– Это его право, – заметил мужчина в черном, в общем-то, тоже резонно.
– Быть может, стоит просто выплатить этому человеку означенную сумму, чтобы уладить конфликт? – подал голос подоспевший из собственного кабинета Фредиэно.
Если недавно мои щеки горели огнем, теперь я почувствовала, что кровь отлила от лица. Да, деньги, конечно, могли бы уладить конфликт, и Данте достаточно богат, чтобы позволить себе заплатить такую сумму. Но сделать это фактически означало признать, что я действительно виновна в воровстве. Можно сказать, что Данте таким образом возвратил бы потерпевшему украденное. Как я смогу оставаться после этого в армоне и смотреть людям в глаза? Хотя, наверное, я не о том думаю, и уж лучше всю жизнь прятать взгляд, чем сесть в тюрьму.
Не знаю, что изначально собирался ответить Данте, но, прежде чем заговорить, он точно успел увидеть, как я побледнела.
– Нет, – отрезал он. – Донья Эстоуни невиновна, следовательно у меня нет причин платить из своего кармана за право «уважаемых людей» на рассеянность.
– Мы непременно расследуем это дело, как положено, – пообещал мужчина в черном.
Я мрачно хмыкнула: раньше он явно не собирался этого делать.
– Вы? – пренебрежительно фыркнул Данте. – Я сам расследую это дело, как положено, тут вы можете не сомневаться. Меня не устраивает, когда против моих людей выдвигают голословные обвинения. Полагаю, на данный момент мы всё обсудили? В таком случае вы можете идти.
– Подозреваемую мы забираем с собой, – твердо заявил страж.
В его голосе было столько уверенности, что я испугалась. И вопросительно посмотрела на Данте: неужели это правда? Они действительно имеют право так поступить, невзирая на все влияние Данте?
– Глупости, – отрезал он. – Донья Эстоуни останется здесь. Если у вас возникнут к ней вопросы, вы всегда сможете приехать сюда, чтобы их задать.
Что-то в его тоне заставило меня заволноваться еще сильнее. Уж слишком резко он говорил.
– Простите, дон Эльванди, но мы не можем так поступить, – подтвердил мои опасения мужчина в форме. – Как я уже говорил, против вашей рабыни выдвинуто официальное обвинение. Мы находимся на королевской службе и не имеем права данное обвинение проигнорировать. По закону мы обязаны заключить вашу рабыню в тюрьму до выяснения всех обстоятельств дела. Если невиновность доньи Эстоуни будет доказана, мы незамедлительно освободим ее из-под стражи.
Я почти не обращала внимания на говорящего, наблюдала лишь за реакцией Данте, и все внутри цепенело. Он свел брови к переносице, напряженно думая; сжатые губы превратились в тонкие полоски. Стало быть, все, что говорит представитель закона, справедливо.
– В таком случае она останется под арестом в моей тюрьме, – после мучительной паузы объявил Данте.
Его тон не подразумевал возражений. Страж казался растерянным.
– Ну… В принципе, пожалуй, я не вижу причин для отказа, – согласился он наконец. – Но мы оставим своего человека, дабы он проследил, что все сделано, как положено. Прошу прощения, дон Эльванди, но таковы наши обязанности.
Оставляйте, – пренебрежительно пожал плечами Данте, недвусмысленно демонстрируя свое отношение не только к их человеку, но и, похоже, к институту права в целом.
Отойдя в сторону, он поманил своего секретаря, уже успевшего присоединиться к массе прочих свидетелей, и стал быстро отдавать какие-то распоряжения. Говорили они очень тихо, так что ни я, ни стражи ничего расслышать не могли.
Мужчине в черном пришлось прокашляться, чтобы привлечь к себе внимание. Данте закончил переговариваться с секретарем и лишь после этого соизволил снова снизойти до стражей порядка.
– Если позволите, нам надо допросить подозреваемую, – произнес мужчина. – Мы собирались сделать это в участке, но, раз она остается здесь, полагаю, вы сможете выделить нам какую-нибудь комнату для этой цели?
– Разумеется, но только в моем присутствии, – предупредил Данте.
Страж возражений не имел.
