Новогодний Город. 31-е декабря.
Мак припарковал темный автомобиль неподалеку от супермаркета, заглушил мотор и вытащил ключи из замка зажигания. Вышел из машины, хлопнул дверцей и вдохнул морозный воздух, напоенный ароматами жареного в сахаре арахиса, которым торговали неподалеку с лотка.
Высокий розовощекий лоточник в толстом тулупе и красном колпаке с белой пушистой кисточкой на конце весело и звучно зазывал прохожих:
- Пробуйте, горяченький, сладкий! Всего медная монетка за два мешочка! Прямо с жаровни!
Пахло действительно хорошо. Не то чтобы Мак любил арахис - завораживала сама атмосфера.
Шесть вечера - полностью стемнело.
Разноцветные лампочки, прикрепленные по периметру вагончика, кидали на снег разноцветные пятна: то синие с желтым, то красные, то зеленоватые вперемешку с фиолетовыми. Мороз пощипывал за щеки и уши, но не кусал, больше дразнил: "Посмотри, мол, зима вокруг! Здорово ведь".
Люди торопились по магазинам, а из магазинов по домам. Веселые, бодрые, в приподнятом настроении и с улыбками на лицах. Звенели голоса, шуршали пакеты, играла музыка. Каждый был благодарен зиме за то, что смилостивилась, спрятала колючие пальцы в мягкие рукавицы и сменила мороз мягким пушистым валящим с темного неба снегом.
Какое-то время Чейзер просто стоял, глядя ввысь, в темноту, откуда бесшумно и неторопливо сыпались пушистые игольчатые хлопья, а когда темные волосы присыпало белой тюбетейкой, тряхнул головой - снежинки рассыпались по плечам.
Алкогольный бутик находился на углу; под ботинками хрустнул спрессованный подошвами снег.
На душе было легко и приятно, как и должно быть в праздник. Дрейк сказал, срочных дел нет, можно расслабиться и отдохнуть; масштабная вечеринка в доме Рена намечалась на восемь, в запасе еще без малого два часа.
Витрины сияли и переливались - в эту ночь многие магазины проработают до утра. Желающих сбегать за добавкой горячительного и в другие дни было немало, а уж сегодня и подавно. Плюс еще подарки, о которых кто-то вспомнил в последний момент; все это обернуть, упаковать, замотать и украсить ленточками, чтобы ярко блестело и радовало глаз.
Снег мирно поскрипывал под ногами, холод еще не успел пробраться под куртку - тот самый момент, когда беспричинно хочется на улице побыть подольше. Походить, полюбоваться на людей и дома вокруг. Через шесть часов небо окрасит разноцветный шумный салют, взорвутся хлопушки, расцветут феерверки, приветственно закричат, встречая новый год, голоса, поднимутся вверх бокалы. А пока вокруг немножко взбудоражено, но еще спокойно и мирно.
Стайка молодых девушек вывернула навстречу Маку неожиданно, будто из воздуха возникла. Нарядные, звенящие, возбужденные - всего пять подружек, а судя по дружному смеху и шуткам, немного под хмельком.
Аллертон по профессиональной привычке быстро зрительно отсканировал лица и фигуры, отложил увиденное в память (дай Бог не понадобится) и шагнул вправо, поближе к дороге, чтобы пропустить девичью компанию.
Но как оказалось, не тут-то было. Компания, пристально вглядываясь в него пятью парами глаз и дергая друг друга за рукава, синхронно шагнула в ту же сторону, провоцируя скорое столкновение. Мак шагнул влево - компания тут же перетекла ему навстречу. Послышалось шушуканье и смех. А затем и вовсе непредвиденное. Оказавшись ближе, девчонки облепили его со всех сторон, не давая прохода, и заверещали наперебой:
- Мистер... молодой да красивый, у вас же нет колечка на пальце?
- Не откажите нам, пожалуйста...
- А мы тут поспорили!
- Да-да... поспорили...
- Да-да, и Кэти проиграла! А кто проиграл, тот должен поцеловать первого встречного мужчину! Ну, без колечка, конечно же... У вас ведь нет?
