— Составил, высокочтимый эфенди, — подобострастно улыбнулся астролог. — Много ночей не покидал крышу — наблюдал за звёздами и созвездиями, обозначающими твою, о благословенный, судьбу…
Кара-Мустафа невольно взглянул на крутые ступени, прямо из комнаты ведущие на чердак, а затем и на крышу и ясно представил, как Пьетро, сидя на скамеечке, направляет в небо большую зрительную трубу, специально купленную для него в Италии.
— Ну и что? Покажи!
Пьетро быстро открыл дверцы громоздкого шкафа и осторожно достал свиток серой бумаги. Развернул его на столе, поближе к свету.
— Вот, пожалуйста!
Кара-Мустафа с опаской посмотрел на непонятные для него значки, рисунки и спросил:
— Так что предрекают звезды?
— Они благосклонны к тебе, эфенди, — кратко ответил астролог, но при этом нахмурил лоб.
Это не ускользнуло от внимания великого визиря. Он встревоженно переспросил:
— Что же сказали тебе звезды? Говори все — мне нужно знать правду! Слышишь? Я стою перед выбором — начинать или не начинать дело, от которого будет зависеть не только моя судьба, но также будущее империи и всего исламского мира! Понимаешь?
— Да, эфенди. Понимаю… Потому и отнёсся к составлению этого гороскопа с надлежащим тщанием. Ничем не занимался — только им. И рад сказать, что звезды вещают успех всем твоим, о благословенный, военным начинаниям. Бог войны Марс постоянно сопутствует тебе, своему любимцу, эфенди…
— Так, так… А дальше?
— Путь твой проходит под знаком Марса… Много крови прольётся, много будет пожаров на земле и несчастий… Настанет великий мор: голод и разруха обрушатся на людей!
— А я? Что сказали звезды обо мне?
— Марс не отступает от моего повелителя, охраняя его и ведя через все жизненные невзгоды… Разве вот… — Пьетро замолчал.
Кара-Мустафа напряжённо слушал, отмечая мысленно, что устами этого ломбардца говорит сам аллах. Ведь ему ничего не известно о предстоящей войне, задуманной высочайшими сановниками Порты, а говорит он так, будто многое знает. Безусловно, все это подсказали ему звезды… Но Пьетро чего-то недоговаривает. Что именно?
— А дальше, дальше? — нетерпеливо потребовал Кара-Мустафа. — Почему ты сказал «разве вот»? Что кроется за твоими словами?
Пьетро опустил глаза.
— Эфенди, кроме бога войны Марса, на небе есть ещё и богиня Венера… Знаешь, мой повелитель…
— Знаю… Ну и что?
— Сейчас она неблагосклонна к эфенди…
— Враждебна?
— Не то, чтобы враждебна, — нет… Именно неблагосклонна. Что-то тревожит меня расположение этой звезды в сонме других светил. А что — не могу понять. Особенно смущает меня начало гороскопа. Венера словно предостерегает о каком-то несчастье, которое может постичь тебя, повелитель…
— А потом?
— А потом фортуна поворачивается к тебе, благословенный, лицом, и Венера, и Марс сулят только успех и счастье…
Кара-Мустафа вытер ладонью пот со лба. И при этом подумал: «Фу-у-у! Этот глупый Пьетро, сам того не желая, нагнал на меня страху! Но зря. Все просто и ясно. Речь идёт о девушке-пленнице Златке… Сейчас она для меня далёкая и чужая. Кроме того, ею заинтересовался султан, и это обстоятельство грозит мне большими неприятностями. А со временем — через полгода или год, — когда судьба вознесёт меня на высшую ступень власти, Златка станет моей… Вот почему Венера поначалу отворачивается от меня, а потом вдруг проявляет благосклонность. Все ясно… Что же касается главного — войны, то здесь двух мнений быть не должно: только большая победоносная война поможет мне осуществить задуманное. Война — это мой путь!»
Он долго сидел молча, размышляя, и совсем не обращал внимания на астролога, который замер перед ним. Затем великий визирь порывисто поднялся.
— Благодарю, Пьетро. Ты постарался, я тобой доволён. Теперь с лёгким сердцем начну дело, завещанное мне самим аллахом!
