- Мурат, Мурат, - зову я, потому что знаю, что только он может закончить эту пытку.
- Я тут, - какой же у него глубокий голос.
- Пожалуйста, я не могу…
- Тебе хорошо?
- Да, да, но… достаточно…
- Наслаждайся, Слав.
- Мурат… - стону его имя.
Приподнимаю бёдра и выплёскиваюсь в рот женщины. Такого я ещё не испытывал никогда в жизни. Наверное, это называется оргазм. Не замечаю, что массажистки оставляют нас, а Мурат ложится рядом и прижимается ко мне сзади. Мы просто так лежим. Я позволяю ему обнять меня, крепко прижать к широкой груди.
- Тебе понравилось?
- Да, - что уж тут врать. Только это было нечестно.
- Тебе никогда не делали так?
Так? Почему бы не называть отсос своим именем? Но я не буду портить момент своими критическими замечаниями.
- Нет.
- А оргазм? Тебе было хорошо?
- Да.
Он решил устроить допрос с пристрастием? Что он хочет?
- Я хочу показать тебе, что может быть ещё лучше.
Его большие руки гладят меня. Я обессилен, чтобы сопротивляться. Он покрывает поцелуями мою шею, плечи. Чувствую его член, налитый, напряженный. Осторожно один палец, уже смазанный маслом, проникает между моими ягодицами, находит отверстие, но не спешит. Массирует его, чуть надавливает и отпускает. Это больше похоже на игру. Я не собираюсь в этом участвовать. Но моё тело против. Оно реагирует на все эти поглаживания. Член наполовину твёрдый. Когда он проталкивает один палец в меня, я прикусываю губу. Привычные ощущения наполнились новыми красками. Я уверен в мужчине, который делает это. Он не причинит мне боли. По крайней мере, сейчас. Чуть приподнимаю бедра, Мурат правильно воспринимает это как призыв к действию. Скользя губами по моей коже, он добавляет ещё один палец к первому. Ценю его деликатность, у меня давно не было секса. Его дыхание сбивается за спиной, он хочет меня. Третий палец, кстати. Он легко растягивает меня, наверное, уже хватит. Мурат думает так же. Его член горячий. Я замечаю, что резинку он не натянул, зато от души воспользовался смазкой. Сжав мои бедра, будто я могу куда-то убежать, он проникает в меня. Только головку и обратно. Это не больно. Снова головку и полностью выходит. Будто бы дразнит. Будто бы не знает, как я хочу почувствовать его член до конца. Вот только торопить не буду, слишком хорошо. С каждым разом он всё глубже, всё азартней. Когда он заполняет меня полностью, я лишь выдыхаю, сжав зубы.
Конечно, Мурат избирает нужный угол проникновения и самый медленный темп, на который способен. Каждое его движение отдается россыпью искр перед глазами. Неожиданно я замечаю, что к нам присоединилась одна из женщин. Мой протест обрывается, когда она умело облизывает мой член и приступает к более серьезным действиям. Я будто в плену между двух разгоряченных тел. Удовольствие заставляет кончики пальцев подрагивать, ничего не замечать вокруг, отрешиться от всего мира, раствориться в этом неповторимом наслаждении. Мы кончаем одновременно. Я кричал…
Массажистка испаряется, будто бы её и не было. Мурат так крепко прижимает меня к себе, что я отчётливо слышу, как хрустят мои кости. На сердце легко. Какое-то новое светлое чувство. Впервые в жизни, наверное.
***
Мы провели на острове две недели. Трахаясь, где только можно. И каждый раз я кончал. Испытывал такое удовольствие, какое и не мог представить. Наверное, в компенсацию за всю предыдущую жизнь.
Мурат не давал мне скучать. Взял машину напрокат, мы путешествовали по острову, попали на какой-то фестиваль, напились местного пива, дурачились в бассейне (секс там мне особенно запомнился).
Океан околдовал меня. Каждое утро я начинал с рассвета. Быть может, мне не удастся больше никогда увидеть такую красоту. Нужно жить сегодняшним днём.
Мурат был идеальным принцем. Даже смешно. Будто не тот человек насиловал меня в гостиной своего крутого особняка. Я помнил. Я ничего не забыл. Иногда мучительно хотелось дозу. Когда я попадал в какую-нибудь неловкую ситуацию, например, или когда было грустно. Но наркотики было негде взять.
Уезжать не хотелось. В тот город, в эту Россию…
Кажется, Мурат чувствовал то же, что и я, потому как был хмур. Обратный перелёт почти не отложился в памяти.
