— Если книга не врет и Рейес действительно создает адские миры, почему ты заставляешь его делать за тебя всю грязную работу?
Ничуть не обидевшись, Иегова отклонился назад, словно наша беседа вызывала в нем легкий интерес.
— Мы ведь все-таки боги. Мы создаем, формируем, лепим. Рейазикин не исключение. Только думает он слегка мрачнее, чем большинство богов. Да и сам по себе он слегка мрачнее. А тьма, которую он несет в себе, порой приходится весьма кстати.
— То есть вся тьма, которую создает Рейес, берет начало в нем самом? И эта тьма — часть его сущности?
— У всех нас свои сильные стороны.
Разговор с Богом очень напоминал разговор с Михаилом. Тяжело вздохнув, я нехотя пробормотала:
— Мне сказали, мы с тобой дружили.
— Было дело.
— А вот я не знала, потому что не помню. Ты забрал у меня воспоминания?
— Это входило в соглашение. Все есть в договоре.
У меня распахнулись глаза.
— Где-то существует настоящий договор?
Бог мягко рассмеялся:
— Нет. А если бы и существовал, то ты бы его уже нарушила, согласна?
— Это еще почему?
— Твоей задачей было либо приручить моего брата, либо поглотить его. Похоже, ты не справилась ни с тем, ни с другим.
— И поэтому ты науськаешь на собственного брата целую армию?
— Его нужно остановить. У тебя шанс уже был, так что…
— Да что такого ужасного он сделал?
Будто внезапно загрустив, Иегова опустил голову.
— Это касается только нас с ним.
— Мне нужно больше времени.
— Я дал тебе день, и ты потратила его впустую.
— Ничего подобного. Просто я… я не знаю, что делать. Не знаю, как до него достучаться.
— Скоро все это уже будет не важно.
— Ты этого не знаешь.
Я встала и пошла к Богу, но не сделала и шага, как мне стальной рукой преградил путь появившийся из ниоткуда Михаил.
— Я его не брошу. А если ты вышлешь армию, я буду драться с ним плечом к плечу.
Взгляд Бога прошел по мне с головы до ног. Он меня оценивал. Анализировал.
— Ты победила. Я даю тебе вечность.
— Наверняка здесь какой-то подвох, — подозрительно сощурилась я.
— Разве подвохи не скрываются повсюду?
— И в чем же заключается конкретно этот? — процедила я сквозь зубы.
— Тебе не понадобится вечность. Он найдет то, что ищет, и ты будешь вынуждена принять решение.
— И когда он найдет то, что ищет?
— В течение нескольких часов. Если, конечно, ты не отыщешь Рейазикина первой.
Не успела я задать еще один вопрос (например, что именно ищет Рейес), как Иегова с Михаилом испарились.
Я опять уселась на скамейку. Ну, хоть время удалось выбить. Или все-таки нет?
***
По пути обратно в Альбукерке я была так взбудоражена, что не помогал и красивенный рассвет, уже забрезживший над горизонтом. По небу словно расплывались капли акварели, попавшие сюда прямиком из рая, а я все не могла решить, что делать, — впасть в депрессию или запаниковать на всю катушку.
Явно ощутив мои душевные терзания, в машине появилась Артемида и уселась над рычагом переключения передач. То есть попой она сидела на пассажирском сиденье, а передние лапы лежали у меня на коленях. Появилась моя хранительница не просто так, а чтобы меня успокоить. И тот факт, что из-за огромной головы вести машинку стало, мягко говоря, неудобно, ни капельки меня не волновал. Особенно в нынешних обстоятельствах. И вообще, Артемида у меня умница. К счастью, пока моим рукам приходилось лежать на упомянутой огромной голове, руль этой самой голове никоим образом не мешал.
Я почесала хранительницу за ушами.
— Нам нужно найти выход, красавица. Если бы ты была сердитым богом, что бы ты искала?
У меня оставались считанные часы до того, как Рейес найдет, что ищет. Я хотела знать, что это такое, прямо сейчас. Если Рейес это что-то найдет, я должна буду принять решение. А если это не ядерная боеголовка, то вообще не понимаю, с чего это я буду прямо-таки обязана что-то решать. Лично у меня с принятием всяких решений туго. А так называемая «усталость от принятия решений», между прочим, очень даже существует. Я читала.
— Что нужно богу? Больше силы? У нас ее и так хоть отбавляй.
