F-fiona
Дождливая зима
Часть 1
Когда он изнасиловал меня в первый раз, мне было восемь. Мать уехала в командировку. Мне было страшно. Больше страшно, чем больно. Хотя я могу не помнить точно. Зато в память врезалось, как он натужно постанывал мне на ухо. Ещё от него пахло чесноком. Блять, сколько себя помню, от него пахло чесноком.
Он жил с нами лет шесть. И каждый раз, когда мать уезжала по своей грёбаной работе, он приходил в мою комнату и трахал меня. Мои крики он заглушал подушкой, однажды чуть не придушив меня.
Мне исполнилось пятнадцать лет, и я сбежал из дома. Меня поймали километрах в ста от города, в какой-то деревеньке. Так как я молчал, как партизан, меня направили в детский дом. Выглядел он хуже, чем тюрьма, и порядки там, наверное, были хуже. В первый же день меня изнасиловали ребята из старшей группы.
Тут я с лихвой оценил деликатность отчима. Хоть и насиловал, но никогда не бил, боясь синяков и увечий, которые потом как-то нужно будет объяснить матери. Этого здесь никто не боялся. Отметелили меня как следует, насиловали, глумились, трахнули даже бутылкой из-под пива. Я лежал месяц в больнице. Потом вернулся в тот же детский дом. Понял, что меня может защитить от всех только главный. Им был Данил. Поджарый коротышка, занимающийся боксом. Мозгов у него было, как у курицы. Я отсасывал ему в кабинке туалета, стоя коленями на полу, который не мыли, наверное, с моего рождения. Когда он кончил мне в глотку, сдавив мою голову в своих клешнях, я сглотнул вязкую сперму и, поборов омерзение, улыбнулся ему. Он ударил меня. Один раз, второй. Я не понял, почему. Но с того раза бил меня только он.
В восемнадцать лет всех вышвыривали из детдома. Данил к тому времени его уже покинул, но «навещал» меня периодически.
Выданная мне государством комната в коммуналке поражала своим размером. Изо всех щелей дуло, кроме ледяной вонючей воды, никаких коммуникаций не было. Также я получил направление на завод, но даже не появился там. Как идиот поперся к Дане. Попал на его свадьбу. С какой-то пышногрудой девицей. Понял по его взгляду, что лучше мне забыть о его существовании. Так и сделал. Вычеркнул очередного человека из своей жизни.
Я шел вдоль набережной, безостановочно куря, пока меня не окликнули. Неплохая тачка, ничего так мужик в ней. Без страха сажусь, сердце не екает даже тогда, когда мы оказываемся в лесополосе. Он имеет меня прямо в машине, натянув два презерватива. В салоне тесно, быстро запотевают стекла. Я, стиснув зубы, жду, когда этот хрен кончит. А он, сука, все не кончает. Виагру выпил, что ли?
Когда он отваливает, я выползаю из машины на свежий воздух и закуриваю.
- Эй, – мужик выходит следом, застегивая ширинку и поправляя одежду, разглядывает меня: - А ты ничего.
Киваю, я на комплимент не напрашивался.
- Тебе есть, где жить?
Отрицательно машу головой и сплевываю чуть желтоватую от дешевых сигарет слюну.
- Ну, могу пустить тебя переночевать в одну квартирку… - он мнется. – Там ничего нет, кроме матраса.
Снова киваю. Подойдет.
Обратно мы едем дольше. Сердце уже не так стучит. Он много болтает, рассказывает что-то про себя. Он то ли предприниматель, то ли работает на предпринимателя. Мне, в принципе, все равно. За всю дорогу я не сказал и пары слов.
Квартирка на отшибе. Сразу видно по количеству презервативов в первом ящичке комода, куда я полез в поисках полотенца, что это хрен приводит сюда своих шлюх. Ладно. Мне бы задержаться. Тут есть горячая вода и газ.
Сначала я остался на день, потом на два, затем еще на недельку, и в итоге прожил в этой квартире год. Мужика звали Александром, он не был особо назойливым, раза два в месяц приходил. Рассказывал о своей семье (у него было две дочки), давал денег. Выслушаешь его, не моргая и затаив дыхание, он проникнется, оставит больше.
Но все равно денег не хватало. Однако я нашел выход. Бары, которых в округе было великое множество. Там легко было найти клиента. Работать на улице я опасался, как и сутенеров. Старался действовать осторожно, никому не мешать. Приходилось порой платить барменам, но они подсказывали неплохих клиентов.
Я никогда их не считал. Людей, имевших меня. Приблизительно за год у меня их было около сотни. Я никогда не водил их в квартиру, мы делали все дела на улице или в машине. Старался не встречаться с одним и тем же дважды.
Через год я накопил достаточно денег и свалил от Александра по-английски. Его я больше никогда не вспоминал.
