Он посмотрел на Руна и на меня, выступая предлогом, который так был нужен, чтобы вырваться из этого сверхнапряженного момента. Мне нужно было собраться с мыслями.
— Могу я увидеть ваши разрешения на выход из класса?
Я кивнула, удерживая свои книги на приподнятом колене, протягивая свое разрешение, но Рун протянул свое перед моим.
Я не отреагировала на его вопиющую грубость.
Уильям проверил его разрешение первым. Рун составлял свой график занятий, вот почему он опоздал. Уильям протянул Руну его пропуск, но он все еще не двигался. Уильям взял мой. Он посмотрел на меня и сказал:
— Я надеюсь, что ты вскоре поправишься, Поппи.
Мое лицо побледнело, когда я задумалась, как он узнал, но затем я поняла, что на разрешении написано, что была у доктора. Он просто был любезен. Он не знал.
— Спасибо, — сказала я нервно и рискнула поднять голову. Рун смотрел на меня, только на этот раз его лоб был испещрен морщинами. Я узнала его озабоченное выражение. Как только Рун заметил, что я смотрела на него, считывая его выражение лица, беспокойство быстро сменилось прежней хмуростью.
Рун Кристиансен был слишком красивым, чтобы хмуриться. На этом прекрасном лице всегда должна быть улыбка.
— Идите, вы двое, в класс, — громкий голос Уильяма отвлек мое внимание от Руна. Я прошла мимо них обоих и прошмыгнула в ближайшие двери. Как только оказалась в следующем коридоре, я оглянулась, и увидела, что Рун смотрит на меня через большое дверное стекло.
Мои руки задрожали от интенсивности его взгляда, но затем он внезапно ушел, как будто заставил себя оставить меня в покое.
У меня заняло несколько секунд, чтобы обрести хладнокровие, затем я поспешила в класс.
Час спустя я все еще дрожала.
***
Прошла неделя. Неделю я избегала Руна любой ценой. Я оставалась в своей спальне, пока не была уверена, что его не было дома. Я оставляла шторы задернутыми, а окно закрытым — не то чтобы Рун попытается залезть. Те несколько раз, что я видела его в школе, он также игнорировал меня, или смотрел на меня, как будто я была злейшим врагом.
И то, и то причиняло боль.
В течение обеда я держалась подальше от столовой. Я ела в кабинете музыки или проводила остаток времени, практикуя игру на виолончели. Музыка все еще была моей безопасной гаванью, тем местом, куда я могла сбежать от мира.
Когда мой смычок касался струн, я уносилась в море тонов и нот. Боль и горе последних двух лет исчезали. Одиночество, слезы и гнев — все испарялось, оставляя покой, который я больше нигде не могла обрести.
На прошлой неделе, после моего ужасного коридорного воссоединения с Руном, мне нужно было уйти от этого. Мне нужно было забыть его взгляд, наполненный ненавистью. Музыка была моим обычным лекарством, поэтому я стала усиленно репетировать. Единственная проблема? Каждый раз, когда я заканчивала произведение, как только стихала последняя нота, и опускала смычок, опустошение возвращалось ко мне в десятикратном размере. И оно оставалось. Сегодня, когда я закончила играть на обеде, муки преследовали меня оставшуюся часть дня. Они тяжелым бременем заполнили мой разум, когда я покидала здание школы.
Во дворе суетились ученики, отправляющиеся домой. Я опустила голову, протиснулась сквозь толпу и, повернув за угол, увидела Руна и его друзей на поле в парке. Джори и Руби тоже там были. И, конечно же, Эйвери.
Я пыталась не смотреть на Эйвери, которая сидела рядом с Руном, в то время как он поджигал сигарету. Я пыталась не смотреть, когда Рун закурил. Он беззаботно опирался локтем на колено, прислонившись к дереву. И я пыталась игнорировать кувырок моего желудка, когда я поспешила мимо, а Рун мельком встретился со мной взглядом.
Я быстро отвела взгляд, Джори подскочила на ноги и побежала за мной. Я умудрилась отойти подальше от Руна и его друзей, чтобы они не слышали наш с Джори разговор.
— Поппи, — позвала она, когда остановилась позади меня. Я повернулась к ней лицом, ощущая пристальный взгляд Руна на себе. Я проигнорировала его.