Он бросил на стол туго набитый кошелёк и вышел.
Пьетро проводил его растерянным взглядом, а когда закрылась дверь, схватил кошелёк и высыпал его содержимое на стол. Там было чистое золото. Этого Пьетро никак не ожидал. Целое богатство! Никогда раньше великий визирь не был таким щедрым! С чего бы это?..
В СТРАНУ ЗОЛОТОГО ЯБЛОКА
1
Прошла зима. С наступлением тепла Стамбул ожил, зашумел, засуетился. Во все концы помчались чауши с приказом пашам и наместникам немедля собирать войско, идти к Едирнэ, то есть к Адрианополю, откуда открывалась прямая дорога на запад, в страну Золотого Яблока.
А летом зашевелилась вся империя.
Двор великого визиря в Эйюбе походил на громадный муравейник. Сюда непрерывно прибывали гонцы, приезжали визири, паши. Уже все знали, что султан станет во главе войска и сам поведёт его на неверных. Но подготовкой к войне руководил Кара-Мустафа.
Ворота Айвасары-капу, расположенные в городской стене на берегу Золотого Рога, не закрывались ни днём, ни ночью. От них начинался путь из Стамбула в Эйюб, загородную резиденцию великого визиря. Пожалуй, в то время, осенью 1682 года, никакая другая дорога в Османской империи не была так забита военными людьми и высшими сановниками, как эта.
Сафар-бей с Асен-агой — Арсеном не имели ни минуты, чтобы встретиться и поговорить. Сафар-бея Кара-Мустафа быстро отметил как способного, опытного чорбаджия и назначил своим секретарём, наделив его званием чауш-паши. Теперь Сафар-бей стал доверенным лицом великого визиря и от восхода солнца дотемна выполнял всяческие его поручения.
Арсен был рядовым чаушем, но ему тоже хватало хлопот. Неудержимый поток событий закружил его в своём вихре… Он очень обрадовался, когда однажды ночью его разбудил Сафар-бей.
— Асен-ага, вставай! Выходи во двор к колодцу. Я подожду тебя там. Надо поговорить…
Ночь была тёмная. С севера дул холодный порывистый ветер, изредка срывались крупные капли дождя, и тогда Арсен втягивал голову в плечи. Осторожно ступая, пристально всматривался в темноту.
Сафар-бей уже был на месте.
— Что случилось? — спросил Арсен. — Что-нибудь новое о Златке?
— Нет, все мои старания проникнуть к ней закончились неудачей, — тихо ответил Сафар-бей. — Похоже, мы не скоро увидим её…
— Почему?
— Завтра мы оставляем Эйюб…
Арсен схватил Сафар-бея за руку. Понял, что речь идёт о войне.
— Рассказывай!
— Сегодня я присутствовал при разговоре Кара-Мустафы с визирями и пашами… Зять султана, паша будский Ибрагим, в чьём подчинении пашалыки в Сербии и Восточной Венгрии, сообщил, что австрийский эрцгерцог Леопольд беспрерывно шлёт гонцов в Польшу к Яну Собескому, пытаясь заручиться поддержкой поляков. Но польские магнаты разделились на две партии — французскую и австрийскую. Последняя горой стоит за то, чтобы выступить на стороне Австрии в войне против Турции. Австрийскую партию поддерживает папа римский… А французская, во главе с королевой Марией-Казимирой, дочерью французского маркиза, против союза с Австрией. Говорят, в сейме споры доходят порою до рукопашных стычек и кровопролития.
— Это, конечно, на руку туркам, черт их забери! — выругался Арсен. — Пока магнаты в Варшаве будут таскать друг друга за чубы, Кара-Мустафа разгромит Австрию.
— Именно на это и рассчитывает великий визирь. И ещё — на поддержку графа Имре Текели, который возглавил венгров в их борьбе за освобождение Венгрии от австрийского владычества. Если Текели пойдёт на союз с турками, он, безусловно, сделает большую ошибку, бросив свою страну из одного рабства в другое, более страшное! Кара-Мустафа сразу же воспользуется поддержкой угорцев — нападёт на Австрию до того, как она найдёт себе союзников. Он так и сказал: «Мы разобьём их поодиночке: сначала Австрию, потом — Ляхистан, и тогда пол-Европы окажется в моих объятиях!»
