- Похоже, я вчера перебрала, - прошептала Крис и пошатываясь подошла к окну. В этот момент случилось невероятное - окно исчезло, оно сверкнуло, покрылось черно белыми полосками и потухло, как экран телевизора, вместо него - все та же каменная стена и тусклый свет единственной лампочки на потолке. Кристина вскрикнула и отшатнулась назад. С трудом удержалась на ногах. Твою мать! Что это за дерьмо?! Звуки проезжающих машин тоже стихли и вокруг тишина. Только где-то, вдалеке, капала вода. Крис осмотрелась по сторонам. Она в каком-то подвале. Кроме железного стола на колесиках, очень напоминающего операционный, и кровати, в комнате совершенно ничего не было, даже окна. Девушка медленно обошла помещение:
- Эй, мать вашу, здесь есть кто-нибудь?
В ответ все тот же звук капающей воды. Крис почувствовала, как в душе становится холодно. Она заметила дверь, такую же серую, с облупившейся краской и ржавыми потеками, толкнула ее и та со скрипом открылась. Шум капающей воды стал доноситься отчетливей. Кристина судорожно сжала пальцы. Какой дикий холод здесь. Она внутренне напряглась, прислушиваясь к тишине. Вошла в другое помещение более просторное и замерла – на стене висел плакат с ее изображением. На нем – сама Крис полуобнаженная, с томным взглядом, внизу надписи. Черт, это афиша трехлетней давности. Тот последний фильм, в котором она снялась и бросила карьеру актрисы. Кап…кап…кап… Крис обернулась и закричала – позади нее стоял мужчина, прямо у стены, он смотрел на девушку белесыми глазами и улыбался. Тонкие губы хищно подрагивали, улыбка напоминала оскал мертвеца.
- Добро пожаловать домой, Лиза.
Она попятилась назад, узнала его. Этот запах смерти, гниющей плоти и могилы. Тот самый запах. Она его помнила, он въелся ей в мозги. В Праге, в ее номере. Этот…маньяк, это он тогда там побывал.
Перед глазами возникли жуткие образы мертвых светловолосых девушек со распоротыми животами. Крис затошнило, она бросилась обратно в комнату с кроватью. Ощупывая стены, лихорадочно искала глазами оружие. Потом захлопнула дверь. Сердце билось так сильно, что она, казалось, слышала его удары в этой тишине.
- Скажи мне: "Здравствуй, Миха, я очень рада, что ты вернулся".
Крис обернулось, чокнутый совсем рядом и по-прежнему улыбался. Потом вдруг резко схватил ее за шею:
- Скажи…
Его пальцы были холодными и твердыми, а ногти царапали ее кожу. От него воняло смертью, словно он сам и являлся ею. Белые зрачки сливались с белками и глаза казались мертвыми или покрытыми ледяной коркой. Крис судорожно глотнула воздух.
- Пошел на хрен, гребанный ублюдок!
Он ударил ее об стену как тряпичную куклу, в голове зашумело, и она задохнулась от страха.
- Я сказал, поздоровайся, со мной, Лиза.
- Я не Лиза, мать твою!
Через час она поздоровалась с ним, когда уже была не в силах кричать и бороться, когда ползала по полу захлебываясь в собственной крови, стараясь увернуться от ударов его ботинка с железной подошвой, а он продолжал бить. Крис упала на пол и зажмурилась, а потом хрипло простонала:
- Здравствуй, Миха, чтоб ты сдох, Миха.
- Ах, ты ж сука! Ты еще не поняла где ты? Ты дома, тварь, и ты будешь делать то, что я скажу. Очень скоро ты будешь ползать на коленях, и умолять меня пощадить тебя.
Он схватил ее за шиворот и швырнул на постель.
- Кто ты такой? И что тебе нужно?
Крис сплюнула кровь и вытерла губы тыльной стороной ладони. Невыносимо болели ребра, но они уже срастались. На лице ублюдка тоже немало ссадин, Крис оставила на нем следы от своих ногтей и клыков. Только очень скоро она поняла, что дерется в полную силу, а он просто играет с ней. После каждого удара, нанесенного ею, он хохотал и его скрипучий смех эхом разносился по комнате. Только потом он давал сдачи, он бил только в одно место – по ребрам. Намеренно не давая им срастись, дробя их снова и снова, и Крис уже задыхалась от боли. Когда она в очередной раз послала его подальше, он ударил ее кулаком по губам и швырнул на пол.
- Кто я? Я – Миха. Скоро ты запомнишь.
- Черт, я поняла, что ты Миха, но что тебе нахрен от меня нужно?
Он склонился к ней настолько близко, что она снова почувствовала его дыхание, по телу непроизвольно прошла дрожь.
- Мне ничего не нужно, я просто буду любить тебя, - вкрадчиво ответил он и вдруг схватил ее за волосы и заставил посмотреть себе в глаза:
- Я буду любить тебя сильно и ты будешь орать мое имя и молить дьявола о том чтобы побыстрее сдохнуть, а я…я не дам тебе умереть. Вот как страстно я буду любить тебя.