Артемида решила во что бы то ни стало помыть мне всю руку и принялась вылизывать меня от запястья до плеча. А все потому, что никакая одежда ее длиннющему языку не помеха. Причем язык действительно настолько длинный, что Артемида легко могла бы вылизать меня с ног до головы в один присест.
Тем не менее, когда она добралась до подмышки, пришлось положить конец ее стараниям. В конце концов, я совсем недавно намазалась дезодорантом. Да и щекотки боюсь страшно.
— Может быть, он ищет что-то такое, до чего нам вообще никогда не добраться. Например… — Я поскребла в затылке и потянула себя за волосы. — Например… что? Что, черт возьми, может понадобится богу?!
Единственное, что приходило на ум, — это божественное стекло. Но его больше нет. Рейес искал угли и пепел. Ладненько. Так что же это может быть? Следы от извержения вулкана? От ядерного взрыва? От походного костра?
Я расстроенно стиснула зубы. Почувствовав мое состояние, Артемида принялась вылизывать мне лицо. Слава Брату Рейеса, я не накрасилась.
Минуточку! Я даже подскочила. Точнее сначала подвинула пятидесятикилограммовую ротвейлершу, притормозила, свернула на свою полосу и только потом подскочила. Может быть, мне удастся обвести Рейеса вокруг пальца. Призову его и предложу помощь. Я ведь могу помочь ему в поисках, верно?
— Не советую.
Словно теплым медом, меня омыло бархатистым голосом, от звучания которого проснулись и без того напряженные мышцы.
Я покосилась вправо. Рейес сидел на пассажирском сиденье. Как всегда, его плечи были широкими и могучими. Колени — слегка раздвинуты. Все тело казалось чересчур большим для такого маленького пространства.
Артемида подпрыгнула и уставилась на Рейеса, не зная, друг он или враг. А потом очень медленно усадила на меня все свои пятьдесят килограммов. Оглянувшись на Рейеса, она заскулила, словно всхлипнула. Что ж, тут я с ней полностью солидарна.
Он повернулся туда, где его правое плечо прикасалось к двери Развалюхи. Чтобы видеть меня в стекле. Темные глаза мерцали, впитывая рассветные цвета и отражая их для меня. Прямой нос и красивые губы настолько идеально сочетались, что без всяких усилий буквально кричали о чувственности их обладателя. Такое впечатление обычно создают супермодели и парни с обложек.
Оторвав взгляд от Рейеса, я сосредоточилась на том, чтобы верно рассчитывать расстояние между машинами. Мало того, что мне приходилось смотреть на дорогу из-за Артемиды, так еще и час пик уже начался. Жители Берналильо и Санта-Фе вовсю двигали в Альбукерке, из-за чего лавировать в транспортном потоке стало еще труднее.
— Не советуешь что? — поинтересовалась я, радуясь тому, что между нами своеобразным барьером торчала Артемида.
Чтобы успокоить хранительницу, я обняла ее одной рукой.
— Однажды ты уже обвела меня вокруг пальца.
— Ты меня тоже.
Несколько долгих секунд Рейес молчал, а потом проговорил:
— Значит, ты помнишь.
— Не особенно. Только что прочла нашу биографию, на которую никто не давал разрешения. Чтиво оказалось очень… информативным.
Он сдвинул брови, словно пытался понять мои слова.
— Рейес, что ты ищешь?
— А что? Хочешь помочь? — усмехнулся он.
— Хочу тебя остановить. Похоже, так или иначе мне придется это сделать.
Рейес не ответил, поэтому я повторила:
— Что ты ищешь?
Поджав губы, он опять уставился в окно.
— Не знаю. Он мне не говорит. — Когда он снова повернулся ко мне, его глаза были настолько красивыми, что смотреть в них было больно. — Мне не говорит, но тебе скажет.
Сзади посигналили, и я машинально крутанула руль вправо, вырвавшись из похожего на транс сна, в который меня погрузил Рейес. Опять сон, черт бы его побрал! Я остановилась на обочине, чтобы угомонить нервишки и перевести дух. И тут меня осенило. У меня на коленях по-прежнему сидела Артемида. Она видела Рейеса. А значит, это был не сон.
Уже не чувствуя ног, я стала сдвигать с себя ротвейлершу, но тут вдруг нарисовался Ангел и уселся там, где только что сидел Рейес.
