Кончай разговаривать с собой, София. Я хлопнула по тыльной стороне ладони с коммуникатором.
— Это София Старостина. Вызываю команду техников в отсек хранения, первая зона.
— Второй помощник капитана Михаил Коржин на связи. Причина вызова? — прозвучал голос в моем ухе.
— Кажется, у нас тут спонтанная активация одного из экзоскелетов, — Я шагнула в сторону, и чертова машина опять проследила за мной.
— Прошу прощения? — от еле уловимой насмешки в голосе помощника меня аж затошнило. — В отсеке хранения в первой зоне нет никаких экзоскелетов. Только роботы "Сталкеры".
— Думаете, меня хоть немного тр… колышет, как эта хрень правильно называется, Коржин, когда оно пялится на меня? — гневно зашипела я, пятясь все быстрее.
— Самопроизвольная активация без непосредственного вмешательства оператора совершенно невозможна, Старостина, — огрызнулся засранец. — И пялиться, как Вы выразились, на Вас уж точно не может. Вам это почудилось, стоит в свободное время почаще посещать отсек релаксации. Но если уж Вам так страшно, Старостина, я могу выслать одного из техников в качестве няньки, оторвав, естественно, от реально важных дел.
Вот урод. Значит, я истеричка, которой черт-те что мерещится? В этот момент, будто издеваясь над словами второго помощника, ноги робота выпрямились, делая его еще на метр выше, и он шагнул ко мне, грохнув шипованной металлической ступней по полу отсека.
— Да пошел ты, — уже совсем паникуя, заорала я. — Оно ходит. Посмотри в свою гребаную камеру, если мне не веришь.
"Сталкер" вдруг размахнулся своей длиннющей ручищей и сшиб в полете сразу два моих дрона-помощника, приблизившихся к нему. Бедняги с огромной скоростью врезались в переборку и рассыпались на части. Вот теперь я испугалась по-настоящему.
— Немедленная дезактивация, — закричала, оглядываясь в поисках укрытия. Ничего, кроме других таких же спящих механических чудищ, не наблюдалось. Но, по крайней мере, они не двигались.
— София, что у Вас случилось? — бархатистый голос Тюссана, возникший в канале связи, заставил на секунду вздохнуть с облегчением.
— Робот… — больше я ничего не успела сказать, потому что одичавшая машинище пришла в стремительное движение и рванула в мою сторону. Я метнулась за корпус ближайшего робота, но это не остановило нападавшего. Он шарахнул по моему укрытию, и я едва успела откатиться в сторону, чтобы не быть раздавленной упавшей грудой.
— София. София, отвечай, — надрывался в моем ухе капитан, а я только и смогла завизжать, когда "Сталкер" напал снова, снося в проход следующего своего собрата, за которым я спряталась.
Боже, неужели вот так я и умру? Меня прихлопнет, как муху, сбрендивший робот? Идиотская ведь смерть. Идиотка ты, София, что думаешь об этом, вместо того чтобы искать пути к спасению. Новый удар и оглушительный грохот — очередная моя перебежка.
— Всем дронам собраться ко мне, — заорала я в надежде, что планшет не растоптан в суматохе, и мой вопль на таком расстоянии будет принят за полноценную команду.
Мгновение спустя один из моих малышей появился в зоне видимости, стремясь в мою сторону. Естественно, чокнутый робот его засек и сбил. Но появился еще один, и еще, и "сталкер" закрутился, атакуя каждый и временно переключаясь с меня. Двигаясь вдоль стенки, позади ряда со спящими машинами, я ломанулась в сторону выхода, обходя воюющего с дронами агрессора. Я никогда в жизни так не бегала, но все же этого было недостаточно. Куда уж мне тягаться с машиной в четыре метра высотой и способной развивать скорость болида. Робот ломился за мной, круша все на своем пути, и только это немного его притормаживало. Но устроенный им бардак стал помехой и для меня. В нескольких метрах от двери отсека я наступила на часть корпуса разбитого дрона и грохнулась на пол, едва успев защитить лицо. Сгруппировавшись, перекатилась, пытаясь спрятаться за ближайшего робота, но опоздала на какую-то долю секунды. Тяжеленная "рука" "Сталкера" обрушилась на пол рядом со мной, "слегка" задев мою лодыжку, и перед моими глазами будто взорвался фейерверк. Потому что этого "слегка" хватило для того, чтобы полностью раздробить мою кость. Господи, какая же боль. Я зашлась в крике, все еще пытаясь отползти и при этом обреченно наблюдая, как робот снова замахнулся, собираясь превратить в лепешку все мое тело.
