- Ты ведь знаешь, что ты тоже причина всего этого, и немаловажная.
Микки обращалась к огромной статуе, что величественно возвышалась между аркой, под которой только что прошла Микки, и вторым таким же сооружением, за которым начиналась лестница слева от фигуры - это было зеркальное отражение той, по которой спустилась Микки.
Микки подошла к статуе и посмотрела на нее, вдыхая аромат пышно цветущих роз «дабл делайт», кусты которых окружали фигуру.
- Привет, старина, - негромко поздоровалась она со скульптурой.
Мерцающий свет большого круглого фонтана, расположенного в нескольких ярдах от нее, бросал на статую странный водянистый отблеск, немножко мрачноватый, постоянно меняющийся. Фигура казалась почти живой в этих голубых бликах. Мраморная шкура как будто впитывала пульсирующий свет воды, отчего создавался эффект живой плоти. Древняя скульптура словно бы дышала. Микки встряхнулась.
- Не глупи! - решительно приказала она себе. - Это все та же статуя, которая всегда здесь стояла. И она просто обязана выглядеть жутковато, не зря же ее называют Стражем роз.
И стоило Микки сказать это, как мрамор принял обычные очертания, знакомые Микки с детства. Местная легенда гласила, что эту статую подарила городу некая эксцентричная греческая наследница в 1934 году, когда сады получили свое имя. Причины ее щедрости никто не знал, но говорили, что эта леди посетила сады и была совершенно очарована их оформлением.
Микки сделала шаг вперед и осторожно провела пальцами по буквам, вырезанным на каменной доске: «Чудовище греческой богини ночи. Эта статуя - копия фигуры, найденной в Парфеноне, и предположительно ее создателя вдохновил критский миф о Минотавре».
Микки с сомнением покачала головой. Это чудище никогда не казалось ей похожим на Минотавра. Да, скульптура рождала в ее сознании странные, фантастические образы, напоминая о последних бессонных ночах и полузабытых волшебных сказках, которые в детстве читала ей мама, - но Микки совсем не видела сходства между этой фигурой и той мифологической тварью, которая якобы имела тело человека и бычью голову.
- Мне скорее кажется, что ты не из античной мифологии, а из какого-то совершенно другого мира, - сообщила Микки статуе.
Вообще- то, призналась себе Микки, в миллионный, наверное, раз рассматривая фигуру, эта статуя представляла собой некую прекрасную и пугающую смесь примитивной мужской силы и звериного начала.
Чудище было огромным, по меньшей мере семи футов в высоту, и более похожим на человека, чем Минотавр царя Миноса, - но его схожесть с человеком не делала его ни на каплю менее впечатляющим. Он как бы припал к земле, которую изображал высокий, украшенный затейливой резьбой мраморный пьедестал. Его задние ноги были толстыми и очень похожими на ноги спринтера мирового класса, вот только были покрыты густой шерстью и заканчивались раздвоенными копытами. Крепкими руками чудище вцепилось в верхнюю часть пьедестала. Мощные мышцы рук, плеч и бедер выступали буграми от напряжения. Лицо чудища было обозначено размытыми линиями, словно скульптор его не закончил. И оно выглядело как лицо мужчины, хотя, безусловно, свирепого и грубого. Вместо глаз в мраморе имелись лишь пустые углубления под густыми широкими бровями. Микки, вскинув голову, изучала скульптуру. Чудовище, да, но в облике мужчины. Не настоящий бык… зато смутно напоминает баскетболиста Торина Грина. На голове чудища торчали толстые остроконечные рога, на плечи спадала пышная грива волос. Скульптор изобразил волосы чудища так, словно оно сопротивляется яростному ветру.
Микки вдруг как будто что-то кольнуло. Ну конечно, у чудища были рога! Как у ее преследователя во сне прошлой ночью. Она прищурилась. Может быть, именно отсюда и возникла ее фантазия? Ей захотелось хлопнуть себя по лбу. Вот и говорите об избытке воображения! Не было ли объяснение ее навязчивой идеи таким вот простым? Она ведь всегда любила розовые сады, и в особенности этот их уровень. И как напомнила бы мать, будь она до сих пор жива, Микки всегда отличалась склонностью к излишнему фантазированию. Сколько раз мама говорила - вместо того чтобы грезить наяву, лучше прибраться в комнате? Или сделать домашние задания… или помыть посуду?