Я снимал однокомнатную квартирку в ужасном состоянии в одном из старых домов, с высокими потолками и бесконечными лестницами, зато с видом на реку. Нашу маленькую вонючую речушку. Мне доставляло удовольствие думать о том, что я мог бы утопить всех этих козлов в моей жизни в мутной черной воде.
Однако я не знал, что бывают козлы, затмевающие всех своим охрененным козлизмом.
Его звали Михаил Арефман.
Официально он занимался торговлей спиртным, а неофициально – владел порностудией.
Мы встретились на вечеринке, на которую я прокрался, будто вор, через окно на кухне. Я пил коктейль на последние деньги и стрелял глазками. Публика тут была гораздо состоятельнее и гламурнее, чем я привык, но меня это не смущало. Под этими шмотками и лоском обычные мужчины и женщины. У них, как и у меня, есть руки, ноги, члены, в конце концов. Это я не о бабах.
Поймав потенциальную жертву, я томно с ней переговаривался, думая, что вечер удался. Я ошибался. Что, в принципе, я делаю часто.
Ко мне подошел невысокий мужичок в деловом костюме, предложил отправиться на другую вечеринку. Обещал заплатить десять штук. Это были огромные деньги. Не думая, согласился. Думать бы чаще.
Ехали минут пять. Молча. Вошли в старое полуразрушенное здание. Тут бы запаниковать. Особенно, когда я увидел пятеро голых мужиков в масках, со стояками и камеры повсюду. Но я лишь взглянул с ухмылкой на своего провожатого. Умирать – так с музыкой. Я сам разделся. Не хватало ещё, чтобы одежду порвали. У меня её не так много. Сам сел на матрас на голом бетонном полу. Сглотнул и попросил того, кто там заправляет всем наверху, чтобы это быстрее кончилось.
Но это длилось бесконечно. Они драли меня с каким-то особым упоением. Члены у них были что надо - толстые, длинные, стоящие как колья. Кончив по первому кругу, они принялись за второй. Тыкались сразу двумя членами мне в рот, отпускали похабные шуточки. Когда они попытались проникнуть в меня вдвоем, то я лишь замычал. Они раздирали мою прямую кишку, буквально выворачивая её наружу. Меня жутко тошнило, но я понимал, что если заблюю тут всё, то довольных будет мало. Я сорвал горло, задницу мне порвали, а член с яйцами так сжимали и дёргали, что они опухли.
- Снято! – закричал кто-то, и мужики отвалили от меня.
Последний шлепнул по заднице и прокомментировал:
- Живучий, сучёныш.
Они заржали, совсем как эти долбоебы из детдома. Я смог сесть. На большее меня не хватило. Я почти не понимал, где нахожусь, что происходит. Но когда ко мне подошел мужик в костюме, я его сразу вспомнил:
- Деньги.
Он хмыкнул:
- А съемочная группа? Они так долго трудились.
Подошли несколько человек. С сомнением посмотрели на меня:
- Бля, да он полуживой.
- Ладно, - мужик в пиджаке с недовольством на меня посмотрел:
- Кит, отвези его домой.
- У меня что – шмаровозка?
- Кит, живо.
И этот Кит заткнулся. На меня вылили пару бутылок воды, завернули в одеяло и закинули на пол микроавтобуса. Я не хотел называть адрес, но мне не оставили выбора: или домой, или в лес. Очевидно, что я выбрал первое.
Очнулся на утро. Ни встать, ни сесть. Даже дышать было трудно. Я всё-таки встал, доковылял до окна и уставился на воду, стянутую первым льдом. На улице было хмуро, моросил дождь, вся листва уже слетела с деревьев и теперь стала головной болью для дворников.
В шкафу была доза. На кухне коньяк. Меня предупреждали, что лучше не смешивать, но было всё равно. Лучше я сдохну. Отрубаясь, я успел поймать мысль – нужно повернуть голову набок, чтобы не захлебнуться в блевотине. Так и сделал. Зачем?..
***
Арефмана я увидел через день. Не знаю, чем уж я ему так понравился. Он заявился ко мне в окружении охраны. Не морщился брезгливо при виде меня, как все, чуть прищуриваясь скользил по мне глазенками. Тогда ощущения, что он подонок, не было. Это я позже узнал, что он сделает всё, чтобы заработать как можно больше. Если надо – убьёт, если надо – покалечит. На вид он был так же отвратителен, как и внутри, наверное. Жирный боров, руки в бородавках, морда красная, будто он только что с пляжа, где пролежал весь день. Носил яркие пиджаки, которые не сходились на его пузе. С охраной не расставался. Даже спал и ходил в туалет с тремя шкафами.
- Будешь работать на меня, - говорит он.
