслась как от холода.
— Нет, не пущу, — откуда, только смелость взялась, — я не пущу тебя, слышишь? Не пущу одного!
Буд то я могу здесь что то решать. Буд то для него что то значат мои слова или мое несогласие.
Я ударила его по груди, один раз, потом другой. Я чувствовала, как по моим щекам текут слезы.
— Я не хочу, чтобы ты уходил! Я не хочу с тобой прощаться! Я не смогу без тебя!
Он посмотрел на меня резко, неожиданно, полоснул взглядом, и вдруг схватил за плечи.
— Сможешь.
— Не смогу. Я … — слезы душили меня, — я люблю тебя…
Он дернулся как от удара, вздрогнул, зрачки сузились и превратились в тонкие полосы. А я уже не могла остановиться. Меня разрывало на части от отчаянья.
— Я люблю тебя…
Я не знаю, как я смогла, как вообще осмелилась, но я обхватила ладонями его лицо, но он тут, же перехватил мои запястья. Нет, сейчас я его не боялась. Я сказала вслух, то, что сжигало меня изнутри. Да, я люблю его, я люблю этого палача, этого убийцу, этого монстра. Я люблю его до безумия. Я преодолела сопротивление сильных рук и обхватила его за плечи, прижалась всем телом к его груди.
— Не пущу, — я целовала его шею, чувствуя свои соленые слезы. Знала, что ему все равно, но уже не могла остановиться.
— Я люблю тебя…люблю…люблю. Я твоя, разве ты не чувствуешь, что я вся принадлежу только тебе? Ты мой единственный. Без тебя я просто умру. Наверное, я всегда ждала только тебя…
Я шептала, горячо покрывая поцелуями его лицо, его шрам на щеке, его удивительные глаза. Я тряслась в истерике, вцепилась руками в воротник его рубашки и посмотрела ему в глаза:
— Ты слышал, что я сказала? Я люблю тебя!
— Слышал, — спокойно ответил Изгой, и мое сердце зашлось от боли. Равнодушный голос робота, больнее чем пощечина, унизительней, чем плевок в душу.
— Ты бездушная машина, ты прав — ты не человек, ты — никто. Ты даже не мужчина. Потому что будь ты мужчиной, ты бы понял, ты бы почувствовал ты…
Изгой резко схватил меня за волосы, посмотрел мне в глаза, и вдруг он жадно прижался ртом к моим губам. От неожиданности я захлебнулась стоном, а потом вскрикнула, когда его руки силой стиснули мою талию. Он привлек меня к себе так неистово, что у меня подогнулись колени. Когда его губы коснулись моих губ, влажно, страстно, жестко, я зарыдала. Громко, в голос. Меня разрывало на части. Мне казалось, я задыхаюсь. Наверное, это был самый острый момент счастья за всю мою жизнь. Самый невыносимый по своей силе, самый сокрушительный миг всепоглощающей радости. Его губы были солеными от моих слез. Он не целовал меня, он меня пожирал. Никто и никогда не касался моих губ так болезненно властно, так невыразимо жестоко, в жажде покорить. И не было ничего более сладкого и более горького, чем его поцелуи, о которых я так долго мечтала. Это оказалось лучше любых моих фантазий. Его руки зарылись в мои волосы. Он держал меня, чтобы я не могла вырваться и пил мое дыхание жадными глотками, и я готова была отдать ему все до последнего вздоха. Я готова была умереть в его объятиях, только бы все это не кончалось и не оказалось сном, как сегодня ночью, когда я чуть не заплакала от разочарования.
Сейчас я жила его губами. Когда Мстислав на секунду оставил мой дрожащий рот, я уже была на грани. Я дышала так прерывисто, что сама испугалась той страсти, которая во мне проснулась от его поцелуя. Мы смотрели друг на друга, я расстегнула дрожащими пальцами пуговицы его рубашки.
Великолепное тело, бронзовая кожа, гладкая как атлас. Каждое прикосновение — удар током, пронизывающий насквозь. Нет, мои руки не ласкали, а жадно сминали его мускулистую грудь, впечатываясь в гладкую кожу, желая оставить на ней следы, чтобы помнил, чтобы всегда помнил обо мне. Хотя кто я? Пылинка на странице его вечности?