- Ты конченный, больной ублюдок! – крикнула Крис и плюнула ему в лицо, а он снова засмеялся, вытер кровавый плевок и облизал пальцы.
- Мне нравится вкус твоей крови и слюны, я заберусь языком к тебе в рот, и буду лизать твое горло, пока ты не начнешь задыхаться. У меня длинный язык я буду проникать им во все отверстия в твоем теле.
Словно в доказательство своих слов он лизнул ее в щеку, и Крис содрогнулась, в этот момент ей стало по-настоящему страшно.
- Меня будут искать, - прошептала девушка, глядя ему в глаза.
- Не будут. Я сегодня покажу тебе, как ты для всех умерла. Возможно, уже завтра тебя похоронят. Ведь у них у всех появятся неопровержимые доказательства твоей смерти.
Он исчез, внезапно, словно растворился в полумраке комнаты, и Крис застонала, схватившись рукой за левый бок, пальцы стали липкими, она одернула их, а потом опустила глаза вниз - платье намокло от крови, он раскрошил ей ребра, бил с такой силой, что кость прорвала плоть. Но рана быстро затянулась. Только шелк все еще был влажным. Очень скоро, если Крис не поест, регенерация станет гораздо медленней, чем сейчас. О боже, как она сюда попала, кто он этот ненормальный? Почему он пришел за ней? Девушка залезла на кровать и закрыла глаза. Она должна вспомнить. Тогда возможно она сможет придумать, как отсюда выбраться.
***
Боль похожа на зверя, на жадное чудовище, которое вгрызается в твои мозги и медленно тебя убивает. Нет, это не физические страдания, которые проходят под действием обезболивающего или времени, это иная боль, у которой нет конца. Повсюду мрак и холод. Весь дом окутала пелена безысходности. С того самого момента когда сомнений уже не осталось и надежда потухла, как слабый огонек гаснет от порыва ветра. И слез нет. Душа рыдает, сердце стонет, а глаза сухие он ослеп, потому что уже ничего не видит кроме тьмы.
ЕЕ больше нет. Вот так просто. Один день, точнее ночь разделила его на пополам и одна часть все еще жила во вчера, а другая медленно умирала сегодня. ЕЕ БОЛЬШЕ НЕТ? Габриэль даже не заметил, как восходит солнце, или светят звезды на черном небе. Как холодно, зуб на зуб не попадает. Разве вампиры чувствуют холод?
Габриэлю, казалось, он уже сошел с ума. Все демоны Ада сжигали его на медленном огне безумия. Он видел себя со стороны, так же как и их всех, в черных одеждах и лепестки красных роз повсюду. Хоронили Криштофа. Мозг функционировал по инерции. Запоминал картинки, но не анализировал. Только боль оставалась реальной и становилась все сильнее, она разрасталась как раковая опухоль, распространялась по всему телу, парализуя, отключая все другие эмоции.
Дрожащие руки трогали лоскут ее платья и жадно запоминали узор под пальцами, он помнил ее запах, а сейчас он смешался с вонью костра и гарью плоти превратившейся в пепел. Она не могла умереть! Не могла вот так взять и бросить их всех. Особенно сына. Она же сильная, таких невозможно просто убить. Он не верит! Не поверит никогда! Она вернется.
Дьявол, как же больно, когда эта гадская боль хоть немного его отпустит, даст передышку? Почему от страданий нельзя подохнуть, почему гребанные вампиры бессмертны, мать их так? Он бы перерезал себе вены и ушел за ней. Только не выйдет. Он даже не может сгореть на солнце. Оставалось выть, разбивать кулаки о стены ее комнаты, сдирать ногтями обои, бить стекла. Теперь он понимал, почему она резала руки, он сам непроизвольно делал то же самое, но не чувствовал ничего. Пачкал кровью пол, ободрал кожу до мяса, а болело сердце. Неужели так бывает? Прошло три долбанных дня. В ее спальне, на полу у стены с открытыми глазами. Среди красных роз и призраков воспоминаний. Его не трогали. Иногда приходила Фэй, долго смотрела на него и снова уходила. Габриэль уже различал их шаги. Они по очереди сидели рядом с ним и молчали. Слова умирают вместе с теми, кто остался и ждет, пока не погаснет последняя надежда, кто пытается жить или выживать дальше. Лина приносила цветы, каждый день, она украшала ими вазы, зажигала свечи. Иногда разговаривала с Габриэлем и рассказывала о том как Крис любила красные розы. "Любит, а не любила! Мать вашу - ЛЮБИТ!" Он просто не мог заставить себя говорить о Кристине в прошедшем времени. Не мог заставить себя посмотреть Лине в глаза, потому что боялся увидеть там отражение смерти, в которую отказывался верить. Влад пришел только один раз. Просидел рядом до рассвета. Он поверил в то, что Крис уже не вернется, одним из последних, Габриэль не верил до сих пор. Но у вампиров существовал закон – пропавших без вести не хоронят и пусть у них больше не осталось надежды пока тело не найдено – она просто исчезла, и они не имеют права ее хоронить.
