Эллис опустилась на услужливо подставленный стул и попросила принести попить.
— Что госпожа желает: сок, чай, вино? — уточнила камеристка.
— Сок, пожалуйста…
Служанка вышла, но вскоре вернулась с подносом, на котором стоял фарфоровый кувшинчик и стеклянный кубок, обрамленный в червонное золото. Поставив кубок перед госпожой, сняла с кувшинчика крышечку и налила в посуду тёмно-оранжевую жидкость.
— Это сок цитринов, миледи.
Эллис с наслаждением выпила приятный кисловато-сладкий напиток, превосходно утолявший жажду. Раньше ей изредка доставались цитрины — в основном, подгнившие или недоеденные Люсиль. Но сок она пила впервые. Божественный напиток!
— Нести завтрак, госпожа?
— Да.
Камеристка вышла и через несколько минут в столовую вошли две девушки, нёсшие накрытые салфетками подносы. Спустя минуту, перед Эллис стояли печёные яйца, ароматная, нарезанная тонкими ломтиками ветчина, свежие тёплые булочки, фруктовый салат и орехи, варёные в меду. Служанки сервировали стол и удалились, отвесив госпоже почтительные поклоны. Марис осталась, встав у двери.
Эллис придвинула тарелку с яйцами и взглянула на камеристку.
— А господин граф уже завтракал?
— Да. Милорд встаёт очень рано. После завтрака он объезжает поместье. Он недавно вернулся.
— Тогда… позовите его, пожалуйста… Если он не занят, конечно.
— Слушаюсь, госпожа, — присела в поклоне камеристка и вышла. Вернулась она через минуту.
— Я послала за господином Луир, вашу вторую камеристку.
Она уже приступила к десерту, когда в комнату вошёл супруг. Девушка тут же вскочила и склонилась в низком поклоне. Граф ответил ей вежливым кивком, обнял за плечи и поцеловал в лоб.
— Доброе утро, сударыня. Как спалось?
— Прекрасно, милорд, — стараясь не смотреть ему в лицо, ответила девушка.
— Вы меня хотели видеть?
— Я… хотела с вами поговорить.
— Я весь внимание, дорогая.
— Не разделите со мной трапезу?
— Спасибо, я уже завтракал. Разве что, выпью немного вина.
Он сел напротив супруги, вытянув и скрестив длинные ноги. Начищенные до блеска сапоги скрипнули, соприкоснувшись. С приходом графа к ароматам еды примешались терпкий запах конского пота, сапожного крема и мускусных благовоний. Этот «букет» весьма понравился девушке.
Эллис посмотрела на камеристку и приказала:
— Принесите господину вина, пожалуйста.
— Какого, осмелюсь спросить?
— Лёгкого, игристого, — ответил граф.
Служанка поклонилась и выскользнула за дверь.
Когда они остались одни, граф посмотрел на девушку и произнёс:
— Миледи, разрешите сделать вам несколько замечаний…
Эллис поперхнулась орешком и виновато посмотрела на супруга.
— Я сделала что-то не так?..
— Поймите, дорогая Эллис. Вы уже не служанка, не рабыня… Вы — госпожа. Графиня Атонианская. На «вы» и вежливо вы можете говорить только с равными. Слугам нужно говорить «ты», и никаких «пожалуйста». Вы приказываете, они исполняют. Если они ленятся, наглеют или воруют — их наказывают.
— Простите, милорд… Я ещё не привыкла. Я постараюсь поступать так, как вы говорите, — пристыжено пробормотала девушка.
Граф встал, приблизился к супруге, взял её за плечи и поднял. Заглянув в голубые чистые глаза, мягко произнёс:
— Не извиняйтесь, моя милая Эллис. Я ведь вас не ругаю, а помогаю освоиться в вашей новой роли. Это трудно, но я прошу вас постараться. Я хочу, чтобы вы как можно скорее забыли о своём прошлом и почувствовали себя настоящей госпожой Атонианской долины.
— Я буду стараться, милорд, — искренне пообещала девушка.
— Так о чём вы хотели со мной поговорить?
Но ответить Эллис не успела. Вошла Марис с подносом. Она подала господину кубок и запечатанную бутылку. Здесь же, на подносе, лежал штопор. Граф вытянул из бутылки пробку, налил в кубок пенящийся напиток, и взглянул на супругу.
