Как никакого?!
А как же Таресса? Она же сбежала? Мысли повернулись в другую сторону, заколотились о непонятную преграду, как паводковые воды о плотину, размывая ее со все нарастающей силой…
Так вот почему он так торопится завязать свой узелок! Ну так у каждого эрга найдется свой метод снятия чужих защит, хотя и не безболезненный. Впрочем, это теперь не имеет никакого значения.
– Дэсгард, спать! – повелительно рявкнул магистр, заметив краем глаза летевшее на него заклинание огня, и эрг, яростно сверкнув напоследок глазами, тяжело рухнул рядом с диваном. – Молод еще со мной тягаться.
– Зачем ты так? – возмущенно подняла взгляд Хенна. – Ему и так тяжело!
– А ты думаешь, я не знаю? – взорвался негодованием колдун. – Угадай, в кого у него дар ментала? Он, между прочим, сейчас пытался это мясо отобрать, недолго мое оцепенение продержалось.
– Зачем отобрать? – Хенна еще произносила эти слова, а сама уже знала ответ.
Он мог перенести все – уход Янинны, смерть Луситты… но не Тарессы. Он светился рядом с ней, становился на десять лет моложе. Она сама с изумлением наблюдала, как суровый и сдержанный эрг ведет себя словно импульсивный ученик. В ковене издавна считается дурным тоном при посторонних носить своих женщин на руках и обнимать, не обращая ни на кого внимания. И он раньше тоже был таким, даже в двадцать три года, когда назвал Янинну своей женщиной. А теперь вдруг разом словно позабыл и свои привычки, и правила ковена. И почему-то никому не хотелось ему их напоминать. Кроме тех, кто открыто завидовал их счастью или ее способностям. А таких было не так много, она, Хенна, может припомнить всего несколько имен…
– Нужно допросить Гайтолу и Клизу, – уверенно произнесла эргесса, – они вчера уж очень злобствовали.
– Найти!
Почему темный колдун командует тут как в своем замке, никто даже не пытался понять, но беспрекословно слушались все.
И едва магистр произнес эти слова, толпой ринулись прочь. Делать хоть что-то было намного легче, чем стоять и смотреть на разоренный стол и валявшегося на полу эрга.
– Дракоша, – даже не надеясь на успех, мягко попросил колдун второго монстра, примчавшегося вслед за эргом, – ты положишь Дэса на диван или мне самому положить?
– Дракоша положит, – печально сказал монстр, вырастил несколько пар лап, бережно поднял хозяина и уложил на диван. – Дэс самый нужный.
– Ему повезло, что он это знал, – тихо и угрюмо проворчал колдун и встал у окна – там, где недавно стоял внук. – Хенна, нужно зелье сна. Чем больше он проспит, тем лучше для разума. Мое заклинание продержится недолго, часа три. Хоть я и вложил в него всю мощь, но у него хорошая защита. Найдешь?
– Тут есть женщины… природницы, – осторожно сообщила Хенна. – В своем мире они умерли… Вот у них хорошие зелья.
– Как зовут старшую?
– Гелиона.
– Хорошее имя, – невесело кивнул Неджериз. – Попроси, чтобы принесли зелье.
Однако эргесса не успела даже подняться с места, – в комнату влетел дракоша, держа в лапах перепуганную женщину. А на его спине, крепко держась за шею, как наездник, сидел Найкарт. Несколько воинов, среди которых Хенна рассмотрела и встревоженного Эндерада, ввалились следом.
– Что случилось? – запыхавшись, спросил лекарь, вглядываясь в мирно спящего на диване друга и в лица магов. – Что с Дэсом?
– Погоди, – остановил его Неджериз, в упор глядя на женщину, – ты сама все расскажешь или мне наложить заклинание подчинения?
– Мне нечего сказать, – поджала она губы, и колдун уже начал поднимать руку, чтобы бросить заклинание, но между ними решительно встал Эндерад.
– Я сам. Пиния, скажи мне, о чем спрашивает этот человек?
– Ничего я не знаю, – она быстро обвела комнату вороватым взглядом, не увидела девушки в зеленом и успокоилась, – правда-правда. Дер, ты же меня знаешь.
– Тогда ты будешь не против проверки? – холодно поинтересовался колдун. – Нам нужно установить истину.
