Нерешительно постояла в дверях.
Прошла, села на Инину кровать.
— Хаген… — тихо позвала я.
Он не ответил.
Я не знала, что сказать. Пока шла — знала, а теперь все слова куда-то пропали, стали казаться какими-то пустыми и неправильными. Все нужные слова потерялись.
— Хаген… Как ты? Как у тебя дела?
Я даже сама зажмурилась — так по-дурацки это вышло.
— Хорошо, — глухо ответил он.
Все. Что еще сказать?
Я готова была расплакаться. Залезла даже наверх, к себе. Проклиная собственную глупость и беспомощность.
Может и лучше — заплакать? Хаген придет меня утешать, разговор завяжется сам собой. Да, надо заплакать. Я громко всхлипнула… получилось так ненатурально, что я даже испугалась. Нет, так не надо, это еще хуже. Надо по-настоящему…
Но от этих мыслей слезы высохли, застряли и никак не шли. Я даже на это не способна.
Так и сидела молча, пока не пришел Лан.
— Соль, мне там скучно без тебя, — шепнул он мне на ушко. — Можно я с тобой полежу?
Я кивнула.
И как-то незаметно уснула, уткнувшись Лану в плечо.
* * *
— Соле! — Хаген осторожно тряс меня.
Был вечер, я только легла, уже почти заснула… Лан еще не вернулся с работы.
— Соле, мне нужно с тобой поговорить, — попросил Хаген.
— Сейчас?
— Да. Оденься, пожалуйста.
Он был необычайно серьезен. Что я могла сказать?
— Хорошо.
На улице холодно, мы пошли в дальнее крыло, подальше от всех. Хаген шел впереди, я за ним, глядя ему в спину. Сердце колотилось.
О чем он хочет со мной говорить? Почему вдруг так — внезапно.
Пустые комнаты с разбитыми окнами, гуляет ветер… От холода и от волнения я начинала дрожать. Что все это значит?
— Соле… — Хаген остановился, повернулся ко мне, начал и умолк, словно собираясь с духом, его тоже ощутимо трясло. — Соле, мне нужно с тобой поговорить. Надо было раньше, наверное… Соле… Ты выслушай. Пожалуйста, только отнесись серьезно. Лан использует тебя. Я не знаю, чего он хочет, но он с тобой играет, крутит тобой, как хочет. Он может заставить тебя делать что угодно, думать — что угодно. Соле…
Такой странный квакающий у Хагена акцент, я так давно не говорила с ним, что уже немного отвыкла… Даже не сразу поняла, что он говорит и зачем.
Лан использует меня?
— Хаген! — у меня вспыхнули щеки. — Это неправда!
— Правда, — сказал он. — Подумай сама, Соле, пожалуйста. Вспомни все, что было.
Я ожидала от Хагена всего, что угодно, любых разговоров, только не этого.
— Нет, — сказала я.
— Соле…
Хеген был не большой мастак говорить речи, у него выходило совсем плохо, он запинался, заикался, неразборчиво квакал и только отчаянно сопел, вместо того, чтоб что-то сказать. Но он был твердо уверен в своей правоте. Он совершенно честно за меня переживал.
— Мы подрались с ним, Соле, помнишь? У нас был уговор — выиграет тот, кто уйдет на своих ногах. Я всадил ему нож под ребра — здоровый кухонный нож. Я две недели провалялся в постели, а ему хоть бы что. Помнишь?
Я мотнула головой. Нет… тут что-то не правильно. Я помню, конечно, я видела шрам, но…
— Ты ошибаешься…
Это не так. Не так должно быть…
— Соле!
Хаген потянулся, хотел взять меня за руку, но так и не решился, только стиснул пальцы в кулак.
— Ты не помнишь? — спросил он.
— Помню.
Я помнила, конечно. Я помнила, какой серый пришел тогда Лан, весь взмокший, едва стоящий на ногах. Ему было очень плохо. Я помнила шрам на его боку — широкий, между ребрами. Но обычный человек бы просто не выжил, такая рана — смертельна.
— Он не просто учился в Литьяте, Соле. Он его закончил. Он маг. Мастер. У него тоже серебряные нити под кожей, но защита куда сильней, чем моя. Его послали сюда. Он все врет.
