- Ну что, переходим к водным процедурам, - весело сообщил он, окатывая меня горячей водой, я аж зашипел.
С каким-то странным выражением лица, майор размазал по моей тушке крем для бритья и стал орудовать станком.
Я послушно переворачивался, пережив несколько неприятных минут, когда бритва скользила в паху и чужие пальцы убирали мое достоинство с пути станка.
- Отлично, - удовлетворенно произнес майор, оглядывая свои труды, - осталось только возле ануса, вставай на четвереньки.
- Чего?! - Чуть не заорал я.
- Не стесняйся, солнышко, здесь все свои, - блять, сколько ехидства в голосе, - давай, не тяни время.
Красный, как помидор, я встал на колени, выпятив задницу, в конце концов, поздно, Маша, пить боржоми, эта поза вскоре станет основной в моей жизни. Испачканные в мыльном креме пальцы скользнули между половинками, почти нежно размазывая пену в ложбинке. При других обстоятельствах это могло бы сойти за ласку, наверное, но кроме стыда и смущения, других чувств я не испытывал.
- Тебе сложно будет подбривать эту область самостоятельно, - говорил между тем майор моей заднице, - значит, каждую неделю буду помогать.
Я прикинул, сколько месяцев осталось до конца службы, умножил на четыре и застонал в голос.
- Больно? – забеспокоился комбат, я отрицательно покачал головой. – Неужели от кайфа? – он хмыкнул и продолжил занятие, я покраснел еще больше.
Сколько можно, неужели эта часть моего тела бесконечна, как петля Мебиуса?!
- Готово, - сообщил довольным голосом комбат, отвешивая звонкий шлепок по правому полупопию, я хотел было развернуться, но он остановил, придержав за плечо, - на бок спиной ко мне ложись.
Я повиновался, гадая, что этот гад и извращенец еще придумал. Он пошуршал пакетом, я не стал поворачивать голову, даже, услышав шум льющейся воды, смысла в этом не было, так и лежал, ожидая продолжения.
Прохладная ладонь накрыла мою верхнюю половинку, приподнимая и давая доступ непосредственно к анусу, я дернулся, почувствовав нечто холодное и жесткое, что стало пропихиваться внутрь, но он ловко прижал меня коленом к лавке.
- Спокойно, это всего лишь клизма, - пояснил он, а я почувствовал, как по кишкам потекла прохладная вода.
- Зачем?! – взвился я, не понимая, зачем он так издевается и унижает.
- Как зачем? – смешок комбата поразил меня, уж больно подозрительно хорошее у него настроение. – Там же оно!
Блять, я конечно тормоз!
- И что, так каждый раз?! – взвыл я.
- Смотря как часто трахаться, - пояснил садист. – Каждый день клизму делать нельзя.
Спасибо тебе, господи, и на этом! Влитая садистом вода начала активно проситься наружу, я резво вскочил и помчался к заветной двери. Знал бы, на что подписываюсь, сто раз подумал, прежде чем соглашаться!
- Радость моя, вылезай, хватит уже, все равно я не уйду, - постучал в дверь майор, хорошо хоть не вломился, а то с него сталось бы.
Черт, вот умеет же человек всего парой слов вывести из себя. Ну вышел, вышел, вот он я, почему меня приспичило сразу и душ принять, я не знаю.
- А ты ничего, - окинув меня оценивающим взглядом, сообщил мне майор, - значит, у нас все получится.
Я опустил глаза и взглядом наткнулся на нехилый такой стояк, но еще больше поразил абсолютно гладкий пах. Заинтересованно оглядев всю фигуру комбата, убедился – волос, кроме как на голове, у него на теле не было.
- А вы тоже бреетесь? - не сдержал я удивления, даже тот факт, что напротив стоит голый мужик, возбужденный именно на меня, отступил на второй план.
- Константин, я снимаю шляпу перед твоей наблюдательностью и умением делать логические выводы, - тут он склонил голову и изобразил щелканье каблуками. В голом виде это было забавно.
Я опять покраснел, в который раз за этот вечер. Я когда-нибудь научусь фильтровать базар? Или это моя пожизненная планида? Мужчина шагнул ко мне.
- М-м, какой гладенький, - протянул он, оглаживая мои бока и легонько сжимая мошонку.
- Ага, - согласился я, - как девочка.
- А ты и есть моя девочка, - усмехнулся он, вызвав волну неприятных мурашек по всему телу и накрывая мои губы своими.
Поцелуй не был неприятным, скорее непривычным, ведь сейчас инициатива принадлежала не мне и это сбивало с толку. Губы были жесткими, совсем не похожими на девичьи, я честно пытался отвечать, но получалось не очень, слишком мешал возбужденный член, упирающийся в бедро и не дающий сосредоточиться ни на чем другом.
- Расслабься, - прошептал майор, на секунду отрываясь от меня, его рука вплотную занялась моим членом, не забывая ласкать яички.