– Я сам наложу подчинение, – непреклонно заявил эвин, поворачиваясь к женщине лицом.
– Дракоша, крепко держи ей руки! – Магистр, прищурившись, разглядывал туземку, как особо интересный амулет.
– Лишнее, – фыркнул Дер и бросил на служанку подчинение. – Расскажи нам, что здесь произошло?
– Нет… – Голос женщины внезапно стал хриплым и отрывистым, и воин с изумлением обнаружил, что она с невероятной силой пытается вырваться из лап дракоши. – Нельзя… нельзя-а-а…
Она уже не говорила, а выла, мотая в отчаянии головой, и дракоша сам догадался вырастить еще лапы, чтобы крепче держать ее.
– Но почему? – озадаченно оглянулся на колдуна Эндерад. – У нее же нет дара!
– Кто-то наложил очень сильный запрет, – сумрачно сообщил магистр, невозмутимо рассматривая хрипящую женщину, – твоего уровня недостаточно, чтобы его перекрыть.
– Ну так брось ты, – не выдержал Найк, не в силах смотреть, как она мучается, – да побыстрее.
– Мне нужно было разрешение, – с сожалением глядя на парня, сообщил Неджериз и махнул рукой: – Говори!
– Я принесла эргессе еду, – еще хриплым голосом покорно сообщила служанка.
– Где ты ее взяла?
– На кухне.
– Никто не прикасался по дороге к мясу, ничем его не поливал?
– Поливала… – словно пересиливая себя, выдавила туземка.
– Кто?
– Клиза.
– Почему ты ей позволила?
– Она меня спасла… долг жизни.
– Она объяснила, для чего это делает?
– Чтобы девчонка стала некрасивой.
– Зачем это ей было нужно?
– Она сказала, все наши беды начались с этой девчонки. Скоро всех темноволосых выгонят из дворца, продадут старикам на границу. А моя Лотти этого не вынесет… Она уже Найка у нее отобрала, а теперь Сангра лишит. – Сказав самое важное, женщина словно переступила невидимую черту, и теперь слова лились потоком.
– Что? – недоверчиво спросил Найкарт. – Таресса? Что они ей подлили?
– Масло семян кровавой кувшинки, – тихо ответила Хенна, и внезапно для себя всхлипнула. – Дэс тоже хотел… доесть.
– И где она? – уставился на колдуна Эндерад. – Как вы вообще узнали, что ее отравили?
– Дракоша сказал, – пояснила Хенна, вспомнив, что колдун этого не знает, – он тут был.
– Дракоша, а нам ты можешь показать, что произошло с Тарессой? – спросил колдун монстра и стиснул зубы – давно уже ему не было так обидно и больно.
И так же давно не хотелось разнести в пыль целый мир, не сумевший ни понять, какой цветок случайно расцвел на его жалких ладонях, ни сберечь его.
– Дракоша может, Таресса научила, – с гордой печалью сообщил дракоша и развернул экран во всю ширь.
Стиснув кулаки и морща лбы, они смотрели, как девушка побледнела и схватилась за горло, слушали последнее предупреждение, предназначенное всем им, разглядели отчаяние, мелькнувшее на ее лице и внезапное исчезновение.
– Она не хотела, – угрюмо обронил колдун, отлично рассмотревший ауру ходящей, – чтобы Дэс ее видел… такой.
Повернулся и решительно вышел прочь.
– Отменить праздник, объявить траур на три дня, – глухо и безжизненно прозвучал голос Кантилара, и оглянувшиеся воины не узнали своего повелителя, стоящего в дверях, так резко осунулось и посуровело его лицо.
Глава 8
На самом краю
– Черт… черт, – стонала и ругалась я, отплевываясь. Бедный мой желудок!
И откуда в нем столько воды?
– Заливай еще, – скомандовал надо мной чей-то голос, и я поняла, что уже готова убить этого командира.
Но в желудке снова стало холодно и тяжело, и тут же исчезла всякая возможность не то что убивать, а даже пошевелить пальцем.
– Сколько можно… – едва отдышавшись, простонала я, и голос сверху сурово ответил:
– Сколько нужно. Масло семян тем и опасно, что его трудно удалить.
– Невозможно, – авторитетно заявила я и задумалась: – А я что, не умерла?