Я судорожно глотала воздух. Я сходила с ума. Я хотела его. Я вся пульсировала, содрогалась, от дикого желания почувствовать его в себе. Пусть делает мне больно, пусть делает со мной все что хочет, но только прикасается ко мне. Немедленно, иначе я закричу от переполняющих меня эмоций. Я провела ладонями по его груди, посмотрела ему в глаза и едва сдержала стон — они почернели. В них горел огонь, яростный пожар. Я никогда еще не видела такого обжигающего взгляда, с диким хриплым стоном я впилась в ворот его рубашки и нашла его губы снова, кусая, терзая, чувствуя, как жадно он мне отвечает и, сходя с ума от страсти. Слезы все еще катились у меня по щекам, слезы счастья. О боже он прикасается ко мне, он мой, он целует меня. Теперь уже Изгой разорвал на мне платье в клочья. Просто дернул сзади и содрал корсаж до пояса. Подхватил меня за талию, и я обвила его торс ногами. Мои соски заболели от дикого напряжения, от прилива крови к самым кончикам, когда случайно коснулись его груди. Мне казалось, что я сейчас взорвусь. Это было первобытное желание слиться с ним в одно целое, настолько яростное и неконтролируемое, что я громко стонала, всхлипывала, терзала его волосы. Снова находила его губы и исступленно сминала их поцелуями. Он проникал в мой рот языком, и я чувствовала, как внутри меня бушует цунами. Неконтролируемая, разрушительная волна нарастает внизу живота. Изгой приподнял меня еще выше, и я почувствовала, как его губы сомкнулись на моем соске, язык скользнул по самому кончику. Я вскрикнула и выгнулась навстречу его обжигающим поцелуям, поощряя ласку, чувствуя, как он обхватывает тугой комочек губами. Его щетина царапала, оставляя красные следы на моей коже, и от чувствительности она болела, принося острое наслаждение. Пусть на мне останутся следы от его сильных пальцев, пусть сжимает меня крепче, не щадит.
Изгой посадил меня на подоконник, и холодное стекло коснулось спины. Я поняла что горю, что мое тело пылает, каждый нерв наэлектризован и вибрирует. Это пик эмоций, это самый острый накал переживаний из всех, что я испытывала когда либо.
— Я хочу тебя, — прошептала хрипло, прямо в его волосы, чувствуя, как его дерзкий язык скользит по соскам, по коже между грудями. Только сейчас я поняла всю глубину этого слова. Я хотела его, я жаждала, я желала. Это причиняло боль, страдание я всхлипывала от нетерпения, извивалась в его руках, подставляя тело его ласкам. Мужские руки скользили по моей голой спине, сминали грудь, тянули меня за волосы назад, заставляя прогнуться и подставить ноющие кончики сосков под его жадные губы.
Я уже ничего не соображала, я рвала на нем рубашку, скользила ногтями по его атласной твердой груди и плакала. Изгой задрал мою юбку до пояса, подхватил под ягодицы, притягивая к себе. Дернул трусики, промокшие насквозь от моей влаги.
— Диана, — впервые слышала свое имя с этой хрипотцой, с этим жаром, — Диана, посмотри на меня…
Хрипло шептал он, по его телу вновь прокатилась волна дрожи.
Посмотрела сквозь туман, сквозь пелену желания. Я прогнулась назад и подалась вперед. Еще секунда ожидания — и я умру.
— Посмотри на меня, черт возьми, — прорычал он. Прорычал? Не равнодушно и монотонно, а именно прорычал и мои глаза в удивлении распахнулись. Он побледнел от страсти. Господи, как же он красив. У меня дух захватило, и сердце перестало биться.
— Я поклялся себе, что этого больше никогда не произойдет, остановись. Все, хватит.
Ни за что. Только не сейчас. Не сегодня, не в эту минуту. Я уже не могла остановиться, я вцепилась пальцами в его голые мускулистые плечи и прохрипела:
— Я хочу тебя. Хоть раз сделай, так как хочу я. А СЕЙЧАС Я ХОЧУ ТЕБЯ. Во мне. Внутри. Всего. Немедленно. Или ты не хочешь меня? — всхлипнула я, и он усмехнулся, в глазах полыхнуло пламя. Я его задела, подхлестнула.
Впервые я услышала, как он застонал, приподнял меня повыше, подхватывая под согнутые колени и в тот же миг, одним ударом член погрузился в мое тело. Рот моего любовника приоткрылся, словно в попытке жадно хлебнуть глоток воздуха, лицо исказилось как от боли.
Я закричала радостно, громко и вдруг почувствовала спазмы внутри, резкие, ослепительные, неконтролируемые. Меня разорвало на части. Такого дикого наслаждения я не испытывала никогда. Мой крик оглушил меня саму. Тело выгнуло дугой. Меня, сотрясало в конвульсиях разрушительного экстаза. Я чувствовала, как внутри меня пульсирует его член. Твердый, огромный, заполняющий меня настолько, что причинял мне легкую боль. Я взмокла за секунду, несмотря на холод и морозный воздух, я задыхалась. Глаза закатились и я, запрокинув голову, облегченно и благодарно застонала. Изгой не шевелился. Он так и замер во мне, давая успокоиться. Когда я открыла глаза, он смотрел на меня с восторгом, с триумфом, со страстью и с отчаяньем. Одной рукой уперся в стену возле моего плеча, а другой сжимал меня за поясницу. Я услышала его голос, низкий, дрожащий: