- Успокоиться? Успокоиться?! Ты переспал с ней! - долбанул по столу кулаком мужчина.
- С чего ты взял? - вице-президент встал.
- Ты сам сказал только что! - выдохнул Лазаров.
- Я сказал, что сделал ей предложение, а не переспал.
- А разве предложение делают не после того, как...
- Не в моем случае! - отрезал вице-президент.
Максим внезапно сдулся. Он нахмурился, сгорбился и развернулся, чтобы уйти, но все же нашел в себе силы пробормотать прежде:
- Прости...
И было Лазарову как-то чертовски больно.
И глаза щипало от непрошенных и совершенно неприемлемых для мужчины слез.
И горло перекрыл жуткий спазм.
Максим зашел в туалет. На полную включил холодную воду и сунул ладони под тугую струю. Набрал пригоршню и ополоснул лицо.
Он же не плачет, нет?
Нет.
Это капли водопроводной хлорированной воды повисли на ресницах. А в груди болит от защемленного когда-то позвонка. Врач ведь сказал, что могут быть приступы от неловких движений, а он как раз не очень хорошо повернулся когда лучшему другу морду бил.
И убить этого... пидораса... хочется из-за... да просто хочется! И Птица тут совершенно не при чем.
Птица...
Как же она... Почему согласилась. Она Юрку каких-то два дня знает! А его, Макса, всю жизнь, так почему...
- Лазаров, что с вами? - на периферии мелькнула тень. Будучи погружённым в свои мысли мужчина не узнал голос.
- А? - прищурился Максим. - Что вы спросили? - он узнал президента компании.
- Вы в порядке? Выглядите не важно, - мужчина открыл кран и принялся тщательно мать руки, ожидая ответа.
- Да. И чувствую себя так же, - усмехнулся Лазаров. Он оперся на раковину и взглянул на свое отражение. Зеркало захотелось разбить. Головой.
- Заболели?
- Не уверен. Возможно, - тяжело вздохнул мужчина.
- Шли бы вы домой, Лазаров. Посидите пару дней, в выходные отоспитесь, съездите на природу... Идите, идите, прямо сейчас идите.
- Хорошо. Спасибо. Я пойду, - и пошел. Он даже забыл выключить воду и вытереть руки. Максим действительно направился домой, только не к себе...
Тринадцатый полет
Я позвонила на работу с мобильного и предупредила всех о своем отсутствии. На сегодня точно. Ближайшую неделю возможно. Оставшуюся жизнь под вопросом. Мастер-приемщик попросил не торопиться с решением они хотя бы отдохнут от меня немного, ибо вечные советы из-за левого плеча их уже достали, а некоторые сотрудники сервиса меня уже нечистой силой считают из-за этой привычки. Вот за что люблю свой коллектив, так это за честность. Впрочем, терпеть не могу за тоже самое.
От Юрия я поехала к родителям. Давненько у ним не заглядывала, хотя живу в соседнем доме, где три года назад приобрела убитую в хлам девушку, но дела и неожиданные встречи последние две недели не позволяли навестить стариков. Хотя моих предков так лучше не называть... Они у меня боевые. Правда, кое-кто считает, что придурковатые, но с этим кое-кем я месяц назад 'поговорила'. Вроде бы его еще из больницы не выписали.
Кроме того посоветоваться надо. Я не думала, что Кашемир сможет меня удивить больше, нежели утром, однако у него получилось - он меня замуж позвал!
Сказал, что я его идеал.
Что всю жизнь ждал именно меня.
И готов еще подождать, но лучше не надо.
Я, конечно, посмеялась. Потом подавилась. Дальше чуть водой не захлебнулась. И едва не выкашляла легкие от проявленной Кашемиром заботы. Затем сбежала, пообещав ответить когда дар речи из длительной прогулки вернется, а мозг выйдет из крутого пике. Если он вообще из него выйдет...
Я сомневалась, ибо по улице шла на автомате. Очнулась у входа в метро. Спустилась. Полчаса смотрела на переплетение разноцветных линий и пыталась вспомнить на какой станции мне выходить, но вместо схемы глаза видели разноцветные свадебные ленточки на машинах, а совмещенные станции представлялись в виде переплетенных свадебных колец. Пришлось позорно отступить.
