Электричество, заставляющее тело двигаться, вскоре угасло. Зеленый и красный драконы прыгнули на медного. Он жестко сбил красного на землю и раздавил зеленого дракона огромными передними лапами. От звука разрывающейся плоти мне стало плохо и пришлось наклониться, когда судорога сжала мой желудок. Изображение медного дракона, разрывающего крыло зеленого, поселило новый страх глубоко в моем сердце.
«Папа, где ты, черт побери?» — взмолилась я в темноте.
Красный дракон вновь поднялся и улетел, когда медный дракон разорвал зеленому дракону шею. Потом медный дракон перевел взгляд на меня. Господи Боже! Я заставила себя отвернуться от гигантского зверя и начала бить в лобовое стекло моими недавно освобожденными ногами. Новое чувство срочности отдавалось в каждом ударе.
Ну же! Я ударила три-четыре раза, но это только оставляло длинные трещины в стекле. Наблюдая за тем, как медным дракон тащиться к пикапу по неровным трещинам в асфальте, я увидела место происшествия еще более устрашающим. Медный дракон остановился прямо перед пикапом. Наши глаза встретились, и я увидела вертикальные зрачки внутри пары темных насыщенных карим радужек. Мое сердце бешено забилось в груди, когда он нежно запустил один из когтей в стекло и вырвал его.
Он остановился, пялясь на меня, кажется, вечность, затем сделал несколько шагов назад и кивнул в мою сторону.
Он хочет, чтобы я вышла? Тебе это кажется, Елена. Дракон не настоящий.
Я застыла. Я не могла двигаться. Дракон начал сжиматься. Его крылья и ноги уменьшались, пока не исчезли. Его большая голова и рога тоже обратились в ничто. Я смотрела, как огромная фигура дракона растаяла, превратившись в фигуру человека, низко припавшего к земле. Фигура подняла голову, и огромные порезы на лице сочились кровью. Казалось, будто кто-то выкачал весь воздух из моих легких. Я, наконец, обнаружила моего отца… без клочка одежды.
Глава 2
— Папа? Что… — я не смогла найти слов для описания того, что случилось или того, что только что увидела.
Пошатываясь, он двинулся к пикапу, и я закрыла глаза. Я буду травмирована до конца жизни, после того как увидела его голым. Голова дурела от слов «дракон» и «папа», и, снова, «дракон», крутившихся в ней, и я боялась, если я произнесу эти мысли вслух, то отправлюсь в психушку.
Тишину нарушил звук расстегивающейся молнии его армейской сумки. Я слышала, как он надевал штаны. Как я могла не знать, что отец — дракон?
— Можешь открыть глаза, Елена, — его голос раздался где-то у лобового стекла.
— Пап, почему ты не…
— Я не хотел, чтобы ты узнала об этом так. Прости, — он протер порезы на лице куском ткани. Наши глаза встретились, отец посмотрел на меня, его челюсти были сжаты. С лица исчезли все следы медного чудовища. Одну руку он поднял вверх, словно сдаваясь, а вторую протянул мне. Я ухватилась за нее, и он помог мне вылезти через дыру, которая теперь была вместо лобового стекла. У меня дрожали руки, а порез на голове невыносимо жгло.
Мои джинсы с толстовкой цеплялись об осколки стекла и рвались о них, но я не отводила взгляда от отца, пока вылезала через окно. Когда я оказалась снаружи грузовика, то смотрела, как отец смочил рубашку чистой водой из бутылки. Он поднес ткань к моей голове.
— Ай!
— Стой спокойно, — сказал он и мягко коснулся моего лба прохладной влажной тканью. Я сжала зубы. Ощущение было такое, словно меня ударили кувалдой.
Я не знала, что сказать, и воздух был заполнен отвратительной тишиной, пока он накладывал повязку на мое лицо.
— Мне нужно позвонить.
— Пап? — я ухватилась за его взмокшую от пота руку, и он повернулся ко мне лицом. — За нами гонятся еще драконы?
— Я не знаю, медвежонок, — он нежно погладил мою щеку большим пальцем. Затем набрал номер и осторожно поднес трубку к уху. Его взгляд шарил повсюду, лицо было подсвечено мягким сиянием экрана. — Мэтт, это Герберт. На нас напали драконы… нет, я говорил тебе не по телефону. Мы застряли на шоссе I-40, просто встреть нас, и, пожалуйста, поторопись, я не знаю, будет ли их больше, — отец выключил телефон и убрал обратно в карман штанов.