— Ты его видел? — спросила я.
Ангел нахмурился и рассмеялся, когда Артемида перелезла к нему. А потом, ухохатываясь, уточнил:
— Кого?
— Рейеса. Он только что был здесь.
— Нет, loca[20], не было его.
— То есть это был сон?
— Понятия не имею, — пожал плечами Ангел. — Только Рейеса тут всяко не было. Рейазикин, может, и был, а Рейеса точно не было.
— Ну конечно. Надо же, как вам, ребята, нравится постоянно тыкать меня в это носом!
Заметив просвет в движении, я выехала на шоссе и услышала, как бренчит сотовый. Я ответила. Точнее попыталась.
— Где тебя носит?! — выпалила Куки раньше, чем я успела сказать «Дом бабочкиных гениталий Чарли». — С тобой все в порядке? Почему ты уехала? — Подруга обложила меня вопросами, не давая времени ответить хотя бы на один. — Ты прочла третью книгу? Я уже несколько часов пытаюсь дозвониться. Куда ты ездила?
В конце концов пришлось ее перебить.
— Все путем, Кук. Я уже возвращаюсь.
— Ты хоть немного поспала?
— На этой неделе нет. Но как только закачу капитальный скандал строптивому муженьку, тут же впаду в спячку. На год. А может, и на два.
Куки начала успокаиваться:
— Ты как, солнце?
— Это я должна задать тебе этот вопрос. Сама-то ты поспала?
— Нет. То есть маленько покемарила. У тебя. Роберт проснулся, увидел, что меня нет, и дал по городу ориентировку на розыск. Но отозвал, когда я вернулась домой. Я не поэтому звоню. Ты просто обязана прочесть третью книгу. Ну, последнюю. Она о двух звездах. В смысле о тебе и Рейесе. Зачем автор называет вас звездами? Почему не назвать вещи своими именами? В смысле вас — богами? Он вообще в курсе, кто вы такие? И как ему удается все это видеть?
Куки болтала без умолку — явно вчера перебрала. Кофеина, само собой. Я не выдержала и громко зевнула. Подруга тут же опомнилась:
— Прости, солнце.
— Нет-нет, все в порядке. Я слушаю. А ты продолжай. Значит, как ему удается все это видеть.
— Чарли… Тебя буквально растаскивают в разные стороны. Представить не могу, как ты держишься.
— А я о чем? Кстати, я уже предложила научному сообществу инвестировать в «сыворотку Эластики[21]», так что, как только ученые возьмутся за голову и придумают что-то полезнее «Виагры», я буду в шоколаде.
— Меня тоже впиши.
— Погоди-ка… — В меня ураганом врезалась шикарная идея. — Я придумала! Аре и Ола. Поняла? Имена для «девочек».
— Нет. Забавно, конечно, но нет.
— Вот гадство…
— А мне нравится, — выдал Ангел, оценив мой выбор.
— Спасибочки. В общем, я с Богом пообщалась.
В трубке воцарилась тишина. Я даже успела подумать, какой взять латте — со взбитыми сливками или без.
Лишь спустя какое-то время Куки уточнила:
— С богом? В смысле с тем самым Богом?
— С единственным и неповторимым. Он такой загадочный — просто жуть.
— Разве не все боги такие?
Тут она права. В основном боги скрытные и таинственные. А вот я — нет. Я как открытая книга. Сейчас вообще в буквальном смысле, потому что по миру разлетается с бешеной скоростью моя ни разу никем не санкционированная биография.
— Раз ты все еще жива, то аудиенция, видимо, прошла неплохо.
— Да вообще прекрасно! Я ни на шаг не приблизилась к решению проблемы с беглым супругом. Зато у меня теперь есть целая вечность на то, чтобы с этим разобраться. Или несколько часов. Тут уж как карта ляжет.
— Вот и славненько.
Заверив Куки, что все пучком и я уже еду домой целая и невредимая, я повесила трубку и уделила все свое внимание покрытому кровью мертвому подростку, на котором сидела ротвейлерша.
— Как жизнь, mijo[22]?
— Гектор испарился, — ответил Ангел, пыхтя под весом Артемиды и пытаясь увернуться от языка, которым его умывали.
— Вот блин! Мне очень жаль. А кто такой Гектор?
— Гектор Феликс. Жмурик, на которого тебе нужна была инфа.