Сафар-бей почувствовал, как пальцы Арсена впились в его предплечье.
— Ненко, мы обязаны что-то делать! — горячо зашептал казак. — Если турки разгромят Австрию и Польшу, они повёрнут на север, нападут на Киев… Нужно скорее сообщить в Москву, гетману в Батурин, а также королю польскому в Варшаву.
— Кто же это сделает?
Арсен помедлил с ответом.
— Придётся ехать мне… Больше некому.
— А Златка?
Казак тяжело вздохнул.
— Эх, удалось бы вырвать её из рук визиря! С какой радостью я умчался бы с ней на Украину!..
— Так, может, попросить воеводу Младена послать своих гонцов? — спросил после долгой паузы Сафар-бей.
— Нет! — решительно возразил Арсен. — Слишком важная эта весть, нельзя перепоручать её другому.
— Как же быть?
Арсен задумался. «Действительно — как поступить? Оставить Златку здесь, когда после долгих поисков появилась наконец надежда её освободить?! Но сколько ещё дней, недель, месяцев придётся ждать удобного случая для этого? И что произойдёт за это время? Не опустятся ли сабли османов на Австрию и Польшу, а затем на Киев и Москву прежде, чем он сможет оповестить о страшной опасности? Нет, Арсен, найди силы перебороть себя, пожертвовать самым дорогим ради отчизны!»
Сафар-бей тоже молчал, чувствуя, какая буря бушует в душе друга.
Наконец Арсен нарушил молчание:
— Поеду я! Так нужно, Ненко. А потом возвращусь… Если сумеешь один вызволить Златку, отправь её к отцу на Стару Планину… А если нет — ждите меня! Вернусь — освобожу или погибну!
Сафар-бей пожал Арсену руку.
— Ну, в дорогу! Да поможет тебе аллах!
— Так сразу?
— Завтра может быть поздно… Поедешь чаушем к молдавскому властителю. Бумаги я тебе приготовлю. Деньги — тоже. Правда, того, что дают чаушам, едва ли хватит на твой путь. Но я добавлю…
— Где ты их достанешь?
Сафар-бей похлопал Арсена по плечу, тихонько засмеялся.
— А добавлю я тебе от щедрот вельмож и пашей, приходящих к визирю. Желая задобрить меня, редко кто не приносит бакшиш. Не возьмёшь — вызовешь подозрение. Так уж тут заведено. Вот и приходится пользоваться своей «прибыльной должностью».
2
Под звуки тулумбасов и флейт, под торжественную пальбу из пушек султан Магомет выступил из Стамбула в поход на неверных. Путь его пролегал в страну Золотого Яблока.
Роскошная карета султана, окружённая охраной, ехала во главе огромного войска. Впереди неё мчались на быстрых конях блестящие айабаши, криками «Гальвет вар! Гальвет вар!»[31] разгоняя зевак, толпившихся на дороге и глазевших на падишаха всего мира. За нею двигались кареты с одалисками султана, отобранными самой валиде-султан[32] и казнадар-устой[33] из числа красавиц гарема.
Возлюбленные султана и их рабыни с любопытством поглядывали из окошек на живописные пейзажи, но больше — на разодетых молодых чорбаджиев, гарцевавших на резвых конях.
3а гаремом тянулись вереницей возы со всяческим добром для султанского двора — одеждой, посудой, кухнями, едой.
Потом шли войска. Пешие янычары, конные отряды спахиев.
Позади сдерживали горячих коней акынджи[34], которые в походах всегда мчались впереди войска, беспощадно грабя, сжигая и уничтожая все на своём пути. А сейчас, пака шли по турецкой земле, Кара-Мустафа специально оставил акынджи в арьергарде, чтобы охладить их разбойничье рвение.
Сам великий визирь тоже взял с собой в поход немало шатров, одежды, дорогого оружия, денег, золотой и серебряной посуды, а также людей — одалисок, евнухов, чаушей, капуджи, астролога и лекаря Пьетро. В отдельной карете, под присмотром Фатимы и в сопровождении Джалиля, сидевшего рядом с кучером, ехала Златка.