В качестве вынужденного компромисса я навернула три круга по кольцевой ветке, пока в голове не всплыло название нужной станции. Мой радостный вопль распугал плотную толпу пассажиров, а кто-то даже поинтересовался тянет ли открытие на Нобелевскую премию... По мне так оно могло потрясти основы мироздания!
До родителей я добралась за сорок минут.
Дома было все как обычно: отец матерился на автомобильных форумах в хвост и гривы чехвостя доморощенных мастеровых и любителей колхозного тюнинга, а мамашка до одури лупила грушу.
- Родная, ты? - не отвлекаясь от тренировки спросила мама.
- Ага, - села на пуфик в прихожей.
- С чем пожаловала? - отозвался отец из комнаты и яростно защелкал клавиатурой.
- С предложением. Я кажется, замуж выхожу...
Мамина груша сорвалась с крючка.
А следом задымился папин ноутбук.
Вот что я такого сказала?
Через десять минут, убрав штукатурку и потушив компьютер, меня отпаивали кофе с домашними плюшками. Кофе был растворимым, плюшки ужасными, но другие у мамы никогда не получались. Мы с отцом давно смирились и научились с довольными лицами поглощать сей кулинарный шедевр. Вот и сегодня я бодро хрупала каменное печенье, запивая отравой из банки.
- Так что там насчет свадьбы? - осторожно начала мама.
Отец на всякий случай оглянулся на микроволновку. Та таращила круглые нули на дисплее и вроде гореть не собиралась.
- Мне сегодня предложение сделали, - при каких условиях промолчала. Папа хоть и сидит в инвалидной коляске, она у него под танк прокачена. Собственно, только дула и не хватает. Особенно после того, как он съемные лезвия к колесам все же приделал.
- Кто он? - папашка сбросил на затылок кепку и вытер рукавом вспотевший лоб.
- Странный он. Мы с ним всего два дня знакомы, а он в ноги и кольцо мне протягивает.
- В вечной любви клялся? - напрягся отец.
- Нет, - покачала головой.
- Тогда у него есть шансы выздороветь, - рассмеялась мама.
- Вряд ли. Он меня идеалом назвал, - вздохнула.
Папа выпучил глаза. Печенье он временно отложил, заменив еду пищей для ума.
- Токсикоман, - наконец, вынес вердикт отец. - Я отсюда чую от тебя девяносто пятым с присадками фонит!
- Еще и четырнадцатым растворителем, - поддакнула я. - Знаешь, ему еще моя роба рабочая понравилась...
- Фетишист, - мама подтолкнула мне тарелочку со свежей порцией овсяных кирпичиков. - Тебе подходит.
- Веди знакомится, - согласился папаня. - Если не испугается - наш человек. Не то, что этот твой... по которому ты в школе сохла. Вот тот...
В дверь позвонили. На правах младшей меня отправили открывать. И я открыла, не посмотрев в дверной глазок. А зачем? К нам просто так и с недобрыми намерениями никто не полезет: моя мама лучше всякой собаки!
- Лазаров? - выдохнула спустя минуту разглядывания. За это время образ в памяти сложился с фигурой за порогом. Медленная я сегодня. Очень.
- Птица! - мои ребра хрустнули в медвежьих объятиях.
- Отпусти! - выгнулась и попробовала освободиться. - Ты что здесь делаешь? Зачем?
- Спросить хочу: Седов сделал тебе предложение? - мужчина поджал губы.
Я отошла на шаг назад. В сознании всколыхнулась какая-то черная волна. Захотелось буквально вцепиться зубами в руку Максима и хорошенько ее потрепать. Повалить на землю и попинать ногами, приговаривая: ах вот ты как заговорил!
- Чего тебе надо, Макс? - его имя я практически пропела. - Что случилось? Зачем ты постоянно лезешь в мою жизнь? Почему ты ведешь себя, как молодой и ретивый баран, который спустился с горы, не слушая старшего товарища, и нашел в долине не стадо тупых овец, а пару волков не совсем традиционной ориентации?! Как тебе еще объяснить, что я не нуждаюсь в тебе, твоем внимании, твоей дружбе...
- А в моей любви? В моей любви ты нуждаешься? - Лазаров смотрел в пол. Руки в карманах. Ссутулившаяся фигура. Скособоченные плечи.
Я сегодня не просто медленная. Я вообще на ручнике. И тормоза заклинило. Иначе как объяснить то, что я перестала понимать значения слов?
Любовь?
Какая-такая любовь?
Прямая? Косая? Перпендикулярная?
Где он ее до сего дня прятал: под капотом, в багажнике, в запасном колесе или как ненужные перчатки в бардачок зашвырнул к прочему хламу?
- Максим, а тебе не кажется, что немного поздно дергать за косички?
- Шутишь? А я в кои-то веки серьезен! - зло выдохнул Лазаров. Его щеки расцвели пятнами лихорадочного румянца.
- Ну вот и приходи в следующем! - я хотела закрыть дверь, но Максим умудрился вклиниться между ней и косяком.
- А ну-ка, отойди, дочь...
Когда за спиной появляется мама и говорит таким тоном, то спорить не надо, а надо быстро взять ноги в руки и валить в ближайшую траншею под противотанковую броню!
И я прижалась к стене.
И вовремя!
Маман с размаха выплеснула на Лазарова что-то красное, пенящееся и очень сильно несвежее. Глядя на офигевшую рожу красавчика, я не удержалась и хихикнула. А потом заржала в голос, не стесняясь для пущего эффекта прикладываться о стену затылком. Хуже-то не будет!
- Совсем оборзели! - прорычал мужчина, развернулся и пошел вниз по лестнице.
Это с семнадцатого-то этажа!
Где-то с десятого послышался грохот, неэстетичный мат и совсем уж изуверские проклятия на мою голову.
Четырнадцатый полет
Лазаров неистовствовал. Второй раз в жизни он остервенело пинал мусорку по двору и неистово матерился в голос. По тому же самому двору. Ту же самую мусорку. Да и слова, похоже, произносил точно такие же. И даже бабульки с тем же осуждением смотрели на прилично одетого молодого человека, чей рот извергал похабщину.
Второй раз его окатили помоями! Второй!!! И снова это проделала мамаша Птицы. В первый раз хоть сама Настя не видела его позора. Но сегодня она имела полное и очевидно ни с чем не сравнимое удовольствие насладиться зрелищем сполна...
Тогда, в девятом классом, он как истинный дурачок приперся под ее дверь с огромным букетом розовых роз, плюшевым мишкой в заплатках и тортом. Помириться хотел, ага. Погулять позвать. Второе, естественно, по обстоятельствам, в зависимости от реакции Птицы, ибо девушка она серьезная, а еще вспыльчивая, и Лазаров имел все шансы вместо прогулки с ней на прогулку до ближайшего травмпункта отправиться.
И вот пришел он, значит. Полчаса с духом собирался, чтобы кнопку звонка нажать. Три раза без лифта туда-сюда по лестнице прогулялся. Втихаря на десятом этаже сигаретку выкурил, полпачки жевательной резинки съел и решился. Букетом загородился, зажмурился и позвонил. Обычно дверь открывала Птица...
- Это что такое? - по голосу стало ясно, что девушка находится в легком шоке. Ну это пока. Она же девушка! А у девушек от легкого шока переход к глубокой депрессии с последующим избиением несовершеннолетних ухажеров принесенными дарами весьма неожиданный.
- Ц-цветы, - запинаясь выдавил Максим и протянул Насте букет.
- К-кому? - так жа запинаясь спросила Птица.
В себя она тогда не верила. В Лазарова и его добрые намерения тем более. Они буквально три часа назад расстались. Она с разбитыми коленками, ибо так и не смогла догнать этого... быстроного... оленя! И загубленным проектом по физике, который две неделе клепала, а... олень... этот... своими копытами взял и нажал красную кнопку, где написано было большими буквами 'не нажимать' и три восклицательных знака стояло.
- Тебе, - осмелел Максим. Раз с порога в глаз не дали, шансы уйти с миром замаячили на горизонте.
- Мне?! А... а за что?