— Как твои дела? — спросила она.
— Хорошо, — ответила я. Даже я слышала, как мой голос слегка дрожал.
Джори вздохнула.
— Ты еще не говорила с ним? Он уже неделю как вернулся.
Мои щеки пылали. Я покачала головой.
— Нет, я не уверена, что это хорошая идея. — Я вдохнула и призналась: — В любом случае, я понятия не имею, что сказать. Кажется, что он уже не тот мальчик, которого я знала и любила все эти годы. Он кажется другим. Он изменился.
Глаза Джори вспыхнули.
— Я знаю. Но думаю, что ты единственная девушка, которая воспринимает это как что-то плохое, Попс.
— Что ты имеешь в виду? — Ревность всколыхнулась у меня в груди.
Джори указала на девушек, которые пытались делать вид, что проходят мимо Руна случайно, но потерпели поражение.
— О нем говорят все, и я уверена, что любая девушка в школе, — кроме тебя, меня и Руби, — продала бы душу дьяволу, чтобы он просто заметил ее присутствие. Он всегда был желанным, Попс, но... у него была ты, и мы знали, что он не оставит тебя ради чего-то или кого-то. Но сейчас... — она затихла, и мне казалось, что мое сердце сдувается.
— Но сейчас у него нет меня, — закончила я за нее. — Сейчас он свободен и волен быть с тем, с кем захочет.
Глаза Джори расширились, когда она поняла, что в очередной раз сболтнула лишнее. Он сжала мою руку, поддерживая меня, и поморщилась, извиняясь. Хотя я не могла злиться на нее, она всегда сначала говорила, а потом только думала. Кроме того, все, что она сказала, было правдой.
Последовало мгновение неловкой тишины, прежде чем она спросила:
— Что ты делаешь завтра вечером?
— Ничего, — ответила я. Я очень хотела уйти.
Лицо Джори осветилось.
— Отлично! Ты можешь прийти на вечеринку Дикона. Ты не можешь просидеть в одиночестве еще один субботний вечер.
Я рассмеялась.
Джори нахмурилась.
— Джори, я не хожу на вечеринки. Тем более никто не приглашал меня.
— Я приглашаю тебя. Ты будешь моей парой.
Мое чувство юмора испарилось.
— Я не могу, Джор. — Я сделала паузу. — Я не могу быть там, где Рун. Не после всего, что произошло.
Джори наклонилась ближе.
— Его там не будет, — сказала она тихо. — Он сказал Дикону, что не пойдет, у него другие планы.
— Какие? — спросила я, не сумев скрыть свое любопытство.
Она пожала плечами.
— Да если бы я знала. На самом деле Рун не очень разговорчив. Я думаю, эта таинственность только добавляет ему поклонниц. — Джори закусила свою нижнюю губу и подтолкнула меня в руку. — Пожалуйста, Попс. Тебя так долго не было, и я скучала. Я хочу провести как можно больше времени с тобой, но ты продолжаешь прятаться. Нам нужно компенсировать годы. Руби тоже будет там. Ты же знаешь, я не отстану.
Я уткнулась глазами в землю, упорно обдумывая оправдание, чтобы не пойти. Я подняла взгляд на Джори и было ясно, что мой отказ расстроит ее.
Отгоняя муки сомнений в своей груди, я сдалась:
— Ладно, я пойду с тобой.
На лице засияла широкая улыбка.
— Чудесно! — сказала она. Я рассмеялась, когда она быстро меня обняла.
— Мне нужно домой, — сказала я, когда она отпустила меня. — У меня сольное выступление сегодня вечером.
— Хорошо, я заеду за тобой завтра в семь вечера, ладно?
Я махнула рукой и начала идти домой. Прошла только несколько метров, когда заметила, что кто-то идет за мной через вишневую рощу. Когда я посмотрела через плечо, там был Рун.
Мое сердце учащенно забилось, когда мой взгляд нашел его. Он не отводил глаз от меня, но я отвела. Я боялась, что он заговорит со мной. Что, если он захочет моих объяснений? Или хуже, он захочет сказать мне, что все, что было между нами — ничего не значило?
Это разрушит меня.