***
Оказавшись в ненавистном мне городе, я затосковал. Мурат исчезал целыми днями, у него накопилось много работы. Мы почти не проводили время вместе, не говоря уже о сексе. Вот и конец сказке о Золушке. Наступила полночь. Карета превратилась в тыкву. И что там дальше? Я часами напролет смотрел телевизор. Что мне было еще делать? Периодически ко мне приходил психолог. Он спрашивал странные вещи. Мое отношение к музыке, люблю ли я живопись. Ничего я не люблю в этой жизни, которая снова выпихнула меня на чёрную полосу. Ладно. Серую.
Отведенный мне месяц скоро подойдёт к концу. Нет, конечно, чудесно разыгранная партия. Умирать мне не хочется так, как тогда. Но иногда я хочу вернуться обратно. Какое место я занимаю в жизни Мурата? Я же всего лишь развлечение. Игрушка, с которой пока интересно. Я уже говорил, что прошлое не перечеркнёшь.
Как-то Мурат, вернувшись вечером и застав меня перед телевизором, буркнул:
- Хоть бы купил себе что-то из одежды. Всё время в одном и том же свитере.
Наверное, это был приказ. Потому что мне была выделена определенная сумма. Назавтра я поехал в торговый центр. Не хотелось, но раз Мурат сказал… Не зря у меня было плохое предчувствие. Меня окликнули, когда я подходил к остановке, отказавшись ехать с водителем:
- Славочка.
Этот мерзкий голос не забыть. Я понимаю, что бежать бесполезно. Сажусь в машину. Арефман ухмыляется:
- Хорошо выглядишь.
- Что ты хочешь?
- Славушка, ну что ты так сразу? – расплывается в лебезивой улыбке. – Мы же старые друзья. Ты забыл, как я дал тебе работу? На чьи деньги ты жил?
Хочется харкнуть в эту мерзкую рожу. Арефман никогда не был идиотом, его улыбка сползает и он приступает сразу к делу:
- Значит, вот твоя благодарность. Стал подстилкой Мурата и доволен? Знаешь, Славочка, я тебя могу, конечно, припугнуть и оставшимися записями, как бы твой хахаль не пытался их все скупить. И могу тебе напомнить о твоей матери-алкоголичке. А ещё, кажется, у тебя дружок был. Павел Извозчиков. Так? Но я не буду это делать. Ты и так сделаешь всё, чтобы меня больше не было в твоей жизни. Да, мой сладенький?
Давно я не чувствовал себя так мерзко. Откуда он всё знает? Хотя не важно. Глупо было ожидать, что он меня оставит в покое.
- Мне нужен пароль от его сигнализации. Никто не пострадает, если ты переживаешь. Это подстраховка, так сказать. Пароль и я исчезаю из твоей красивой новой жизни. По рукам, Слава?
- Останови машину.
- Конечно, - он протягивает мне что-то вроде портсигара. – Там моя визитка.
Я беру штуку, выскакиваю из машины. Меня догоняет его довольный смех. Тварь… Тварь. Тварь!
***
К особняку я подхожу вечером. Замерз. Сопли рекой. Холодно этой зимой, где-то минус двадцать, если не больше. Без шапки уши просто отваливаются. Меня сразу пропускают и ведут в гостиную к Мурату.
- Где ты шлялся? – накидывается он на меня. Пристально смотрит в глаза. Словно… О, да он пытается определить под кайфом я или нет. А как же доверие, дорогой?
- Гулял! Что, не имею права? – кричу я ему в лицо.
- Поднимайся к себе.
- Да пошёл ты… - замечая полный злости взгляд, я осекаюсь. – Пошёл я… к себе.
Разворачиваюсь. Успеваю отметить насмешливые выражения лиц охранников. И эти обо мне невысокого мнения.
Я медленно раздеваюсь, натыкаюсь на портсигар. Открываю. Аккуратный ряд шприцов с желтоватой жидкостью. Я замираю. Укол, и будет хорошо. Укол и я забуду о том, что сегодня произошло. Всего лишь один укол перечеркнёт всё. Услышав шаги, я лихорадочно убираю портсигар обратно в куртку. Входит Мурат. Его руки скрещены на груди, сам он крайне недоволен.
- Ну что? – я оборачиваюсь. – Что ты от меня хочешь? Ни с кем я не виделся, не кололся!
- Славка, предупреждай меня, когда будешь так исчезать.
Без прежнего негатива, даже с просящими нотками. Отворачиваюсь. Он подходит и обнимает меня сзади. Шепчет, что скучал. А мои мысли далеко. Мои мысли около тонкого, манящего шприца. Почему он думает, что я хороший? Я не такой. Я был блядью, ей и остался.
- Я кто тут? – Мурат не понимает моего вопроса. – У меня даже нет ключа.
- Ты остаешься?
Вру, что да. Он рад.
- Ключ не нужен. Только пароль.
И этот придурок называет мне шесть цифр. Я сразу их запоминаю. Они врезаются в память, будто раскалённым железом.
