- Ты чудо, - заверил он, но не выдержал и рассмеялся.
- У тебя есть детские фотографии? Я бы хотела взглянуть.
Харламов глотнул коньяка из пузатой рюмки.
- Есть, но они все на хранении у Ани.
Маша расстроено вздохнула.
- Ясно, я их никогда не увижу.
- Зачем тебе мои детские фотографии?
- Интересно, был ли ты вообще маленьким. Или родился таким.
- В костюме и с портфелем? Вряд ли. По крайней мере, я себя маленьким помню. А ты какой была?
- Я была очень красивой, - тут же сориентировалась Маша. – У меня были банты, хорошие оценки в дневнике, а ещё я была послушной.
Дима наклонился вперёд, облокотился на барную стойку. Машу слушал с улыбкой.
- Не верю.
- Почему?
- Разве ты можешь быть послушной? Ты же спорить любишь больше всего на свете.
- Вот уж глупости! Я очень послушная и примерная. И не скандальная. И не истеричка.
- Да?
- Могу доказать.
- Валяй.
- Я не дала твоему племяннику по морде сегодня, когда он назвал меня дурой. И тебе тоже не дала, кстати.
- Может, ты просто драться не умеешь?
Маша сунула ему прямо под нос кулак. Правда, на большее её воинственности не хватило, из груди вырвался странный вздох, она убрала с шеи растрепавшиеся волосы и тихо пожаловалась:
- Жарко. Кажется, я снова опьянела.
- Это замечательно.
Дима улыбался ей, проникновенно, а Маша нахмурилась, приглядываясь к нему. А потом спросила:
- Дима, что мне делать дальше?
Он руку протянул, погладил её по щеке.
- Мань, ты отлично всё знаешь. Ты же умная девочка. А умные девочки не бредят несбыточными мечтами, они берут от жизни то, что она им предлагает. И используют это в свою пользу.
- И что она мне предлагает?
Харламов сделал удивлённые глаза.
- Меня. Дорогая, за последние два дня я сделал тебе столько предложений, что у самого голова кругом. А ты всё спрашиваешь меня, что делать. Бери и пользуйся.
Она разглядывала его, очень внимательно и неожиданно трезво.
- Я тебе не нужна, Дима.
После этого как-то расхотелось шутить. Дмитрий пустую рюмку поставил, от Маши глаза отвёл, необходимо было собраться с мыслями, потом к Маше подошёл. Она смотрела на него в растерянности и раздумьях. Пришлось и у неё бокал забрать, потом попросил:
- Дай мне время в этом разобраться.
Даже сознанием, затуманенным алкоголем, Маша не поверила его словам. Разобраться? В чём он собрался разбираться? Непонятно почему, но это обещание, или просьба, показались обидными, что-то задели в её душе, и горло перехватило, сбивая дыхание, но Харламов уже целовал её, целовал её шею, заставив Машу закинуть голову назад. И его губы были тёплыми, мягкими, нежными, и тогда Маша сдалась и просто закрыла глаза. Клялась себе, что на минуту, она просто позволит даже не ему, а себе немного расслабиться, даст себе ощутить чужое прикосновение и желание сделать ей приятно, а потом всё закончится, она простится с Дмитрием Александровичем и уйдет из его квартиры. От него.