— Елена, мне нужно кое-что тебе сказать. Поверь, я планировал сделать это совсем не так, — он резко втянул воздух и потер нос указательным и большим пальцем. — Я хотел повести тебя на вкусный ужин и постепенно ввести в курс дела, но… — он вдохнул, моргнул пару раз и отвел взгляд. — Медвежонок, — отец снова посмотрел на меня, в его глазах стояли слезы, — я люблю тебя больше, чем саму жизнь, и никогда не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Тебе нужно это понять.
Я кивнула, но тот факт, что папа может трансформироваться в дракона, когда захочет, с трудом укладывался у меня в голове.
Он тяжело сглотнул и опустил взгляд.
О чем он умалчивает?
Хриплый вой, пронзивший темноту, заставил нас подпрыгнуть.
— Елена, просто беги, — закричал отец и показал мне направление. — Так быстро, как можешь. Мэтт уже в пути, беги сейчас же!
Я услышала треск рвущихся джинсов, и, когда обернулась, отец уже превратился в дракона. У меня даже не было времени сказать «прощай» или «я тоже тебя люблю». Все, что могла сделать, это выполнить то, что он просил, и я побежала.
Слезы застилали мне глаза, и я рьяно их вытирала. Не то чтобы это помогало, все вокруг и так было угольно-черным, и я ничего не видела перед собой. Больно упала на землю, но встала и продолжила бежать. Я не оборачивалась назад, пока, молча, умоляла мотель показаться на глаза. Еще один хриплый вой заставил меня снова споткнуться. В этот раз всю дорогу осветило пламя. Я посмотрела назад и увидела силуэт дракона, того что был с красивой мордой. У меня по спине пробежала дрожь, когда я вспомнила зло, которое он испускал.
Где отец? Я умру. Не сдавайся, Елена. Вставай!
Я сделала, как сказал мне голос в голове, и продолжила бежать, пока дракон, таящийся в темноте, шел по моему следу. За мной крался хищник, которого я не видела, но с каждой новой волной дрожи, я ощущала его присутствие.
Я вскрикнула, когда нечто твердое ударило меня в грудную клетку. В один момент я еще стояла на земле, а в другой взлетела в воздух. Его когти вонзились в мое тело, и я была уверена, если он сожмет их хотя бы немного сильнее, то разорвет меня пополам.
Он пах серой, а шум его крыльев громыхал у меня в ушах. Я начала неудержимо кашлять, когда его сильный запах прокрался мне в легкие. Глаза стало жечь, и, казалось, что у меня сейчас взорвется голова.
Все мое тело содрогнулось, когда дракон столкнулся с чем-то твердым. Я ощутила, как вся масса дракона была отброшена назад, а его хватка исчезла с моего торса.
Я падала и кувыркалась в воздухе. Перед глазами предстал размытый образ еще одного дракона, скалящегося на красного дракона. Красный дракон выдохнул пламя, которое осветило небо. Оба дракона становились все меньше, пока я летела вниз. Сердце билось так быстро, что, казалось, оно находится у меня в горле. Затем все погрузилось во тьму и замолкло.
***
Глухие голоса звучали, как фон. Сначала я не могла разобрать, что именно они говорили. Они были гулкими, словно проходили через консервную банку. У меня в голове задержался только один вопрос: «С папой все хорошо?»
Зрение возвращалось постепенно: сначала свет, потом оттенки серого. Надо мной стояло четверо, но я не могла различить даже их пол.
— Констанс? — отчетливо произнес мужской голос с ярко выраженным азиатским акцентом.
— Не сейчас, мастер Лонгвей, — сделала замечание женщина с британским акцентом.
Я пыталась поднять руки. Почему я не могу двигаться?
Британка рявкнула кому-то о поломке какой-то медицинской штуки, и одна из фигур куда-то исчезла.
— Вы должны знать кое-что еще, — произнес справа от меня голос, с выговором смутно похожим на американский. — У нее есть метка. Тоже темная.
