— Снова увозить ее, используя шантаж? — выгнул брови Богдан… а потом вдруг улыбнулся. — У меня есть другая идея.
— Не знаю, что ты задумал… — удивленно посмотрел на него Кирилл. — Но что-то явно масштабное и не совсем законное. Уверен?
Полонский улыбнулся еще раз. Совсем так же, как улыбалась его рыжая беда перед огромной грандиозной гадостью, которую собиралась сделать от всей своей злопамятной души.
— Понял, — вдруг улыбнулся в ответ Громов. — Помощь нужна?
— Справлюсь, — усмехнулся Богдан и, поднеся руку спящей девушки к своим губам, намного тише повторил. — Ради нее — справлюсь.
Глава 19
— Если мне не изменяет память вместе с совестью, то сие великолепное во всех смыслах событие хотят назначить на новогодние праздники. Так и представляю себя в роли рождественского гуся с яблоками в одном ме-е-е… — и тут моя светлость закончить язвительную речь не сумела, запнувшись за чемодан, валяющийся на полу и попутно чуть не влетев в шкаф носом. — Гадство!
— Рыж, жива? — послышался взволнованный голос на том конце трубки, которую я не уронила по чистой случайности.
— Не волнуйся, Кир, я в поряде, — фыркнула я в телефон, попутно рассматривая кучу чемоданов, живописно разложенных по большому залу. — А спорим не напомнишь, откуда у меня вдруг столько шмоток?
— Ты просила перевезти твои вещи со старой квартиры, — с мягким укором напомнили мне.
Я вздохнула. Ну да.
Уже закончился месяц, отведенный мне на то, чтобы переехать из квартиры за стенкой Лександрыча. И прошло чуть больше месяца с тех пор, как одна тупая су-у-у… ни в меру умная женщина, конечно же, решила спереть на меня все постельные неудачи Исаева и ласково проводила мою тушку до первого попавшегося выхода.
И да-да, она совсем не виновата, что оно окном вдруг оказалось!
Воспоминания об этом меня уже больше не карябали. Почти.
Не думать о них совсем было гораздо проще, чем вспоминать.
— Сорри, запамятовала, — почесала я затылок. — На голову ушибленная, что поделать… Склероз теперь цветет и пахнет!
— Рыж, — протянули с укоризной.
— Молчу-молчу, — хмыкнула я, попутно открывая ближайший чемодан и прижимая плечом трубку к уху. — Кир, а ты когда прилетаешь?
— Через три дня самолет, если все пройдет благополучно, — послышался ответ и встречный вопрос. — Отец не приехал?
— Да вот-вот должен уже, — покосилась я на настенные часы, висящие над огромным уютным диваном. Пожалуй, в этой квартирке, купленной Ксюте на ее шестнадцатилетние, которое уже не за горами, все было таким — огромным и на удивление уютным.
Ксюнька — крестная дочь моего бомжика, она же настоящая. Та самая, которую его нерадивая женушка когда-то сдала в детский дом. Конечно, Кир отыскал бедного ребенка, но увы, экспертиза показала, что она не его дочь. Помимо всего прочего бывшая Кирилла еще и побегами налево активно баловалась… Что лично меня, впрочем, совсем не удивляло. Однако это никак не помешало Громову пристроить девочку в хорошую семью и стать ей отличным крестным. Даже имея хоть и ненастоящих, но действительно заботливых родителей, девочка в своем крестном души не чаяла.
Как и он в ней. Думаю, не стоит говорить, какими подарками Кирилл баловал свою крестницу — одна эта квартира, отданная, пока в мое временное распоряжение, чего только стоила. Снимать, а уж тем более покупать новую для меня не имело никакого смысла, я все равно собиралась уезжать, как только приедет мой любимый папуля.
Нет, отца я в чем-то понимала, даже любила… Местами. Но когда он выводил меня из себя, из простого «пап» он тут же становился нежно лелеемым «папулей». И как только услышал сие ласковое слово, активно предпочитал держаться от меня подальше. От греха!
— Ты помнишь, что ты мне обещала? — напомнил о себе Кирилл. — Никуда…
— Никуда ни шагу без тебя, — покорно повторила я, разворовывая уже третий чемодан подряд в поисках одной единственной вещи. — Сначала дождемся твоего возвращения, а потом уже все вместе в Москву. Я помню, Кир.