***
Жду утра, чтобы свалить. Не решаюсь уколоться тут, но стоит Мурату уехать на свою работу, как я отправляю смску Арефману, собираюсь и ухожу из дома.
Город принимает меня обратно. Я знаю о его тёмных сторонах всё, как и он о моих. Самые злачные места, самые пугающие закоулки. Забегаловки, где не спросят возраст. Я в одной из них. Грязной и вонючей. Выпивка здесь под стать, зато сразу дает в голову. Хочу прийти к хоть какому-нибудь решению, но не могу. Мысли прыгают, словно блохи. Я закуриваю, прижимаю руки к вискам. Тяжелый дым медленно поднимается к потолку.
- Ещё, парень?
Киваю. Конечно. Эта жизнь не для меня. Раньше я хотя бы знал, что я никчёмное дерьмо. Теперь я неизвестно кто. Эта нежность, ласка – не для меня. Как и поездки вдвоем к морю, романтика. Я не баба. Я не хочу получать наслаждение от секса. Потом больней. Потом намного больней. Осознание того, что я всё-таки предал Мурата, приходит неожиданно. Я сообщил пароль Арефману. Вот она - моя суть. Я не такой, как он думает. Я не достоин всего, что он мне даёт. Бог проклял меня при рождении. Выпиваю ещё пару стопок и, сползая со стула, падаю. Вот оно - моё место. На полу, среди мусора.
Свет гаснет. Занавес закрывается.
Сотовый надрывается в кармане. Я прихожу в себя. Напротив лежит какой-то бородатый мужик. Странно, что телефон у меня тут не украли. Переворачиваюсь на спину, портсигар впивается в бок. На дисплее высвечивается «Мурат». Сбрасываю. Спектакль окончен. Я пытаюсь подняться, но неожиданно на меня нахлынула тошнота, и я едва успел повернуть голову, чтобы не заляпаться блевотиной. Ощущение такое, что из меня вырывалось всё дерьмо, что скопилось за мою никчёмную жизнь. Блевал я долго и со вкусом. Мутный бармен перепугался:
- Ты в порядке, парень?
Да ни хрена я не в порядке. Это дошло, когда вместо вязкой жидкости изо рта полилась кровь.
- Ебаный в рот! Он сейчас сдохнет! Валера! Вызови скорую.
Меня поднимают, выносят на улицу. Да, лучше я окочурюсь тут, чем в этом гадюшнике. Я лежу на снегу и не чувствую холода. Они оставили меня. Вызвали ли скорую? Ездят ли они в такие районы города? Сомневаюсь. Два раза сомневаюсь.
Прощай, жизнь. Прощай, Мурат. Прощай, Арефман. И всем пока, все уёбки, что были в моей жизни.
- Славка?! – голос до боли знакомый. Пытаюсь сфокусироваться, но вижу лишь расплывчатое синее пятно. На секунду картинка обретает чёткость, и передо мной возникает Пашка в синей форме медбрата.
Глюки?
- Славка!
Руки щупают мой пульс.
- Славка, ты кололся?
- Нет, - хриплю я.
- Не ври!
- Да не вру я! – кажется, злость придала сил. На мгновенье темнота, сгущающаяся вокруг, отступает. – Я не наркоман.
- Что с тобой? Ты такой бледный…
Дальше я ничего не слышу. Теряю сознание. Молюсь, чтобы уже не очнуться. И мне кажется, мои мольбы услышаны. Я вижу всё, как говорили. Длинный туннель и яркий свет в конце него. Неужели это всё? Спасибо… Спасибо.
Эпилог
- Ты бредил.
- Да? – мне не интересно.
- Вспоминал какого-то Арефмана.
Фамилия ни о чем не говорит. Я сглатываю. Во рту сухо после наркоза.
- А всю операцию тебя под дверью ждал какой-то качок. Мурат.
Датчики, отмеряющие мой пульс, заскакали быстрей.
- О, - хмыкает парень. – Смотрю, ты его знаешь.
Не я, а моё сердце.
- Ты хоть что-нибудь помнишь?
Почти ничего. Пятна. Синее, похожее на море. Белое, похожее на снег. Жёлтое, так напоминающее солнце.
- Славка, меня-то помнишь? Пашка я, Пашка.
Прости, Пашка, я ничего не помню. И даже не могу сказать, хорошо это или плохо. Меня это не пугает. У меня странное ощущение, глубоко внутри, что так лучше.
- Ладно. Отдыхай.
Я прикрываю глаза. Минут через двадцать меня будит какой-то шорох. Высокий, плечистый качок. Мурат, я предполагаю.
- Привет, - он берёт мою руку в свои. По сравнению с его клешней у меня крошечная лапка. – Ты идиот.
Мне не обидно. Я прилагаю усилия, чтобы улыбнуться.
- У тебя была клиническая смерть. Так бывает, что у людей после этого частичная амнезия. Не переживай.