— Вам налить, дорогая? Рекомендую: довольно хорошее лёгкое вино.
Эллис кивнула и подставила кубок. Граф наполнил его до краёв и взглянул на камеристку.
— Оставь нас, — обронил.
Девушка тут же исчезла.
Пригубив вино, Эллис сказала:
— Я слышала, вы встаёте очень рано.
— Привычка. Встаю на рассвете и объезжаю владения. Не все, конечно, в основном, окрестности замка.
— А… не могли бы вы взять и меня… на прогулку?
— Вы умеете ездить верхом?
— Нет…
— Тогда я прикажу приготовить для вас двуколку. Перед обедом мы поедем на прогулку. Я покажу вам окрестности Трейвилта.
— Чудесно! — обрадовалась Эллис. Она отхлебнула вино и робко взглянула на ужасающее лицо супруга. Удивительно, но сейчас оно не показалось ей таким ужасным, как прежде. — А чем мне заняться сейчас, милорд?.. Видите ли, в доме леди Айскин я постоянно была занята каким-либо делом… А сейчас… Простите милорд, но я не знаю, что мне можно, а чего нельзя, чтобы не ставить в неловкое положение ни себя, ни вас.
— Да, это проблема… — задумался граф. — Вам нужен учитель этикета. Я постараюсь подыскать вам такого, как можно скорее. А пока… Ну, прогуляйтесь в саду, по замку. Вы ведь почти его не видели.
— Я могу ходить одна или в сопровождении кого-либо?
— Лучше, в компании камеристок и парочки слуг с крепкими кулаками… Для защиты от непредвиденных обстоятельств. Хотя мои слуги вышколены, но солдаты бывают весьма грубы.
— Куда мне не следует заходить?
Губы графа зловеще изогнулись, но в глазах появились весёлые искорки, и Эллис поняла, что он улыбается.
— Учитель этикета ответил бы, что высокородной леди нечего делать на хозяйственном дворе или в бараке рабов, но я вам скажу: идите, куда хотите! Хорошая хозяйка должна досконально знать свой дом. Чем лучше вы его узнаете, тем легче вам будет им управлять. Я ведь женился не для того, чтобы любоваться вашей восхитительной красотой (хотя это занятие мне весьма по душе), а для того, чтобы дать этому дому хозяйку.
Подняв от кубка глаза, Эллис взглянула на супруга. Он глядел на неё, их взгляды встретились. В чёрных глазах графа светились ирония, лёгкая грусть и… любовь. Да, этот ужасный с виду человек, гроза подданных и герой страшилок, определённо испытывал к юной супруге некие нежные чувства. Понимание этого придало Эллис смелости, и она, несколько неожиданно даже для себя, попросила:
— Милорд, разрешите задать вам один вопрос…
— Спрашивайте, дорогая.
— Почему вы женились на мне? Ведь вы могли выбрать девушку из любой благородной семьи. Например, леди Люсиль Айскин… Она красива, умна, хорошо воспитана и благородна.
Граф медленно поставил кубок и его глаза стали холодными и непроницаемыми, как два полированных агата. Эллис испугалась, что коснулась темы, которой не следовало касаться, чем рассердила супруга. Но когда он заговорил, голос его был спокоен.
— Когда-нибудь я отвечу на ваш вопрос, но не сегодня… Согласны?
— Да, милорд, — покорно склонила голову девушка, радуясь, что не попала в немилость.
— А сейчас я вас покину, — встал граф. — У меня есть неотложные дела.
— Да, конечно, милорд, — вскочила Эллис, едва не опрокинув стул. — Простите, что задержала вас.
— Пустяки… Мне приятно ваше общество. Встретимся перед обедом, на прогулке. Я пришлю за вами слугу.
5
После ухода супруга Эллис несколько минут стояла у окна, глядя во двор, успокаиваясь и приводя мысли в порядок. Она была совсем ещё юной, но неглупой девушкой. Эта недолгая и непринуждённая беседа с графом дала некоторую пищу для размышления незрелому, но пытливому уму. Пока она поняла одно: граф — не монстр, каким его описывали злые языки. Он страшен только внешне. И он испытывает к ней, своей супруге, нежные трепетные чувства, возможно, даже любит. Иначе, как объяснить его доброжелательность, терпение и потакание её неуклюжести и простоте? А если это так, то нечего бояться с его стороны насилия или грубости. Хватит дрожать при его появлении, пора начинать избавляться от своих рабских привычек, как и советовал граф.