"- ВЫ НЕ НАШЛИ ТЕЛО! НЕ СМЕЙТЕ ЕЕ ЗАКАПЫВАТЬ! Она жива, слышите? Вы все! Она жива и я это чувствую. Там внутри, в моих венах, в моем сердце, когда она умрет, оно станет биться иначе. Не смейте ее хоронить. Я не позволю, я сожгу ваш долбаный склеп, камня на камне не оставлю".
- Эй.
Габриэль медленно повернул голову и увидел Николаса, бледного, растрепанного.
- Ты собрался здесь находиться вечно?
Габриэль промолчал и снова закрыл глаза.
- Я не чувствую ее даже здесь, - прошептал он, - жду когда начну чувствовать и не могу, словно она не хочет ко мне приходить.
- Уже стало известно, что клуб подожгли. Возгорание началось именно там, где нашли ее вещи, - Ник не решался посмотреть на Габриэля, он отвел взгляд в сторону. Его глаза стали черными как угли, и он впервые был трезвым.
Ник похлопал Габриэля по плечу и сел рядом на пол, откупорил бутылку с виски.
- Изгой хочет поговорить с тобой, может это вернет тебя к жизни. Выпей, станет немножко легче. И ты должен поесть, если не хочешь сдохнуть. Хотя, думаю именно этого ты сейчас хочешь больше всего на свете. Я знаю, что ты чувствуешь, я уже испытал подобное, и я тебе не завидую. Нужно время. Ты смиришься. Держись, не позволяй отчаянью свести тебя с ума, демоны страдания очень сильны, они сдерут с тебя кожу живьем, покромсают твои мозги. Поверь, я точно знаю.
Захотелось заорать "Никогда не смирюсь", но Габриэль закрыл глаза и не издал ни звука.
- Когда я сходил с ума, так же как и ты. Мне казалось, все черти Ада поджаривают меня на медленном огне и скоро сожрут мои внутренности. Мне повезло больше чем тебе, а может и меньше, кто знает?
Ник протянул Габриэлю бутылку:
- Выпей, немножко, хорошо утоляет душевную боль. Анестезия для дымящихся мозгов - лучше не придумаешь. Правда, ненадолго.
Изгой тяжелой поступью вошел в комнату Крис и закрыл за собой дверь. Габриэль даже не взглянул на него, оттолкнул от себя бутылку:
- Мне не нужна анестезия. Пока мне больно – она жива.
- Надежды почти нет. Кристина находилась в этом клубе. Я даже знаю в котором часу. Не одна. Там был палач. Если он получил приказ ее уничтожить – он это сделал и можно даже не сомневаться. Если это тот палач, о котором я думаю – то возможно она еще жива, но может позавидовать мертвым.
Изгой вытер холодный пот с лица.
- Что это, черт раздери, значит? – Ник отхлебнул виски и поставил бутылку на пол.
- Это значит, что Миха играет в свою игру. Возможно, он сделал все для того чтобы мы поверили в гибель Крис, а сам увел ее.
Габриэль впервые осмысленно посмотрел на Изгоя:
- Зачем?
Изгой сел на пол с другой стороны и протянул руку за виски, Ник подтолкнул к нему бутылку.
- Не знаю. Но если Крис у него – то лучше бы она сгорела в том проклятом клубе. Хотя всегда есть шанс, кто ищет – тот найдет.
Габриэль медленно повернулся к Мстиславу:
- Если есть хоть маленький шанс, что она жива – я хочу найти ее. Даже если Кристина…мертва…Я хочу убить их всех. Всех гребаных карателей. Хочу увидеть как тот, кто это сделал сдохнет у меня на глазах.
Ник молчал несколько секунд, а потом тихо сказал:
- Лежа здесь, у тебя это вряд ли получится.
Габриэль резко сел на полу и посмотрел на Мокану, отобрал у него сигару и затянулся, выпуская кольца дыма в лицо князю.
- Ты пойдешь со мной, Ник?
- Не только я, Изгой тоже пойдет. Вставай, мы найдем их и уничтожим, по-одиночке. Одного за другим. Или погибнем, - Ник криво усмехнулся.
Габриэль поднялся с пола и пошатнулся от слабости. Николас швырнул ему пакетик с кровью.
- Если будешь голодать, то не убьешь даже одного. Поешь.
Парень сжал пакет дрожащими пальцами, надкусил целлофан, за секунду опустошил пакет и снова посмотрел на Ника:
- Зачем?
- Зачем мы идем с тобой? Потому что Крис - моя семья, а Криштоф был моим лучшим другом, потому что я жажду мести как и ты сам, и еще потому что я не боюсь смерти, а Изгой…у него нет другого выбора. Тот, кто попытался убить Диану попытается это сделать снова. А значит нужно их уничтожить. Всех.