Несмотря на все что могло произойти, не появись Вирон, я не была огорчена, ведь впервые за все время в приюте у меня появился настоящий друг. С тех пор мы были почти неразлучны. Вместе искали себе учителей, чтобы научиться правильно бороться, сбегали погулять из приюта на улицы, дрались спина к спине. Нам пришлось пережить еще немало нападок. Еще бы, нейсегов в приюте было всего только четверо, и они отчего-то друг от друга предпочитали держаться особняком. Двое погибли, один в итоге сбежал. Только Вирон смог выдержать прессинг приютских. Чтобы не случилось, любые неприятности и нападки мы встречали вместе. А драк и попыток изнасилования с тех пор было еще не мало, но будучи всего лишь вдвоем, мы сумели отбиться и помочь друг другу.
— Где же твой нейсег сейчас? — лицо Рикера не отражало никаких эмоций. При этом мой рассказ мужчина слушал очень внимательно, в самых трудных для меня местах ободряще гладя по ноге.
— Вирон научил меня тожутскому языку и помог освоить боевые приемы, а я взамен заразила его своей страстью к кораблям. Постоянно говорила только о них, рассказывала все, что сама о знаю, объясняла, как и что устроено. Нейсегам везет больше, поскольку, когда приходит время уйти из приюта, они могут пойти работать не только к людям, но и к тожутам, и те их примут. Вирон старше меня, и выпустился раньше. Нейсега взял к себе на работу один небольшой военный корабль типа 'пчела'. Знаешь, такая казалось бы, неповоротливая, грузная модель, но на самом деле быстрая и опасная. Мой друг был очень рад, он мечтал, что когда-нибудь обязательно станет капитаном такого корабля. Обещал, что прилетит и заберет меня. Поначалу писал, а потом резко пропал. Я до сих пор не знаю, что с ним произошло.
— А после того, как он уехал, ты осталась одна. Не было проблем в приюте?
— Были, конечно, но я уже знала, как лучше защитится и скрыться от ненужного внимания.
— Ты ненавидишь людей?
— Я бы не сказала. Сама ведь человек. И прекрасно понимаю, что все плохими быть не могут. Но система, в которой мы живем… это тяжело. Очень. Мне кажется, именно она растит из людей монстров.
— Оспаривать не стану. В юности я сам хотел бороться и пытался доказать всем несовершенство мира. Хотел провести новые законы, менял сложившиеся порядки. Только союзников у меня оказалось слишком мало. Потом меня очень эффективно убедили, что на самом деле это никому и не надо. Всех все и так устраивает. И бросил свои попытки, став, как все.
Понимающе усмехнулась.
— И тебе это понравилось.
— Не то чтобы понравилось. Однако я был разочарован, а плыть по течению гораздо легче.
Да сейчас он совсем другой. Ожесточившийся, закрытый, самоуверенный. Не станет он меня слушать, хоть и утверждает, что готов к разговору. И от себя не отпустит, к сожалению.
— В отличие от тебя, я не хочу ничего менять, я просто хочу уйти.
— Я это понял, птичка, но улететь тебе не позволю.
— Это я тоже уже поняла, но может все-таки когда-нибудь? Я согласна на любые условия.
— Нет. Прости. Можешь считать меня полнейшей сволочью, хотя впрочем, ты и так, так думаешь.
Больше мы не говорили. Рикер притянул, обняв, и на руках отнес к себе в спальню. Я не сопротивлялась, не было смысла. Супруг дал понять, что будет именно так, как решит он. В этот раз он был гораздо нежнее и ласковее. Мучительно долго целовал. Везде. Боли больше не было, но и удовольствия тоже. Я не боялась, просто ждала, когда все закончится. По сути, как поняла, страшного в этом процессе ничего нет. Меня не бьют, и не издеваются. К смущению и стыду привыкаешь довольно быстро. Если уж ему так это необходимо, то мне, видимо, придется терпеть. Причем долго и на постоянной основе, поскольку пока выхода из сложившейся ситуации не вижу.
После, отвернулась, стиснув подушку и уткнувшись в нее. Пыталась не разреветься. Через какое-то время, Рикер все-таки отнял у меня эту подушку, прижал к себе и стал убаюкивать. Это для меня было совсем уж необычно.
