— Имя, фамилия, отчество, год рождения, — пробубнила дородная дама в очках, не глядя на пациентку, открывая журнал.
— Монахова Юлия Сергеевна… — назвала свои данные.
— Садись, — или «залазь», или тому подобное было сказано невнятно. Но, глядя на выражение лица докторицы, переспрашивать не хотелось. Растерянно Юлька осмотрелась, застыв перед рентген — монстром. Как залезть на стол, который по пояс, когда при этом сама стоишь как цапля на одной ноге? Кое-как она забралась на него и задрала штанину…
Атмосфера в больнице угнетала. Конечно, это не то место, где тебя будут развлекать песнями и плясками, но разговоры сквозь зубы, словно ты ничтожество и всеобщее наплевательство действовали на нервы. Без Дениса она бы точно не выдержала и разревелась.
Через пару минут они получили на руки еще влажный снимок.
Вернулись в травматологию, Юля зашла к врачу. Доктор бросил только один внимательный взгляд на рентгеновский снимок.
— Перелома нет, — коротко констатировал и принялся писать что-то на бумажке. Все молча, без каких-либо объяснений. От облегчения, что перелома нет, Юлю немного замутило. Да и боль уже усилилась, затмевая все. Дрожащими руками она зашнуровала сапог. А, получив в руку бумажку с рекомендациями, даже не взглянула на нее, а поспешила убраться из кабинета. Как только дверь открылась, Денис подхватил ее и усадил на лавку в коридоре. Только теперь Юля посмотрела на маленький листок, зажатый в дрожащих пальцах, попыталась разобрать каракули врача. Крупные буквы накатывали друг на друга, сплывались в глазах, превращаясь в спиральку. Денис забрал у нее листок.
— Растяжение, частичный разрыв связок, — прочитал и посмотрел на девушку. — Вот видишь, а ты боялась. Растяжение — это ерунда, через пару недель будешь и бегать, и танцевать.
Юля глубоко вздохнула и выдохнула. На бледном лице было написано волнение, вид взъерошенный, длинные волосы беспорядочно разметались по плечам. Недолго думая, Денис запустил в них пальцы и прижал ее голову к своей груди. И сам испытал колоссальное облегчение. Растяжение это, конечно, неприятно, но не смертельно. Все лучше, чем ходить в гипсе. Переживания и боль девушки как в зеркале отражались в его душе, ложились на грудь тяжестью, что для него самого оказалось не очень приятно. И непривычно. Но это было. Хотелось скорее покончить со всей этой тягомотиной и увезти ее из этого серого мрачного здания. От поселившегося внутри волнения и суеты стало жарко, и он расстегнул узкую кожаную куртку с вортником-стоечкой.
— Выздоравливайте, милочка, — сказал врач, посмотрев на парочку, поворачивая ключ в замочной скважине. Заперев дверь, он снова скрылся в том направлении, откуда притащил его Денис.
— Спасибо. — Юля отклонилась на миг от своего спасителя, но снова приникла, теперь уже просовывая руки под куртку, обнимая. Все хорошо. Ничего страшного не случилось, но ее начало потряхивать и возникло естественное желание укрыться в его руках. Прижаться к нему крепко, как только можно.
Чувствовал, плечи ее мелко подрагивают, и обнял еще сильнее. Никогда до этого момента не прикасался к ней, за исключением того случая в лесу, когда напугал, за что и получил яростный укус. Но сегодня его внутренний тормоз не сработал, и руки сами потянулись к ней. И полегчало… Как только подбородок уперся в шелковистые волосы, а руки тесно прижали ее к себе, стало хорошо. Спокойно и тепло. Ощущал ее горячее дыхание у себя на шее и легкое щекотание от трепета пушистых ресниц. По спине прошла волна мурашек…
ГЛАВА 17
Остановить бы время и застрять в вечности…
Господи, никогда не думала, что будет так высокопарно и пафосно мыслить, но рядом с Денисом ее мечты «розовели» до такой степени, что самой становилось дурно. С детства не была мечтательницей, отличаясь этим ото всех остальных девчонок, не хотела погрязнуть в «розовых соплях», как назвал бы это Шаурин, но что с собой поделать, если его жесткие объятия, мягкие прикосновения к волосам вызывали бешеный душевный восторг. Да, он умел обнимать. А делал он это так, что себя переставала чувствовать и растворялась в его руках.