Нелли была права. Снова права. Ее последние сны, скорее всего, были лишь результатом ее одержимости розами и всем, что их окружало. А прочие галлюцинации - просто грезы невыспавшегося, да еще и бестолкового ума.
Ума, которому больше не о ком фантазировать, напомнила себе Микки. Сегодня вечером она была вынуждена сказать себе правду: в ее настоящей жизни нет мужчин, о которых ей хотелось бы помечтать.
Значит, все эти сны были просто сложными, затейливыми фантазиями, которые она создавала, чтобы развлечь себя.
Микки охватило разочарование, но она быстро его подавила.
- Неужели ты предпочла бы обзавестись опухолью в мозгу размером с баскетбольный мяч? - выбранила она себя, рассеянно поддавая ногой камешек. - А если это не опухоль в мозгу, тогда что, как ты думаешь? Магический опыт? Что выдуманный возлюбленный вдруг шагнет из сна прямо в реальную жизнь? Как трогательно! Возьми себя в руки, девочка! И постарайся вспомнить, зачем ты сюда пришла.
Микки повернулась спиной к статуе и решительно направилась к огороженному предупреждающей лентой участку, недовольно покачивая головой. Раздраженная, она быстро подошла к громоздким строительным конструкциям. Здесь часть стены террасы начала крошиться, и пришлось нанять каменщиков, чтобы починить ее, - причем рабочим были даны строжайшие инструкции не причинять вреда розам, что десятилетиями счастливо жили на клумбах у этой стены.
Микки с отвращением огляделась. Как она и подозревала, вокруг оставили множество мусора. Она наклонилась, скользнув под желтую ленту, ограждающую место работ, и двинулась вперед, подбирая всякий хлам, валявшийся между аккуратными рядами розовых кустов, и складывая его в пластиковый мешок, который попался в колючую ловушку, застряв между двумя кустами. Микки извлекла его оттуда и пустила в дело. Когда она нашла пустой пластиковый кулер, ее терпение лопнуло.
- Это черт знает что за дерьмо! - взорвалась она.
Завтра, в субботу, старшей садовницы на рабочем месте не будет, но в понедельник утром Микки первым делом позвонит ей и подробно расскажет о нерадивости рабочих. А сама она завтра постарается провести здесь весь день, чтобы присмотреть за этими неандертальцами и не позволить им устроить еще больше всяческих безобразий.
Подобрав весь мусор, Микки наконец сосредоточилась на розах.
- Ох, нет!…
Когда она присмотрелась к кустам, ей стало дурно. Еще вчера ей показалось, что они выглядят слегка нездоровыми, но она понадеялась, что в ней просто говорит сверхзаботливость. Но теперь она видела, что у нее действительно были причины для беспокойства. Обычно густые и блестящие листья сейчас выглядели заметно потускневшими, хотя на них и падал свет фонтана. А цветки вообще были в ужасном состоянии. Они обмякли, обвисли, и преждевременно опавшие лепестки усыпали землю, как перышки умирающих птиц.
Микки медленно покачала головой.
- Как это некстати, - сказала она пострадавшим кустам. - После такого у вас не хватит сил, чтобы выдержать похолодание. А если зима выдастся суровой, мы вообще потеряем весь этот ряд.
Микки фыркала и суетилась над кустами, как рассерженная воспитательница детского сада.
Одна только мысль о потере этих кустов разрывала ей сердце. Микки знала, что большинству людей была бы непонятна ее любовь к розам… ведь ее подруги много раз повторяли, что это всего лишь растения, не люди и даже не домашние животные. Но Микки, прикасаясь к розам или вдыхая головокружительный аромат садов, всегда вспоминала о матери и бабушке; через розы она вновь, пусть на краткое мгновение, ощущала их любовь. Микки устала терять тех, кого любила.
Нужно было что-то делать. Микки выпрямилась и огляделась по сторонам. На ярусе никого не было. Не было никакого движения, только плеск воды и шорох ветра. Микки рассеянно отковырнула кусочек лака с уже испорченного ногтя.
«Просто возьми и сделай это! - мысленно сказала она себе. - Никто не узнает».
Пустой пластиковый кулер кивнул ей. Микки решилась.
