Рабы замялись, боясь дотронуться до женщины, но Адина со злостью приказала:
— Она трогала раба, раб касался ее. Она не женщина, она грязь. Тащите ее, как рабыню.
— Я припомню тебе грязь, гадина, — крикнула Стеша, когда двое сильных мужчин схватили ее за руки и вывели из дома.
Глава 11
«Вот и все, приехали, — думала Стеша, сидя в темном помещении здания, расположенного прямо у парадрома за рынком. — Ванька, прости. Имос… Сука я. Зачем все это сделала? Кто просил?»
Ее бросили сюда часов шесть назад. За это время никто не заглянул к ней, никто не принес воды или пищи, никто не задавал вопросов. У Стеши сложилось впечатление, что ее просто решили уморить голодом. Она пыталась стучать в дверь, кричать, она даже пела песни — бесполезно. За все это время даже шороха она не услышала за пределами камеры. Хотя камерой ее новое жилище назвать было трудно: большая комната, пустой бассейн, кухня без намеков на продукты питания и еще спальня с кроватью без одеял и подушек.
— Адина, ты — дура, если думаешь, что я умру без одеяла, — орала Стеша, высунув нос в единственное маленькое окошко. Ей никто не отвечал. Самое интересное было то, что Стеша не увидела ни одного человека из охраны. Ее никто не сторожил. А зачем? В окно не пролезть, дверь не сломать, пол не вскрыть. Стеша металась по своей тюрьме и выла: «Ванька, прости. Имос, мальчик мой! Как ты там?». На улице стемнело, к Стеше так никто и не пришел. Она схватила единственный, находившийся в помещении стул и со всей силы швырнула его в запертую дверь.
Дверь открылась. Девушка оторопело подошла к ней и выглянула наружу. Она же ломилась в нее несколько раз, а тут… На улице было темно, и Стеша скорее услышала, чем увидела человека, стоявшего у двери. Его дыхание было тяжелым, как после длительного бега, и очень знакомым.
— Стеша, это ты?
— Имос? — вскрикнула девушка, и бросилась к нему на шею. Парень застонал и оттолкнул ее.
— Прости! — привлек он ее одной рукой обратно, — нам надо идти. Он закрыл на засов дверь Стешиной тюрьмы, взял девушку за руку и, прихрамывая, повел через погруженную в темноту рыночную площадь. Помещения, где держали рабов во время базарных дней, сейчас были пусты. Имос приоткрыл одну из дверей и пропустил Стешу вперед.
— Здесь меня никто искать не будет. Им в голову не придет, что раб спрячется на рынке, где был продан.
— А меня? — оглядываясь по сторонам, спросила Стеша. Видимо Имос здесь уже побывал: на лавке лежали одеяла, какие-то продукты и вода. — Меня не будут искать? Парень зажег свечу, и Стеша увидела его лицо: под глазом красовался огромный синяк, губы были разбиты. — Бедный! — охнула она.
— Тебя искать не будут. — Не обращая внимания на реакцию девушки, продолжил Имос. — Они уже все решили на счет тебя. Я слышал разговор, пока был в подвале: все придумано очень умно — заморить тебя голодом и через пару недель закопать где-нибудь. Так что можешь считать себя мертвой.
— Спасибо, утешил! — Стеша взяла с лавки кусок ржаной лепешки, но покрутив в руках, положила назад. — Иван жив?
— Не знаю, я не смог найти его, — Имос вздохнул и медленно лег грудью на лавку, свесив руки вниз. — Я немного полежу.
— Устал? — Стеша взяла свечу, присела рядом с ним и провела рукой по голове, перебирая спутавшиеся волосы. — Поспи. Девушка наклонила свечу, и свет от нее упал на спину парня. На ней не было живого места: палач здорово прошелся по ней розгами.
— Имос, как же ты дошел? Как ты вообще сумел выбраться из того дома? — до нее только сейчас дошло, что парень тоже был схвачен. Она же знала, что его ждет за нарушение законов — вычитала в этих дурацких книгах.
— Я все расскажу тебе завтра, Стеша, — прошептал парень и потерял сознание.
Всю ночь девушка не сомкнула глаз, помогая своему спасителю. Правда сделать она могла не много: разве только смочить горячие губы водой, да постелить под голову одеяло. Имос то приходил в себя, то проваливался в полусон. Во сне он часто звал Стешу по имени и называл ее своей госпожой.