Нежные поцелуи довольно скоро сменились настойчивыми и жаркими. Кровь, словно вино, забурлила в венах, разгоняя огонь по телу, и окончательно затуманивая рассудок. Харламов целовал её со страстью, настойчивостью, незнакомым Маше огнём, а она как девчонка лишь хваталась за него, понимая, что ей его не остановить. От неё уже ничего не зависело. Словно весь их вечер, прогулка, болтовня ни о чём, уловки, которыми они изучали друг друга, и были прелюдией. Долгой, неспешной, порой смешной, они подбирались друг к другу, вот к этому моменту, а сейчас терпению и сдержанности места уже не было. Маша даже не сразу осознала, что полураздета. Димка дёрнул молнию платья на её спине, стянул его с плеч и целовал её грудь, а Маша лишь задыхалась, боролась с головокружением и жаром, который становился нестерпимым. Конечно, она давно взрослая и прекрасно знала, что подобное тоже случается. И именно это называется страстью. Когда неважно где, неважно как, лишь бы добраться до тела желанного человека, коснуться, поцеловать, ничего не анализируя и не планируя, а главное, не сомневаясь в том, что делаешь. Потому что на сомнения не остаётся никаких внутренних сил. Но раньше с ней подобного не случалось. Даже со Стасом. Со Стасом всё было обдумано, взвешенно… и здорово, с той самой страстью, как ей всегда казалось. Но никогда так, чтобы она бездумно отдалась ему на кухне или на ковре в гостиной. Со Стасом всегда было красиво и вкусно, как в кино. А Харламов…
От его поцелуев она теряла голову, она себя рядом с ним потеряла. Он словно менял её под себя каждым прикосновением, ни о чём не спрашивал, не улыбался, глядя ей в глаза, как любил делать Стас. Маша просто-напросто боялась открыть глаза, боялась, что встретит Димкин взгляд, и небо в тот же миг рухнет на землю. Потому что ей станет стыдно за себя, за то, что он просто захотел и взял её, прямо у барной стойки в своей квартире, и она не вынесет его понимающего, насмешливого, самодовольного взгляда. Но всё остальное она ему позволяла, не в силах была остановить своё буквально грехопадение. Чёрт возьми, это же Харламов! И ещё пару часов назад она кричала ему в трубку, что он сломал ей жизнь. И ведь была в этом права. А сейчас она стонет в его объятиях, она отвечает на жадные, не сдержанные поцелуи, позволяет ему касаться её, и опять же стонет, на этот раз откровенно, прижимаясь лбом к его лбу и глядя ему прямо в глаза. И в его взгляде нет и тени насмешки, в них жидкий лёд, Дима словно испытывает её, ловит её дыхание и стоны, а планку поднимает всё выше. И минуты бесконечные, тягучие, приносящие только удовольствие и путающие сознание. Ещё поцелуй, горячая ладонь на её груди, снова стон и удовольствие. Острое, бесстыдное, короткими вспышками врывающееся в мозг. И желание удержать его…
Не удовольствие, нет, а мужчину, который его дарит. Вот прямо сейчас, в этот момент, прижаться к его груди, отдаться его рукам, желаниям, сделать что-то, что помрачит и его рассудок. И снова вспышка, вскрик, судорожно сжавшиеся пальцы в его волосах, и долгий-долгий стон наслаждения.
Маша носом уткнулась Харламову в шею, пережидая. Он тяжело дышал, вздрагивал, но её удерживал. Пальцы впились в её бедро и медленно расслаблялись. Думать не хотелось, ругать себя не хотелось. Она повисла на мужском плече, и просто наслаждалась моментом. Влажной горячей кожей под своей щекой, сумасшедшим биением сердца в его груди, даже рукой на своих ягодицах наслаждалась, как никогда. Это была минута отдыха от всего мира, от себя самой, от реальности. А затем воздух ворвался в её лёгкие, отрезвил голову, Маша глаза открыла, осознавая происходящее. И в тот же миг ощутила и осознала всё. В первую очередь неудобство от своей позы, упирающийся ей в спину край столешницы, качающийся под ней высокий табурет и тяжесть мужского тела на себе. Следом пришло удивление, растерянность и даже стыд. Будто со стороны увидела их с Дмитрием, и снова захотелось застонать, но уже совсем по-другому поводу. Правда, Харламов разрастись её стыду не дал, поцеловал, видимо, в благодарность, и тогда уже отстранился. Маша же постаралась аккуратно сползти с табурета. Лицо рукой закрыла, но Димка рассмеялся, и она следом за ним. Смеяться было куда лучше, чем впасть в отчаяние от содеянного. По крайней мере, прямо сейчас.
- Кажется, у нас неплохо получается, - проговорил он. – Работать вместе.
8.
Маша проснулась от странного звука. И его происхождение было совершенно неважным, он просто вырвал её из сна, Маша открыла глаза и вздохнула. Было тихо, звук не повторялся, она ещё немного помедлила, после чего перевернулась на спину. Убрала с лица волосы.
Потолок над головой был незнакомый. Маша с минуту соображала, после чего лицо руками закрыла и тихо застонала. Сил на то, чтобы анализировать, ругать себя, ещё не было, и поэтому Маша только лежала, смотрела в потолок и прислушивалась к себе. Не к мыслям, к тяжести в теле. В постели она была одна, Харламова не было, и, в конце концов, Маша приподнялась на локте, окинула взглядом спальню. Увидела своё бельё на кресле, платье было небрежно переброшено через спинку. В висках заколотилась кровь. И от выпитого вчера, и от приступа стыдливости. Что она вчера сотворила?