Эллис решительно открыла дверь и вышла в коридор. Мариса Медрен и ещё несколько девушек-служанок толпились в дальнем конце, о чём-то негромко переговариваясь. Возможно даже, обсуждая свою госпожу. При появлении графини они мгновенно умолкли и склонились в глубоком поклоне.
— Мариса! — требовательно произнесла Эллис и небрежно взмахнула рукой, подзывая камеристку. — В комнату отдыха!
Служанка провела её в одну из комнат. Эллис опустилась в кресло у камина, сев лицом к двери, и приказала:
— Позови остальных. Я хочу познакомиться с вами поближе.
Когда девушки впорхнули притихшей стайкой и столпились у порога, Эллис окинула их внимательным взглядом, отметив, что все служанки, как одна, старше неё на несколько лет.
— Я хочу, чтобы вы все представились, назвали должность, сказали, сколько вам лет, кто ваши родители и как давно служите в замке, — приказала она. — Начнём с тебя, Мариса.
Девушки одна за другой выходили вперёд, делали книксен и представлялись. Так Эллис узнала, что её прислужницы все из хороших уважаемых семей, и приняты в замок незадолго до женитьбы хозяина. Ещё на службе у графини были несколько рабынь — певицы, танцовщицы и музыкантши. Эллис обратила внимание, что девушки без ошейников. Вместо них на левой руке каждой красовался широкий серебряный браслет с графским гербом.
Разглядывая служанок и слушая их рассказы, Эллис обратила внимание на одну девушку, рабыню по имени Алька, певицу и музыкантшу. Она была всего на год старше, бойкая и весёлая. Эллис невольно запомнила её и решила позже познакомиться поближе. Возможно, они смогут подружиться… Хотя девушка была в замке всего лишь второй день, но уже чувствовала некоторое одиночество, вырванная из привычного круга, оторванная от подруг и знакомых. Возможно, графине и не пристало дружить с рабыней, но кто её за это упрекнёт? Камеристки? Служанки? Пусть только посмеют…
Позвав с собой Марису, Луир и Омелию — трёх камеристок — графиня отправилась на обход «владений». Начать решила с покоев графа, ведь вчера он говорил, что она может их осмотреть сегодня.
Комнаты супруга отличались скромностью, если сравнить их с роскошной обстановкой покоев графини. Кабинет, гостиная, спальня, столовая, комнаты слуг — вот и все помещения, которые занимал всесильный граф Атонианский. Везде стояла добротная крепкая мебель из тёмного лакированного дерева. На стенах висели гобелены на военную тематику. Ковров на полу нигде не было, даже в спальне. Кстати, спальня была самым примечательным местом на половине графа. Огромная комната, главной достопримечательностью которой был великолепный мраморный камин, над которым висела замечательная коллекция оружия. Рядом с камином, поближе к порталу, стоял диван, обтянутый шёлковой узорчатой тканью. У единственного витражного окна, пропускающего в помещение приглушенный разноцветный свет, расположился широкий, заваленный бумагами стол. Небольшое, в сравнении с кроватью графини, ложе скрывалось за высокой цветастой ширмой. Всё остальное сумрачное пространство было пустым и свободным — хоть на коне скачи!
Удовлетворив любопытство, Эллис проследовала дальше. Везде, где появлялась графиня, слуги отвешивали ей низкие поклоны, а рабы становились на колени. Эти выражения почтения и покорности вначале смущали девушку, но потом она перестала обращать на них внимания, отвечая небрежным кивком или мимолётным взглядом. Больше всего ей понравилось приветствие графских дружинников. При появлении госпожи они вытягивались в струнку и гаркали во весь голос:
— Слава графине Атонианской!
Офицеры рассыпались в любезностях, отпускали неуклюжие комплименты и лобызали девушке ручки, чем приводили её в смущение. Чтобы скрыть его, Эллис прикрывала лицо веером и прятала глаза за полуопущенными длинными густыми ресницами.
Замок Трейвилт поразил её своей величиной и великолепием. Когда-то казавшийся прекрасным, дом леди Айскин представлялся жалкой лачугой против графского дворца. Его высокие стройные башни вздымались до небес, крепостные стены выглядели неприступными, постройки — вечными. До обеда Эллис успела осмотреть лишь малую его часть. После прогулки по живописным окрестностям и обеда с графом, она продолжила экскурсию уже в сопровождении супруга. К вечеру девушка так устала, что без сил свалилась на мягкую перину и уснула, как убитая.