— Хальт. Полная дезактивация, — взревел Тюссан откуда-то из-за спины ополоумевшей машины, перекрывая мой вопль.
"Сталкер" замер, рука, уже готовая меня размазать, повисла вдоль тела, и ноги согнулись, как и у остальных роботов. Не веря еще своим глазам, я снова истошно закричала, падая на спину и трясясь всем телом. Краткая вспышка тепла в районе поясницы — капсула впрыснула обезболивающее, которое подействовало почти мгновенно.
— София, тише. Все уже кончилось, — Капитан бегло ощупал меня, выругался, добравшись до поврежденной ноги, и хлопнул по своему коммуникатору. — Медотсек, готовьтесь к приему пострадавшей. По первоначальной оценке — раздроблена кость голени, скорее всего, будет много осколков. Тише, София. Уже все хорошо.
— Ни черта не хорошо, — не в состоянии успокоиться зарычала я. — Оно напало на меня. Напало. Как такое вообще могло случиться?
— Я со всем разберусь. Обещаю, София, — заверил меня Тюссан, выглядя озабоченным, но никак не перепуганным. Ну и правильно: не он же мог сдохнуть только что. — Секунду полежи, я платформу организую.
— Стоять, — рявкнула, поднимаясь на локтях. — Я не останусь рядом с этой хренью ни секунды.
Я стала отползать, волоча раздробленную ногу и с ненавистью зыркая на своего обидчика.
— Прекрати травмировать себя еще больше, — приказал капитан, нажимая на панель на стене, от которой тут же отделилась широкая длинная плоскость транспортировочной платформы. — "Сталкер" совершенно безопасен на данный момент.
— Безопасен? Да пошел ты, Рожер. Пошел. Ты, — последнее я прокричала ему почти в лицо, когда Тюссан наклонился, чтобы поднять меня и уложить на парящую над полом поверхность. — Что это вообще за название для рабочего робота "Сталкер"? — Препарат начал уже работать в полную силу, и мысли немного путались. — Какому идиоту оно пришло в голову? Так раньше военные свое барахло называли. У нас что, на борту хреновы боевые роботы, Рожер? За каким чертом они тут?
— Скажи лучше, как себя чувствуешь, София? — спросил Тюссан, игнорируя вопросы, что сыпались из меня.
— Как кто-то, чудом избежавший смерти, как же еще, — силы быстро покидали меня, но огрызаться хотелось от этого не меньше.
— Ты бы не погибла, поверь, я бы такого не допустил, но я рад, что твоя реакция — это злость, а не истерика. — Капитан взял меня за руку, шагая рядом с платформой в сторону медотсека.
— Неужели тебе никто ни разу не сказал, что твое самомнение даже "Ковчег" может не вместить, Рожер? — отобрала я у него свою ладонь. — А что касается истерики, то всему свое время. Будет и она. И ты нарочно избегаешь ответов на мои вопросы.
— Не избегаю. У нас на борту действительно не только рабочие, но и боевые роботы. — Тюссан был абсолютно невозмутим и шел рядом, глядя мне прямо в глаза.
— Зачем? — я поерзала на твердой поверхности, мысленно благодаря разработчиков курсирующих сейчас во мне препаратов. Исчезла не только боль, но и нервная трясучка, и я даже соображать могла вполне четко.
— Затем что мы не знаем, с чем придется столкнуться на Нью Хоуп. Мы должны обеспечить себе максимальную безопасность.
— Дело в безопасности или в агрессии? Есть что-то, что не известно простым смертным? Что такого есть на Нью Хоуп?
— Ничего такого, перестань фантазировать, София. Просто элементарная предусмотрительность.
Как же искренне он звучал и смотрел… Ну почему у меня не выходит доверять каждому его слову? Это ведь ненормально, учитывая, что он по факту мой командир и будет оставаться им в течение уймы лет, а это не просто звание. Капитан корабля в глубоком космосе — это действительно царь и бог, закон и истина в последней инстанции, родитель и старший брат, опекун и повелитель каждого практически твоего действия. За ним всегда последнее слово, его приказы не обсуждаются, его утверждения мне в принципе не полагается ставить под сомнение. Пора ориентировать себя правильно, София, и изменить к нему свое отношение. У меня нет права на перекос в восприятии, произрастающий из личного, потому что рано или поздно это бомбанет чем-то весьма неприятным.
— Хорошо, — наконец смирилась я и вытянулась, заставляя противный тревожный звон в голове отступить. — Черта с два подписалась бы на эту экспедицию, если была бы в курсе, что вы собираетесь убивать кого-то в новом мире.