Было приятно, но реакция была слишком вялой, чтобы удовлетворить комбата, и он опять уставился на меня своим фирменным взглядом, от чего наметившееся слабенькое возбуждение пропало совсем.
- Простите, - пробормотал я. – Вам совсем не обязательно стараться, можно ведь и так.
- Я привык, чтобы мои партнеры получали удовольствие, - сухо уведомили меня, а я опустил голову и опять уставился на член комбата, на ярко-красной и влажной головке которого выступила прозрачная капля.
- Я вряд ли смогу возбудиться на мужчину, - честно признался я, надеясь, что в конце концов он трахнет меня без затей и можно будет пойти в дом и лечь спать.
- Сможешь, - он снова собственнически поцеловал меня и, усмехнувшись, потащил в другую комнату.
Возбужденный, тяжело дышащий, он толкнул меня на диван и навис сверху. Мгновенно стало страшно, можно сколько угодно бравировать своей смелостью и готовностью отдаться мужику, но вот когда до этого самого остался малюсенький шажок, то как-то совсем не весело. Он лег сверху, между разведенных ног, больно упираясь в меня своим железным стояком, я прерывисто вздохнул, смиряясь, и откинул голову, закрыв глаза и соглашаясь на все. Секунд двадцать, показавшиеся мне вечностью, не происходило ничего, лишь сверху слышалось тяжелое дыхание, затем сильное и гибкое тело скользнуло по мне вниз и пальцы сжали основание моего члена.
- Ну посмотрим, какой ты натурал, - пробормотал он, лизнув мой вялый орган и легонько скользя по нему пальцами.
Много усилий не понадобилось. Что уж тут сыграло роль – то ли молодость, то ли довольно длительное отсутствие секса, или, может быть, опыт партнера, но через несколько минут я со стонами толкался в жаркую, влажную глубину рта, и наплевать, что мужского. Разрядка наступила неожиданно и мощно, я не успел даже предупредить его, как со стоном кончил. Майор не сразу оторвался от опадающего члена, вылизав напоследок и посмотрел на меня торжествующе. Захотелось спрятаться где-нибудь, но я наоборот лежал перед ним во всей красе, полностью обнаженный и раскрытый. Опять один из его непонятных взглядов, легкий поцелуй с привкусом моего семени, сознание отстранённо отметило, что у самого майора уже не стоит.
- Пойдем, домоемся что ли, - он легко встал с меня, подавая руку и помогая подняться, на полу возле дивана перламутрово поблескивали беловатые капли.
Помывка заняла не слишком много времени, я не столько тер себя мочалкой, сколько думал, что майор, может быть, и прав, сомневаясь в моей такой уж натуральной натуральности. Кайф-то я сегодня словил, и торкнуло меня совсем неслабо. Комбату надоело наблюдать мое заторможенное состояние, и он без лишних слов отобрал у меня мочалку, потер спинку и другие места и отправил в дом. Стыдно признаться, но коснувшись головой подушки, я тут же вырубился, так и не узнав, были ли на меня у комбата еще какие-то планы.
Глава 8
Мне снилось что-то приятное, от чего по телу тягучей волной растекалась нега, пробуждая ощущение жара и смутное желание чего-то большего. Мозг улавливал отголоски удовольствия, но сознание еще спало, не давая провести границу между сном и явью. Мне казалось, что я возбужден, инстинктивно потянулся рукой, чтобы снять напряжение, и наткнулся на ладонь, почти невесомо скользящую по члену. «Не моя», - просигнализировал мозг, а сзади уже притиралось чье-то большое и горячее тело. Я вздрогнул, окончательно вырываясь из дремы. Пальцы на члене сжались сильнее, не давая возбуждению спасть, а губы, уже открытые для протяжного стона, накрыли чужие, жесткие и властные.
Я сдался на милость победителя, потому что противиться не было ни сил, ни возможности, хотелось, чтобы только эта рука никуда не девалась и продолжала, продолжала сладкую пытку. Но у кого-то были другие планы, пальцы разжались, я недовольно дернулся и попытался вернуть их на место. В конце концов, что это за порочная практика? Нет уж, начал дело – дай кончить. Я замычал, потому что мой рот продолжали терзать наглые губы.
- Нетерпеливый, - смешок и легкий поцелуй в щеку возле глаза, почти привел меня в чувство, но стояк никуда не делся. - Что ты напрягся, я не насилую невинных мальчиков, - негромкий, бархатный голос завораживал, вновь вызывая ассоциации с Каа.
Интересно, он специально так делает, или это просто я так реагирую? Между тем теплые пальцы снова почти невесомо прошлись по стволу, усиливая приток крови. У-у! Садист! Еще немного, и я сам его изнасилую! Вперед-назад, мало! Он снова убрал руку, и принялся поглаживать бок, постепенно спускаясь от плеча ниже. Я затаил дыхание, ожидая когда же эта конечность вновь доберется до нужного места, но она на мгновение замерев на бедре поползла снова вверх. Приятно. Но не так, как было бы, если вернуть ее на место.