— Ну да.
— А мне нужна прибавка.
— Лады, но только потому, что ты вежливо попросил. Говоришь, Гектор испарился?
— Ага. Ну в смысле… в этом мире его нет. И как-то я сомневаюсь, что он попал в хорошее местечко.
— Ага, я тоже сомневаюсь. Узнал что-нибудь, что поможет Пари?
— Она мне нравится. Это считается?
— Нет, но мне она тоже нравится.
— Короче, я думаю, что Гектора могли пришить футболисты, но точно сказать не могу.
— Правда? — удивилась я.
Свернув на Сентрал, я чуть не врезалась в женщину на желтом «ауди», которая никак не могла решить, по какой полосе ехать.
— Боже мой! Да выбери уже какую-нибудь!
— В общем, после Пари Гектор завалился в бар и поцапался с игроками из «Lobos»[23]. Мозгов чуваку явно не хватало.
— Это точно.
— Если верить Домино…
— Домино?
— Ага. Ну тот, который вечно зависает в баре на Сан-Матео.
— Вот оно что! — буркнула я, пропитав голос вторым своим любимым «азмом», который начинается на «сарк».
— Вы с ним встречались. Он тогда так за тобой приударил, что чуть не испоганил твое прикрытие.
— Давали бы мне пятачок каждый раз, когда призрак…
— Он был частным детективом. Неужели не помнишь? В гавайской рубахе ходит.
— А-а! — воскликнула я, подъезжая к окошку заказов в кафе «Кофейный сок». — Ты о Магнуме!
— Нет. Его Домино зовут.
— Да нет же. То есть да. Перед самой смертью он как раз увлекся детективом Магнумом[24]. Понятия не имела, что он и правда был частным сыщиком.
— Да плевать. Короче говоря, в ту ночь Домино был в баре. Сказал, что этот твой Гектор приперся в хлам пьяный. Бармен попросил его уйти, а тот забуянил. Грозил, что прибьет и бармена, и всю его семью. Вот футболисты и вмешались.
— Ага, ага, — поддакнула я, слушая вполуха.
Время поджимало. Пора принимать решение. Ну как же тяжело мне даются эти решения!
— Они сказали чуваку валить домой и проспаться, а он пушку достал.
— Поняла. Пушку.
Очередь подошла быстро. Сейчас или никогда. Я подъехала к динамику и так уверенно, как только могла, проговорила:
— Здравствуйте. Мне большой мокко с… нет, без взбитых сливок. Нет, со сливками. То есть без. Да. Нет. Со сливками. Точно со сливками.
Сотрудница рассмеялась и чересчур приятным для такой безбожной рани голосом поинтересовалась:
— На завтрак ничего не желаете?
Ну зачем она спросила?!
— Нет. Да. В общем, я возьму этот, как его… Нет. Может, лучше… Нет, это тоже не надо. Ладно, проехали. Нет, минуточку. Если можно, я бы взяла один из этих английских а-ля маффинов, которые с яйцом, ветчиной и сыром. Или шоколадный круассан… В общем, что для вас проще, то и давайте.
Барышня снова рассмеялась:
— Может быть, возьмете и то, и то? Тогда сможете выбрать позже.
Вот блин! А она молодец.
— Беру.
Я поехала дальше, пока мне не втюхали что-нибудь еще. На меня вовсю с отвисшей челюстью пялился Ангел.
— Что это, на хрен, было, Чак?
— А что такого? В последнее время у меня трудности с принятием решений. Это называется «усталость от принятия решений».
Отвисшая челюсть на место так и не поднялась.
— Это всамделишная фигня.
— Тебя на пилюльки посадить надо.
— Я в интернете читала.
— У меня мама тревожится.
Расплатившись за заказ, я беспокойно уставилась на Ангела:
— Тревожится? Почему? Что-то случилось?
— Не знаю, — пожал плечами он. — Жизнь такая, наверное. Потому-то мне и нужна прибавка.
Я сделала мысленную пометку заскочить к маме Ангела. Зарплату я ему плачу, пополняя банковский счет его матери. Раньше это было анонимно, но какое-то время назад она все узнала и отказалась принимать от меня деньги. К сожалению, когда счета пополняются наличными, да еще и по ночам, отследить такое практически невозможно. Особенно если тот, кто пополняет счет, в лыжной маске и умопомрачительных чулках.