- Она спрашивает: что! – возмутилась та. – Я хочу знать, что ты решила.
Маша головой качнула, уворачиваясь от взгляда подруги.
- Я ещё не решила.
- Совсем с ума сошла? Отказаться после такого? Маня, ты, по крайней мере, ему должна.
- Должна? – возмутилась Маша. – А он мне не должен? Знаешь, что я думаю? Он приехал, потому что чувствовал свою вину.
Наташка призадумалась, затем решила уточнить.
- Кто именно?
Маша секунду молчала, после чего беспомощно отмахнулась.
- Оба.
- Но Стас – пройденный этап?
- Боюсь, что так.
- Нашла чего бояться.
- Наташ, я его любила.
- Всё проходит, дорогая. И это прошло. Надо думать о будущем, о карьере. Бери с меня пример. А в твоём будущем явно не Стас.
- Ты прям Вершитель судеб, - не удержалась Маша от язвительности. – Всё-то ты знаешь, всё-то ты предвидишь.
- Чего тут предвидеть, если одна ночь всё по своим местам расставила. Ладно, не притворяйся, я же помню, какая ты тогда вернулась. Под явным впечатлением. Скажешь, нет?
- Отстань.
- Не отстану. Если не я, то кто ещё тебя на путь истинный наставит?
- Боюсь, найдутся охотники, - негромко проговорила Маша и вилку отложила.
Полдня провела в раздумьях: кому следует позвонить в первую очередь. Харламову, Стасу или всё-таки опомниться и позвонить начальнице, напроситься на выговор и завтра с утра пораньше поспешить на работу, выкинув из головы всякие глупости. Стасу тоже не находилось повода позвонить. Неделю назад – да, ему в первую очередь. А сейчас его вряд ли должно интересовать вернулась ли она, и как решает свои проблемы. Да и сказать ему, по сути, было нечего. Сказать «привет, я дома» и замолчать? Ведь её слова должны что-то значить. А если не значат даже для неё, то и звонить не стоит, не бередить общие раны.
До звонка начальнице Маша тоже не дозрела, у неё был ещё один законный отгул, и лишиться его она была не готова. Внутренний голос, коварный, но всегда справедливый, подсказывал, что на самом деле она не горит желанием появляться в офисе адвокатской конторы, в которой отработала два года. Отработала честно, со всей старательностью. И на самом деле ей хочется, хочется позвонить этому змею-искусителю и услышать его предложение. Если ему ещё есть, что ей предложить.
Вот только, как оказалось, телефон Харламова был вне доступа. Маша позвонила раз, другой, через какое-то время решила предпринять ещё одну попытку, и вот тогда себя остановила. Что она делает? Хочет, чтобы он увидел на телефоне двадцать пропущенных вызовов от неё и всерьёз призадумался, а не сошла ли она с ума? Но просто оставить телефон в покое и забыть на время о Дмитрии Александровиче не получилось, и Маша решила позвонить в офис его конторы и поинтересоваться у его секретаря, стоит ли в ближайшее время планировать встречу с главным начальником.
Кстати, Харламов отлично вышколил сотрудников. Чего-то добиться от них, какой-то чёткой, понятной и достоверной информации, было невозможно. Все ответы его секретарши напоминали ответы политиков на вопросы граждан в период предвыборной агитации. Сплошные обещания сообщить, перезвонить, передать, и никакой определённости и уверенности, что это будет сделано. Скорее всего, её звонок не сочтут важным, и информация о нём на стол к Харламову так и не попадёт. Поэтому следовало что-то предпринять и как-то запомниться.
- Скажите, он из Москвы вернулся? Есть смысл звонить ему завтра?
На том конце провода повисло недолгое молчание, после чего Машу попросили:
- Назовитесь ещё раз. Я передам, что вы звонили.
Вот так вот, эта вежливая женщина в первый раз даже не подумала записать её имя.
Пришла странная апатия. После нескольких дней, наполненных переживаниями и тревогами, Маша оказалась в одиночестве, лежала на диване в своей комнате, и, казалось, что ей не хватает наполненности. В душе, в сознании, в жизни в целом. Хотелось совершить подвиг. Честно. Или что-то безрассудное, что за собой и потянет необходимость проявить себя, наполнить жизнь смыслом. А Маша лежала, смотрела в потолок и слушала тишину. А когда слушаешь тишину, чувствуешь себя брошенной и никому не нужной. Кажется, что это и есть твоя жизнь, и все твои проблемы скапливаются в этой тишине, и тебе бежать хочется, чтобы не думать. Сбежать туда, где шумно, где жизнь и нет времени на сомнения.