— Нет… — я не могла в это поверить. Не хотела верить. Это все не имеет значения. — Нет, Хаген! Это не так. А даже если так — неважно! Я люблю его. Понял! Я его люблю!
Я говорила это и чувствовала — внутри меня пустота. Звонкая пустота и больше ничего. Никаких чувств. Зачем я говорю это? Неужели я правда так люблю Лана?
Хаген на минуту закрыл глаза.
— Знаешь, Соле, тогда, в тот раз, я проиграл. Свалился и проиграл. И я обещал, что не подойду к тебе. Не стану ничего говорить. Если бы я выиграл — он бы не посмел сунуться. Но я не смог, не справился… Прости…
Хаген отвернулся.
На этом все.
Но ведь я тоже хотела поговорить, и совсем не о том. Не поговорила.
Глава 9
На берегу нашли мертвого кита с жуткими ранами на боках. Словно гигантские черви прогрызли в нем ходы, как в яблоке. Никто не видел такого раньше.
В городе боялись.
И рыбы стало совсем мало, море пустело.
А я сломала руку. Правую.
Буквально на ровном месте.
Нет, не на ровном, конечно. Мы утром выходили на улицу, на занятия, и я поскользнулась на порожке. Мы шли с Иной, чуть впереди, Лан тут же подскочил, пытаясь поймать, но я уже успела хлопнуться на попу, и на руку заодно. Ужасно больно. Все быстро распухло, пальцы почти не шевелились. Хотя пришедший мастер Сольве, наш врач, сказал, что тут не перелом, а только трещина. Все пройдет. Наложил шину, велел руку беречь, и вообще полежать.
Мы поменялись с Иной кроватями, потому что наверх мне теперь залезать сложновато.
Девчонки суетились вокруг меня, старались помочь, очень переживали, Лан держал за руку, он даже на занятия не пошел, весь день просидел со мной, пытался развлекать и успокаивать, кормил меня из ложечки… хотя есть я могла бы и сама.
В стороне, в углу, молча стоял Хаген. Никогда не забуду его лицо — даже не бледное, а совсем зеленое, враз осунувшееся. Он испугался… Испугался за меня. Словно это не трещина в руке, словно я едва ли не сломала шею.
* * *
Керу досталось еще больше.
Даже не представляю, как ему удалось заползти наверх по лестнице, добраться из города к нам. Весь в синяках и кровоподтеках, со сломанными ребрами. Он был почти без сознания, когда мастер Сольве колдовал над ним.
— Я убью их! — шипел сквозь зубы Регар. — Сволочи. Твари! Я их убью.
Он готов был сразу побежать, мстить за брата, если б не Ина. Она вцепилась в него, повисла на плече.
— Подожди, не надо, не сейчас… — тихо повторяла она, чуть не плача. — Что ты сможешь сделать против них? Один. Не надо!
— Не один, — говорил Микас. — Мы тоже пойдем.
Наши парни — Дарек, Амеш и даже Хаген дружно кивали, да, сейчас они все соберутся, пойдут и набьют морду этим городским. Чтоб знали. Нечего связываться с будущими заклинателями. Нельзя этого так оставлять!
— А ты?
А Лан был против.
— Я не пойду, — говорил Лан. — И вам не советую. Да, его побили, но его предупреждали, чтоб не лез к девке в постель. Ты бы не побил придурка, который лезет к твоей дочери? Или сестре? У тебя есть сестра, Регар? Есть? Если бы я к ней в постель полез, неужели бы ты меня не побил? А? Кер сам виноват, тоже мне, герой-любовник. Это личные дела. Семейные. Пока еще мало имеющие отношения к тому, что нас в городе стали недолюбливать. Пока это так… Это тебе простительно — пойти и подраться, это твое личное дело — за брата. Но если ты пойдешь один, тебя просто убьют. А вместе нам совсем нельзя. Пойти драться всем вместе — значит окончательно испортить отношения. Мы без города не выживем.
— Ты трус! — Регар со злостью сжимал и разжимал кулаки. — Ты испугался, что тебе попортят твою смазливую рожу! Испугался!
Лан не возражал.
— Ты можешь думать, как хочешь, — спокойно говорил он. — Я не пойду.
— Илитрийский ублюдок!
Регар медленно пошел на него. Я понимала, что это копилось давно, и злость на Лана и вообще… нужно было хоть как-то выплеснуть. А Лан все так же сидел на табуретке у стола, мне показалось, глядел на Регара как-то очень пристально.