— Опять гипноз?
— Почти. Я никуда не лезу. Просто тебе в отличие от меня нужно спать. Завтра тебе предстоит очень тяжелый день.
Засыпая, я слушала в исполнении Рикера какое-то, показавшееся мне детским, стихотворение, которое он тихо шептал мне на ухо. Слова в памяти не отложились. Только одна строчка.
— А, попалась, птичка, стой! Не уйдешь из сети…[1]
Проснулась очень рано, причем не от звонка будильника. Попеременно целуя и уговаривая вставать, меня будил муж собственной персоной. Подобным способом я просыпалась впервые, и не скажу, что пробуждение стало приятным. По моим ощущениям было еще слишком рано. Спать хотелось очень сильно, но мешали назойливые прикосновения, от которых в полусне не было сил отбиться. Пыталась спрятаться под одеяло, но его тут же стянули. Пришлось нехотя открывать глаза.
Надо мной с улыбкой нависал мой персональный кошмар. Странно, что сны мне, от такого соседства, плохие не снились.
— Ну что? Рано ведь еще, — недовольно буркнув, проинформировала я мужа.
— В самый раз. Первый экзамен у тебя сегодня начнется через час.
Экзамен!? Я резко подскочила, едва не ударившись головами с Рикером — тот вовремя увернулся. Совсем забыла.
Пока я бегала по комнате собираясь, оказалось, вся моя одежда уже аккуратно разложена по полочкам и вывешена на вешалках в бездонном шкафу супруга. Когда успели все перенести? Вчера еще все было на месте. Не ночью же. Хотя с Рикера станется. Кстати муж все время пока я носилась в сборах, откинувшись на подушки, наблюдал за моим хаотичным движением полностью одетый и готовый к выходу. С его лица не сходила довольная улыбка. Как мне хотелось стереть ее с наглой морды, не передать. Но, увы, не моя весовая категория. Еще не скоро я наращу достаточно массы, чтобы быть с мужем на равных. Как позитивно я, оказывается, смотрю в будущее: 'еще не скоро'. Может быть, что и вообще никогда. Но об этом я думать не буду.
Рикер решил проводить меня лично. Идти пришлось не слишком долго. Остановившись перед одной из дверей, заметила, что супруг тянется ко мне с явным намерением обнять. Инстинктивно отпрыгнула от него подальше. Вот еще. Он и так взял уже что хотел. Чего днем пристает? Мужчина не стал ничего предпринимать в ответ, только посмотрел на меня с прищуром.
— Миа, надеюсь, ты понимаешь, что когда от меня убегаешь, только еще больше этим провоцируешь.
— Охотничий инстинкт? — подходить, тем не менее, не тороплюсь.
— Вероятно, — стремительное движение и я не успеваю увернуться. Меня с силой прижимают к стене. Рикер склонился надо мной, пальцами поднял мой подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза.
— Сейчас мы пройдет в аудиторию. Там уже должна собраться комиссия. Свой компьютер отключишь, и сдашь им на время экзамена. Тебе дадут тесты. Все помещение будет под наблюдением, так что любое жульничество, как со стороны экзаменаторов, так и с твоей, сразу будет замечено.
Сказав это, Рикер целует. Мне уже приходилось в своей жизни целоваться. Не так чтобы много, экспертом меня точно не назовешь, но бывало, чего таить. Иногда ради любопытства, иногда парни крали поцелуй, а иногда и на спор. Может быть, и до чего другого бы дошла, но Вирон всегда был сильно против, мутузя всех потенциальных претендентов. Сам он никогда не пытался меня целовать, был для меня словно старший брат, и все время внушал мысль, что я должна себя ценить, и с кем ни попадя в отношения не вступать. Идеалист. Если бы не он, я бы наверное сломалась в свое время.
Поцелуи мужа были… профессиональными. Если судить объективно, то из всех, с кем я целовалось, он делает это лучше всех. Но с кем я целовалась? Со всякими сопляками, при этом сама похвастаться своим опытом не могла. А еще Рикер был настойчивым и очень требовательным. Он все больше углублял поцелуй. Его руки начали шарить по моему телу, все сильнее прижимая к себе. Я ждала. Но он не торопился отпускать. Наконец, не выдержав, вновь укусила его, как вчера после боя, только не до крови, однако не менее чувствительно.