Далее я битый час отвечала на многочисленные, но однообразные вопросы в одной из гостиных армона. В основном они касались того, как я провела злосчастное пятое число. Где была, что делала, с кем общалась и кто сможет это подтвердить. Желательно по минутам. К сожалению, я быстро вспомнила, что чайную в тот день действительно посещала. И свидетелей этому можно было найти массу. А вот свидетеля, который бы видел, как я НЕ крала у дона Лоцци кошель, увы, найти было нереально.
Наконец утомительный допрос закончился, и стражи порядка, за исключением одного, покинули армон. Остался один человек в форме, явно далеко не самый главный. Его задача была проследить за тем, чтобы меня действительно заключили под стражу.
Данте препоручил меня охраннику из армона, предупредив его, что представитель закона может только наблюдать и этим его полномочия ограничиваются. Пообещал в скором времени к нам присоединиться. И ушел, оставив меня наедине с двумя мужчинами.
Здешний охранник, кстати сказать, оказался тем самым парнем, что посадил меня в камеру, когда я впервые пересекла порог армона. Но, похоже, он хорошо помнил прежний опыт – обращался ко мне предельно вежливо и старался по возможности держаться в сторонке, чтобы его потом не в чем было упрекнуть.
Ощущение дежавю. И как-то оно совсем не грело. Как ни крутись, как ни старайся, сколько ни работай и ни приживайся, а все равно я вернулась к тому же самому положению, с которого началась моя жизнь в Галлиндии. И вряд ли в будущем что-то изменится. Я криво усмехнулась, следуя за стражником вниз по темной лестнице. Вот так и буду переселяться в тюрьму раз в несколько месяцев. А что? Лет пять – и я начну чувствовать себя в камере, как дома.
Пока мы спускались, навстречу успело подняться с полдюжины слуг. Понятия не имею, что все они могли делать там внизу. Добравшись до подземелья, отведенного под тюрьму, мы стали приближаться к месту моего заключения. Тому же самому, куда меня определили в прошлый раз.
Однако, дойдя до камеры, я остановилась как вкопанная. Нет, на дежавю это было решительно непохоже. Все, что угодно, только не дежавю. Честно говоря, в первый момент мне даже хотелось извиниться, сказав, что я ошиблась дверью.
Камеру освещали свечи, горевшие в многочисленных канделябрах. Окошко было, несомненно, зарешечено, но пряталось за веселенькой оранжево-зеленой занавеской. Весь пол был покрыт мягким светло-оранжевым ковром. К дальней стене придвинут диван, на нем в творческом беспорядке раскиданы подушки. Даже не представляю, как его просунули в дверь. На маленьком столике – чайный сервиз. В одном углу – высокая ваза с цветами. Другой отгорожен ширмой.
Агнесса, опасно балансируя на стуле, оплетала решетчатую дверь свежесрезанными цветами.
– Здравствуйте, донья Сандра! – приветливо улыбнулась она. – Я тут как раз заканчиваю. Извините, приказ совсем недавно поступил, не все успела.
– Н-ничего, – ошеломленно проговорила я.
– Что здесь происходит? – хмурясь, выдохнул городской стражник.
– Доставили подозреваемую к месту заключения, – спокойно отозвался его местный коллега, которого, похоже, успели предупредить о произошедших в тюремном интерьере изменениях.
Мужчина в форме не нашел, что ответить.
– Прошу вас, донья Сандра. – Парень вежливо указал мне на камеру.
Пожав плечами, я шагнула внутрь. Ноги тут же утонули в мягком ворсе ковра. Пожалуй, тут и на полу можно сидеть. Но я прошла к дивану.
– Там сбоку книжки лежат, если вам интересно, – заметила все еще стоявшая на стуле Агнесса.
– Спасибо, – кивнула цветочнице я.
Пока читать не хотелось.
– А дверь запереть? – напомнил страж порядка.
– А зачем? – удивленно воззрился на него наш стражник.
– То есть как? Чтобы заключенная не сбежала.
Наш парень посмотрел на него как на полного идиота.
– Вот ты бы сам отсюда сбежал? – поинтересовался он, указав на великолепное убранство камеры. – Лично я бы сюда из дома переселился.
– Только кто же тебя пригласит? – усмехнулась, заканчивая работу, Агнесса.
Тот согласно вздохнул и протянул ей руку, помогая спуститься с опасно покачивавшегося стула.
– Донья Сандра, а можно я здесь пока посижу? – спросила цветочница. – Ну, чтобы вам нескучно было.
– Сиди.
Я не видела причин возражать, хоть и чувствовала: что-что, а скука мне в этой жизни точно не грозит.
Агнесса уселась на ковер, по-южному скрестив ноги, благо широкая юбка позволяла.
– Тут и на диване места полно, – подсказала я, чувствуя некоторую неловкость оттого, что девушка устраивается на полу.
– Ничего, – откликнулась цветочница, – мне тут очень удобно. Давно не видела такого ковра! А вы, может, прилечь захотите.
Она с откровенной насмешкой покосилась на представителя закона, скромно сидевшего снаружи на простеньком стуле.
– Агнесса! Ну ты-то могла меня известить, что донья Сандра здесь! – послышался возмущенный возглас Бьянки. – Почему я обо всем узнаю последней? Может, ей что-то нужно уже давно? Может, я что-то могла принести?
– Нет, Бьянка, как видишь, мне ничего не нужно, – заверила я, предоставляя вошедшей в камеру горничной самой убедиться в справедливости моих слов. – Лучше присаживайся.
Девушка посмотрела на меня, потом на Агнессу и в итоге тоже устроилась на ковре.
– Бьянка, не стесняйся, на диване много места, – запротестовала было я.
– Нет, донья Сандра, на диване я где угодно могу посидеть, а такие ковры днем с огнем не сыщешь! – возразила Бьянка. – Ух ты! – раздалось полминуты спустя откуда-то из недр длинного ворса. – Вот это да! Какой он мягкий!
Невольно позавидовав, я подумала, а не испробовать ли и самой ковер на мягкость. Опасливо покосилась на мужчину в форме… Ладно, не буду, а то еще расценит как попытку укрыться от органов власти.
Донья Сандра! – В дверной проем просунулась голова Фредиэно. – Вот вы где! Я вижу, вы решили сбежать от работы. А вот и не выйдет! Я принес вам несколько документов на подпись.
– Дон Фредиэно, я как-то не в настроении сейчас работать, – капризно отозвалась я. – Обстановка, знаете ли, не располагает.
Тем не менее я протянула руку и документы приняла.
– Мы с вами – деловые люди, занимающиеся важной работой, – попенял мне Фредиэно. – Мы не можем себе позволить просиживать штаны, не делая ровным счетом ничего полезного.
Обращался он вроде как ко мне, но при этом пристально смотрел на стража порядка.
– Мне понадобится перо и чернила, – напомнила я.
– А здесь что же, нет? – изумился Фредиэно.
– Я сбегаю, принесу, – подскочила Бьянка.
– Да не надо! Тут все есть, – возразила Агнесса. – Вот!
И она достала откуда-то из угла камеры маленький поднос с писчими принадлежностями.
Тяжело вздохнув – отвертеться от работы не получилось, – я пододвинулась ближе к столику и стоявшему на нем канделябру и стала просматривать документы. В черновой версии все они были мне знакомы, но я считала необходимым пробежаться взглядом и по окончательной, убеждаясь, что между этими двумя вариантами нет существенных различий. Не то чтобы я не доверяла Фредиэно или секретарю Данте, просто считала, что если я где-то ставлю свою подпись, то и ответственность за это целиком и полностью лежит на мне.
– Ну, как идут дела?
Теперь из темноты коридора возник Данте. Начисто проигнорировав присутствие стража порядка, прошел в камеру, оставив за собой распахнутую дверь.
«Вот теперь, когда ты вернулся, неплохо», – подумала я.
В камере действительно как будто бы сразу стало теплее.
– Все в порядке, – сказала я вслух и улыбнулась.
Он ответил мне тем же, огляделся и прошел к дивану. Ну наконец-то, мне все-таки не придется восседать здесь одной, возвышаясь надо всеми, подобно статуе!
– Что это? – нахмурился Данте, неодобрительно глядя на бумаги.
– Я принес донье Сандре кое-какие документы на подпись, – признался Фредиэно.
– С этим могли бы и подождать, – поморщился Данте.
– Я прихватил только наиболее срочное.
– Да мне нетрудно, – поспешила вмешаться я.