— София, София. Речь лишь о том, чтобы не дать убить себя, если возникнет угроза, — с легким упреком произнес Рожер, и вот мне уже снова немного стыдно.
— На борту еще есть оружие? — Ой, да прекрати ты уже.
— Нет.
— Хорошо, — повторила я, окончательно расслабляясь.
— Док, Компенсатор готов? — крикнул капитан, пропуская несущую меня платформу в медотсек.
— Мне не нужен Компенсатор, — тут же вскинулась я. — Достаточно воздействия частичного регенератора.
— София, что за детское упрямство, в конце-то концов, — невозмутимость Тюссана слетела, будто ее и не было. — Ты наверняка вся в ушибах и ссадинах под скаф-пленкой, а не только нога повреждена.
— Все остальное — ерундовые повреждения и заживут сами собой, и заметить не успею, — упрямо посмотрела на капитана я. — Я не пойду в Компенсатор.
— Мы не на Земле. Я имею право отдать тебе приказ залезть в этот чертов аппарат, хотя бы потому что все члены экипажа должны быть здоровы и в строю. Нарушишь мой прямой приказ?
— Нет. Если ты его не отдашь, то я его и не нарушу. И я обещаю, что буду в порядке уже через сутки.
— Капитан, София, — обратился к нам док Джеремая Питерс, прерывая поединок взглядов. — Вам не кажется, что последнее слово в данном вопросе за мной?
— Нет, — гневно сверкнул глазами капитан, и, к моему удивлению, док просто поднял ладони и отошел, бормоча: "Разбирайтесь сами".
— Почему ты думаешь, что я уступлю, если с твоей стороны не вижу ни единой уступки? — Рожер наклонился ко мне, глядя в глаза так пристально, будто хотел залезть прямиком в мозг.
— Предлагаешь мне переспать с тобой за то, чтобы ты не заставлял меня проходить эту чертову процедуру? — не сдержавшись, огрызнулась, не собираясь отводить взгляд.
— Хм-м… — насмешливо-зловеще ухмыльнулся мужчина, выпрямляясь, — вообще-то я собирался потребовать у тебя внятных и честных объяснений твоему упрямству и странностям в отношении подобных вопросов. Но твое предложение нравится мне гораздо больше.
— Это не было предложение. Это сарказм, — закатила я глаза.
— Никогда о нем не слышал, — фыркнул Тюссан. — Но так и быть — дам тебе выбор. Чего хочешь: поговорить по душам или потрахаться от души?
— Твое чувство юмора ужасно, — буркнула я, понимая, что оказалась в своего рода ловушке.
Конечно, мы не дети малые, и насильно меня никто заставлять не будет, если не захочу. Но вот вопрос. Чего я не хочу больше: откровенничать с капитаном или заниматься с ним сексом. И можно ли вообще говорить о последнем — "не хочу"?
— Никакого юмора. Завтра в восемь по корабельному времени я приду к тебе, и ты огласишь мне решение, София.
Оглашу. Осталось еще его принять.
ГЛАВА 6
По ощущениям самыми неприятными были первые несколько часов, пока кибер-хирург собирал мою ногу. Конечно, в Компенсаторе я провела бы 24 часа без сознания и очнулась целей и здоровей, чем и была, но-но-но… К тому же сказать, что я скучала, не могу. Может, для кого-то это чересчур, но для меня провести какое-то время, наблюдая за большим голографическим изображением того, как постепенно, словно сложный пазл, обретает прежнюю целостность моя кость, было очень интересно. Даже отвратительное чувство копошения в моем теле отошло на второй план при виде того, как кусочек за кусочком тончайшие, словно волос, пальцы-манипуляторы прибора подбирали нужное и аккуратно "приваривали" на место, создавая для начала тончайший слой костной ткани, которая в течение следующих суток под воздействием регенератора нарастет до нормальной толщины.
Как только кость была собрана, мягкие ткани и эпидермис возвращены на место, активная фаза, требующая непосредственного контроля, закончилась. Док предложил отвести меня в личный отсек. Временный протез уже был отпечатан на принтере, с небольшой помощью Джеремаи я приладила его к согнутому колену и встала на ноги, пробуя на устойчивость. Безусловно, странновато передвигаться таким вот образом, но это всего на сутки, и лучше так, чем прыгать на костылях по старинке или кататься в кресле. Док пошел меня проводить, но уже метров через сто пути я совсем освоилась и предложила ему вернуться. На прощание Джеремая помялся, сильно хмурясь, словно что-то хотел сказать мне, но потом кивнул собственным мыслям и ушел.
