– Знаю, – пожал плечами Брэден. – Конечно, она никого не подговаривала. Но, по-моему, ею двигали вовсе не те причины, о которых думаешь ты, Элс.
Похоже, этот наглец воображает, что видит меня насквозь. Мать твою. Не исключено, он не обманывается на свой счет. И на мой тоже. Проницательная гадина какая.
Я в досаде отвернулась и принялась пить кофе, стараясь не обращать внимания на въедливый взгляд Брэдена.
– Что за дурацкая манера – говорить загадками, – усмехнулась Элли и повернулась ко мне. – Ты ведь их помирила?
«Я твой должник».
Вспомнив записку, я невольно улыбнулась, прикрыв рот кружкой.
– Да. Кажется, мне это удалось.
– Неужели?
Теперь в голосе Брэдена звучало такое откровенное изумление, что это было просто оскорбительно.
Нет, все же зря этот самодовольный павиан воображает, что видит меня насквозь.
– Райан – моя лучшая подруга, – отчеканила я. – Мне хотелось ей помочь. Если вы считаете меня бессердечной сукой, вы ошибаетесь.
– Я ничего такого не говорил, детка, – заморгал от неожиданности Брэден.
Фамильярно-ласковое словечко пронзило меня насквозь, задев какие-то нервные окончания, о существовании которых я даже не подозревала.
– Не смейте называть меня «детка», – выдавила я. – Не смейте.
Моя неожиданная злость и резкий тон озадачили Брэдена и Элли. За столом повисло неловкое молчание. Надо же, вчера, когда этот чертов Брэден всучил мне свой телефон, я была ему так благодарна. И напрасно. Стоит дать перед кем-то слабину, он начинает воображать, что знает о тебе все. А на самом деле не знает ровным счетом ничего.
– Значит, Джеймс вернулся в Лондон? – нарушила молчание Элли.
– Да. – Я встала и выплеснула в раковину остатки кофе из своей кружки. – Пойду-ка я в спортзал.
– Джоселин… – начал Брэден.
– У вас, насколько я помню, назначена деловая встреча? – отрезала я и направилась к дверям, чувствуя спиной напряжение, которое сама создала.
– Джоселин…
В его голосе звучало беспокойство.
Не отступай от намеченной линии, Джосс. Надо поставить его на место, иначе он окончательно зарвется.
Я вперила взгляд в Брэдена и проскрежетала с любезностью акулы:
– Если хотите взять кофе с собой, у меня есть прекрасный термос.
Брэден изумленно воззрился на меня, потом покачал головой.
– Благодарю вас, это лишнее, – произнес он с лукавой улыбкой.
Я величественно кивнула и, сделав вид, что более его не замечаю, повернулась к Элли:
– Может, пойдешь со мной в спортзал?
– В спортзал? Я? – удивленно наморщила точеный носик Элли.
– А ты что, не ходишь в спортзал? – спросила я, окинув взглядом ее безупречную фигуру. – Хочешь сказать, ты такая стройная от природы?
Элли рассмеялась и слегка покраснела от удовольствия.
– У меня хорошие гены.
– Тебе крупно повезло. А вот мне приходится пахать как проклятой, чтобы мои гены меня не подвели.
– Ваши труды не пропадают даром, – пробормотал Брэден, уткнувшись в кружку.
Глаза его смеялись. Я невольно улыбнулась в ответ. Мне стало жаль, что я так его обрезала.
– Надеюсь. Ладно, пойду в одиночестве. Увидимся.
– Спасибо за кофе, Джоселин.
Его нахальный голос настиг меня уже в холле.
Я скорчила жуткую рожу и заорала что есть мочи:
– Джосс, а не Джоселин!
В ответ раздался смех, который я попыталась проигнорировать.
* * *– Ну вот, теперь, когда мы познакомились, может быть, вы расскажете, почему у вас возникло желание поделиться с кем-то своими проблемами? – пропела доктор Кэтрин Причард.
Почему все психотерапевты говорят одинаковыми голосами – участливыми и мягкими до приторности? Наверное, считается, что это внушает пациенту доверие и помогает расслабиться. Но меня это сюсюканье только раздражает. И когда мне было четырнадцать, раздражало тоже.