- Сколько платишь? – дерзко спрашиваю я, кутаясь в рваное одеяло. Меня прошибало на пот, тошнило, а сил сходить за дозой не было.
- Хватит, чтобы прожить.
Он легко кивнул одному из охранников, и тот швырнул пакетик передо мной. Я прикинул – хватит на неделю.
- Через десять дней придешь по этому адресу, - второй охранник швырнул передо мной визитку. – И, Славик, советую тебе молчать.
Это я и сам понял.
***
Отлежался и пришел, куда указывали. Это было неприметное такое здание в портовом районе. Порностудия. Я подохуел, когда увидел огромную толпу мужиков. Что-то внутри затряслось. Не хотелось быть пропущенным через всех. Мужик в кепке, чинящий что-то, обратил на меня внимание:
- Новенький?
Киваю. Сухо и зажавшись.
- Иди туда, - он указывает налево. – Сделаешь там всё, что тебе нужно.
- Что?
- Долбоеб? – он критически меня разглядывает. – Клизму, смазку.
Киваю. Туалет. Душ. Доза.
Сценария нет. Просто ебля.
***
Фильмы со мной не пользовались особой популярностью. Просто очередной мальчик, чтобы подрочить на то, как его имеют во все дырки. Меня никогда не возбуждало происходящее, я почти не издавал звуков.
Через два месяца меня без слов запихали в машину и повезли к Арефману. В ресторан, где он ужинал. Сидел один за столом, уставленный кучей блюд, и придирчиво выбирал из них.
- Славик, - он кивает мне, как хорошему знакомому.
Я стою, зная, что сесть к нему мне никогда не предложат.
- Славик, ты хреновый актер.
Бля, я с трудом сдерживаю смешок. Не знал, что в том дерьме, что я снимаюсь, нужно еще и обладать каким-то талантом.
- Первое видео ничего, остальные ужасны, - он остановил свой выбор на каком-то салате. - Или ты работаешь, или ты не работаешь.
Это «не работаешь» прозвучало буднично. Но у меня душа ушла в пятки. Я давно перестал кого бы то ни было бояться, я давно перестал сетовать на судьбу. И сердце моё уже не вздрагивает. И о смерти я мечтал. Но именно в этот момент понял, что не хочу умирать.
- Исправлюсь, - обещаю я.
Арефман машет на меня рукой, ничуть не сомневаясь.
С тех пор я стал активнее. Делал всё, чтобы разнообразить картинку. Стонал, кричал, извивался, кусал губы. Особое удовольствие мне доставляло обзывать тех, кто трахал меня. Таких слов они еще не слышали. Они, правда, злились, вследствие чего мне доставалось пуще прежнего, но это стоило того.
Так я прожил еще несколько лет, увеличивая дозы, снимаясь в низкопробной порнухе.
Пока не встретил его. Пашку.
***
Пашка был медбратом. Лучше всех ставил капельницы в неврологическом отделении, мог попасть даже в мои вены. Правда, он приставал с вопросами, но я отмалчивался, строя из себя глухонемого в надежде, что парню это надоест. Не надоело. Он был настойчивый. Вытягивал из меня по слову, потом по фразе, я и сам не заметил, как разговорился. Почему? Впервые кому-то я был интересен. Всех ужасов своей жизни я Пашке рассказывать не стал, незачем ему знать, что я порностар, блин. Мы обсуждали фильмы, он рассказывал мне о книгах, которые успел прочитать. Сам я читать не любил, но слушал с интересом.
Когда меня выписали, Пашка выпросил у меня номер сотового. В первый же вечер позвонил. Мы пошли в бар. Там меня кто-то узнал. То ли бывший клиент, то ли любитель порнухи. Обозвал шлюхой. Я не обратил на это внимания, зато Пашка обратил. Заехал наглецу в челюсть, тот в ответ, когда я оттаскивал непутевого медбрата от верзилы, сам получил. Психанул, потому что завтра нужно на съемки, а физиономию мне разукрасили. Наорал на Пашку. Сам ему поддал пару раз. Вернулся домой и напился.
Утром из постели меня вытаскивал Бивис. На самом деле его звали Василий, но он был такой же тупой, как и герой популярного американского мультика. Это, кстати, была его работа. Вытаскивать меня из постели, баров или безликих номеров гостиниц.
Он никогда особо не церемонился. Но я не был на него в обиде. У чувака всегда была доза.
Бивис приволок меня на съемки в половине двенадцатого. «Актёры», курившие на ступеньках, смерили меня тяжёлыми взглядами. Я послал мысленно их на хуй и демонстративно прошёл в подсобку. Там я принял душ и растянул себя, как мог. Нежничать они не привыкли.
- Эй, пидор, что с твоей рожей? – это режиссёр. Сложил руки на потной груди, мясистые губы стиснуты.