6
Прошло несколько декад. Эллис уже немного освоилась с ролью графини и госпожи, но никак не могла заставить себя обращаться со слугами высокомерно и пренебрежительно. Хотя больше не говорила им «вы», но «спасибо» и «пожалуйста» ещё проскальзывали в её речи.
Граф относился к девушке благосклонно, выполнял все просьбы и пожелания, не надоедал присутствием. Но между ними так и не состоялись настоящие супружеские отношения. Мужчина вёл себя не как супруг молодой очаровательной и соблазнительной женщины, а, скорее, как заботливый отец. Впрочем, такое положение вещей вполне устраивало Элиссандру. Хотя она уже совершенно не боялась графа, могла спокойно и без отвращения смотреть на изуродованное шрамами лицо, но ещё не могла принять его, как мужчину. Слишком юна и неискушенна она была. Близость её пугала. Даже, если бы на месте графа вдруг оказался прекрасноликий богоподобный молодой человек, она всё равно бы отказалась разделить с ним ложе, будь у неё такой выбор.
За прошедшие дни Эллис полностью освоилась в замке. Обладая пытливым умом и превосходной памятью, она почти досконально изучила все его самые потаённые закоулки, хитроумные переходы и запутанные лабиринты покоев. Особенно полюбился девушке сад: маленький, уютный, тенистый, изобилующий цветниками и роскошными клумбами, источающими изумительные, нежные, сладкие ароматы. Часто и подолгу она гуляла его прохладными аллеями, отдыхала на мраморных лавочках у фонтана в центре, собирала букеты из великолепных ярких цветов невообразимых форм и расцветок. В прогулках графиню сопровождали все три камеристки или одна рабыня Алька, с которой девушка незаметно сдружилась. Певица обладала весёлым беззаботным характером, любила поболтать, и знала безмерное количество смешных житейских и выдуманных историй. В её компании Эллис никогда не было скучно. Алька никогда не унывала, несмотря на своё положение. Она с рождения была рабыней. И её родители были рабами, и родители родителей тоже пребывали в неволе. В пять лет девочку забрали от матери и отдали в специальную школу, где хорошеньких и способных детей обучали танцам, пению, игре на музыкальных инструментах и ублажению мужчин и женщин. Когда ученики подрастали, их продавали в качестве актёров в богатые дома или гаремы знатных господ. Граф приобрёл Альку на рынке, а до этого она служила у одного купца, который внезапно разорился, и его имущество распродали с молотка.
Судьба рабыни тронула сочувствующую душу Эллис. Ведь, если бы не прихоть графа, она могла бы тоже стать бесправной игрушкой в чужих руках. В долгие вечерние часы, когда делать было нечего, Эллис и Алька закрывались в спальне графини, и рабыня учила госпожу игре на китане или делилась секретами любовного мастерства. Эллис чувствовала, что поступает не так, как подобает благородной даме, но ей было интересно, и она продолжала тайные занятия.
Как-то раз Эллис и Алька прогуливались в саду. Графиня была в лёгком домашнем платье, и после наступления сумерек почувствовала, что стало прохладно. Не желая возвращаться, она послала рабыню за тёплой накидкой, а сама присела на скамейку, ожидая её возвращения. Тихо шелестели листья под лёгкими порывами вечернего ветерка, сладко пахли фиалки, начавшие раскрывать серебряные цветочки навстречу ночной прохладе, в кронах щебетали птички, устраиваясь на ночлег. Элис сидела умиротворённая и расслабленная…
Сзади послышались шаги. Эллис подумала, что это вернулась Алька, и, не оборачиваясь, произнесла:
— Ты быстро… Набрось её на плечи.
— Простите?.. — прозвучал мужской голос.
Эллис вздрогнула и резко обернулась. Рядом со скамьёй стоял невысокий стройный мужчина лет тридцати. Его лицо показалось девушке знакомым, и через минуту она вспомнила, что это управляющий поместьем, Гилт Тартин. Она встречалась с ним пару раз, не больше, и то, мимолётно. Не вмешиваясь в хозяйственные дела, которыми занимался исключительно супруг, девушка была малознакома с той категорией слуг.