— Тогда ты еще должна помнить о том, что тебе можно вообще никуда не ехать, — так… невозмутимо добавил Громов, что я чуть пальцы себе не прищемила. Возмущенно посмотрев на трубку, как будто мужчина мог меня видеть, снова прижала ее к уху и поморщилась:
— Кир, не начинай. Мы уже это обсуждали.
— Но ты так и не ответила, — снова спокойно напомнил Кирилл, заставив меня заскрежетать зубами. — Ты вполне можешь послать отца с его далеко идущими планами. Он эту кашу заварил, он пускай и разгребает.
— Угу, — хмыкнула я, выворачивая очередной чемодан и искренне недоумевая, откуда у меня взялось столько вещей. — Хорошая попытка, но… Кир, я обещала. И…
— А как же Богдан? — негромко спросил мужчина.
Я замерла, прижимая телефон к уху, а рука, тянущаяся в молнии на спортивной сумке, дрогнула. Закрыв глаза, я села на пол, не сумев сдержать тяжелый вздох, и тихо спросила:
— А что Богдан?..
— Рыж, ты любишь его.
Сердце в груди перестало биться совсем.
— Кир, я… — попыталась я сказать, но сразу не получилось. Запустив пальцы в волосы, привычно приводя их в творческий беспорядок, я все-таки ответила. — Да, люблю. Но ты лучше меня знаешь, что ничего из этого не выйдет. Да, он разорвал помолвку, но все равно зависим от своего отца. Примет ли он меня такой, как и вся остальная элита, как и наш университет? Нет. Скорее опять полетаю из какого-нибудь окна, а уж Полонский-старший для этой цели выберет какой-нибудь пентхаус. Ну так, что б наверняка! А расскажи всем правду и разреши все официальным путем, я до конца жизни буду думать, что он со мной корысти ради. Еще варианты есть?
— Давай просто уедем, — предложил вдруг Кир со смешком. — Пошлем всех к чертовой матери и улетим куда-нибудь на острова.
Млять. Он сегодня надо мной издеваться изволит?
— Кирилл, не беси меня, — тихо прорычала, поднимаясь на ноги и пиная неприметный последний черный чемодан, показавшийся вдруг странновато знакомым. — Мне уже трупы прятать негде! Провоняют всю Ксюшкину квартиру, сам потом оправдываться будешь!
— Ладно, Рыж, — рассмеялся Громов. Но тут же серьезно спросил. — И все-таки, обещай подумать. Договорились?
— Скорее задолбались и согласились, — хмыкнула я, пальцами ноги подцепляя крышку и откидывая ее на пол. — Я подумаю, Кир. Хотя вряд ли смогу передумать. Сколько уже можно бегать и прятаться? Я жить хочу. Подпишу договор и свалю куда-нибудь подальше.
— Корея? — с ходу предложил Кирилл.
Нет, Маврикии…
— Аляска, — вслух хмыкнула и поспешила попрощаться. — Ладушки, Кир. Пойду хоть штаны натяну для встречи с непутевым родителем. Не пропадай, ага?
— Обещай меня дождаться, — серьезно попросил Громов.
— Обещаю.
И отключилась… Чтобы затем сползти на пол, обхватив голову руками. Мало того, что мой действительно любимый родственник снова разбередил так и не затянувшиеся раны, так еще и последний чемодан на проверку оказался с вещами, которые Богдан купил для меня специально для поездки на остров в Индийском океане…
Признаться честно, я искала среди вещей бордового плюшевого мишку с шипами на пузе, который куда-то подевался, и я даже толком не могла вспомнить, куда. Когда мы уезжали, запирал квартиру кто-то из людей Полонского и наверняка потом связку ключей с оставленным телефоном он передал Кириллу. Но мобильник я получила, Громов перевез мои вещи с квартиры, пристроил Ни-Ни к кому-то из своих парней, а игрушку я так и не нашла.
И нет, я с ним не виделась. Ни с кем из них. Все вызовы, кроме Громова и отца я скидывала сразу, не заходила и в соц. сети. Да, это было некрасиво, нечестно по отношению к моим друзьям, попахивало… ладно, откровенно и невыносимо воняло банальным бегством. Но по-другому я не смогла.
Что я должна была всем объяснить? Что сказать? Да и не могла открыть всю правду. Да, мне было стыдно. Настолько, что я собиралась просто оборвать все связи и уехать подальше отсюда.