Сначала пришлось принудительно унять возникший в тренированном теле сигнал тревоги, после опустить вниз взлетевшие брови, а затем попробовать не рассмеяться в голос. Мак справился и с первым, и со вторым, и с третьим. Хотя, признаться, это было непросто, особенно когда столько женских лиц внимательно рассматривают твои пальцы на предмет индикатора наличия в жизни второй половины.
- Нет! - едва ли не хором воскликнул девичник, после чего подтолкнул в направлении высокого незнакомца густо покрасневшую симпатяшку. Из-под вязаной отороченной мехом шапочки выглядывали распахнутые блестящие глаза, курносый носик и искусанные от смущения губы.
- Вот, Кэти, это твой первый встречный! Выполняй обещание! Целуй!
Стайка гудела, хихикала, перешептывалась и с замиранием сердца наблюдала за покрасневшей пуще кетчупа Кэти, не смеющей шагнуть навстречу темноволосому парню с внимательными зеленовато-коричневыми глазами, напоминающего воина, несмотря на современный крой куртки.
Она с замиранием сердца подумала, что лучше бы старик! Или какой хлюпик, чтобы поцеловать, избавиться от обещания и бежать дальше гулять с девчонками, так нет же, угораздило же наткнуться на такого высокого широкоплечего и... красивого. Такие, как этот, Кэти еще не встречались, а потому она мигом оробела, а колени стали ватными.
На их группу - мужчину, облепленного девушками, - застывшую у витрины магазина подарков, с интересом косились прохожие. Чейзер мысленно усмехнулся, глядя на позабывшую как двигаться девушку с глазами-плошками, выдвинутую соратницами вперед. Сами-то соратницы скопились на шаг позади ее спины, сбившись, скучковавшись, голодные до щекочущих нервы событий зрители в амфитеатре. А эта, в красных рукавичках, как потерявшая волю овечка, отданная волку на заклание, теперь стояла с задранной вверх головой со смесью священного ужаса и предвкушения в глазах.
Мак забавлялся от души. Вот чудачки!
Догадавшись, что стоящая перед ним гора до Магомеда не дойдет и к следующему году, Чейзер сам сделал шаг вперед - зрительницы синхронно ахнули; Кэти, пытаясь казаться смелой, сумела мужественно устоять на месте. Через секунду к ее лицу протянулась мужская рука, большой палец осторожно прошелся по нижней губе, слегка надавил на подбородок, а как только ее губы приоткрылись, их тут же накрыли мужские.
Мак не стал торопиться с поцелуем. Дал женскому полу насладиться зрелищем сполна, выполнил программу чувственно: сначала нежно, затем с легким напором, и мягким поглаживанием в конце. Когда он отпустил проигравшую спор, та пошатнулась и едва устояла на ногах. Теперь щеки ее горели не от мороза. Она шумно втянула воздух, будто пытаясь запомнить идущий от его одежды запах мужской туалетной воды, в то время как из-за спины доносились плохо скрываемые протяжные стоны и разочарованный шепот:
- И почему я не проиграла этим вечером?
- Нет, уж лучше бы я!
- Блин... девки... повезло нашей Кэти...
Чейзер усмехнулся, сверкнул глазами на подружек и, поскрипывая снегом, отправился прочь. Вдохнул полной грудью морозный воздух, стер с губ чужую помаду, улыбнулся в полный рот и зашагал бодрее. Пусть до вечеринки у Декстера еще есть время, но все же не мешало бы купить шампанского, пока его не разобрала жадная до выпивки толпа. Иначе придется ехать в соседний магазин...
*****
Дэйн Эльконто - главнокомандующий уровнем Война - сидел в полутемной комнате штаба, глядя в окно, за которым по обыкновению над разбитыми осколками камней висело хмурое небо. Ни дыма, ни взрывов, ни движения на картах. Труппы затихли, отложив наступление; бедолаги, попавшие на Уровень в канун нового года, тоже схоронились в разрушенных домах, не пытаясь пробраться к выходу. Никому не хотелось в такой день идти под пули.
Пусть нет снега, пусть нет привычного антуража, но все-таки праздник.
Им, наверное, в десять раз обиднее встречать новый год на Войне, но так провернулось колесо судьбы. Или Комиссии. И не ему, Дэйну, судить, что хорошо, а что плохо.