Кошмары с участием бешеного робота мне не снились, гораздо больше этого меня беспокоил предстоящий разговор с Тюссаном.
Капитан явился как раз тогда, когда доктор освобождал мою голень от плотного захвата регенератора, разбирая его и укладывая в небольшой чемоданчик.
— Что, док, София уже в полном порядке? — осведомился Рожер, поздоровавшись кивком и "встав над душой" у мужчины, что явно заставило того занервничать, судя по более резким и суетливым движениям.
— Она будет в полном порядке уже к завтрашнему утру, когда восстановительные процессы в организме окончательно завершатся, — натянуто улыбнулся Питерс. — София, если почувствуете что-то… не важно что, вызывайте меня немедленно.
— А что такого может быть? — пристально уставился на собравшегося уходить дока капитан.
— Ничего. Это обычное напутствие и рекомендация, капитан, — ответил тот и, торопливо попрощавшись, покинул мой отсек.
— Итак, София, звезда моя, слово или действие? — самоуверенно ухмыляясь, Рожер устроился в только что сформировавшемся по его приказу глубоком прозрачном кресле и вытянул свои длиннющие ноги. Вообще-то, мне не очень понравилось, что Клэй — так я назвала локальную систему обеспечения моего личного пространства за приятный мужской голос — без возражений выполнил его указание, но, с другой стороны, на то Тюссан и капитан, чтобы везде быть хозяином.
— То есть, если я сейчас выберу перепихнуться с тобой по-быстрому, больше ты доставать меня вопросами не станешь? — ответила я ему не менее нахальной усмешкой, опускаясь напротив и повторяя его позу.
Рожер пару секунд пристально смотрел на меня, будто оценивая, насколько в моей шутке реальных процентов шутки как таковой, а потом запрокинул голову и рассмеялся. Совершенно не зло, а так, что я тоже невольно заулыбалась и заерзала, ощущая странную дрожь внутри от такого проявления его веселья. Черт возьми, этот мужчина что-то делал со мной. Волновал или реально нервировал — не пойму, но точно не оставлял равнодушной.
— Перепихнуться по-быстрому — это не про меня, София, — продолжая улыбаться, заявил капитан. — И учитывая, сколько я ждал, даже одним свиданием, думаю, мы не обойдемся.
— Считаешь, у тебя есть шансы заинтересовать меня в долгосрочной перспективе? — Что скажешь: наглеть — так наглеть.
— Безусловно. — Как могут один простой кивок головой и слово быть настолько наполнены утверждением, которому сложно что-либо противопоставить? — И ты в этом убедишься. Со временем, София. Но возвращаясь к вопросу выбора: ты же не можешь не понимать, что теперь я хочу знать причину твоей неприязни к определенной технике, причем разработанной именно твоим отцом, в сто раз сильнее, чем до этого.
— Ага, значит, разговор по душам избавит меня от твоего пристального внимания? — гнула я свое, игнорируя ощущение какого-то ограничения пространства, странного его смыкания в некий замкнутый контур, заключающий нас двоих.
— Снова неверно. С некоторых пор я стал думать, что ничто в принципе не избавит тебя от моего, как ты выразилась, пристального внимания. Сейчас или позже мы будем близки, уж смирись. И я никуда не тороплюсь, так что, будь выбор за мной, сегодня предпочел бы поговорить.
Вот теперь я почувствовала раздражение. Крайне иррациональное причем. Надо быть честной, меня всегда исподволь привлекало в мужчинах нечто… первобытно-собственническое, что ли. Даже стыдно признаться, что в век полного и безоговорочного равенства полов, полной сексуальной свободы и бесконечного искоренения примитивных инстинктов я в глубине души лелеяла глупую фантазию о сценарии отношений из второсортных старинных романов, когда герой, лишь раз увидев героиню, понимал, что вот она, его единственная на все времена, и готов был преодолеть все что угодно на пути к их общему счастью, даже отторжение и непроходимое упрямство самой героини. И четкое понимание, насколько это утопично, а местами и вовсе смешно и тупо, никак не помогало. Логика — это одно, грезы на грани сна и бодрствования — совсем другое. Слова же Рожера… Они были как издевка над моей идиотской, старательно запинываемой в глубины разума фантазией. Как будто мне и мысленных насмешек над собой не было более чем достаточно. Или знания, что, с чисто научной и эволюционной точки зрения, моногамия, особенно для сильнейших самцов, просто неприемлема и является бездарным закапыванием в землю лучшего генетического материала. Но где наука с ее реалиями и где я с тайными мечтами об исключительном месте в жизни своего только предполагаемого избранника.