Несколько минут терпкого счастья… Так от него пахло. Этот резкий терпкий запах впитался в кожаную куртку, что была на Денисе, и Юлька утыкалась в нее носом, чтобы забыться как в дурмане. Оно и, правда, действовало, еще несколько минут и у нее начнутся «любовные» галлюцинации. И без того казалось, что этот день — самый солнечный и радостный в жизни; а Денис обнимал ее не просто, чтобы утешить…
— Ну что, Красота, успокоилась? — спросил он, не размыкая рук.
Очень нравилось, когда Денис называл ее так, что-то было в этом для нее личное и интимное. И, конечно, Юля расценивала это как комплимент. Правда, говорил он ей это не часто. Пару раз только и сказал за все время их близкого знакомства.
— Немного, — нехотя сказала она, мечтая оттянуть время, продлить его в таких теплых мужских руках, крепких, но нежных одновременно. И успокоения она, как такового, не приобрела. Волнение другого рода уже давно завладело не только сердцем, но даже телом. Периодически пробирала дрожь, а язык присыхал к небу. И очень хотелось пить. Впрочем, возможно, именно жажда с душевными переживаниями никак связана не была.
— Тогда собирайся потихоньку. А то меня подадут в розыск и обвинят в похищении.
— Что-то мне дурно, голова кружится. Не по себе как-то.
— Это понятно. Сейчас отойдешь от шока и можешь в обморок грохнуться, так что осторожно.
— В обморок-то, наверное, нет, не настолько я слабовата нервами. — Юля со вздохом оттолкнулась от мужского тела и медленно начала натягивать на плечи куртку, стараясь проглотить тошнотворный комок, давно стоявший в горле. Опека и забота, так вовремя проявленные Денисом, были чрезвычайно приятны, но не хотелось предстать перед ним в образе безвольной куклы, которая при первом малейшем потрясении готова разойтись по швам и развалиться на части.
— А дело не в нервах. Это защитная реакция. Силой воли и разумом ты с собой справилась, но организму нужна передышка, потому мозг твой может отключиться на несколько секунд.
— Перезагрузка?
— Что-то типа этого.
— Что же мне теперь нашатырь с собой носить?
— Духи носи. Эффект тот же, резкий запах активизирует мозг.
— Возьму на заметку, — пообещала Юля и улыбнулась.
А улыбнулась она, потому что решила: рядом с Шауриным обморок ей точно не грозил. Такой любитель насыщенных стойких ароматов кого угодно в чувства приведет, стоит только прильнуть к нему поближе. Она бы с удовольствием сделала это еще раз, но момент близости прошел. А так хотелось снова запустить руки под куртку и почувствовать его сильное тело под тонким свитером. Таким тонким, что каждая напряженная мышца отчетливо ощущалась под ладонями.
Сейчас, когда растерянность оставила, а глаза стали выхватывать окружающую обстановку, Юля утвердилась в мысли, что нужно побыстрее слинять отсюда. Стены, местами с облупившейся краской, затертый пол и специфический запах больницы не очень вдохновляли на оптимистическое настроение. Поправив на себе одежду, девушка взяла сумку в руки и Денис понес Юлю к машине, но только уже не так торопливо, а спокойно, размеренно переступая с ноги на ногу.
— Мой рыцарь на белом коне… — со вздохом мечтательно произнесла Юлька и уставилась на плотно сжатые мужские губы.
— Может, принцесса соизволит больше не вляпываться в неприятности?
— Волнуешься за меня? — спросила она, скрывая за легкой усмешкой неожиданно появившуюся в голосе дрожь.
Его челюсть напряглась, и взгляд потемнел, из него исчезла теплота, которая, как ей показалось, согревала минуту назад.
— Ну что, тебе трудно сказать?
— Волноваться будут твои родители, если мы через полчаса не будем дома. А уж, если твой папа разволнуется, то, поверь, у меня самого появится серьезный повод беспокоиться за свое здоровье. И быть мне тогда всадником без головы.