— Конечно, госпожа, — гладила она его, успокаивая, по волосам. — Спи. Уснула она под утро, когда первые лучи осветили площадь, прямо на полу, держа за руку Имоса и свернувшись калачиком.
Никто из них не увидел, как на центр площади рабы приволокли избитого Ивана и скрутив ему руки привязали к столбу, так что бы солнце светило ему в лицо в течении всего дня. За всем эти наблюдали Адина и ее подруги.
— Посидит на солнце — разучится поднимать голову от земли.
— Если выживет! — Оставшись довольными результатами своего труда, они повернулись и собирались уже покинуть место пытки, как к хозяйке подбежал Зари и, упав на колени, сообщил о бегстве Имоса. Адина в бешенстве пнула раба, привела пластину в действие и велела привязать скрюченного от боли Зари к тому же столбу, у которого сидел Иван.
Имос проснулся первым — его разбудил шум, раздававшийся с площади. Парень встал, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спящую девушку. Это далось ему с трудом: спина сильно болела, и каждое движение приносило мучительную боль. Имос подошел к стене, которая состояла из плотно прилегающих друг к другу камышовых пластин, раздвинул пальцами несколько стеблей и оглядел площадь. Народу было не много, но все они стояли в центре, у столба, к которому был привязан:
— Иван, — с жалостью воскликнул Имос.
— Где? — проснулась Стеша. Она подбежала к стоящему у окна парню и замерла.
— Скоты, — проговорила она, глотая слезы. — Какие же они скоты. Иван сидел у столба, было видно, что он совсем без сил. Его голова безжизненно свисала на грудь, а руки были туго связаны веревками. Собравшиеся вокруг женщины потешались над ним, иногда, то одна, то другая, пинали его ногами. Он уже никак не реагировал на их издевательства, чего нельзя было сказать о его соседе, который извинился, плакал и постоянно лебезил перед женщинами.
— А кто второй? — спросила девушка.
— Это Зари. Не знаю, что он натворил, но его мне не жаль.
— А как же Ваня?
— Он должен протянуть до вечера, — Стеша прижалась к Имосу и тот приобнял ее одной рукой. — Вечером охраны не будет. Мы сможем его унести.
— А если его уведут отсюда?
— Ты еще не знаешь Адину? — ухмыльнулся Имос, — у ее рабов шансов не бывает.
— Ты не сердишься на меня за то, что я все это сделала с тобой и с Иваном.
— Я благодарен тебе. Я один на всем свете могу сделать это. — Имос притянул к себе девушку и коснулся губами ее шеи. Она запрокинула голову и громко выдохнула. Парень наклонился и накрыл поцелуем ее губы, она не знала, куда деть руки и запустила их в его волосы. Через мгновение Стеша почувствовала, что лечение было не напрасным: его мужское начало напряглось и настойчиво стучало в ее бедро.
— Ты мне поможешь? — дрожащим от желания голосом спросил он.
— Помогу, конечно, помогу, — ответила Стеша, аккуратно приспуская его штаны. "Как жаль, что ты в таком состоянии, — сокрушалась мысленно она. — Пора бы тебе объяснить, что удовольствие должно быть обоюдным".
— А я могу что-то сделать для тебя? — словно послушав ее мысли, спросил Имос.
— Да, но не сейчас. Ты мне нужен весь и абсолютно здоровый, — нежно ответила девушка, унося своего мужчину на вершины блаженства.
Позднее, они немного перекусили, и Имос рассказал Стеше, что произошло в доме, после того как ее увели.
Имоса бросили в подвал, в ту комнату, которую девушка нашла, когда обследовала дом. Два раба одной из подруг по ее приказу сильно избили его, привязав к лавке. Адина стояла рядом и пыталась узнать, зачем Стеша сняла пластину с его спины и почему разрешила дотрагиваться до себя. Вообще, для нормального человека, вопросы звучали странно, но Адина просто из кожи лезла, что бы узнать, что здесь вытворяла Дилла. Она никак не могла осознать, что женщина, представительница средней касты, господствующего вида могла опуститься до того, что бы бегать по саду со своими рабами и сидеть с ними за одним столом. Зари еще раз повторил хозяйке все, что видел вечером, но та снова наказала его за то, что он посмел наблюдать за женщиной. Имоса били долго. Даже когда Адина ушла, рабы продолжили экзекуцию. Зари, как трусливый шакал, очухавшись от болевого шока, подскочил к связанному, и, схватив его за волосы со всей силы ударил по лицу кулаком. Рассказывая про это, Имос дотронулся большим пальцем до разбитой губы, и слегка поморщился.