С того разговора на кухне прошла неделя. Сама не знаю, с какой стати я решила пойти к психоаналитику. Так или иначе, я сижу в кабинете на Сент-Эндрю-лейн. Согласно последним веяниям дизайна, все вокруг сверкает металлическим холодом. Ничего похожего на уютную комнату, в которой принимал меня школьный психолог. Кстати, совершенно бесплатно. А для того, чтобы проникнуть в это святилище из стекла и металла, я выложила целое состояние.
– Вам здесь нужны цветы, – заметила я. – Или какое-то другое яркое пятно. А то ваш кабинет выглядит не слишком приветливо.
– Приму к сведению, – улыбнулась доктор.
Я молчала.
– Джоселин…
– Джосс.
– Джосс. Так почему вы решили прийти сюда?
Живот свело, на лбу выступил холодный пот. Все, что я ей расскажу, останется между нами, напомнила я себе. Мы никогда не встретимся за стенами этого кабинета, у нее не будет случая использовать против меня мои признания, мое прошлое. Мы чужие друг другу. Я набрала в грудь побольше воздуха:
– У меня снова начались приступы. Приступы паники, которые сопровождаются удушьем.
– Снова?
– Когда мне было четырнадцать, со мной часто такое случалось.
– Приступы паники могут быть спровоцированы самыми разными причинами. Почему они начались? Что произошло в вашей жизни?
Я с усилием сглотнула подступивший к горлу ком:
– Мои родители и маленькая сестренка погибли в автокатастрофе. Никаких родственников у меня не было – за исключением дяди, который плевать на меня хотел. Несколько лет я прожила в приемных семьях.
Доктор Причард что-то торопливо записывала. Когда я смолкла, она подняла голову и взглянула мне в глаза.
– Я вам очень сочувствую, Джосс.
Голос ее звучал так искренне, что струны, натянувшиеся у меня в груди, немного ослабли. Я кивнула, показывая, что готова продолжать.
– После их гибели у вас начались приступы паники. Вы можете описать симптомы?
Я послушно принялась описывать. Доктор понимающе кивала.
– А вы можете определить, что провоцирует приступ?
– Я не позволяю себе о них думать. О родителях, о Бет. Воспоминания – вот причина приступов. Конечно, если это не какие-то мимолетные образы, а яркие, осязаемые видения.
– Но, насколько я поняла, долгое время у вас не было приступов.
Я прикусила губу:
– Мне удавалось не думать о своей семье.
– В течение восьми лет?
– Я не совсем точно выразилась. Конечно, я о них думаю. Даже научилась спокойно смотреть на их фотографии. Главное – не вспоминать, что я ощущала, когда они были рядом.
– Но недавно приступы начались вновь?
– Мой внутренний контроль ослабел. Я начала вспоминать. Это было дважды – один раз в спортзале, другой – на обеде в семье подруги. Оба раза дело закончилось приступом.
– А почему воспоминания завладели вами именно в спортзале?
– Видите ли, я писательница, – смущенно фыркнула я. – То есть пытаюсь ею стать. Мне пришло в голову, что историю моей мамы можно сделать сюжетом книги. Это захватывающая история. Хотя и печальная. Мне казалось, людям она понравится. И я стала думать о своих родителях, об их отношениях. Они очень любили друг друга. Потом все поплыло. Я очнулась, когда какой-то парень снял меня с велотренажера.
– А почему вас выбил из колеи семейный обед? Вы ведь жили в приемных семьях и наверняка участвовали в семейных обедах.
– В этих семьях обедов не устраивали, – невесело улыбнулась я.
– Значит, это был первый семейный обед после утраты родителей?
– Да.
– И он спровоцировал воспоминания?
– Да.
– Скажите, Джосс, недавно в вашей жизни произошли какие-либо значительные перемены?
Перед глазами у меня возникли Брэден, Элли и картина нашего совместного завтрака неделю назад.
– Я переехала в новую квартиру. У меня появилась новая соседка.
– Что-нибудь еще?
– Моя прежняя соседка, Райан, была моей лучшей подругой. Она переехала в Лондон, вместе со своим бойфрендом. Недавно они обручились. Пожалуй, это все.
– Вы с Райан были близки?
Я пожала плечами:
– Скажем так, между нами существовала максимально возможная для меня степень близости.