— Думаешь, ты лучше других? — Регар схватил Лана за шиворот, рывком поднял на ноги, тряхнул с силой. — Думаешь, ты особенный? Да кто ты такой?!
Лан не пытался сопротивляться. И ничего не сказал. Только… Вш-ш-ших!
Короткая ударная волна. Хлопнуло так, что заложило уши, все затряслось, зазвенело… Регар полетел назад через голову. Досталось всем, даже меня впечатало в стену, хоть я и сидела далеко, руку больно дернуло. Ина ударилась головой о стол.
— Ах ты тварь! — Регар поднялся на ноги, ища глазами, что бы такое потяжелее схватить.
— Хватит! — голос от двери.
Тихий ровный голос. В дверях стоял мастер Ил-Танка. И Джара за его спиной.
И все. С минуту даже пошевелиться никто не решался. Магия это была, или что-то другое, только Регар разом сник, спорить с Ил-Танкой он не решился. Никто не решился.
А мастер повернулся и ушел, только кивнул Джаре. Он свое дело сделал.
Тишина. Даже на Лана подействовало.
— Ну что, мальчики, давайте пойдем, выпьем и подумаем, что будем делать дальше, — предложила Джара.
Она молодец, как только парни начали возмущаться, она тут же побежала за мастером. Она точно знала, кто сможет их остановить.
И теперь достали самогон, разлили по стаканам. Я поняла, что мне еще мало прилетело, так, задело краем, а Регар был совсем как пьяный, даже не начиная пить. Видимо, Ил-Танка бил выборочно, прицельно. Все сидели, медленно потягивая самогон в полной тишине. Жутковато даже. Звон посуды…
Джара толкнула Лана в бок.
— У тебя боевая лицензия? Да? — спросила тихо.
Он вздрогнул, нахмурился, взъерошил волосы на затылке, налип себе еще, выпил одним глотком, словно воду, и лишь потом ответил.
— Да.
— Высокая?
Лан болезненно сморщился.
— Не очень, «серая».
— А на псионику?
— Похуже, — сказал Лан. — Базовая.
— Понятно, — сказала Джара. — А у Олиша полная.
— Я знаю. Он за это и поплатился. Слишком высокие способности и слишком высокие принципы при этом.
— А у тебя, значит, хреновые принципы?
— У меня? — Лан чуть усмехнулся. — У меня вообще ни того, ни другого. Ни способностей, ни принципов.
Джара положила руку ему на плечо.
— Лан, ты только Сольку не обижай, хорошо?
Он вздохнул, закрыл ладонью лицо.
* * *
Салотто. Каталау, смотровая площадка.
Мне снился сон.
Я стою, судорожно вцепившись в мраморную балюстраду. Внизу город. Живой, цветущий, полный красок и ароматов наступающей весны.
Я смотрю в небо.
Через все небо летит огненная стрела. Все ближе.
Она летит, и у меня сжимается сердце.
Когда она упадет — я знаю, что будет.
За моей спиной стоит человек. Я понимаю, что знаю его, но не узнаю, возможно, мы встретимся позже, а, может, это просто какой-то бред. Он хисирец, такой же рыжий и зеленоглазый, как и все они. Невысокий, худой, он выглядит совсем мальчишкой, ровесником, хотя я точно знаю, что он старше. Такой лопоухий, и это еще больше подчеркивают совсем коротко остриженные волосы, все лицо в веснушках.
Он берет меня за плечи, руки у него очень сильные, крепкие.
— Давай, Соле, — говорит он. — Ты сможешь.
* * *
— Так, говорите кому чего и сколько надо. Давайте побольше брать, чтоб не ходить лишний раз, но и так, чтоб мы, все-таки, смогли это унести. — Вэй, парень с третьего курса, сидел за стопом на кухне, составлял список.
Наши парни теперь ходили на рынок большой толпой, в основном старшие, те, что могли за себя постоять. Те, кто мог использовать магию.
Регар научился использовать огонь, мог достаточно быстро создать и швырнуть огненный шар. Но боевая магия не наша специальность, для самообороны нужно использовать что-то менее травмоопасное. Швырять шары не позволяет закон. Мастер Патеру сказал нам, что если кто-то применит заклинание вне рекомендованного списка, то тут же будет отчислен и отправлен домой, к мамочке. Я не сомневалась, что так и будет. У Бер-Сухта и без того сложное положение. Если подходить с умом — разрешенного хватит, чтобы защититься.