А ведь они не успокоились. В больнице меня буквально завалили всякой ерундой. Сладкие подарки и цветы от Исаева, книги от Эльзы, новый планшет от Аленки, вкусная домашняя еда собственного приготовления от моего любимого соседушки (хотя я очень подозревала, что на самом деле этим занималась Ариша)… и на этом адекватность моих друзей скончалась в адских муках!
Парни, приставленные ко мне Киром, загибались от хохота, притаскивая очередной шедевр бешеной фантазии моих любимых товарищей.
Нет, я еще могла понять новые тормозные колодки от Липницкого. Нет, я почти даже поняла тонкий намек Верещагина, отправившего мне клетку с живой канарейкой. Но плюшевый заяц в мой рост, со зверской мордой и криво повязанной розовой ленточкой просто изнасиловал мое чувство прекрасного!
Во всех смыслах и позах.
Вот после данного презента от Харлея, Кирилл-то и забрал меня на Ксюшкину квартиру. Ночью, чтобы никто не увидел.
Однако…
Спустя неделю после больницы в мою дверь стучал оставленный Громовым охранник. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, молодой мужчина протянул мне… стакан с кофе. На вопрос, откуда, собственно, сей дар, тот только пожал плечами, сказал, что от курьера, вручил мне тару и утопал обратно на свой пост рядышком с консьержкой.
А в картонном стакане оказался еще горячий капучино. И, конечно же, грушевый сироп, корица и два кусочка сахара…
Нет, конечно, мелькнула мысль, что так Лександрыч невесть с чего балуется. Да только курьер с кофе стал появляться постоянно, и каждый раз сироп теперь был разный. Постепенно я стала ловить себя на мысли о том, что пытаюсь угадать, какой у следующего капучино будет вкус. Кстати, я почти всегда промахивалась.
Но с того дня каждое мое утро начиналось со звонка в дверь, улыбающегося охранника и кофе. Накидывая куртку прям поверх пижамы и теплые тапки, я вместе со стаканам выходила на балкон курить… и все время пыталась рассмотреть в каждом прохожем внизу знакомую фигуру.
Мне все время казалось, что он где-то здесь, неподалеку, не смотря на то, что никаких попыток увидеться или связаться он не делал.
И меня согревал только посланный им кофе, давая понять, что блондин меня не забыл. И с каждым днем я все отчетливее и отчетливее понимала, что, не смотря на все мое желание уехать, гораздо больше и невыносимей хочется вернуться.
Я осознала, что мое сердце навсегда осталось на Маврикии. С Богданом.
Звонок мобильника как ни кстати оторвал от воспоминаний. Понимая, что скорее всего это почти любимый предок решил заявить о своем приезде, я почти не глядя приняла звонок:
— Да?
— Анна Солнцева, я так понимаю? — послышался в мобилке приятный мягкий баритон.
Я аж присела.
— С кем имею честь? — осторожно поинтересовалась, недоуменно покосившись уже на наручные часы. Я, значит тут, страдаю и в меланхолии пребываю, а он меня своим сексуальным голосом с панталыка сбивает!
— А ты угадай, — насмешливо вдруг предложили мне.
Вот так номер, что б я помер… Это кто ж во мне вдруг внезапно воскресшую Вангу-то узрел? Надо будет поинтересоваться у папика при встрече, в постели какой из его прапрапрабабок сам Нострадамус отметиться успел!
— Сейчас кофейку сварганю и на кофейной гуще посмотрю, — ответила я, выходя на балкон и суя сигарету в зубы. — Подождете? Кстати, за гадание на картах я беру двойной тариф!
— В твоей корысти я никогда не сомневался, — послышался многозначительный хмык. Я чуть зажженную сигарету не выплюнула!
— Как приятно, когда твоя репутация бежит вперед тебя, — с деланным вздохом покачала я головой, прижимая трубку к уху. — Только обидно, что ваша запаздывает. Ладно, отставим смех и юмор. С кем все-таки имею честь?
— Учитывая сложившиеся обстоятельства… — раздался смешок в трубке. — Думаю, ты можешь называть меня «папой».
Едрить-колдовать… У нас вселенскую распродажу случайно завалявшихся на складе лишних предков объявили, а я как-то умудрилась это пропустить?!