Отстранился. Дышит тяжело. И взгляд такой шальной. Супруг фокусируется на моем лице. Задумчиво так смотрит, а потом усмехается этак сумасбродно и снова целует. На этот раз быстро, будто закрепляя результат или скорее напоследок.
— Удачи на экзамене, птичка.
Рикер берет меня за руку, и мы проходим в двери. Я оказалась в помещении со стеклянными окнами, позволяющими увидеть другую комнату. Там, за окнами, в аудитории с множеством столов и даже учебной доской, сидела целая комиссия. Меня неожиданно одолело волнение. Не слишком ли я самоуверенна? Возможно мои знания не такие полные, как хотелось бы. Кораблем же я так и не сумела толком управлять.
— Рикер.
— Да?
— А как ты сам считаешь, я сдам?
— Не знаю, милая. Тут уже от тебя все зависит. Даже если сейчас не получится, подготовишься лучше и попробуешь попозже. Дальше я с тобой не пойду. Проходи в аудиторию. Скорее всего, тебя, за вычетом небольших перерывов, займут на весь день.
Делать нечего. Глубоко вздохнув, вошла. Встретили меня неласковые взгляды десяти строгих экзаменаторов. Ни в ком я не нашла и капли доброжелательности и спокойствие. Большинство мужчин по виду были взвинчены и разозлены. Видимо не понравилось посреди года вступительные экзамены, да еще для кого, какой-то безмозглой женщины.
Молча положила на стол свой компьютер. Говорить что-то рассерженным дядям не стоило. Еще прицепятся. Самый старший на вид седоволосый мужчина, поджав недовольно губы, подвинул мне целую пачку листов и ручку.
— Это тесты по всем общим предметам начального образования. Для дальнейшего прохождения экзаменов Вам необходимо ответить правильно на семьдесят процентов вопросов этого теста. На все у Вас шесть часов, милочка. В туалет Вам можно выходить только в тот, что смежном помещении. Когда через три часа наступит пятиминутный перерыв, вам принесут завтрак. На этом все, приступайте. Время пошло.
Эта пренебрежительное 'милочка' мне очень не понравилось и разозлило. Бесит этот мужской шовинизм. Ни во что женщин не ставят, хотя не так уж сильно мы друг от друга отличаемся. Надоели все эти предрассудки. И теперь у меня есть возможность их развеять, ну или своим исключением их подтвердить.
Решительно сгребла листки и села за первую парту. Пускай злобно сверлят меня глазами. Мне это не мешает.
Шесть часов. Я управилась за четыре, не прерываясь при этом на естественные надобности организма. Честно скажу, я наслаждалась. Впервые я могла, не скрываясь продемонстрировать свои знания и стереть с лиц самодовольные улыбки. Опасно, да. Но это единственное, что мне осталось.
Когда я сдавала тест, на меня уже не смотрели столь пренебрежительно. Очевидно, они думали, что я откажусь от своей идеи, которая совсем и не моя, еще вначале, только увидев сложные вопросы, а я мало того, что не отказалась, так еще и что там написала. Седой, которого я обозначила как главного, принял пачку листков, и сказал, что сначала компьютер будет проверять результаты, а потом они будут оформлять все необходимые бумаги, так что мне разрешили погулять с часик, и возвращаться за результатами. Без проблем. Тем более, что те самые естественные нужды дали о себе знать.
Во время перерыва сходила поесть, и еле отбилась от парней из своей команды, которые, несмотря на отключенный компьютер, пытались мне дозвониться, и оказывается, волновались. Пришлось признаться им, что сдаю экзамены, иначе не отстали бы, не узнав причину. Кстати, ребята, узнав новость, очень даже искренне обрадовались и пожелали удачи, сказав, что будут меня морально поддерживать. Идея, что мы станем учиться на одном курсе, пришлась им по вкусу. А уж мне как. В компании с ними учиться будет не в пример легче. Впрочем, еще рано об этом. Надо сначала поступить.
Когда подошло время, я уже была под дверью экзаменационной аудитории, с замиранием сердца ожидая своей участи. Наконец один из мужчин за окном, махнул рукой, жестом приглашая зайти. Я и вошла. Все члены комиссии выглядели очень серьезно, и я бы даже сказала мрачно. Осторожно подошла к столу, и все тот же пожилой седой мужчина протянул мне объемный синий конверт.