Джара научилась зажигать спички, поднимать и удерживать в воздухе небольшие предметы, она могла даже устанавливать в воздух невидимый щит. От пули такой щит, конечно, защитить не мог, но брошенный камень потеряет скорость, увязнет и, пролетев еще немного, упадет к ногам. И людей не пропустит. Только на все это требовалось время и долгая концентрация. А на улице время может не оказаться. Да и не все выходило с первого раза.
Ина могла управлять водой, могла заставить капли собраться вместе или разбежаться, могла устроить бурю, не в море, конечно, а только в небольшой миске. Она старалась.
Старшие могли больше и быстрее. Вэй мог создать такой же воздушный удар, как Лан. Проблема была в том, что заклинания он читал вслух, нараспев, закрыв глаза.
А как же все эти слова о «наследниках Тарра»?
Мы пытались задать этот вопрос. Ина пыталась.
— Даже не думайте, — серьезно говорил Вэй. — Вы можете знать и помнить, можете даже пробовать что-то у себя в комнате за закрытой дверью. Но даже не пытайтесь использовать на улице. Под влиянием мастера Патеру многие хотят попробовать совершить волшебство одним усилием воли, но уже после первой аттестации это желание резко улетучивается. Хотите выжить и чего-то достичь — делайте как положено. Особенно сейчас.
— Почему сейчас?
Арек, его сокурсник, покачал головой.
— Два года назад нам разрешали пробовать. Нельзя было только использовать в работе, на виду. Но после того, как этой весной Хедер, выпускник Бер-Сухта, в одиночку обошел охрану Литьяте и разнес на клочки илитрийского сенатора на глазах у всех, нас чуть не закрыли.
Я что-то слышала об этом… В Одле, столице Этора, во время выступления, прямо на трибуне, представителя и консультанта метрополии взорвали с помощью магии. Я помню статьи в газетах. «Какая дикость! Какой кошмар» — кричали они. «Всех этих безумных колдунов без лицензии надо запретить. Стерилизовать. А лучше перестрелять, для верности». Помню, как отец обсуждал это с капитаном Баретом. «Это провокация, — говорил капитан. — Они ищут повод, чтобы еще больше прижать Этор. Ты бы лучше держал девочку при себе, а то мало пи…» Потом меня выгнали наверх, в свою комнату… это взрослые разговоры. Тогда я не отнеслась серьезно, магия и училище были слишком далеко и вообще, как казалось, не имело ко мне никакого отношения. В следующем плавании капитан погиб. Как сказали — напился и упал за борт. Отец не поверил, конечно.
— Я помню Хедера, — сказал Вэй, — позапрошлым летом он приезжал к мастеру Патеру. Он родом из Ригдела, окончил Бер-Сухт пять лет назад, потом работал в каком-то крупном поселке на юге Этора, в основном по аграрной части. Тихий, скромный парень, женился там на местной девушке. Все рассказывал, как у них хорошо растет виноград, не боится никаких заморозков, и к осени должны собрать первый урожай. Про дочек еще рассказывал. Сложно поверить, что он способен на убийство.
— Хедер поругался с мастером Патеру, — сказал Арек. — Мастер, кажется, раскритиковал его работу, сказал, что нельзя излишне использовать магию, нельзя с помощью волшебства выращивать то, что не растет. Никакого винограда в снегу. Это убивает землю.
— Но у нас всегда так делают… — сказала я.
— Вот именно, — сурово сказал Вэй.
Мертвое море Салотто, каменистые пустоши под Лацеей… В Налар-Сухте винят магию неспроста.
* * *
Она постучала к нам в дверь глубокой ночью, все уже спали. Наша комната ближе всего к выходу из жилых.
Открыла Джара.
— Ого! — сказала она. — Пойдем, он не здесь.
— Что там? — спросила Ина.
— Алеса. Сбежала из дома, пришла к нам.
Когда мы с Иной переглянулись, встали, зашли к нашим парням. Апеса уже рыдала у Кера на груди. Кер еще не вполне пришел в себя, сидел, опираясь спиной на подушки. Он выглядел ошарашенным, но довольным.