Еще не хватало, чтобы у Фредиэно возникли проблемы. Тем более учитывая, что он наверняка притащил сюда эти бумаги с единственной целью отвлечь меня от грустных мыслей.
– Больше никакой работы, – отрезал Данте. – Не только сегодня, но и ближайшие два дня.
– Почему два дня? – разволновалась я. – Ты думаешь, столько меня продержат под арестом?
– Дурочка. – Его голос прозвучал очень мягко, а рука, против обыкновения, легла мне на плечо. Высвобождаться я и не подумала. – Два дня – это тот минимальный отпуск, который ты получаешь после этой истории. А выйдешь ты отсюда в ближайшие часы. Мои люди роют носом землю и скоро выяснят, что стоит за этим обвинением. Готов поспорить, это не окажется сложной задачей.
– Кто-то идет, – заметил Фредиэно, прислушиваясь.
После этого замечания все притихли, и я действительно уловила шум приближающихся шагов. Еще полминуты, и в дверном проеме появилось лицо лакея.
– Донья Эльнора Лучия Рокка, – объявил он.
Я вскочила с дивана. Данте тоже встал, хотя менее поспешно. То ли его чувства к Эльноре были менее сильными, чем он пытался в свое время продемонстрировать, то ли он сумел их перебороть. И без того стоявший Фредиэно почтительно склонил голову.
Эльнора вошла в камеру быстрым шагом.
– Донья Сандра! – первым делом воскликнула она, устремляясь мне навстречу и игнорируя присутствие всех остальных. – До меня дошли сведения о том, что произошло, и я сразу же поспешила к вам. Уверяю вас, это самое смехотворное обвинение, какое мне доводилось слышать. И я уверена, что ситуация в ближайшее время прояснится. Я уже поручила своим людям разобраться в этой истории. Не сомневаюсь, они в кратчайшие сроки найдут доказательства вашей невиновности.
– Дорогая Эльнора, – Данте поцеловал ей руку в знак приветствия, – спешу тебя уведомить, что ты могла не беспокоиться. Мои люди занялись этим делом раньше.
– Вот и посмотрим, кому удастся раньше его закончить, – с вызовом ответила Эльнора, от которой не укрылся прозвучавший в голосе Данте сарказм.
– Почему бы вам не присесть? – сыграла роль гостеприимной хозяйки я.
И подала пример, усаживаясь на диван. Эльнора и Данте, стрельнув друг в друга глазами, расположились по обе стороны от меня.
– Что происходит? – В камеру быстрым шагом вошел Ренцо. Немного замешкался, обнаружив здесь неожиданно много народу. – Сандра, я только что вернулся в армон и узнал. Этому Лоцци стоило бы оторвать его безмозглую голову или по меньшей мере некоторые другие части тела.
– Наверное, – пробормотала я.
Сама же подумала, что оторвать что-нибудь ненужное стоило бы даже не Лоцци, а скорее всей правоохранительной системе, которая с легкостью готова осудить человека безо всяких улик на том лишь основании, что на руке у него – клеймо дракона, а обвинение выдвинул «уважаемый господин».
Ренцо немного постоял возле дивана, но, поскольку там уже сидели трое и места для него не оставалось, он устроился поблизости на ковре, скрестив ноги, как и Агнесса.
В течение последующего получаса к нам присоединились дон Росси с доном Терро, а также Марито с Рианной. Лекари то и дело начинали друг с другом препираться, то же самое происходило между камердинером и его сестрой, так что скучно в камере точно не было. Когда Рианна и Агнесса стали спорить о различиях между галлиндийскими и северными вальсами, Ренцо предложил позвать музыкантов. Данте с Эльнорой, по-моему, были только за, но решение оставили за мной. Я поинтересовалась, не побеспокоим ли мы таким образом соседей, возможно, не привыкших к подобному шуму. В ответ Данте просветил меня, что соседи здесь отсутствуют, поскольку тюрьма в армоне давно уже не используется по назначению. Благо соответствующее заведение имеется в городе. Услышав об отсутствии соседей, наш стражник страдальчески возвел глаза к потолку. Видимо, и правда с радостью переселился бы сюда из дома. Должно быть, там у него соответствующий вопрос стоял остро.