Юля сдержалась, чтобы разочарованно не фыркнуть. Как будто она спросила его о чем-то из ряда вон выходящем! Он же волновался, так почему бы не признаться. Не верила, что безразлична она ему. Теперь уже не верила. Может, он отлично умел скрывать свои эмоции, но мелькнувшие в его глазах неравнодушие и беспокойство Юля заметить успела. Не ведут себя так — просто из чувства долга, не смотрят тревожно, и, уж тем более, не утешают так нежно. Возможно, весьма самонадеянно с ее стороны думать именно так, но Юля думала. И верила. А иначе можно сойти с ума. Трудно любить безответно, а если отвлекаться на собственную надежду, обращаться к ней временами, то становилось все не так безрадостно. А, кроме того, было у них с Денисом кое-что общее: они оба скрывали ото всех свое знакомство и оба при посторонних принимали отстраненно-равнодушный вид. Если было бы все просто, то не наблюдала бы она в Денисе этих неуловимых изменений. Про себя и говорить нечего.
Нога совсем распухла, и любое на нее давление приносило боль. Юля забралась в машину на переднее сиденье, еще раз порадовавшись, что «заработала» всего лишь растяжение связок, а не перелом. Только, как выдержать такую скованность в движениях, не представляла.
Чем ближе черный «БМВ» подъезжал к дому, тем дальше становился от нее Денис. По его лицу расползалось равнодушное отчужденное выражение, а между ними словно возникла стеклянная стена. Даже если удастся ее пробить, сама уцелеешь вряд ли…
— И, кстати, про танцы мне можно забыть теперь.
— Почему? Продолжишь, как только нога заживет.
— Нет, вот посмотришь, — тоскливо отозвалась и покачала головой. — Ты останешься на ужин?
— Не знаю. Все от твоего отца будет зависеть.
Больше Юля не задавала вопросов, молча уставилась в окно, стараясь на Дениса не смотреть. Зато его взгляд чувствовала. И полжизни бы отдала, чтобы знать, о чем он в этот момент думал.
Невдомек девочке, что мысли его все о ней, о том взгляде, что поймал — доверчиво-восторженном. Открытом. С каких пор Юля стала так смотреть на него, возводить на какой-то пьедестал? Сердце странно дрогнуло, когда застал он это выражение в серо-зеленых глазах. Неприятно. Не был он героем, не чувствовал себя таковым и это возвышение в ее глазах ему не нужно. Он по-другому привык. Жил по-другому и дальше собирался, ничего менять не планировал, потому что все его устраивало. А тут этот взгляд…
Никто на него так не смотрел. Никогда. Руки чесались встряхнуть девчонку, да так, чтобы и думать забыла про это; чтобы выкинула подобные мысли из головы и прекратила идеализировать его. Не герой он. Никогда им не был. Он из тех, что придерживался правила «Лес рубят — щепки летят». Для него все остальное, — кроме его собственных целей, — щепки, мусор.
С Верочкой в этом отношении очень удобно. Она глотала его махровый цинизм и не пыталась что-то изменить, принимала таким, какой он есть, не переделывала, не видела в нем больше и не ждала большего, чем он способен дать.
Почти весь путь длился в молчании. Юля отвела волосы от бледного лица и обессилено прикрыла глаза.
Когда у дома Денис предложил ей руку, чтобы помочь выбраться из машины, она не отказалась, но едва он попытался подхватить ее, отскочила от него как ошпаренная.
— Не надо я сама.
— Не дури. Сейчас тебе нельзя ногу напрягать. Потом будешь сама скакать.
— Не надо, тебе говорю, — снова отмахнулась она и попыталась его обойти.
Не обращая внимания на Юлькино упрямство, Денис снова оторвал ее от земли.
Раздраженно Юля стукнула его по плечу.
— Отпусти меня.
— Угомонись.
Девушка смиренно прекратила свои попытки сопротивления, но внутри у нее царил целый бунт. Как объяснить, что именно сейчас Денису не стоило к ней приближаться? Про себя Юлька молила бога, чтобы никто из родителей не увидел, как он нес ее на руках. Переживание естественным образом расписало лицо лихорадочным болезненным румянцем, стерев с него выражение радости и умиротворения, что неизменно возникало от близости с Денисом. Снова возникла та же растерянность и слегка подавленное состояние, в котором Шаурин застал ее в раздевалке. Так что Наталья, встретившая их у порога, приняла в свои объятья расстроенную и готовую вот — вот расплакаться дочь.