И все же перед глазами вставали закопченные грязные лица, порванные одежды, продрогшие раненые тела и бесконечная усталость в потухших глазах. Они все-таки люди.
Повинуясь внутреннему порыву, Эльконто перекинул с плеча за спину белую косичку и протянул руку к пульту. Так, вот система, формирующая и распределяющая по уровню юниты - те посылки, что возникают в воздухе специально для партизан. Какие-то содержат оружие, какие-то - одежду, какие-то - медикаменты.
Пальцы быстро забегали по клавиатуре, вводя запрос на формировку нестандартного содержимого доставляемых пакетов.
"Введите наименования и количество объектов", - равнодушно вопросил компьютер, и Дэйн на мгновение застыл, размышляя. Потом, вдохновленный одному ему ведомой идеей, начал печатать, приговаривая вслух:
- Так... печенье, конфеты, шоколад... что еще? Мандарины... серпантин? Нет, хлопушки нельзя: труппы, не разобравшись, откроют огонь на звук. Что? Уверен ли я, что действительно хочу создать подобный пакет? Чертова корова, конечно, хочу! И нет, не надо сохранять это в базу данных, не за чем... И стоит ли алкоголь? - Дэйн на какое-то время задумался. Потом решил, что напившись, кто-нибудь обязательно полезет под пули, и спиртное добавлять не стал.
"Что-нибудь еще?" - система, словно равнодушная торгашка, спрашивала только потому, что должна была, а не потому, что хотела.
- Да. Медикаменты в двойном объеме. Праздник все-таки. Пусть порадуются...
«Пакет сформирован. Приступить к материализации?»
Дэйн уверенно нажал "да" и с чувством выполненного долга откинулся на спинку широкого кожаного кресла.
Если уж этот чертов компьютер умеет создавать автоматы и таблетки, то чего ему стоит создать мандарины? И одной Комиссии известно, как вся эта фигня работает. Главное, работает.
По экрану неторопливо ползла полоска - индикатор прогресса. В этот момент где-то в огромных подвалах, напичканных сверхмощной непонятного назначения техникой, из воздуха или кто их там знает из чего, формировался заказ, который потом автоматически распределит юниты в различных местах на карте.
Интересно, что будет написано на шоколадках? "Произведено на уровне Война?"
Эльконто усмехнулся и поднял трубку внутреннего телефона. Дождавшись ответа, отдал приказ:
- В течение следующего часа отменить любой огонь. Кто бы куда не перемещался, не стрелять.
На том конце пообещали все исполнить.
Светловолосый мужчина поднялся с кресла, вальяжно по-кошачьи потянулся до хруста в позвонках, после чего направился к порталу, ведущему "в мир". Подарки сделаны, праздник будет. Можно идти к Рену.
Закрывая за собой дверь штаба, Эльконто с интересом размышлял, не будет ли на вечеринке новеньких, с кем можно было бы приятно провести время?
*****
Расположившись на диване в гостиной, Рен Декстер с улыбкой на губах наблюдал, как стройная блондинка, стоя на верхней ступеньке складной лестницы, приставленной к огромной новогодней елке, в который раз прилаживает на верхушку блестящего ангела.
- Рен, ну помоги! - С беспомощным выражением лица обернулась голубоглазая мадам и развела руки в стороны.
- Элли, он нормально был там прикреплен.
- Под углом! Он накренился, а я не достаю. Подсади меня!
Мужчина рассмеялся и поднялся с дивана. Аккуратно обхватил руками изящные колени блондинки и приподнял ее в воздух. Теперь аппетитная попка прижималась к самому лицу, что невероятно дразнило. Дождавшись, пока шуршание в ветвях елки утихнет, Рен не удержался и легонько прикусил круглую ягодицу. Сверху тут же раздалось притворно-возмущенное восклицание:
- Ах ты! Не кусайся! Вот я тебя!..
- Что ты мне?
Он притворился, что с рычанием поедает юбку, и принялся с наслаждением прикусывать нежную кожу. Рычание перемешалось с заливистым смехом, мельканием кулачков в тщетных попытках отбиться и звоном игрушек на зеленых ветках.
- Негодник! Ну-ка отпусти!
- Не отпущу...
- Вот я тебе задам! Елку завалим! Отпусти!
Рен сделал шаг назад, и, хохоча, оба повалились на диван.