– Это заявление говорит о многом, – улыбнулась доктор. – А ваша новая соседка? Вы позволяете себе с ней сблизиться?
– Пожалуй, да.
Сказав это, я подумала, что, сама того не желая, позволила Элли прочно войти в мою жизнь. Я даже не подозревала, что так сильно привяжусь к ней.
– Ее зовут Элли. Мы быстро нашли общий язык. Я, честно говоря, этого не ожидала. У нее множество друзей и старший брат, с которым она постоянно общается. Благодаря этому я веду не такую замкнутую жизнь, как прежде.
– Обед, на котором у вас случился приступ, был в семье Элли и ее брата?
– Да.
Доктор Причард кивнула и вновь принялась что-то писать.
– Ну и что в итоге? – нетерпеливо спросила я.
– Вы хотите, чтобы я поставила вам диагноз? – улыбнулась она.
Я молча вскинула бровь.
– Мне жаль вас разочаровывать, Джосс, но пока мы с вами только скользим по поверхности, не касаясь сути ваших проблем.
– Поймите, я хочу избавиться от этих приступов. Вы думаете, что они как-то связаны с переменами, которые произошли в моей жизни?
– Джосс, с тех пор, как вы вошли в мой кабинет, прошло всего пятнадцать минут. Но я уже могу с уверенностью сказать – эти приступы не прекратятся, пока вы не научитесь жить с сознанием того, что ваша семья погибла.
Что? По-моему, она несет полную чушь.
– Но этому я уже научилась! – заявила я. – Другого выбора не было. Они погибли. Это было для меня страшным ударом, но я его пережила. Теперь я пытаюсь понять, как жить дальше. Поэтому я здесь.
– Джосс, вы производите впечатление умного человека. Вы сумели понять, что у вас есть проблема и что вам нужно с кем-то эту проблему обсудить. Теперь вам надо понять, что бегство от воспоминаний – не лучший способ решения этой проблемы. Горевать тоже нужно уметь, Джосс, иначе ваше душевное равновесие постоянно будет под угрозой. Любые перемены, новые люди, переживания, ожидания – все это может оживить в вашей памяти картины прошлого. Особенно если вы пытаетесь насильно загнать эти картины вглубь подсознания. Образно выражаясь, вы поместили смерть своих близких в консервную банку, которая каждую минуту может открыться изнутри. Не могу исключить вероятности того, что вы страдаете так называемым посттравматическим психозом. А это заболевание нельзя игнорировать.
– Посттравматическим психозом? – пробормотала я. – Я думала, он бывает только у солдат, которым пришлось принимать участие в военных действиях.
– Не только. Как это следует из названия, это состояние может развиться у каждого, кто пережил эмоциональную или психологическую травму.
– И вы думаете, у меня психоз?
– Не исключено. По мере того как мы будем продолжать наши беседы, картина станет более ясной. И я очень надеюсь, чем дольше будут длиться наши беседы, тем легче вам станет вспоминать вашу семью и говорить о ней.
– Честно говоря, меня пугает подобная перспектива.
– Это будет нелегко. Но я не вижу другого способа вам помочь.
Глава 8
Я люблю запах новых книг.
– Тебе не кажется, что Ханне еще рано читать такое? – раздался над моей головой негромкий голос Элли.
Я улыбнулась Ханне. Ростом девочка пошла в маму и сестру – она уже выше меня примерно на дюйм. С другой стороны надо мной возвышалась Элли.
– Ей четырнадцать, – скептически покачала головой я. – А это книга для подростков.
Книга выскользнула у меня из рук, и Ханна схватила ее, опередив Элли. Было утро воскресного дня, и я решила сходить с сестрами в любимый книжный магазин Ханны. Она проводила там уйму времени, покупая книги по карте, которую ей подарил Брэден.
– И дело там происходит в каком-то уродском мире, где милые детки развлекаются, убивая и калеча друг друга, – возмутилась Элли.
– Ты сама-то ее читала?
– Нет, но…
– Тогда поверь мне на слово. Это классная книга.
Я снова улыбнулась Ханне.
– Я ее возьму, Элли, – непререкаемым тоном заявила Ханна и добавила книгу к высоченной стопке уже отобранных.