— Что случилось? — тут же встревожено спросила мать. Удивление ее росло с каждой минутой. Мало того, что Юлю привез не Самарин, а Шаурин, да не только привез, а еще и принес на руках до самой входной двери.
От дрожащей дочери, которая вцепилась в мать как клещ, ждать ответа было бесполезно, потому Наталья обратила свой взгляд на мужчину.
— У Самарина что-то с машиной, — начал Денис, предугадывая вопросы. — Потому за Юлей поехал я.
— Я растянула связки и теперь не могу на ногу наступать, — вставила свое слово дочь.
— Господи, Юля… А вдруг…
— Нет, — опередил Денис беспокойство матери, — мы уже были в больнице. И рентген сделали. Перелома нет, так что не нужно беспокоиться. Теперь главное — соблюдать рекомендации врача. На несколько дней про школу Юле нужно точно забыть.
— И речи быть не может про школу! Ну что же мы стоим! — Наташа направила дочь в открытую дверь и та, оперевшись на руку матери, запрыгала, едва припадая на больную ногу.
— Скажи мне, как?.. — восклицала Наталья.
— Я упала. Подскользнулась на лестнице, — скривилась Юлька.
В ответ Наталья только горестно вздохнула.
В просторной передней Юля отцепилась от матери.
— Мама, я к себе. А ты что-нибудь поесть разогрей. Я только себя в порядок приведу и спущусь. И не надо лезть ко мне с помощью! Я не маленькая! — оттолкнула протянутую руку Натальи. Та покачала головой.
— Подождем отца и сядем ужинать. Не торопись. И смотри аккуратно! — проследила взглядом, как Юля поднималась по лестнице.
— Справлюсь, — уверила дочь. Желание попасть в душ утроило силы. Да и боль вполне терпимая. Пара таблеток и можно ненадолго забыть о таком неудобстве, как травма связок.
— Денис, ты, наверное, тоже голоден?
— Я с работы, — коротко ответил гость, проходя вслед за хозяйкой на кухню.
Впрочем, он так часто бывал в этом доме, что в особом приглашении не нуждался. По пути стянул куртку, бросил ее на спинку стула, привычно встал у окна. Несколько раз хлопнула дверца шкафа для посуды, Наталья загремела чашками. Сначала некоторое время Денис смотрел на улицу, потом повернулся к женщине.
— Сергей Владимирович когда будет?
— Сказал «скоро».
— Ясно.
«Скоро» звучало весьма расплывчато, но сути дела не меняло. Денис сел за стол, потому что Наталья разлила по чашкам чай. Само собой, одна из них предназначалась ему.
— Спасибо, что о Юле позаботился.
— Не благодари. Мне не в тягость, на моем месте это сделал бы каждый.
— Денис, у тебя девушка есть? — в лоб спросила Наталья, что самого Дениса слегка выбило из колеи. Давно уже никто так нагло не лез к нему с расспросами.
— А с какой целью интересуетесь? — с ухмылкой спросил он, подвигая к себе чашку. Сладкого не хотелось. Хотелось просто пить, потому Денис, не добавляя сахара, несколько секунд погонял ложку по чашке.
— Я же должна знать хоть что-то о человеке, который крутится около моей дочери.
— А я кручусь около вашей дочери? — незаметно для себя он продолжил взятый ироничный тон, обращаясь при этом на «вы». Ложечка бесшумно опустилась на блюдце.
— Я неправильно выразилась, но все же?.. — поправилась Наталья, но оставила вопрос Дениса в воздухе, как и не прокомментировала свой.
— Ну, если исходя из этих соображений, то, как говорится, — не был, не ездил, не привлекался. Девушка?.. Хм… — и сам усмехнулся, попытавшись ответить честно.
— Трудный вопрос, да? — поддержала его иронию Наталья.
Что ему, бесспорно, нравилось в этой женщине, так это умение поддержать тон разговора. Неизбежно возникало ощущение понимания и легкости, какую бы тему при этом не обсуждали. Далеко не все люди способны уловить волну собеседника, но Наталье это всегда удавалось. И сейчас, несмотря на явное вмешательство в личную жизнь, Денис не ощущал напряжения. Не такое, чтобы насторожиться.