Надо мной кто-то ехидно захихикал. Очень знакомо так, я этот смешок точно раньше где-то слышала.
Приподняв голову настолько, насколько хватает сил, начинаю озирать окрестности, доступные моему взору. А ничего, впечатляюще.
Хотя разглядеть можно не многое, потому что лежу я животом вниз, но и того, что видно, вполне достаточно для такого заявления. Подо мной гладкий, отполированный временем и водой камень, прямо перед лицом отвесный край пропасти, а сбоку стремительно падает в эту пропасть серебряный поток. Ну и если напрячь зрение, можно рассмотреть что-то вдали… Вот только зрение у меня пока не напрягается. Сразу начинает кружиться голова и темнеть в глазах.
– Вот теперь все чисто, – говорит голос сверху и приказывает: – Влей в нее вот это зелье, пусть спит.
Теперь я вижу и помощника невидимого мучителя, желтоглазого и чешуйчатого. Он немедленно всовывает мне в рот воронку и, мягко приподняв меня, вливает прямо в пищевод жидкость, пахнущую травами.
– Мне нельзя спать, – протестую я, сопротивляясь накатывающему туману изо всех сил, – там Дэс. Он же с ума сходит…
Но туман наплывает неотступной волной, и весь мир тонет в нем, и я вместе с ним.
– Она права, – сказал обладатель второго голоса, рассматривая заснувшую девушку, – его нужно забирать. Иначе натворит чего-нибудь непоправимого.
– Как?!
– Ее духи умеют между собой общаться, пусть он даст приказ своему собрату прихватить хозяина и идти сюда. Пускай они знают – магии хватит, а мы со своей стороны наведем и откроем.
– А может, лучше подождать, пока она проснется?
– Можем и подождать, но ей нужно несколько дней. Восстановить силы, отлежаться, пережить предательство. Мне кажется, лучше, если он будет рядом. Ходящие, сам знаешь…
– Умеешь ты уговаривать.
– Умеешь ты уговариваться.
Дворец снаружи выглядел почти как всегда, только двухцветные флаги сменились на траурные, темно-лиловые. А вот внутри царила невероятная, почти зловещая тишина. Слуги, завешивающие окна и зеркала лиловыми покрывалами, скользили неслышно, даже ступать старались на цыпочках. Испуганно примолкли озадаченные внезапной переменой гостьи, которых разместили, несмотря на тесноту, в спальнях с максимальными удобствами.
Потеснить пришлось даже постоянных обитательниц, хотя большую часть эмирского гарема устроили в обычно пустующих залах и комнатах верхних этажей, которые маги быстро прогрели с помощью заклинаний.
Все входы охранялись, и мрачные воины, стоявшие на посту, были необычно молчаливы, перебрасываясь только самыми необходимыми фразами. Случившееся свалилось на них как землетрясение, как тайфун, снеся яркие, нарядные крыши обветшалого здания и обнажив его неприглядные, прогнившие перекрытия.
– Вы сами должны были понять, что вечно так продолжаться не может, – устало говорил Балисмус, катая по столу шарик. – Еще когда вы разбирались со своим прошлым, мы вам говорили: пора устраивать жизнь по-иному. В городе сейчас выставлено больше двадцати домов на продажу, и у нас почти столько же должников, которые не смогут оплатить закладные. Весной они будут дороже, и если покупать по одному, цены тоже подскочат. Нужно выкупить разом. И начинайте ремонтировать, перестраивать, мы поможем. Еще у вас есть замки и поместья. Берите пример с зейр, вам каждому по силам справиться одному со своей семьей, ну или селитесь по двое, трое. А в замке оставьте семью повелителя, служанок и гарнизон из молодых воинов. И пусть все знают, что они именно служанки. А тем девушкам, кого никто не возьмет в жены, все объясните и предложите или стать служанками, или выйти на торги, но только с правом выбора. Таресса была права, женщины тоже должны его иметь. Объявите весенний бал – например, в день яблоневого цвета. Еще весной можно выступить в поход на земли диких. Теперь, когда самая большая банда разбита, будет нетрудно прижать их так, чтобы лет двадцать даже пикнуть не могли.
– Мы уже думали об этом, – вздохнул Кантилар, – но детей жаль, они привыкли быть все вместе.