Элли оказалась целиком распластавшийся на любимом, который в этот момент улыбался во весь рот.
- Вот ведь какой! - Маленькие кулачки вдоволь поколотились о широкую грудь, после чего были аккуратно сграбастаны и отведены за спину сильными мужскими руками.
- Т-с-с-с-с, моя нимфа. Нечего дразнить попкой с близкого расстояния, я ведь не железный.
Элли к тому времени приняла вертикальное положение и теперь сидела на коленях откинувшегося на спинку дивана Рена, хитрыми глазами вглядываясь в его лицо. Расслабленное и в то же время хищное как, впрочем, и всегда. Несколько раз поерзав вперед-назад, она смешливо и довольно уверенно заявила:
- А по-моему, очень даже железный.
- Не смей, - угрожающе предупредил Декстер. - Еще раз так поерзаешь...
- И что случится?
Элли намеренно поерзала еще. А затем еще. Медленно потерлась в различных направлениях о вдавившийся в промежность бугор. Высвободила руки, наклонилась к любимому мужскому лицу и провела пальчиками по темной щетине. Cеро-голубые глаза прищурились, губы дрогнули в соблазнительной улыбке.
- Ты знаешь, что будет. И мне плевать, что ты уже переоделась для праздника и уложила волосы. Потом будешь заниматься этим еще раз.
Эллион мягко обвила руками мощную шею и поцеловала самые вкусные, самые притягательные на свете мужские губы. После чего отстранилась и прошептала:
- Ну, зачем же переодеваться и укладывать заново. Можно ведь потихоньку, осторожно...
- Осторожно, это вот так?
Теплые ладони шаловливо прошлись по ягодицам, юбка, будто сама собой, задралась до талии. Элли жарко выдохнула и приподнялась на коленях; снизу послышался звук расстегиваемой ширинки. Кружевная ткань трусиков отошла в сторону, а в самую чувствительную точку, вокруг которой все начало сочиться влагой еще во время "потирания" о джинсы, вжалась горячая бархатная головка.
- Ох... - сладкое дыхание пощекотало Рену висок.
Его. Горячая, готовая, обожаемая, самая сладкая женщина. Декстер до умопомрачения любил такие моменты, в которые он как никогда ясно ощущал их принадлежность друг другу. Жесткий мужчина и пушистый ангел - совершенно несовместимый на первый взгляд тандем, прекрасно существующий в реальности вопреки законам логики.
А когда эта пушистая кошка, не дожидаясь приглашения, начала медленно и нежно садиться на пульсирующий, налившийся до твердости стали член, Рен подумал, что окончательно помутится рассудком.
Только бы не причинить ей боли: такая хрупкая, такая прекрасная, а ему всегда хотелось завладеть ей без остатка - окружить, покорить, слиться. Каждый раз, занимаясь любовью с Элли, Рен чувствовал, что делает это не телами - душами.
Приоткрытые от наслаждения губы, закрытые глаза, подрагивающие ресницы и сжимающийся от наслаждения низ, жарко принимающий его в глубину. Сантиметр за сантиметром - томно, жадно, с нескрываемым наслаждением.
Она сводила его с ума, двигаясь вверх и вниз, а он боролся с желанием перехватить инициативу, подмять под себя, ускориться, воздать ей за неприкрытое дразнение, превращающего его - холодного обычно мужчину - в юного самца, готового на все, ради того, чтобы еще раз погрузиться в горячую глубину.
Вверх-вниз. Вверх-вниз. Скользкая, ненасытная, вбирающая его до самого основания. Рен обожал наблюдать за ней, обожал эту самую небольшую изящную грудь с очаровательными розовыми сосками, в которую влюбился еще тогда, когда впервые увидел ее, распахнув блузку на стройном теле в прибрежном бунгало.
Нимфа, не иначе...
Вниз и покачалась, поерзала, снова подразнила. Провела пальчиками по мошонке, легонько сжала ее, одновременно прикусив губами за шею.
Рен взревел. Перевернул, уложил, придавил сверху и принялась воздавать по полной. Глубже, сильнее, еще глубже. Ах, какая тесная, влажная, вкусная. Ну, что? Кто теперь здесь хозяин? Кто предупреждал, что дразнить опасно?