Телефон зазвонил так неожиданно, что Маша испугалась. За окном уже сгущались сумерки, приближалась ночь, и она перестала ждать звонков и каких-либо известий. Лежала и вспоминала, когда в последний раз ей приходилось вот так грустить и анализировать происходящее в своей жизни. Это точно было до Стаса. После встречи с ним, Маша искренне верила, что лично для неё всё понятно и достаточно ясно. Что она повзрослела и принимает взрослые решения. И вот снова крутится с боку на бок на своём диванчике, чувствуя душевную маету от неопределённости, в которой оказалась.
А потом позвонил Харламов, и вместо маеты поселил в её душу возмущение своей категоричностью и привычкой посмеиваться над её страхами и сомнениями.
- Ты меня искала?
Отлично, теперь он будет думать, что, не успев вернуться, она принялась ему названивать.
- Я тебе звонила, - поправила его Маша со всей серьёзностью, на которую в данный момент была способна.
- Я видел. Вернулась?
- Да.
- И?
Она настороженно молчала. Всё было слишком просто, поэтому играло против неё. И это многозначительное «И?» в исполнении Харламова. Он прекрасно знал, чего ждёт от неё. А вот она, признаться, ждала другого. Хоть немного понимания от него.
На заднем фоне слышались голоса, кто-то неспешно беседовал, а вот Дмитрий Александрович, кажется, скучал. И вдруг у него появилось развлечение – помучить её.
- Маня, не молчи. Я хочу это слышать.
- Зачем? Получить моральное удовлетворение?
- И это тоже. Почему нет? Но я жду от тебя чёткого, взвешенного ответа.
- А если у меня его нет?
Он хохотнул.
- Я не могу дать его за тебя. Точнее, могу, но не хочу. Потому что ты нужна мне собранная, готовая работать. А не решать за мой счёт личные проблемы.
- Интересно, - протянула Маша, - как я могу их решить за твой счёт? Нанять тебя, чтобы засудить твою сестру?
- Какие интересные мысли. Я бы хотел обоснований. За что, по какой статье, предполагаемый размер ущерба. Пусть это будет маленьким тестом для тебя.
- У меня есть условие, Дмитрий Александрович.
Харламов заинтересованно хмыкнул.
- Слушаю.
- Думаю, ты сам догадываешься. – Маша помолчала, собираясь с мыслями. После чего призналась: - Я хочу работать с тобой. На тебя. Но то, что между нами случилось…
- То, что мы переспали?
Он спросил так легко, безразлично, а Маша зажмурилась от неудовольствия. Но пришлось сознаться:
- Да, именно это. Тебе не кажется, что это будет мешать?
- Ты всерьёз сейчас спрашиваешь?
Она начала злиться.
- Вообще-то, да.
- Понятно. И ты хочешь, чтобы я тебе пообещал, что с завтрашнего дня наши с тобой отношения не выйдут за профессиональные рамки?
- Что-то вроде того, - согласилась Маша и поторопилась продолжить: - Думаю, так будет лучше для всех. Мы не будем отвлекаться, не придётся думать, что сказать друг другу, и уж точно будет лучше, если никто из сотрудников не заподозрит…
- Маня, перестань морочить мне голову, - перебил он её, причём в лёгком раздражении. – Приходи утром в офис, и мы решим этот вопрос.
- Как? – вырвалось у неё, но Харламов уже отключился. А Маша осталась в темноте, с телефонной трубкой в руке и с пониманием того, что Дмитрий Александрович этот вопрос решать не собирается. Никак.
А она разволновалась. Только этого не хватало.
Совершенно неудивительно, что следующим утром на сборы на работу она потратила куда больше времени, чем обычно. В её гардеробе было целых пять подходящих костюмов, но ни один Машу в этот день не устраивал. У каждого обнаружились серьёзные недостатки. Один слишком скучный, другой облегающего кроя, у третьего юбка коротковата. Ещё неделю назад она не казалась коротковатой, а вот сегодня Маша не могла отделаться от желания предусмотреть все мелочи и детали. Раздумывала даже о том, как она будет сидеть перед Харламовым, и что тот сможет увидеть. А соблазнять его и наводить на ненужные воспоминания совсем не хотелось. Маша была уверена, что сегодняшний день решит её дальнейшую судьбу. По крайней мере, профессиональную. Она либо ступит на первую ступеньку карьерной лестницы, либо… ляжет в постель начальника. А тут гордиться будет нечем.