- Ладно, - сказала она ближайшему кусту. - Только вы никому не говорите.
Она схватила кулер, снова нырнула под ограждающую ленту и быстро пошла к фонтану. Там она погрузила пустую бутыль в воду, а потом, кряхтя, вытащила ее. Кулер с водой оказался очень тяжелым, Микки нелегко было его поднять. Вокруг образовалась целая лужа, пока ей удалось поставить бутыль на землю.
Ей понадобилась всего лишь секунда, чтобы сорвать пластырь с левой ладони. Шрам уже подсох, но кожа оставалась розовой и тонкой. Микки прижала ноготь правой руки к маленькой линии разреза. Задержав дыхание, она закрыла глаза и нажала ногтем на ранку, заставляя ее вновь открыться.
От резкой боли Микки судорожно вздохнула. Но, открыв глаза, она с облегчением увидела, что на ладонь вытекает свежая кровь. Скривившись, Микки сунула руку в широкое отверстие кулера.
Нужно будет как следует обработать руку, когда вернется домой. Инфекция ей ни к чему.
Стараясь не обращать внимания на боль в левой ладони, Микки потащила полную бутыль по каменистой дорожке назад, к поврежденным кустам роз. Очутившись на огражденной территории, она выпрямилась, не зная, с чего начать.
- Вас тут так много, - сказала она кустам.
Ясно было, что она не сможет вылить обычное количество воды под каждый куст. Микки почувствовала, как ее губы сами собой изгибаются в саркастической улыбке. Ей, пожалуй, придется вскрыть себе вену… но это вряд ли хорошая идея.
Приняв деловой вид, Микки уперла руки в бока и обратилась к розам:
- Как насчет того, ребята, что я просто слегка сбрызну вас этой водой?
Кусты не ответили, и Микки сочла их молчание за согласие. Наклонившись, она опустила в кулер обе руки и начала разбрызгивать слегка окрашенную кровью воду на розы. Это быстро стало напоминать некую игру: согнуть запястья, распрямить пальцы… Прохладный ночной ветер смешивал нежный сладкий аромат роз с запахом земли. Микки смеялась и разбрызгивала вокруг чуть тронутую кровью воду, воображая себя некоей садовой феей, проливающей волшебный дождь на спящих деток.
К тому времени, как с делом было покончено, Микки уже задыхалась, но продолжала улыбаться. Потом она внимательно осмотрела влажную листву. Может быть, причина снова в ее слишком богатом воображении, но ей показалось, что розы уже откликнулись… Глядя на них в тусклом водянистом свете, Микки могла бы поклясться, что листья распрямляются, а увядшие цветки становятся крепче. В кулере еще оставалась вода, и она наклонилась, чтобы вылить остатки под ближайший куст, когда краем глаза заметила вспышку света, упавшего на статую Стража роз.
«А почему бы и нет?» - подумала Микки.
Оглядевшись, она убедилась, что вокруг по-прежнему никого нет, и быстро понесла почти пустую бутыль к мраморной фигуре.
- Твои розы тоже заслуживают небольшой дополнительной поддержки, - сказала она молчаливому чудовищу. - В конце концов, ты присматриваешь за ними намного дольше, чем я.
Усмехаясь, она окунула все еще кровоточившую руку в остатки розоватой воды. И отработанным движением осыпала каплями розовые кусты, окружавшие статую. Закончив, Микки поставила бутыль у стены, рядом с полным мешком мусора. Потом, заметив, что нечаянно брызнула несколько капель и на саму статую, она погладила большую руку чудовища.
- Упс! Я совсем не хотела тебя намочить, - ласково сказала она. - Но я полностью уверена: ты все понимаешь. Я хочу сказать, ты знаешь. Мы с тобой, в общем-то, делаем одно и то же. Ты присматриваешь за ними - и я присматриваю за ними.
Сунув руку в сумку, Микки достала салфетку «клинекс» и обернула ее вокруг левой ладони, вздрогнув от прикосновения ткани к заново открывшемуся порезу. Но боль ее не тревожила. Дело стоило того. Микки была уверена, что теперь розы переживут зиму и следующей весной расцветут снова.
