— Ушёл… — шёпотом ответил Северинов.
— Успел. Вот! — Денис резким жестом протянул хозяину квартиры несколько фотографий. — Смотри!
Влас сначала не понимал, зачем ему показывают Анжелкины фотки.
— Отлично выглядишь, — почти пьяно сообщил он девушке.
— Вла–а–ас! Смотри на него! — заорал Дэн и потом заговорил быстро и сумбурно: — Он мне велел ехать к Анжеле. Нарвать цветов с клумбы, полезть в окно, напугать, удивить, захватить, говорил: «Смелей, всё получится»! Я погнал! И всё получалось, Анжелка испугалась! Заревела, засмеялась. Я чуть не свалился! Соседи орали. Но Анжела вытащила меня, короче… короче… Я уже после, когда всё получилось, уже к утру на комоде нашёл эти фотки… Влас! Я его даже не узнал сначала! Я в шоке! Влас, ты меня слышишь?
Весь этот спич явно прошёл мимо ушей Власа. Он слышал только какие–то хаотичные слоги, звуки. Он разглядел наконец. Рядом с Анжелой на фотографии молодой парень. У него длинные волосы, на одной фотографии волосы распущены, на остальных собраны в хвостик. Он везде улыбается, демонстрируя ровные белые зубы. Хотя на нём одежда-кэжуал, но выглядит модно, добротно, брендово. Голубые глаза смотрят в камеру лучисто и хитро. На одной фотографии он обнимает счастливую Анжелу у фонтана на Манежной. На другой он держит её за руку на мостике со свадебными замками. На третьей он один: за рулём автомобиля, выглядывает в открытое окно. На четвёртой он и Анжела в зенитной точке круга колеса обозрения. Зависли над смогом города в люльке и парят. Он красив, он мужественен, он заботливо обнимает девушку, он совсем не кажется инфантильным и мелким. Сколько ему лет? Двадцать два? Не может быть! Если он и младше Северинова, то на пару лет. Как он не разглядел? Влас сполз вниз по стенке и закрыл глаза. «Славка, ты кто?»
— Значит, Славка и твой Ярик — это одно лицо? — вдруг очнулся Влас и спросил испуганную Анжелу.
— Получается, что так. Я ведь не видела твоего Славку.
— Действительно, не видела. — И Влас вспомнил, как мелкий свинтил от них в клубе, когда появилась Анжела с подругами, как спрятался в туалете потом, как не хотел ехать в конный клуб. Заноза в сердце затрепыхалась и задрожала, разрывая сознание.
— Влас, это же ты тогда с Яриком «разобрался»? Не Дэн? — робко спросила девушка.
— Я. Я видел, что Денис мучится, я захотел помочь. Я обратился в одну фирму, нанял их, чтобы они узнали всё об этом субъекте. Они мне и доложили… Парадокс в том, что ведь в их отчёте даже его фотография была. Но я не обратил на неё внимания, не рассмотрел. Я — кретин! Я просто приказал его припугнуть.
Анжела подошла и села на пол рядом с Власом, так же прислонившись спиной к стене.
— И он исчез.
Дэн увидел раскрытую бутылку коньяка и плеснул медовой жидкости в три стакана. Сел напротив Анжелы и Власа, сунул им в руки спиртное. Все выпили практически синхронно.
— Что было в этом отчёте? — хрипло спросила девушка.
— Ничего хорошего. Ярик… вернее, Славка, вернее… его вообще как–то по–другому зовут… Он мошенник экстракласса. Втирается в доверие к богатым дамочкам, живёт как альфонс некоторое время, а потом исчезает, прихватив с собой ценности. След за ним приличный, но дамы не обращаются в органы, им стыдно, да и… Анжел, он хорош в постели?
— Очень. Прости, Дэн. Я с ним позволяла себе многое, всё.
— Он у тебя что–то украл?
— Нет. Я сама ему подарила: машину купила, кулон, ну и так по мелочи.
— Влас, — вклинился Дэн, — а у тебя всё на месте?
— Бутылки абсента не хватает.
— Странно.
— Может, в моём случае он не за ценностями охотился? Хотел отомстить. Лично познакомиться?
— А мои часы он тебе передал? — Дэн налил коньяка ещё.
— Часы? Не видел никаких часов. Зачем ты ему отдал часы?
— Твой выигрыш.
— Хм. Вы спорили на Ярика? — спросила Анжела. — Влас! Дэн! Как же так? Вы же не дети! Все эти развлечения уже должны остаться в прошлом!
— Анжела, а ты рассказывала ему об этих спорах?