Ускорив свой темп, я опустила голову и поспешила домой. Я чувствовала, что он идет следом за мной весь путь, и он не приложил усилий, чтобы перегнать меня.
Когда я помчалась вверх по лестнице своего крыльца, я посмотрела в сторону и увидела, что он прислонился сбоку своего дома, рядом с окном. Мое сердце сжалось, когда он откинул свои волосы назад. Мне нужно было удержать себя на крыльце, чтобы не бросить сумку, не рвануть к нему и не начать объяснять, почему бросила его, почему так ужасно порвала с ним, и говорить, что я отдам что угодно, чтобы он поцеловал меня еще хоть один раз. Вместо этого, я заставила себя зайти внутрь.
Слова моей мамы звучали в моей голове, когда я пришла в свою комнату и легла...
«Может, это хорошо, что ты разорвала все контакты, малышка. Я, правда, не уверена, что он бы справился со всем, через что тебе пришлось пройти, исходя из того, что сказала его мама…»
Закрыв глаза, я поклялась оставить его в покое. Я не буду бременем для него. Я защищу его от боли.
Потому что я все еще любила его так же сильно, как и всегда.
Несмотря на то, что мальчик, которого любила я, больше не любил меня.
Поппи
Я согнула одну руку, удерживая виолончель и смычок другой. Время от времени мои пальцы немели, и мне приходилось ждать, прежде я снова могла играть. Но когда Майкл Браун закончил свое соло на скрипке, я знала, что ничего не удержит меня от того, чтобы сидеть на сцене сегодня. Я сыграю свою симфонию. И буду смаковать каждую секунду создания музыки, которую я так сильно люблю.
Майкл поднял смычок, и зал взорвался восторженными аплодисментами. Он быстро поклонился и покинул сцену с другой стороны.
Конферансье взял микрофон и объявил мое имя. Когда зрители услышали о моем возвращении, они захлопали громче, приветствуя меня в музыкальной сфере.
Мое сердце ускорилось от свиста и поддержки родителей и друзей в зале. Когда многие из моих товарищей по оркестру подошли за кулисы, чтобы похлопать меня по спине и пожелать удачи, мне пришлось проглотить комок в горле.
Распрямив плечи, я оттолкнула подавляющий натиск эмоций. Я наклонила голову, приветствуя зрителей, когда заняла свое место. Прожектор надо мной проливал яркий свет на меня.
Я села и ждала, когда стихнут аплодисменты. Как всегда, я подняла голову и увидела свою семью, гордо сидящую в третьем ряду. Мои мама и папа широко улыбались. Обе сестры помахали мне.
Показав им улыбкой, что видела их, я сражалась с легкой болью в груди, когда заметила рядом с ними мистера и миссис Кристиансен, Алтон тоже мне помахал.
Единственный, кого не хватало, был Рун.
Я не выступала два года. И до этого он не пропускал ни одного моего концерта. Даже если он должен был уехать, он всегда сидел с фотоаппаратом в руках, улыбаясь мне своей кривой полуулыбкой, когда наши взгляды встречались в темноте.
Прочистив горло, я закрыла глаза, когда обхватила пальцами гриф виолончели и поднесла смычок к струнам. Я досчитала до четырех в голове и начала «Прелюдию» из сюиты Баха для виолончели соло. Это была одно из моих любимых произведений — сложность мелодии, быстрый темп смычка и идеальный звук тенора, что отдавался эхом по залу.
Каждый раз, когда сидела на этом месте, я позволяла музыке нестись по моим венам. Мелодия наполняла мое сердце, и я воображала, что сижу на сцене «Карнеги-холл» — моя величайшая мечта. Я воображала, что зрители передо мной: люди, которые, как и я, живут ради звука одной идеальной ноты, которые с трепетом уносятся в путешествие звука.
Мое тело покачивалось в такт, двигаясь вместе с темпом и финальным крещендо... но самое главное, я забыла об онемении в своих пальцах. На краткий момент я забыла обо всем.
Когда финальная нота прозвучала в воздухе, я подняла смычок от вибрирующей струны, наклонила голову, медленно открывая глаза. Я заморгала из-за яркого света, улыбка растянулась на моих губах в спокойствии этого тихого момента, когда нота стихла, прежде чем раздались аплодисменты. Этот сладкий момент, когда из-за адреналина музыки ты чувствуешь себя таким живым, что кажется мог бы завоевать мир, что достиг самого настоящего умиротворения.