Метка? Это плохо. Когда люди говорят о метках и знаках, это обычно означает уродов. Я урод! У меня ускорилось сердцебиение, и это ощущалось так, будто что-то тяжелое сидело на моей груди.
— Но ты говорил, что ее отец был драконом, — озадачено произнес азиат.
— Как такое возможно, Мэтт? — спросила британка.
— Я не знаю, Констанс. Я рассказал все, что знал.
Мэтт? Где мой папа?
Пока незнакомцы разговаривали, ко мне начало возвращаться зрение. Я увидела три фигуры, склоняющиеся надо мной. Британка была одета в длинный белый лабораторный халат, с шеи свисал стетоскоп. Ее волосы удивительно отливали серебром, и казалось, что она источала уверенность. Азиат был низким, среднего возраста, одетый в самую уродливую гавайскую рубашку, которую я когда-либо видела. Американцем со светлыми золотыми волосами и огромным носом, как я подозревала, был Мэтт, ему было около пятидесяти.
— Ты хорошо справился, Мэтт, — с одобрением похлопал азиат его по плечу.
— Мне жаль, что я не добрался туда раньше, — сказал Мэтт, в его глаза вернулось что-то темное. Мое сердце заколотилось быстрее.
Доктор снова обратила внимание на меня.
— Ты знаешь, как ее зовут?
— Думаю, он называл ее Элоизой или Еленой. Хотя все-таки Еленой, — ответил Мэтт.
— Елена, ты меня слышишь? — спросила она, светя какой-то штукой мне в глаза. По ним тут же заплясали черные пятна, которые на некоторое время меня ослепили. Отвратительно.
Женщина повторяла мое имя. И каждый раз становилась все более обеспокоенной.
— Констанс?
— Нет, мастер Лонгвей, — сказала доктор. — Я не сдамся. Она слишком молода и едва успела пожить. Я…
— Ты не можешь их спасти, Констанс. Их умы не осознают реальность. Ей нужно…
— Нет! Я не дам ей сыворотку, мы должны попытаться вернуть ее, ее метка темная! Елена, пожалуйста? — в ее глазах стояли слезы, когда она обращалась с мольбой к моему неподвижному телу. — Всего лишь один раз моргни. Это все, что тебе нужно сделать.
«Моргни, Елена», — требовал голос в голове. Я не хотела никакой сыворотки, но, во имя всех святых, я не могла моргнуть.
Она подождала пару минут и начала выкрикивать мое имя.
Азиат вытаращился на нее, потрясенный этой внезапной вспышкой.
Наконец я моргнула. Множество раз, испугавшись, что они не заметили.
Доктор начала смеяться, пока вытирала слезы с лица тыльной стороной руки.
Мэтт сделал глубокий вдох.
— Чем я могу помочь, Констанс? — спросил азиат, который, как я сообразила, был Мастером.
— Сейчас ничего, просто дайте ей отдохнуть. Она через слишком многое прошла за один день.
***
Я открыла глаза и обнаружила, что лежу на маленькой кровати в больнице. Все конечности моего тела снова работали, кроме рук. Они двигались сами по себе, дергая и вырывая капельницу, выпирающую из-под кожи. Все вокруг забрызгало жидкостью. Машина, присоединенная к шприцу, издала очумело-высокий звук.
Оглядевшись вокруг, я заметила, что все остальные кровати были пустыми. Я резко села прямо, отчаянно разыскивая глазами отца. Они его не нашли?
— Все будет хорошо, — раздался голос доктора рядом со мной. Звук заставил меня подпрыгнуть. Наши глаза встретились, и я обнаружила, что пялюсь на нее, как идиотка. Её светло-серые глаза с темными пятнами на радужке начали меня успокаивать.
Теплые руки мягко надавили мне на заднюю часть челюсти. В следующий момент я ощутила прикосновение холодного металлического диска ее стетоскопа. У меня по всей коже побежали мурашки, пока она передвигала металлический диск вдоль моей спины.
— Дыши, — властно приказала она.
Я глубоко вздохнула. Вопрос о судьбе отца вертелся на языке, когда я пыталась сделать еще один вдох. Слезы накатывали на глаза, в то время как я проигрывала в голове разные варианты развития событий. Когда она закончила, стетоскоп вернулся на ее шею.
— Где мой отец?
Уголки ее губ опустились, и слезы наполнили глаза.