— Ну… как–то болтали. Конечно, я ему рассказывала о вашей троице! — Анжела запальчиво защищалась. — Но я же думала, что вы уже выросли из этих игр! Серьёзным делом заняты… Он, кстати, так и сказал тогда, что наверняка эти заёбы уже в прошлом.
— Да это уже неважно.
— Влас, ты будешь его искать?
Северинов поднял на Дэна глаза. В нём боролись два чувства: невыносимая боль потери и щемящая злость на себя. На себя, а не на Славку.
— Буду. Я его найду. И он уже не уйдёт. Надо ещё раз изучить этот отчёт из фирмы «БеSпроблем». Сейчас я его принесу!
Очевидно, коньяк сыграл свою роль и апатия ушла, вернулась рассудочность, хотя и подкрашенная градусом. Влас встал, вытащил из валяющегося на диване портмоне визитницу, карточку–ключ и направился в кабинет, где на столе до сих пор пылилась папка с отчётом о личности некоего Ярослава Звонарёва, что окрутил подругу Дэна.
Папка была на месте. И почти всё в кабинете было неизменно. Почти…
Влас сразу заметил, что шкаф приоткрыт. Заноза в левой части груди вновь впилась в самую глубь души. Он подошёл к шкафу, полностью открыл деревянную дверь, за ней бронированная поверхность американского сейфа, того самого, высшего класса взломостойкости. Дверца была открыта. Влас заглянул внутрь, уже понимая, что примерно там увидит. Ящички из–под драгоценностей пусты, пачки денег нет, альбом Серова исчез. Лишь на верхней полочке в прозрачной папке акции на имя Власа, облигации одного известного банка–конкурента. Ещё брошюра «Технический паспорт сейфа Giant–MX20» с электронной схемой установки внутри. И ещё большая книжка. В. Гюго «Человек, который смеётся». Влас открыл книгу, из неё выпал паспорт. Паспорт Бубенцова Вячеслава Сергеевича, тот самый. На месте «семейное положение» Влас заметил надпись, нагло попирающую чёрным фломастером весь пафос удостоверения личности. Там было написано:
«Было весело!»
========== Номер двенадцатый: «Полёт без страховки за птенчиком» ==========
«Я выдержу, я вынесу, я буду сильным, я буду сильны–ы–ым…» — протяжное «ы» — то ли вой, то ли рык, нечеловеческое соло. Спасала прохлада бронированной стали, в которую он упёрся лбом. «Тупым лбом, тупы–ы–ым! Я был слепы–ы–ым!» — звук «ы» своей заунывностью убаюкивал сознание Власа. Много картинок, много сцен из той слепой жизни, что теперь ясно представлялась великой ложью и тщательно подготовленной импровизацией: выбритое тело, белые носки и зубы ещё белее, хитрые глаза под столом, что спрятались от папарацци, специально составленная речь с правильными ударениями в сложных словах, песня сплинов и вот это «я теряю себя», а ещё Барсик, что слушался седока, а ещё тело в розовой рубашке, что исполняет слишком точные, слишком модные движения под драм, а ещё Гюго, прочитанный насквозь и навзрыд, и эта чёртова ручка цвета золота, что была передана мистеру Хиллу, этому чёртовому америкосу… «Ы–ы–ы…» — сколько горьких слов на эту букву, на этот звук. «Я выдержу, я вынесу, я сильны–ы–ый!» Ему хотелось выть, постепенно вытягивая боль со звуком «ы–ы–ы», но Влас не умел выть, не умел плакать, не умел «сыпать пеплом» прилюдно. От этого было ещё тяжелее.
Дэн, конечно, растерялся, он не видел своего друга в таком виде. Ни–ко–гда! («Воды? Валидола? Скорую? Может, отцу позвонить? Что делать?») Анжела, мудрая женщина, врезала со всей дури по белому искажённому лицу, по страшной маске, что улыбалась уродской патологической улыбкой Гуинплена. И Влас сдулся, вздохнул наконец, сник, прислонился к бронированной дверце сейфа, остыл, закрыл глаза, умер.
— Анжела, что мне делать?
— Искать! Кто, если не ты? Найди его!
— Анжела, я заслужил…
— Он тоже! Будь сильным! Тш–ш–ш…
— Что со мной?
— Любовь…
Влас был растерян, он никогда не испытывал такого разрывающего чувства, и он не мог толком объяснить, какие бури его терзают: и жалость к себе, и обида на судьбу, и агония надежды на счастье, и нежность воспоминаний арбузного поцелуя, и ненависть к тому, кто этот поцелуй дарил, и усталость от бессонной ночи, и жажда деятельности — думать, искать, бежать, возвращать. Ко всему этому букету добавлялось неприятное предвкушение разговора с отцом, который Влас решил не оттягивать. Нужно это сделать уже сегодня. Вместо банка Влас поехал в дом родителей.