И затем, разрушая чары, раздались аплодисменты. Я улыбнулась, когда встала с места, склонив голову в знак благодарности.
Когда я схватилась за гриф виолончели, то машинально начала искать глазами свою семью. Затем мои глаза прошлись по ликующим зрителям и переместились к задней стене. Поначалу я не узнала то, что видела. Но когда мое сердце сильнее забилось в груди, мои глаза переместились к самой левой части стены. Я заметила длинные светлые волосы, исчезающие через выход... высокий, подтянутый мальчик, одетый во все черное, исчез из виду. Но сначала он последний раз посмотрел через плечо, и я уловила блеск кристально-голубых глаз...
Шокировано, я приоткрыла губы, но прежде чем я могла убедиться в том, что видела, мальчик ушел, оставив за собой медленно закрывающуюся дверь.
Это...? Он...?
«Нет», — я решительно пыталась убедить себя. Это не мог быть Рун. Ни за что в жизни он бы не пришел.
Он ненавидел меня.
Воспоминание о его холодном голубом взгляде в школьном коридоре — подтвердило мои мысли. Я выдавала желаемое за действительное.
После финального поклона я ушла со сцены. Я прослушала трех оставшихся исполнителей, затем прошла через закулисную дверь, увидев, что моя семья и семья Руна ждут меня.
Моя тринадцатилетняя сестра Саванна первая увидела меня.
— Попс! — закричала она, подбежала ко мне и обняла меня за талию.
— Привет всем, — ответила я и сжала ее в ответ. В следующую секунду Ида, которой уже было одиннадцать, тоже обняла меня. Я обняла их так крепко как могла. Когда они отстранились, их глаза блестели от непролитых слез. Я игриво наклонила голову. — Эй, сейчас никаких слез, помните?
Саванна рассмеялась, а Ида кивнула. Они отпустили меня. Мои мама с папой воспользовались своей очередью сказать мне, как гордятся мной.
Наконец, я повернулась к мистеру и миссис Кристиансен. Внезапно меня омыла волна нервозности. Это будет первый наш разговор с момента их возвращения из Осло.
— Поппи, — сказала нежно миссис Кристиансен и раскинула руки для объятий. Я подошла к своей второй маме и упала в ее объятия. Она прижала меня близко и поцеловала в макушку. — Я скучала по тебе, дорогая, — сказала она, ее акцент звучал сильнее, чем я помнила.
В моем разуме всплыл Рун. Я гадала, был ли у него тоже сильный акцент.
Когда миссис Кристиансен отпустила меня, я прогнала эту бесполезную мысль прочь. Следующим меня обнял мистер Кристиансен. Когда я отстранилась, то увидела, что малыш Алтон крепко ухватился за ногу миссис Кристиансен. Я наклонилась. Алтон застенчиво опустил свою голову, бросая на меня взгляды сквозь густые пряди своих длинных волос.
— Привет, малыш, — сказала я, пощекотав его бок. — Ты помнишь меня?
Алтон смотрел на меня долго, прежде чем покачал головой.
Я рассмеялась.
— Ты жил по соседству со мной. Иногда ты ходил в парк со мной и Руном или, если день был хорошим, то в вишневую рощу!
Я произносила имя Руна без задней мысли, но это напоминало мне и всем вокруг меня, что когда-то мы с Руном были неразлучны. Тишина опустилась между нашей группой.
Чувствуя боль в груди, ту же самую боль, что я чувствовала, когда отчаянно скучала по бабушке, я встала и отвела взгляд от сочувствующих лиц. Я собиралась сменить тему, когда кто-то потянул низ моего платья.
Когда я опустила взгляд, большие голубые глаза Алтона были прикованы к моему лицу. Я провела рукой по его мягким волосам.
— Эй, Алтон, ты в порядке?
Щеки Алтона покраснели, но он спросил своим невинным детским голоском:
— Ты дружишь с Руном?
Во мне снова вспыхнула та же боль, что и минуту назад, и я в панике оглядела наши семьи. Мама Руна поморщилась. Я не знала, что ответить. Алтон снова потянул меня за платье, ожидая ответа.