Прежде чем отправиться в ванную, из спальни выглянула. Гостиная была пуста, а вот на кухне слышался звук работающей кофеварки, он её и разбудил. И кофе пахло, приятно, но слишком навязчиво. От него Маша поторопилась скрыться.
Утро после бурной ночи особо добрым к ней не было. Из зеркала на неё смотрело бледное лицо с лихорадочно блестящими глазами, с тенями, залегшими под ними. На голове копна спутанных кудрей, а на шее не чёткий, но след от засоса. Маша его пальцами потёрла, но он, конечно же, никуда не делся. Привела себя в относительный порядок. Расчесала и забрала наверх волосы, умылась, на лицо нанесла лёгкий тон, но стала выглядеть от этого бледнее. Но что-то делать ещё и с этим сил не было.
Когда Маша на пороге кухни появилась, Харламов стоял у окна, к ней спиной, и её появления даже не заметил. А вот она остановилась, глядя на него. Димка стоял в одних спортивных штанах, сунув руки в карманы, и что-то разглядывал за окном. Видимо, был чем-то не на шутку увлечён, а ей, если честно, совсем не хотелось, чтобы он оборачивался и смотрел на неё.
Маша всё-таки прошла к столу, села, снова на Диму посмотрела. И тогда спросила:
- О чём ты думаешь?
Он голову повернул, на неё взглянул и моргнул, непонимающе. Потом легко отмахнулся.
- О новом деле.- Улыбнулся ей, но его улыбка не была излишне трогательной и радушной. Улыбнулся, как хорошей знакомой. Наверное, он именно так улыбался каждой женщине, что встречала утро в его квартире, а он не мог дождаться, когда она её покинет. – Ты выспалась?
Маша вздохнула, подбородок рукой подпёрла.
- Лучше бы я вообще не просыпалась.
Харламов ухмыльнулся.
- Да ладно тебе. Здорово же было.
Маша подняла на него выразительный взгляд. Конечно, рассчитывать на то, что Дмитрий Александрович проникнется или ощутит хоть каплю вины, не стоило. Он её погладил, как кошку, по волосам, по шее, но Маша из-под его руки вынырнула. Нарочно это сделала, давая ему понять, что её это утро, а особенно прошедшая ночь, не радуют. Харламов намёк уловил, понимающе хмыкнул и отступил.
- Засыпала красавица, проснулся юрист. Знакомо.
- Дима, ты понимаешь, что мы с тобой натворили?
- Если мы что-то и натворили, Мань, это касается только нас с тобой.
На это она ничего не ответила, приняла от Харламова чашку с горячим кофе. Заметила на столе свой телефон и потянулась за ним. Он оказался выключенным, и пока ждала, когда он загрузится, дула на кофе. Дима присел напротив, ноги вытянул, на Машу посматривал. Она видимо страдала и мучилась, но, судя по всему, совсем не похмельем. У девочки проснулись муки совести, в принципе, это было вполне ожидаемо. И, наверное, будь в нём хотя бы толика джентльменского воспитания, он бы вчера вечером отвёз девочку домой, предварительно ей посочувствовав и пожалев, дав парочку бесполезных советов, например, не думать о Стасе. И даже мог пообещать надрать племяннику уши. Но вместо этого он Машу соблазнил. Потому что захотел, потому что всерьёз увлёкся процессом соблазнения, и разочарован этим утром не был. И даже сейчас, глядя на её несчастное личико, на нахмуренные брови, Дима чувствовал довольство, и собой, и прошедшей ночью. Но если бы Маша расслабилась, было бы ещё лучше.
Вот только ждать этого было бессмысленно. Она включила телефон, уткнулась в него взглядом, и ожидаемо впала в отчаяние. Даже зажмурилась. Харламов причину отлично знал, но всё равно поинтересовался:
- Что там?
- Стас вчера звонил.
- Какая трагедия, - вырвалось у него.
Маша губы поджала, заставила себя промолчать. Затем из-за стола поднялась.
- Я поеду домой.
Он кивнул, со всем пониманием. Правда, за её суетливыми сборами наблюдал с насмешкой. Потом попросил:
- Мань, скажи хоть слово доброе на прощание.
Она остановилась, сумку свою в руках сжала, потом мысленно махнула рукой и к Харламову подошла. Правда, на расстояние вытянутой руки. Присела на край подоконника, на Димку посмотрела. Призналась:
- У меня голова кругом. Я совершенно не знаю, что теперь делать.