Сидящая рядом Стеша, погладила его по руке, и Имос поймал ее ладонь и поцеловал. Девушка улыбнулась: "Продолжай, расскажи, как же тебе удалось убежать?» Парень встал и подошел к стене, посмотреть на то, что происходило у столба. Солнце стояло высоко, все зеваки разошлись по домам. Иван сидел, подтянув ноги под себя, и тяжело дышал. "Ему досталось больше всех, — вздохнул Имос. — Мне кажется, он даже не понимает, в чем виноват".
— Конечно, не виноват, — отозвалась Стеша. — Не надо было мне его покупать.
— Не думай так. Пройдет время и он оценит, все, что ты сделала.
— Ты думаешь?
— Уверен. Он не пожалеет. Ведь ты же объяснишь ему, кто он.
— А кто он? — хмыкнула Стеша.
— Мужчина, — без капли иронии ответил парень и вопросительно и колюче посмотрел в ее глаза, чем очень смутил.
— Расскажи, как ты выбрался, — перевела разговор Стеша.
Имос засмеялся тому, как девушка ушла от разговора, сел рядом и аккуратно ее приобнял, что бы не сильно тревожить больную спину.
— Адина, как и другие, настолько уверена, что всё находится у них под контролем, что не позаботилась об охране. Наказание закончилось, рабы развязали меня и ушли. Пришла госпожа Фиита из оранжевых — это надзиратели над рабами. Обычно они живут на острове, но скорее всего, прилетели на парастеке по требованию Адины. Она сказала, что наказание мое не закончено, и через пару дней на площади я буду казнен.
— Как казнен? — ужаснулась Стеша.
— Обыкновенно! За мое преступление наказание — смертная казнь. Скорее всего, утопили бы.
— Зверье!
— Наша жизнь, которую ты в силах изменить.
— Так тебя просто не закрыли?
— Закрыли! Я отлежался и попытался открыть дверь. Она была заперта. Других выходов в комнате не было.
— Я помню. Там нет даже окна.
— Я лег на лавку. Спина ужасно болела и я, наверное, потерял сознание или уснул. Сколько времени прошло не знаю, но меня разбудил пожилой мужчина. Я таких и не видел никогда: обычно к Иону отправляют гораздо раньше. Он дергал меня за руку и звал по имени.
— Кто это был?
— Я задал ему тот же вопрос. Он сунул мне в руки какой-то сверток и сказал, что я должен немедленно уходить и спрятаться в саду, а ночью попытаться уйти из города. Он проводил меня до беседки и, уходя, добавил, что давно живет у врача и иногда слышал ее разговоры на запрещенные законом темы. "Я догадываюсь кто ты. Когда-то, возможно, каждый мужчина был таким, как ты. Беги и постарайся выжить. Я Филиц, раб Фии Гоуби."
— Филиц! — воскликнула Стеша, — Я его помню. У него еще шрам на лице. Почему он помог тебе?
— Не знаю, но это он сказал, где искать тебя и дал мне еду и воду.
— Странно! Даже представить не могу, зачем он это сделал. Но главное, мы свободны и мы вместе! Что не скажешь про Ивана. Как мы с ним поступим?
— Скоро стемнеет. Охраны не будет это точно, мы заберем его уйдем в горы.
— Я знаю, куда нам надо пойти. В одной из пещер стоит мой парастек. Только идти туда несколько часов, а вы оба нездоровы.
— Я донесу его, поверь. А если надо будет — донесу и тебя, — он наклонился и чмокнул ее в нос. — А что в вашем времени мужчины делают для своих женщин?
— Как и во все времена: носят на руках, защищают, дарят цветы, — загибая пальцы на его руках начала перечислять Стеша.
— Я это все делал, — улыбнулся Имос, — а еще что?
— Что ты хочешь узнать? — притворно надула губки девушка.
— Все! — прошептал ей в ухо парень.
В это время с улицы раздались крики. Молодые люди вскочили и бросились к стене, через которую постоянно наблюдали за площадью. На ней скопилось довольно много народа. Все склонили головы, только женщины присели на одно колено, а их рабы распластались на земле полностью. К центру площади приближались два паланкина, каждый из которых несли двадцать четыре раба. Они были просто огромными, и судя по виду мужчин очень тяжелыми.
— Там, наверное, есть теннисный корт, — пошутила Стеша, но Имос шутку не оценил.