Элли неохотно кивнула, признавая поражение, и вернулась в отдел любовных романов. Я выяснила, что она признает книги и фильмы только с хорошим концом. На этой неделе мы посмотрели уже три мелодрамы по романам Николаса Спаркса. С этим надо кончать, иначе от избытка сладости у меня разовьется диабет, сказала я себе. Сегодня посмотрим какой-нибудь крутой ужастик. Или боевик.
У меня зазвонил телефон, но пока я искала его в сумке, он смолк. Звонок был от Райан. Вчера я послала ей письмо по электронной почте.
– Ты тут попасись, а я пойду позвоню, – сказала я.
Ханна махнула рукой, не отрывая глаз от полок и едва не водя носом по книжным корешкам. Улыбаясь, я отошла в сторону, чтобы без помех поговорить с Райан.
– Привет.
– Привет.
Голос Райан звучал как-то неуверенно.
На меня моментально накатила волна досады.
Черт. Наверное, зря я пустилась в откровенности. Райан, того и гляди, начнет обращаться со мной как с душевнобольной. Бережно и опасливо. Мне такие церемонии ни к чему. Гораздо больше мне нравится, когда Райан надо мной прикалывается. И всячески меня подначивает.
– Как дела у вас с Джеймсом? – спросила я прежде, чем она успела хоть что-то сказать.
– Неплохо. Все постепенно налаживается. Кстати, он попросил меня сходить к психотерапевту.
Я замерла между полок с научной фантастикой.
– Ты шутишь?
– И не думаю. Клянусь, о твоем письме я и словом не обмолвилась. Он сам завел об этом разговор. Такое вот совпадение.
Она помолчала, потом шумно перевела дух.
– А ты правда ходила к психотерапевту?
– Зачем мне врать? – Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что рядом никого нет. – Просто я поняла, что мне нужно с кем-то поговорить. И лучше всего, если это будет профессионал, который мною совершенно не интересуется. То есть интересуется, но не как человеком, а как… то есть как человеком, до которого ему дела нет… личного…
Я окончательно сбилась с толку. Надо признать, мой уровень владения языком оставляет желать лучшего. Особенно для художника слова.
– Ясно, – донеслось из трубки.
Голос Райан звучал так обиженно, что я невольно поморщилась.
– Райан, я не понимаю, почему это тебя задевает.
– Ничего меня не задевает. Просто я думала, тебе лучше поговорить с человеком, которому ты небезразлична. Почему я выплеснула на Джеймса все свои душевные помои? Потому что я ему доверяю. И я очень рада, что это сделала.
– А я не готова к такому шагу. И рядом со мной нет никакого Джеймса. Да мне он и не нужен. Кстати, твой Джеймс все-таки посылает тебя к специалисту.
– Наверное, он рассчитывает, что психотерапевт разъяснит, как мне крупно повезло с бойфрендом, – хихикнула Райан.
Я вспомнила, каким несчастным Джеймс был в тот вечер, когда он заявился ко мне.
– Я тоже на это надеюсь.
– Скажи, а как ты себя ощущала во время сеанса? Очень было неловко?
Чертовски неловко. А как же иначе.
– Почему неловко? Мне было очень комфортно. Поначалу только немного странно. Но я обязательно пойду к ней еще.
– Ты не хочешь об этом разговаривать?
Я плачу сотню фунтов за часовую беседу с профессионалом именно потому, что не хочу разговаривать о некоторых вещах с тобой. Эту фразу я не могла произнести вслух и ограничилась краткой репликой:
– Нет, Райан, не хочу.
– Прекрасно. Наглая ты корова. Как была эгоисткой до мозга костей, так такой и осталась.
– Знаешь, я ужасно скучаю по твоим оскорблениям, – со смехом заявила я. – Но по телефону эффект как-то пропадает. Не хватает твоей злобной физиономии.
– Мне тоже не хватает твоей коровьей невозмутимости, – фыркнула Райан. – Знаешь, я тут назвала одну девицу с кафедры сукой – так, по-дружески, – так она чуть не описалась от возмущения. Похоже, действительно обиделась.
– Райан, я же тебя предупреждала. Нормальным людям вряд ли понравятся твои любезности. Они даже могут решить, что у тебя дурные манеры. Что, между нами говоря, вполне соответствует действительности.