Микки легким шагом вернулась обратно по дорожке, вышла с третьего уровня через каменную арку и стала подниматься по ступеням лестницы. Не спеша она миновала второй уровень, идя по самому краю тропы, чтобы можно было время от времени коснуться здоровой рукой нежных цветков.
В садах уже было абсолютно пусто, и Микки представила, что все они принадлежат ей - что она некая важная леди, живущая в огромном особняке, и единственное ее занятие - ухаживать за розами и наслаждаться ими.
Ночь, похоже, соглашалась с ней. Вокруг стояла полная тишина, не доносилось даже голосов актрис из Вудворд-парка, и Микки решила, что они, должно быть, закончили репетицию и разошлись наконец по домам. Вот и хорошо, ей не придется еще раз сталкиваться с ними.
И вдруг в тишине послышался какой-то шум. Он начался как странный дребезжащий звук и доносился откуда-то сзади - примерно с третьего уровня. Микки удивленно вздрогнула. Звук напомнил ей очень отдаленный гром. Она даже посмотрела на небо, почти ожидая увидеть облака, возвещающие приближение грозы.
Но ночное небо было чистым. Тысячи звезд усеивали чернильную тьму; над головой Микки не нашлось и слабого признака облаков. Она остановилась и прислушалась. Ничего не услышав, Микки решила, что это, должно быть, пробежал кролик или бродячая кошка.
- Наверное, зверек наткнулся на какой-нибудь хлам, оставленный рабочими, - сообщила Микки ближайшему розовому кусту.
Она пошла дальше, не обращая внимания, что ноги сами собой прибавили шагу, а волоски на затылке шевельнулись.
Она добралась до середины второго уровня, когда звук повторился. Сначала Микки подумала, что просто слышит эхо собственных шагов, отдающееся от каменной стены, отделявшей один уровень от другого. Но вскоре она удостоверилась: это вовсе не эхо. Она слышала чьи-то еще шаги. Неведомые ноги скрипели гравием куда сильнее, чем ее собственные.
Но не только шаги показались ей странными. В конце концов, множеству людей нравится гулять по дорожкам розовых садов, даже после девяти часов прохладным осенним вечером. Внимание Микки привлек отчетливый шум, сопровождавший эти шаги. Она уже слышала его однажды…
Услышав его снова, Микки остановилась, сделав вид, что нюхает особо симпатичную «принцессу монако». Но на деле она вся превратилась в слух.
На третий раз она уже была уверена. Это было до боли знакомое ворчание… низкие громкие выдохи, нечто среднее между ворчанием и рыком. Микки задрожала и изумленно распахнула глаза. Не могло быть другого такого звука, и ни одно живое существо не могло его издавать, кроме того, из снов… И оно приближалось к ней с каждым тяжелым шагом…
«Черт побери, это невозможно! - кричала рациональная часть ума Микки. - Это абсолютно невозможно!»
- Это всего лишь иллюзия, - решительно напомнила себе Микки. - Просто игра воображения,
Но что бы ни твердил здравый смысл, Микки знала: то, что она слышит, - абсолютно реально… во всяком случае, для нее. В этот момент происходящее становилось ее настоящей жизнью.
Сердце Микки отчаянно колотилось. «Беги из садов в парк, там вокруг тебя будут свет и люди!» - пилил ее ум, не обращая внимания на сексуальное возбуждение, вспыхнувшее в животе Микки.
Нет, она не грезила. Она не спала в своей уютной постели, она не пересказывала эротические фантазии подруге, она даже не путала слова роли из-за волнения и кьянти. Ее действительно кто-то преследовал. Ей необходимо добраться до безопасного места. Она покинет розовые сады, сбежит от темных дорожек и ночного уединения. И если даже актеры и сценический персонал уже закончили работу, все равно в Вудворд-парке есть кто-нибудь, кто может ее услышать. К тому же там ее будет окружать свет фонарей. Ее легко будет спасти, она окажется на виду.
Но и он: тоже увидит ее без труда, тут же прошептала ей другая часть ума.
Микки ускорила шаг.
Приглушенное ворчание и могучий вздох - будто кузнечные мехи, а не живое существо - послышались с дорожки, параллельной той, по которой быстро шла Микки. Дорожки разделял лишь аккуратный ряд пышно цветущих роз «тиффани». Микки бросила косой взгляд через темно-розовые цветы.