Отец удивился, он уже по растрёпанному виду сына понял, что у того случилась беда. Без ненужных прелюдий Григорий Тимофеевич кивнул в сторону кабинета, закрыл за собой и сыном дверь на защёлку, когда они туда зашли, и не в бровь, а в глаз:
— Птенчик?
Влас мотнул головой и мужественно начал рассказ. Отец слушал, не прерывая, сидел с каменным лицом, смотрел в пол.
— …я полагаю, что он разбил аквариум и залил термостат специально для того, чтобы легально отключили электричество. Это, видимо, было необходимо ему для того, чтобы отключить сигнализацию и видеонаблюдение, а может быть, и чтобы обесточить электронику сейфа, у него был примерно час, чтобы ввести пароли. Я не знаю, как он это провернул. Программка от электронного кода у меня даже не дома, а механический замок… там вроде тоже долго нужно подбирать. Короче, он унёс рисунки Серова, драгоценности, деньги — это вскрытая пачка стодолларовых купюр, тысяч семь там было. Акции и облигации оставил. Паспорт, я уверен, поддельный. Пап, я знаю, я растяпа и кретин.
Григорий Тимофеевич закрыл глаза и мягко откинулся на спинку кресла. Могло показаться, что он заснул, но Влас прекрасно знал, что отец именно так принимает решения, «мозгует». Через длительную паузу он, не открывая глаз, сказал:
— Думаю, что ты сейчас будешь его искать.
— Да, — твёрдо ответил Влас.
— Когда найдёшь: от драгоценностей он уже избавился, Серова продал, от денег и подавно ничего не осталось… Что будешь с ним делать? Сдашь его полиции?
— Нет.
— Поставишь «на счётчик»?
— Нет.
— Закроешь в этой своей комнате садистской?
— Нет. Но мне нужно его найти.
— Ясно. Тогда, раз ты его не будешь пороть, приведи его ко мне, выпорю я, а ещё руку пожму и предложу ему должность главного специалиста по придуркам… — Григорий Тимофеевич вдруг ожил, верхняя губа у него дёрнулась, и он продолжил уже достаточно громко и грозно: — Сколько раз я тебе говорил, что с людьми нельзя играть? Вот ты и заигрался! Это ты ещё легко отделался, хотя, конечно, Серова жалко, да и колье Василисы дорого нам. Бери отпуск, твои греки подождут. Делай, что надумал, но службу безопасности задействовать запрещаю, ни к чему этот позор.
И Влас стал «делать». Сначала они с Георгом съездили в «Поляну». Все фигуранты, которых так хорошо запомнил Георг, были на месте: и официантка Оксана, и брутальный мужик, и парень из автомойки. Они прекрасно помнили «того парня», так как за такой отличный, хотя и странный спектакль он им неплохо заплатил, от них тогда требовалось не переборщить, то есть не убить чучело. Но исполнителя главной роли никто толком не знал, говорили, что он появился тогда за два дня и исчез сразу после действа, больше его не видели.
Потом Влас отправился в районную больницу. Фотография Славки в фальшивом паспорте ни о чём не сказала персоналу. Стало очевидно, что никакой больной мамы у парня не было, он выскальзывал с запасного входа и скрывался в каком–то из хрущовских домов, что унылым стадом паслись за больницей. Может, там живёт его пособник? Власа осенило: Славка же тогда звонил некоему Стасу! И звонил с его телефона! Правда, времени прошло уже много, но современная телекоммуникация позволяет определить номер, даже если из телефонной памяти он стёрт. Северинов помчался к операторам своей сотовой связи. О, чудо! Номер телефона нашли влёт. И Влас почти сразу, сидя в машине, решил позвонить. И гудки проходили! И ему ответили… И он сразу узнал голос! В груди опять что–то расширилось от этого голоса, давило на сердце, и то хотело выпрыгнуть.
— Влас! Я уже думал, что не дождусь твоего звонка! — голос весёлый и звонкий.
— Слава? — ответ сиплый и какой–то побитый.
— Можешь так меня называть, это ближе всего к моему имени.
— Чей это телефон?
— Мой. Я его оставлял другу, чтобы он ответил и проговорил определённую роль. И вот уже два дня жду, когда ты позвонишь. Не обольщайся, сразу после твоего звонка я избавлюсь от телефона.
— Слав, всё это было ради денег?
— Я такой.
— Слав, там есть колье с рубинами. Это моей сестры Василисы, она погибла. Давай я его выкуплю у тебя.