И Лазаров ощутил надежду. Что-то такое промелькнуло в голосе девушки, что в щуплом теле подростка расправил волосатые плечи истинный горец.
Господи, да это была нежность! Самая настоящая нежность со вкусом любимого Максом заварного крема...
- За проект по физике, - растаял парень и улыбнулся счастливой улыбкой блаженного идиота.
Зря!
Стоило ему упомянуть о красной кнопке, которая буквально кричала 'нажми меня', как Настя из нахохлившегося, но ласкового львенка превратилась в крикливую чайку, чьи пронзительные вопли разрывными пулями насквозь пробивали череп и трепетное сердце молодого человека. А следом...
Был дождь из оборванных розовых лепестков...
И шипы, коими печально знаменита юная любовь...
И рассыпанный горькими чувствами пластиковый шариковый наполнитель из расклеванного бока мишки...
А еще отлично настоявшийся борщ с приправой из слов - вот как в нашей деревне ухажеров отваживают...
К чести Лазарова кое-какие уроки он с первого раза усваивал. Не к чести: забывал о них через иногда. Вот и про борщ забыл. С другой стороны капуста на ушах вместо лапши по крайней мере честно!
За сим Максим успокоился и уже двинулся было к подменной машине, выданной ему в сервисе BMW. На выходе разминался с мужчиной, который показался ему смутно знакомым. Они оба обернулись посмотреть друг на друга еще разок, но если Лазаров не смог выдернуть из памяти имя, то человек узнал Максима.
- Ты?! Здорово! Какими судьбами?
- Извилистыми воздушным тропами авиадиспетчеров над Москвой, - буркнул мужчина. Имя вертелось на языке вокруг смутно знакомой рожи.
Человек хмыкнул:
- Гляди-ка, у тебя чувство юмора появилось.
- Ага, заразился половым путем, - к мрачному настроению прибавилось смущение от того, что Лазаров никак не мог вспомнить имя.
Знакомый расхохотался, да так открыто, что злость невольно отступила. Максим улыбнулся в ответ и немного расслабился.
- Влад, - отсмеявшись представился мужчина. - Теперь вспомнил? - Максим кивнул. - А то стоишь исподлобья смотришь, а в глазах полный ноль. Кстати, ты в каком мусорном баке копался? - старый приятель довольно фамильярно подергал полу распахнутого пальто Лазарова.
- Двести тридцать четвертая квартира девятнадцатый дом. Только ходить не советую, бомжи там злобные! - с долей самоиронии отозвался мужчина.
- Ооо, ты к Куропаткиным ходил? А зачем? - удивился Влад. Прищурился и взглянул недоверчиво. - Только не говори что...
- Птица замуж выходит...
- Тебя поздравить?
- Не за меня.
- Таки поздравить! Очень рад! А кто герой-то? - полюбопытствовал приятель.
- Мой лучший друг, - Максим спрятал руки в карманах. Они дрожали.
Влад вдруг замолчал. Он несколько секунд пристально изучал знакомого, а потом предложил:
- А пойдем ко мне. Почистишься, обсохнешь. Коньяком согреешься. Он у меня домашний. Один стакан и вся дурь из головы вылетает. Ну как? - и обнял Лазарова за плечи, подталкивая его к верному решению и к подъезду.
Максим согласился. Как ни прискорбно было ощущать, поддержка ему сейчас была необходима. К Юрию по определенным пернатым причинам он пойти за сочувствием не мог. В зубы еще раз дать - легко! Но все остальное... В прошлом остальное!
Вот же Куропаткина, второй раз умудрилась походя Максиму жизнь сломать. На щелчок пальцев справилась. Ее хоть совесть мучает? Хотя о чем он, какая совесть? Птица же девушка прокаченная: у нее в голове турбина стоит, а в попе прямоток! И как с такой справиться?
Дома у Влада Лазаров залез под душ. Вымыл голову, просушил ее феном и в одной полотенце на бедрах вышел из ванной. На кухне уже стоял разлитый по пузатым бокалам коньяк, нарезанный тонкими дольками лимончик, сахарница для любителей подсластить желтые дольки. И только они уселись, потерли руки...