- А как же работа в консультации? – спросила Наташа, поймав Машу у порога квартиры. – Ты увольняешься?
Маша смотрела на своё отражение в зеркале, накрутила на палец свободный локон у щеки, чтобы тот смотрелся более привлекательно. А подруге сказала:
- Я решу это через пару часов. Сегодня у меня отгул.
- Тогда удачи.
Удача ей точно не помешает. Маша дошла до автобусной остановки, привычно поглядывала по сторонам, взглянула на часы на запястье. Опаздывать не планировала. Но как оказалось, всё равно опоздала. Накануне Харламов не потрудился предупредить её о начале рабочего дня, Маша по привычке приехала к девяти, и, как оказалось, не успела к началу планёрки. Хотя, если говорить серьёзно, то понятия не имела, что Дмитрий Александрович устраивает подобные собрания практически ежедневно, обсуждая с сотрудниками различные вопросы и раздавая распоряжения. Когда Маша вышла из лифта на нужном этаже, сразу отметила тишину и отсутствие людей в кабинетах. Прошла по коридору, и только уборщица попалась ей навстречу. Женщина в возрасте и цветастом переднике, глянула на неё изучающе, с оттенком превосходства и указала рукой вперёд.
- Опаздываете? Дмитрий Александрович уже вовсю разбор полётов делает. Идите скорее.
Что имелось в виду, было не слишком понятно, но прозвучало серьёзно и любопытно, и Маша поторопилась пройти по коридору. Дошла до просторного помещения со стеклянными дверями, за которыми толпились сотрудники, а изнутри слышался голос Харламова. Остановилась в дверях, потому что дальше пройти было невозможно. Но, приподнявшись на цыпочках, смогла увидеть Диму, сидящего за столом в центре кабинета, и проглядывающего папки с документами.
- Лавров, ты документы на апелляцию подал?
- Да, Дмитрий Александрович. Успели в последний момент.
- Отлично. Держи меня в курсе. И Боброва с собой в суд возьми. Степан, ты слышал? Ты клиентам нравишься.
- А они мне нет. Я же не психоаналитик, Дмитрий Саныч. Чего им надо от меня?
- У тебя лицо круглое и добродушное. Доверие внушает.
- И что мне с лицом делать?
- Перестать бургеры лопать в обед, - проговорил кто-то негромко, среди сотрудников послышался смех, на который Степан Бобров обиделся, а Харламов не обратил внимания.
- Ещё… У нас новое дело, клиент из Москвы, обвинение в мошенничестве и вымогательстве.
- Хороший, видать, человек…
- Замечательный, - отозвался Дима, переигрывая воодушевление. – Мне нужно два человека, которые на первые заседания будут вместо меня мотаться в Москву. Добровольцы есть? Нет? Ну и отлично, я ведь уже решил, что это будут Крайнов и Медведцкая. Поздравляю, столица нашей Родины, ждёт вас, герои. Судья – зверь. Завалите дело, полгода будете работать за еду.
- Хорошо не за идею, - вздохнул мужской голос. Видимо, тот самый герой по фамилии Крайнов.
- Продолжаем. Дело Касатоновых. Докладывает начальник транспортного цеха. – Дима папку с делом закрыл, кинул её на стол и обвёл взглядом сотрудников, притворился не на шутку заинтересованным.
- С автостраховкой там швах, Дмитрий Александрович. Я думаю, что нужно вызывать страховщиков в суд и давить на них.
- Интересно. Ты собрался засудить их за пофигизм?
- За халатное отношение… Но, если повезёт, за мошенничество.
Харламов откровенно присвистнул, после чего усмехнулся.
- Особенно мне понравилась формулировка: если повезёт.
- Дмитрий Саныч, мне нужно вникнуть! Идея со страховщиками возникла только вчера, вы же знаете!
- Знаю. Вникай, Денис. Потом доложишь. Но резину не тяни. – Дима чуть ослабил узел галстука, обвёл взглядом папки на столе, потом на сотрудников взглянул и заметил за спинами молодцов в костюмах, вытягивающую шею Машу. Откровенную усмешку пришлось спрятать, но её появление определённо его порадовало. Харламов всё утро гадал, появится она в его офисе или нет. Какое решение, в итоге, примет. – Кстати, господа хорошие, в нашем дружном коллективе намечается пополнение. – Он рукой указал, и люди расступились, на Машу обратилось сразу множество взглядов. – Мария Смирнова. Возможно, некоторые знакомы… Маня, напомни, как тебя по отчеству?