Майор перестал мучить мои губы, уже припухшие и чувствительные, и нарочно медленно стал скользить вниз по моей груди, попутно проводя влажную дорожку языком. О-о! это мне нравится!
- Еще, - прошептал я, когда он лизнул головку.
Смешок и вновь едва ощутимое касание языком кончика члена. Пытаясь толкнуться вверх, но он отстраняется и осыпает поцелуями гладко выбритый пах. Садист, точно садист! Эсэсовец, блин!
После томительно-бесконечных путешествий по моему телу губы оберштурмбанфюрера, наконец, оказались в нужном месте, я чуть не застонал от облегчения, почувствовав, как они сомкнулись на пульсирующем члене. Вверх-вниз… И еще, и еще… Черт побери, да он король минета! Так офигенно мне еще не было.
- Да-а, еще-о, - простонал я, теряя себя в ощущениях почти на грани разрядки, и попытался интенсивнее толкнуться в жаркую влажность.
- С-садист, - кажется, я прошипел это вслух, когда он сжал у основания мое достоинство, потому что ответом мне послужил очередной смешок.
- Согни ноги, - приказ, но мурлычущие нотки в голосе смягчили его.
Плохо соображая, что делаю, повиновался, кольцо из пальцев разжалось, освобождая пленника, который дернулся от вновь поступившей туда крови. Я просто физически ощутил, как на конце выступила смазка. Твою мать! Чуть шершавый палец нежно размазал густую жидкость по головке. Изощренная пытка!
Он заглотил на всю длину. Че-ерт! Как же сладко… Сейчас мне было все равно, что он пальцем водит вокруг моей дырочки, коварно подобравшись с тыла. Желание кончить почти полностью затмевало другие ощущения. Зачем он мучает меня? Зачем щекочет языком уздечку, спускаясь к звенящим от напряжения яйцам, вбирая и засасывая их поочереди? Стону от облегчения, когда умелые губы снова и снова скользят по стволу. Садюга! От переизбытка эмоций и ощущений я не понял в какой момент внутри меня оказался палец целиком, скользкий, холодный. Немного дискомфортно, хрен с ним, пусть только не останавливается. Вверх-вниз… Зачем пихать в меня второй палец?! Попытался отползти, но он держал крепко, не дернешься. И снова сводящие с ума качели вверх-вниз. От еще одного пальца в заднице я попытался уползти, потому что стало совсем уж дискомфортно, и у меня почти упал, но этот гад удвоил усилия, и боец снова встал в строй.
- Мне неприятно, - недовольно сообщил я комбату, намекая, что в таком случае как бы кончить и не смогу.
- Потерпи немного, - майор на пару секунд оторвался от облизывания моего члена и провернул пальцы у меня в заднице.
- Неужели нельзя просто трахнуть? – досадливо спросил я, поморщившись от ощущений.
- Можно, - улыбаясь как чеширский кот, произнес комбат, скользнув по мне вверх. – Но неинтересно, - прошептал он мне в ухо и прошелся языком по мочке.
Облегчение от того, что в жопе больше нет посторонних конечностей, родило во мне даже некоторую эйфорию, и я даже как-то пропустил момент, когда мне под поясницу подсунули подушку. Майор, стоя на коленях возле меня, чем-то шуршал, икоса поглядывая на мою физиономию, на которой медленно, но верно проступало понимание того, что пиздец все-таки подкрался незаметно.
- Мне больно, - прошипел я, пытаясь оттолкнуть того, кто казалось, запихивал в мою многострадальную пятую точку раскаленную железную арматурину.
- Не зажимайся, - уговаривал он меня, продолжая свое занятие.
- Блять, - чуть не плача, выдохнул я, понимая, что расслабиться не получится и за все золото мира, организм сильно против посторонних предметов в нем и использования отдельных частей тела не по назначению.
- Тише, тише, - продолжал шептать на ухо он, поглаживая и пытаясь утешить, – расслабься, пожалуйста. Ты делаешь больно и себе, и мне.
Расслабься… Сам бы попробовал, а потом говорил. Не знал я, что это настолько ужасно, лучше бы в дисбат пошел, не выдержу я, если он будет каждую неделю меня так мучить.
- Вот и хорошо, вот и умница, - обжигал он мое ухо жарким шепотом.
Где хорошо, кому хорошо? Покажите, я плюну этому придурку в лицо. Я до судорог сжимал простыню в кулаках, пытаясь хоть как-то отвлечься от боли, которая раздирала тело.
- Ой! – вскрикнул я, когда он пребольно ущипнул меня за сосок.
- Вы что де… - возмутился я, но меня заткнули поцелуем.
Пока я приходил в себя от противоречивых ощущений и пытался анализировать странные действия комбата, он успел вставить до конца и теперь лежал на мне довольный и тяжело дышащий.