Дима улыбнулся.
- Продумать линию защиты. Если она тебе нужна, конечно.
- Не надо нам было…
Он откровенно рассмеялся. Тоже поднялся, а Машу за руку дёрнул. Подтолкнул её к двери.
- Иди.
Маша сделала от него шаг, а он снова её удержал, обнял сзади за плечи и на ухо проговорил:
- Но знай, что на моё предложение прошедшая ночь не влияет. Она его даже подкрепляет. Моё желание заполучить тебя в штат.
- Это теперь так называется? – Она освободилась от его руки. Из кухни вышла.
- Машка, тебя всерьёз что ли накрыло? – Дима за ней прошёл, наблюдал, как она туфли надевает.
- Я не знаю. Мне нужно приехать домой, выспаться и потом всё обдумать. Хотя, что тут обдумывать?..
- Если тебе нужен будет толчок или ещё что-нибудь…
- Что что-нибудь? – насторожилась Маша.
Харламов разулыбался ей в лицо.
- Крепкое мужское плечо. Тогда звони.
- Мужское плечо? Ты серьёзно?
- Вполне. Правда, у меня дела, но для тебя я в зоне доступа.
Маша от него отступила, окинула его фигуру внимательным взглядом. В горле отчего-то запершило, она поспешно отвела глаза от голой груди Харламова. Затем решительно качнула головой.
- Сомневаюсь, что ты со всеми такой добрый.
Она дверь отперла, из квартиры вышла, и решила на Дмитрия больше не смотреть. Не видеть его глаз, его улыбку, и его самого, полуголого. Сразу приходили воспоминания о прошлой ночи, о собственном безрассудном поведении, о сумасшествии, которое накрыло обоих. И не было большей неловкости, чем прощаться вот так утром. Убегать от него, понимая, что совершила непростительную ошибку.
Никто на свете, кроме них двоих, не знал о том, что случилось этой ночью. Мир продолжал жить своей жизнью, на улице солнце, люди, спешащие по своим делам, и Маша, оказавшись в привычной суете центра города, на самом деле вздохнула с облегчением. Покинув двор дома Харламова, и перейдя дорогу, даже остановилась ненадолго под липами аллеи. Необходимо было перевести дыхание, хоть что-то осмыслить. Но в голове полный сумбур, на сердце тоска, а мысли то и дело возвращались к звонку Стаса, который она пропустила. Без сомнения, это та черта, которую пересекать не стоило, за которую вернуться невозможно. Потому что прошедшую ночь не отменить.
Наташка встретила её многозначительным взглядом. Пила чай на кухне, сидела на подоконнике, поджав под себя одну ногу, и ухмылялась. Маша попыталась эту ухмылку проигнорировать, прошла мимо подруги и без сил опустилась на стул. Молчала. Наташа приглядывалась к ней с неподдельным любопытством. Потом с намёком поинтересовалась:
- Ну что? Ты это сделала?
- Что? – переспросила Маша без всяких эмоций. На них уже сил не осталось.
- Стасику отомстила?
Маша потёрла переносицу.
- Наташка, мне конец. Моя жизнь кончена.
- Ой, да брось! На Стасе свет клином не сошёлся.
- Стас здесь не причём, - простонала Маша. – Дело в Харламове!
- А что с Харламовым? По-моему, с ним как раз всё в порядке. – Наташка даже засмеялась после этих слов и наблюдая за страданием на Машином лице. – Я не права?
- Молчи.
- Что? Маш, ты ведь с ним переспала?
- Не понимаю, ты-то чему радуешься?
- Тому, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Я хочу, чтобы ты сказала своё решительное «нет» зависимости Стаса от маменьки. А как это можно сделать, если не с помощью другого мужика?
- Наташ, он его племянник!
- Какое тебе дело?
- Ты говоришь какие-то странные вещи, - поразилась Маша. – Как какое дело? По меньшей мере, это аморально.
- Боже, сколько трагизма. Но ты-то как? Точнее, твой потенциальный начальник как? Хорош? Судя по костюму, он должен быть хорош, Маня. Не разочаровывай меня, прошу.
- Замолчи, - снова попросила её Маша. Поднялась и из кухни вышла. Но крикнула: - Мне Стас звонил вечером, а я не слышала! Ты понимаешь? Он звонил, он хотел что-то сказать, а я в это время!..