— Можете ознакомиться с результатом.
Я с нетерпением, сев за ближайшую парту надорвала конверт и вытащила небольшую пачку бумаги. Попыталась прочитать, что там написано, но строчки от волнения прыгали перед глазами. Не могли как будто сразу сказать, сдала или нет. Наконец, вчитавшись, обнаружила отчет о результате моего тестирования. Там был подробный разбор моих ответов и допущенных ошибок, которых, как выяснилось было не так много. Я выполнила тест правильно на девяносто три процента. Хороший результат. У меня от напряжения и последующего облегчения закружилась голова. В конце текста был однозначный вывод. Тест сдан успешно. Я невольно улыбнулась.
— Не спешите так радоваться, девушка, — вывел меня из состояния эйфории язвительный голос седого. — Этот тест даже не вступительный. В течение трех дней Вы будете сдавать экзамены уже конкретно для академии. В том числе будет проверена Ваша физическая подготовка. Конкурс в академию очень большой, мы будем оценивать Вас по той же высокой планке, что и поступивших в начале этого учебного года. Поблажек никаких не ждите, и если Вы хоть в чем-то не будете соответствать, о зачислении и не мечтайте.
Эх, не дали хоть немного порадоваться. И ладно. Настроение у меня самое, что ни на есть боевое.
— Сейчас у Вас будет следующий тестовый экзамен по физико-математическим дисциплинам. У Вас на него три часа.
Следующие дни слились для меня в непрекращающуюся череду тестов и различных проверок. Я вновь прошла медкомиссию, конкретно на пригодность в летчики, и врачи вынесли вердикт — годна, дав отменные рекомендации касательно характеристик моего здоровья. Физическую подготовку мне тоже удалось сдать на достаточно хорошем уровне, повезло, что к летчикам не такие высокие требования, как, например, к силовикам, а то иначе была вероятность, что не дотяну.
На каждом экзамене присутствовала комиссия все в том же составе. Если в начале я чувствовала к себе пренебрежение, то с каждой вновь сданной проверкой, стало проявляться удивление и едва сдерживаемое бешенство. Видимо я сильно задела их чувства.
Уставала в это время очень сильно. Причем не столько даже физически, сколько морально. Постоянное напряжение выматывает. Надо отдать должное Рикеру. В этот период он меня вообще не трогал. Уходил рано. Возвращался поздно, возможно, что и вообще не приходил, не следила. Стоило мне самой поздно вечером вернуться, как я тут же заваливалась спать.
И вот сегодня я вновь стою перед недовольно кривящейся комиссией. Как мне уже надоели их вечно недовольные лица, не передать. Мне протягивают синий конверт, подобных, у меня уже целая пачка. Седой с неохотой бурчит.
— С поступлением, кадет Миа Блэквуд.
В тот вечер я с парнями и их девушками, завалившись в один из небольших ресторанчиков, устроила настоящую вечеринку, впервые позволив себе выпить лишнего. Мы отрывались, как в последний раз. Много танцевали под современную тяжелую музыку. Ребята были искренне за меня рады, и со смехом предполагали, что будет твориться в академии, когда завтра там появлюсь я. Лично мне кажется, что ничего хорошего.
Отказавшись от всех предложений меня проводить, сама добралась до дома Рикера. Правда, слегка удлинила свой путь, поскольку двигалась не по прямой, а зигзагообразно. Муж, оказывается, меня уже ждал. Сидел в гостиной на своем любимом диване.
Глупо хихикнула. Меня штормило, но я постаралась вытянуться по струнке, чтобы отдать честь заместителю главнокомандующего Титана. Хотя честь я и так уже несколько дней как ему отдала. Остальное — мелочи. Рикер был недоволен. Пьяные не нравятся?
— Поздравляю с поступлением, — голос супруга был сух. — Почему не позвонила и не сообщила об этой новости?
— Так Вам, мистер Блэквуд, и так все наверняка доложили бы, — я все еще пыталась изображать из себя бравого солдата, но получалось плохо, так как подбивало все время смеяться. Я сама в принципе мыслила довольно трезво, но вот тело творило, что само хотело. Язык я тоже не контролировала.