— Это наивысшая каста: золотые, и это кто-то из семьи правительниц. Ты расшевелила змей, Стеша. Не часто они покидают свои дворцы, что бы лично посмотреть на раба.
— Они заберут Ивана? — испугалась девушка.
— Нет, им нужен Зари, этот несчастный болтун. Они хотят знать, что произошло тогда в твоем доме.
Стеша со страхом наблюдала за происходящим на площади. Женщины в золотом, редкостные страшилки, о чем-то долго расспрашивали Зари. Тот распинался перед ними, чуть ли не в лицах расписывая происходящее в саду, при этом умудряясь не поднимать головы, но все равно остался виноватым перед золотыми. Одна из них запустила в действие пластину, после чего Зари затрясся, как при ударе током, и затих.
— Все-таки они дуры, — прокомментировала их действия Стеша, — ведь Иван знает гораздо больше.
— Это хорошо, что они такие, — ответил Имос, — будь они умнее, а вернее, не такими самоуверенными, в живых не было бы не Ивана, не меня и ни даже тебя.
Женщина в золотом пальцем подозвала Адину.
— Смотри, и эта гадина тут, — шепотом произнесла Стеша.
— Скорее всего, она золотых и оповестила. Что им от нее надо?
После короткого диалога Адина послала одного из своих рабов в сторону здания, где Стеша находилась под замком.
— Стеша, мне кажется твое исчезновение больше не тайна.
И в самом деле, через пару минут раб вернулся и, упав на колени, сообщил, что тюрьма пуста. Золотые что-то закричали, одна из них отвесила увесистую пощёчину Адине, после чего они сели в свои паланкины, и покинули площадь. Через полчаса площадь была пуста, быстро темнело.
— Стеша, поешь, — сказал Имос, — через час мы должны будем уходить.
— Я не хочу, — возразила девушка.
— Ешь, — рявкнул парень, и сунул ей в руки кусок сыра и лепешку.
— Ты чего на меня орешь? — возмутилась Стеша, — ты, где этого нахватался?
— Ты сама сказала, что мужчина должен заботиться о своей женщине, и теперь я понимаю почему.
— И почему же? — возмутилась девушка.
— Ты слабая.
— Что? Да я…
— Да ты, — Имос закрыл ей рот поцелуем на несколько минут, а потом заставил поесть и прилечь отдохнуть.
Несмотря на возмущение, которое в ней кипело, Стеша быстро заснула. Имос сидел рядом и смотрел на свою спасительницу, свою учительницу, свою женщину. Спина горела огнем, и он проклинал себя за свою слабость. Он чувствовал, что Стеша что-то недоговаривает, о чем-то настолько важном, что, скорее всего это перевернет весь его мир. Предстоит трудный путь. Нужно спасти Ивана и спастись самим. И от того, как он это сделает, будет зависеть, узнает ли он эту тайну или нет. Девушку ему будить не хотелось. Мысли были совершенно о другом: прилечь рядом, сорвать с нее всю одежду и ласкать до черных пятен перед глазами. Но время вышло.
— Стеша! Стеша! — потряс он ее за плечо. — Вставай, нам пора.
— Уже пора?
— Да! Пойдем!
Они собрали вещи и, приоткрыв дверь, осторожно вышли на улицу. Как и говорил Имос, на площади никого не было. Они прошли к самому столбу и окликнули Ивана. В ответ раздался слабый стон, и Стеша кинулась к парню, радуясь тому, что самые худшие предположения не сбылись.
— Живой! Ванечка, сейчас мы тебя спасем.
Имос развязал веревки, опутывающие руки пленника, а Стеша приложила к его губам бутылку. Иван оживился и с жадностью начал глотать воду.
— А что это за вода, — спохватилась Стеша. — Она ему не повредит?
— Не волнуйся, обычная вода, которую он всегда пил, — ответил Имос, а сам окликнул Зари. Тот не отвечал. Имос наклонился и послушал его дыхание:
— Они убили его, — с сожалением произнес он.
— Надо уходить, — ответила Стеша, — а Зари просто перестал страдать.
Имос взял на руки Ивана. За эти два дня тот еще больше похудел и даже на ногах стоять не мог от слабости.
— Идем к горам. Я не помню точно дорогу от подножья, но выше я смогу найти тропу к пещере.
— Надеюсь! — хмыкнул Имос, поправил поудобнее свою ношу, и странная троица скрылась в темноте ночного города.