Маша сдавленно кашлянула. По сторонам не смотрела, чужое пристальное внимание не радовало, поэтому она сверлила взглядом Харламова, который откровенно посмеивался. И прекрасно знал её отчество. Но спорить не стала и представилась для всех остальных:
- Мария Павловна.
- Замечательное имя. Главное, редкое. – Дима принялся собирать папки в стопку, она получалась не маленькая. – И чтобы сразу отпали все недомолвки, скажу, что Мария Павловна моя хоть и не состоявшаяся, но родственница. Так что, я буду предвзят, не профессионален и стану всячески нашу Машу опекать. – Он из-за стола поднялся, к Маше подошёл и передал ей стопку папок с делами, точнее, буквально свалил её Маше на руки. Сотрудники тихонько посмеивались, по всей видимости, не приняв слова шефа о семейной поруке всерьёз, а Дима широко улыбнулся, глядя Маше в глаза. Затем ткнул пальцем за её спину. – Вот стол, сиди, изучай. – Секунда, и вот он уже отвернулся от неё и объявил: - На сегодня закончили, все по коням. Кто ещё не успел проснуться, тому перца под хвост насыплю, проходим по одному в мой кабинет.
Желающих не нашлось, сотрудники быстро покинули кабинет и рассредоточились по офису. Как-то в раз затрезвонили телефоны, запищал факс, в углу заработала кофе-машина. Минута – и Маша осталась в одиночестве, с документами в руках, покрутилась на месте, вдруг осознав, что не только сотрудников, но и Харламова рядом уже нет. Он будто растворился в коридорах собственного офиса. Она же обернулась, увидела пустой стол, на который он указал, прошла к нему, папки на край положила. Все вместе они были достаточно увесистыми. Присела. Огляделась.
- Новенькая, кофе хочешь?
Маша на стуле развернулась, увидела девушку с короткой стрижкой и в дорогом брючном костюме. Головой покачала.
- Нет, спасибо. Впечатлениями сыта.
Девушка понимающе усмехнулась.
- То ли ещё будет. Дима сегодня в хорошем настроении, это не часто бывает.
- А что бывает, когда он в плохом настроении?
Девушка с чашкой в руках, подошла к ней. Подула на горячий кофе. А Маше сказала, правда, понизив голос:
- Когда он зол, это страшнее, но куда познавательнее. Харламов – отличный адвокат.
- Знаю, - негромко проговорила Маша.
- Я Алла Медведцкая.
Маша поспешила улыбнуться.
- Очень приятно. Маша.
Алла облокотилась на высокую спинку её кресла.
- Так что там с родственными связями с шефом? – полюбопытствовала она.
Маша понимала, что можно не отвечать, отказаться. Сказать об этом прямо или отшутиться. Но что-то подсказывало, что правда всё равно выйдет наружу, и в ней не будет ничего страшного, но за ней останется слава скрытного и ненадёжного человека. Поэтому она призналась, стараясь сопроводить своё признание лёгкой, спокойной улыбкой.
- Я собиралась замуж за его племянника.
Алла заинтересованно вздёрнула брови.
- За того красавчика, за Стаса Тихонова? – Маша кивнула. – И что?
Пришлось пожать плечами.
- Не сложилось.
Алла отхлебнула кофе, ненадолго призадумалась о чём-то, затем хмыкнула.
- А ты интересная девушка, Маша Смирнова.
- Ну, раз ты так считаешь.
Алла не рассмеялась, только разглядывала её.
За изучением документов Маша провела почти весь день. Странно, но утром, отправляясь в офис Харламова, она ожидала совсем не этого. После его разговоров и обещаний, что он лично будет её, как он сам выражался, натаскивать, Маша ожидала совместной работы, разговоров, встреч. А получилось так, что за весь день она увидела Диму лишь дважды. На планёрке и после, когда он покидал офис и проходил по коридору. Разговаривал по телефону и на неё, кстати, даже не взглянул. А вот Маша проводила его взглядом, правда, потом попыталась убедить себя в том, что совершенно не уязвлена его невниманием. Она ведь этого, по сути, и хотела? Работать с ним, но стать сотрудником, как все остальные, а не ручной собачкой Харламова. Которую он будет всюду таскать с собой, кормить с руки и гладить по холке. Вот поэтому и не следует вздыхать ему вслед. Необходимо вникнуть в работу и показать на что она способна. Даже не ему, Дмитрий Александрович прекрасно знает, на что она способна, иначе её не было бы в его офисе этим утром, доказать нужно всем остальным, что ходят мимо её стола и поглядывают с намёком и любопытством.