Я знала, что после случившегося прошлой ночью, шанс того, что он остался в живых был призрачным.
— Он… мертв? — едва эти слова сорвались с губ, я почувствовала, как что-то в груди сжалось от едва сдерживаемых эмоций.
Она кивнула.
— Нет, — произнесла я тихим шепотом, и у меня по щеке покатилась слеза, приземляясь на белые простыни постели. Горло перехватило, и я с трудом пыталась дышать. Констанс аккуратно помогла мне сесть, свесив мои голые ноги с края кровати. Она надела мне на лицо кислородную маску, и воздух снова наполнил легкие, когда она приказала мне делать глубокие вдохи.
Ошеломляющая боль достигла моего сердца, разбившегося на миллион осколков. Я больше не могла сдерживать слезы и позволила им гневно течь по моему раскрасневшемуся лицу.
— Милая? — доктор взяла мое лицо в ладони и наклонилась ко мне. Она обняла меня и подождала, пока я успокоюсь. Только тогда, когда мои рыдания превратились во всхлипы, она заговорила снова: — Меня зовут Констанс. Ты попала к нам два дня назад. Помнишь?
Два дня назад? Я кивнула, сжав зубы. Мышцы челюсти напряглись.
— Как он умер?
— Его убили драконы, — сказала Констанс.
У меня задрожала нижняя губа, и я попыталась подавить новые слезы.
Я слушала ее рассказ о том, как Мэтт поймал меня прежде, чем я ударилась о землю. Должно быть, именно Мэтт был тем, кто вступил в схватку с красным драконом. Один из его коллег отправился на поиски выживших, но не нашел никого. Все драконы, кроме нас, были занесены в список. Её объяснения порождали больше вопросов, чем ответов. Вопросов, на которые я не могла найти ответов.
Она налила полный стакан воды.
— Елена, почему драконы преследовали твоего отца?
— Не знаю. Я даже не знала, что он был драконом! — честно сказала я, взяв из ее руки стакан.
— Когда ты узнала? — задумчиво спросила она.
— Ночью на I-40, - фраза звучала как заголовок плохой песни о любви.
В голову внезапно пришел последний разговор с отцом.
— Где я? — спросила я.
— Ты в Пейе. Это мир…
— Я знаю о Пейе, — перебила я, не зная, что и думать.
— Он рассказал тебе о нашем мире? — воскликнула она потрясенно.
Я кивнула настолько сильно, насколько смогла позволить раненая шея.
— Тогда, я уверенна, ты знаешь, что ни один человек не может уйти после того, как прошел стену.
Я вздохнула. Все рассказы были как в тумане. Голову занимали единственные слова «Бермудский треугольник». Я безуспешно попыталась вспомнить больше деталей. На глаза опять навернулись слезы. Я уступила им, зарыв лицо в ладонях, и зарыдала снова.
Она крепко обняла меня, прижав к груди, и зашептала слова утешения мне в волосы. Когда рыдания снова успокоились до сухих всхлипов, Констанс осторожно заговорила:
— Я сожалею, что спрашиваю это у тебя, Елена, но скажи, твой отец когда-нибудь упоминал о метке Драконианов?
Я вскинула голову и огромными глазами уставилась на Констанс.
— Метка?
— Твоя метка обладает большой значимостью здесь, — продолжила она. — А такая темная, как твоя… ну, если коротко, дети драконов не носят на себе что-то настолько особенное.
Вы имеете ввиду, я урод. Я помотала головой.
Все это вертелось в моем сознании, заставляя голову кружиться. Прикоснувшись к щекам, а затем скользнув руками на затылок, я прилегла на подушку. Я сверлила взглядом потолок, на котором очень быстро вращался вентилятор, пока все не смазалось перед глазами, превращаясь в ничто. Папы нет. Я никогда не увижу его снова.
— Я не должна была оставлять его той ночью, — сказала я в потолок и снова расплакалась. Я даже не попрощалась с ним.
— Не вини себя, Елена, — ответила Констанс, предлагая мне только поддержку, никакие слова не могли уничтожить боль и вину.
Она гладила мою руку и терпеливо ждала, пока я выплачусь.
— Подождите, если папа был драконом, то я… — сказала я, паникуя и пытаясь заставить себя вернуться в сидячее положение.