— Еще небось с приставкой «любимый»? — машинально съязвила, резко выпуская дым. И вдруг замерла, не донеся руку до банки. Пальцы дрогнули, пепел осыпался прям на пол, а до меня дошло. — Полонский…
— В точку, — услышала я ответ и откровенную издевку. — Неужели не рада, дочка?
— От экстаза я уже пакуюсь в гроб и тапки, — клятвенно заверила я, понимая, что мне этот мужик уже не нравится. От слов никак и абсолютно! — На слово поверите или вам фото передать?
— Сильна, — в голосе моего внезапного собеседника послышалось что-то очень похожее на одобрение. И почти даже любопытство. — И не боишься?
Папенька, да мне, собственно, уже давно нечего терять! Тьфу… еще раз так его назову, напомните мне кто-нибудь пойти промыть рот с мылом!
— А должна? — вздохнула я, запихивая в пепельницу докуренную сигарету. — Нет, если надо, я как бы с радостью, вы только намекните… А теперь, пожалуй, раз уж от милого семейного общения мы перешли на открытые угрозы, давайте уже коротко и по существу. Что вам от меня надо?
— Поговорить, — как-то странно хмыкнул миллиардер на том конце провода. — Всего лишь.
— Да ну? — несказанно удивилась я, открывая балконную дверь и заползая обратно в теплую комнату. — Какой пустяк на самом деле. Ну, вы говорите, я вас слушаю!
— Малыш, не по телефону, — рассмеялись мне в ухо довольно-таки приятным голоском… а главное почти знакомым! Общие, схожие нотки отца и сына ощущались слишком отчетливо даже через аппарат. — Я выслал тебе приглашение.
Святые африканские матрешки… Он реально думает, что я его приму?
— Максим… Леонидович, — с трудом вспомнив отчество данного мутного типа, я принялась торопливо стягивать с плеч кофту, а с ног тапочки — в коридоре мелодично пробренчал дверной звонок. — Вы мне, конечно, сейчас весьма польстили своим вниманием… Да только вынуждена вас разочаровать. Встречаться с вами как-то уж не комильфо. Ваши деньги, связи, возраст… ваш сын опять же! Не поймут нас люди, ну вот не поймут! А по сему прошу, давайте останемся друзьями и обойдемся обменом поздравительных открыток по почте парочкой раз в год. Согласны?
— Уверена? — удивительно, но мужика мои слова только забавляли.
Я фыркнула. Нет, я сейчас просто перед тобой картинно ломаюсь, в глубине свое души томно сомневаясь, являться мне перед твоими прекрасными очами, али нет!
— Невероятно, но факт! — припечатала моя не уговоренная на сомнительную свиданку светлость, дошкандыбав до прихожей. — До свидания, Максим Леонидович, была рада пообщаться. Не звоните, если что!
И, сбросив вызов, качая головой, отомкнула дверной замок, откровенно обалдевая от прошедшего «приятного» во всех смыслах разговора. Дернула на себя входную дверь, подняла взгляд…
И офигела окончательно.
Эстонский гладиолус, мексиканский кактус, домашняя фиалка и вся их дальняя родня…
Это ж что моя светлость только что скурила на балконе, что в дверях почти родимой хаты застыл не мой родной любимый папа, а целая бригада, желающая страстно лицезреть сейчас меня?
Мобильник в руках запрыгал, снова давая о себе знать.
— Аллоу, — приняла я вызов, не сводя взгляда явно сейчас квадратных глаз с направленного на меня пистолета.
То, что я в очередной раз крупно вляпалась, до меня пока еще просто не дошло.
— Получила приглашение? — послышался в трубке все тот же насмешливый голос.
— Как раз распечатываю, — кивнула я, машинально отступая назад, повинуясь жесту ближайшего парня с его пушкой. Второй скользнул мимо меня в квартиру, держа ствол с глушителем наготове, третий остался в подъезде, слегка прикрыв дверь и осматриваясь по сторонам.
— Красивое? — продолжал глумиться миллиардер. Это он зря, конечно… у меня ж в ответ на дикий страх реакция одна — язвить, и много!
— Ну, ниче так, — скептично оглядев стоящего напротив меня невысокого парня с крепкой, спортивной фигурой. В ответ на мой откровенно-оценивающий взгляд он ухмыльнулся. Но пистолет не убрал. А я добавила. — Хотя видала и лучше.