– Постройте школу, они и будут вместе. Или выделите залы во дворце, тут места на три школы хватит. Вас же никто не заставляет расставаться, просто разделите женщин и дайте им какое-нибудь занятие. Они же тут давно от зависти между собой потихоньку грызутся, это ведь не первый случай.
– А вы что собираетесь сделать с магинями?
– Мы провели их через полное подчинение и все выяснили. Гайтола ничего не знала о планах Клизы, но вела себя неправильно. Вместо того чтобы успокоить коллегу, подогревала ее злобу необоснованными намеками и сообщала различные грязные сплетни. За это совет лишает ее всех привилегий ступени, понижает в звании до ученицы и отправляет на три года в Примитский монастырь. Там порядки строгие, а наставница сильная. А Клиза пройдет ритуал запечатывания магии и станет отверженной, опустится на самую низшую ступень. Давненько мы так никого не наказывали.
– Терезис что-то знал?
– Нет, он еще с утра поссорился с матерью и избегал с ней встречи. Теперь казнится, что не догадался о ее намерении.
– А колдун?
– Даже не предполагал, – тяжело вздохнул Балисмус, – он сам предложил проверку на подчинение. Но ему это нужно было меньше всех, вы и сами теперь знаете почему.
Некоторое время все молчали. День, начавшийся так удачно, к вечеру стал самым черным из последних дней.
Шар засветился внезапно. Кантилар, велевший не беспокоить их попусту, резко дернулся к нему, положил руку на проводник.
– Повелитель… они исчезли. – Появившийся в шаре охранник заикался от волнения.
– Кто?
– Девушки и Дэсгард. И железные мезы.
– Откуда там взялись девушки? – нахмурился повелитель. – Объясни четко!
– Его сестры. Пришли проведать. А потом мы услышали, как что-то упало… Заглянули – никого нет.
– Гархи немытые! – схватился за голову Балисмус. – Она же ходящая! Та, черненькая! Младшая дочь Вандерса. Вот теперь он весь город развалит, это точно.
– Как ему удастся узнать? – засомневался кто-то из молодых командиров, но старые только отмахнулись – раз темный во дворце, значит, давно нашел доступ к шарам.
– …А-а-а! – Оглушительный дружный девичий визг выплеснулся на поляну, вспугнул стайку птиц, унесся вдаль и вернулся насмешливым эхом.
– Великий судья! – охнул Ленди, бросая заклинание сна. – Джаф! А девушек ты зачем притащил?
– Вечно тебе не угодишь! То скучно, то грустно, то одиноко, а то – зачем девушек принес!
– Шутишь? – подозрительно уставился на друга маг. – А того не знаешь, что это дочери Вандерса.
– Теперь знаю, о великий кладезь знаний, полезных и не очень.
– Так все-таки – зачем?
– Вот не поверишь, наимудрейший и наизобретательнейший! Сам пытаюсь понять: и зачем они мне? Нет, не нужны. Может, тебе нужны?
– Да они мне во внучки годятся!
– Так бы и сказал, что тебе старушка требуется, я бы подыскал. Значит, этих можно выбрасывать?
– Джаф! Перестань кривляться! Куда ты их выбросишь? Назад ведь не доставишь?
– Ты и сам знаешь, что нет, о наимудрейший, но в ближайший мир попробую добросить.
– Шут балаганный. Хватит веселиться, начинай создавать дом – будем гостей размещать. Не валяться же им всем в траве?
– А почему бы им и не поваляться? Ты разве не видишь, что там творится?
– Где?! – Ленди резко обернулся… и так и сел, прямо в подставленное вовремя кресло. – Великий судья, а это все откуда?
На полянке стояла странная стальная клетка, надежно защищенная от солнечных лучей непрозрачной крышей, а в ней мирно спали четверо закованных в поблескивающую чешую людей. Их покой охраняли четыре смотревшие в разные стороны жуткие зубастые головы, бдительно посверкивающие желтыми круглыми глазами с поперечными зрачками.
В этот раз я просыпалась медленно, точно зная, что именно просыпаюсь. Постепенно вспоминала, как мне делали промывание на краю пропасти, как вливали зелье, как веселился над моей головой дух. Это был именно его голос, теперь я была уверена, и значит, я сама почему-то пришла сюда… Наверное, потому, что не нашла в памяти ни одного настолько же пустынного мира, другого объяснения пока придумать не могу.