— Я ничего не знал про твою сестру. Мне жаль, но я поспешно удираю, так как понимаю, что у твоего папаши руки гораздо длиннее, чем у многих.
— Он сказал, что не будет мне помогать искать тебя.
— Хм… даже обидно. Но ты–то ищешь?
— Да. Ты… сломал меня, и я найду тебя и верну.
— Влас, если это тебя успокоит: знай, мне тоже было нелегко. Ни разу я так грязно не работал, неоднократно я был на грани провала. Пару раз я хотел убить тебя…
— Ты выбрал меня из–за истории с Анжелой? Ты узнал, что именно я разрушил твою связь с ней?
— Не из–за истории, но благодаря Анжеле. Меня очень заинтересовал человек, который безнаказанно спорит на людей. Тем более богатый человек. И да, тот, который вмешался в мои планы.
— Ты с лёгкостью ложишься под мужчину?
На том конце пауза, и голос потом совсем не бодрый, а скорее злой:
— Нет, не с лёгкостью. Я не думал до этого доводить, рассчитывал обойтись без секса. Но ты… Ты получил от Георга ювелирный набор?
— Слав, я тебя найду, ты понимаешь это? — игнорировал вопрос Влас.
— Зачем? Хочешь возмездия?
— Нет. Я понимаю, что сам во всём виноват.
— Ух ты! Классно! И чего ты тогда хочешь?
— Тебя. — И Славик не ответил, замолчал то ли растерянно, то ли испуганно, то ли виновато. Они промолчали ещё почти минуту. Просто слушая тишину друг друга. И в этой тишине гул негодования, всхлипы от ударов, крик от оргазма, истерика и скандал, звуки вальса на приёме в «Мариотте» и прощальный рык машин, которые увезли их в разные стороны. Влас вдруг собрался уже прекратить это безмолвное объяснение, но Славка нажал «отбой», и противные щемящие звуки коротких гудков разрушили эту бурную тишину. Влас тут же перезвонил по этому номеру и тут же получил нечеловеческое: «Абонент временно недоступен…» Всё, эта связь разорвалась.
Однако натура Власа не позволяла ему скатиться в депрессию, игрок и боец, он вцепился в идею найти Славку. Вечером и ночью наваливалось невыносимое, он начинал задыхаться, а просыпаясь в поту после очередного сна, в котором главный герой Славка плакал, убегал, скрывался под масками или в женском обличье, обгонял его на машине, находился в соседней кабинке колеса обозрения, прятался под кроватью, плавал в аквариуме, прыгал с шестнадцатого этажа с криком «Я властелин мира–а–а!», — сидел долго в плетёном кресле–качалке, а потом истязал себя на пробежке вдвое больше обычного.
После разговора со Славкой Влас решил встретиться с человеком из «БеSпроблем», который несколько месяцев назад выполнял его заказ по Ярославу Звонарёву. Это был мужчина примерно одних лет с Севериновым — Михаил Ситников. Он беспрестанно курил, ходил в штанах цвета хаки, а по шее ползла какая–то обильная татуировка драконьей тематики. И хотя мужланские манеры несколько коробили Власа, он ещё тогда понял, что Михаил — профессионал. Они вместе ещё раз прошлись по досье, собранному на Славку (Ярика), но Власа интересовали и личные наблюдения Михаила.
— Значится так, парень из цирковой семьи. Как вы видите, настояшее имя Слав Богуш. Имя редкое, запоминающееся, как и положено цирковым. Династия Богушей занималась вольтижировкой на конях. Этот Слав примерно в восемнадцать лет слетел с лошади и повредил позвоночник, ему делали операцию на нижнем отделе позвоночника, там у него должны быть следы от проколов. Карьера у парня закончилась. Он учился в технологическом институте на информационных технологиях, с третьего курса получал второе высшее — английский язык. Учился неровно, так как вынужден был работать. Его семья в постоянных разъездах, гастролях. Тогда в студенчестве он, по–видимому, и попробовал впервые ремесло альфонса и мошенника. Его однокурсники рассказывали, что он целое лето провёл где–то в Средиземноморье с некой известной дамой, держательницей сети фитнес–клубов. Но после института он пропал. Ни с кем связей не поддерживал. Я проверил, имя Слава Богуша нигде не появляется в связи с трудоустройством или оформлением визы. Один его однокурсник рассказал, что однажды случайно встретил Слава в Юрмале, одетого с иголочки, с необычным цветом волос, рядом с ним была молодая блондинка, которая влюбленно пялилась на него. Слав сделал вид, что не увидел — не узнал своего приятеля. А дама называла его Ростиславом.