От Стамбула до Адрианополя шесть дней пути. И все эти дни Златка провела у окошка, надеясь увидеть Арсена или Ненко. Но ни того, ни другого так и не было.
В Адрианополе, большом красивом городе, расположенном при слиянии рек Туджи и Арды с Марицей, султан приказал остановиться: последние два дня лил холодный осенний дождь, и дороги совсем раскисли.
Весь султанский двор разместился в просторном чудесном дворце, окружённом великолепными садами. Не менее пышный и просторный дворец достался великому визирю и членам дивана, которые устроились с большим комфортом.
И не зря. В Адрианополе и его окрестностях войскам пришлось провести всю зиму. Это была не трудная, но однообразная жизнь. Дожди шли каждый день. Султан злился, из-за непогоды ему ни разу не удалось выбраться на охоту, а для него неделя без охоты казалась хуже каторги.
Однако такое вынужденное стояние на месте позволило дождаться многих новых отрядов со всех сторон неоглядной империи.
Как доносили гонцы, из далёкого Крыма шла татарская орда во главе с ханом Мюрад-Гиреем. К ней присоединились ногайцы. Они двигались на Белград. Туда же должны были прибыть и другие тысячи и тысячи воинов. Таким образом, собиралось громадное войско, какого ещё ни разу не было под рукой султана Магомета.
3
Мунеджим-паша, личный астролог султана, откинул тёплое одеяло, вскочил с кровати и, всунув ноги в отороченные мехом суконные туфли, засеменил к двери. Кто-то настойчиво стучал.
Астролог держал перед собой свечку. Его карие глаза испуганно смотрели на дверь, за которой ждала неизвестность, и на высоком лбу собрались морщины.
Кто бы это мог быть? Он никого не ждал.
— Кто?
— Мунеджим-паша, открой! — послышался снаружи знакомый голос.
Звякнул засов. В дверях стоял великий визирь Кара-Мустафа.
Это не удивило астролога. Такое бывало и раньше. Кто же не хочет узнать будущее? А всем известно, что никто не предвещал будущего так точно, как Мунеджим-паша. Поэтому он и носит звание паши и личного астролога падишаха!
Удивительным было другое: Кара-Мустафа выбрал для посещения ночную пору и явился не в своём ярком наряде визиря, а в одежде простого янычара. К чему такой маскарад?
Но Мунеджим-паша был искушённый царедворец и быстро овладел собой.
— О! — воскликнул он. — Как я рад видеть у себя славного защитника трона падишаха!
— Тс-с-с! Не кричи, паша! — зашипел на него Кара-Мустафа, торопливо закрывая дверь. — А то своим голосом разбудишь весь город!
У астролога действительно был громоподобный голос с трагически-зловещими нотками, которым он успешно пользовался во время пророчеств.
— Молчу, молчу… Прошу сюда, мой повелитель! — И астролог распахнул дверь в соседнюю комнату.
Это была обычная для того времени рабочая комната астролога и алхимика. Все здесь было знакомо Кара-Мустафе. На длинных столах стояли стеклянные банки, наполненные порошками, кусками разноцветных минёралов, жидкостями. У окна в тигле малиновым цветом светилось что-то расплавленное. Пахло гарью и ещё чем-то неведомым и не совсем приятным для визиря, привыкшего к тонким изысканным ароматам. Посредине, на деревянной подставке, висела карта звёздного неба с искусными рисунками знаков зодиака, испещрённая изломанными линиями. Крутая лестница вела на чердак, откуда, как знал Кара-Мустафа, Мунеджим-паша наблюдал расположение и ход светил. Повсюду в беспорядке лежали и стояли какие-то приспособления и инструменты, вызывавшие в душе великого визиря уважение к их владельцу и даже суеверный страх.
Астролог пододвинул Кара-Мустафе кресло. Спросил:
— Что заставило великого визиря осчастливить меня своим посещением?
Кара-Мустафа решительно отстранил от себя кресло и долго всматривался в оливковое непроницаемое лицо придворного астролога, словно колебался — говорить или нет? Потом взял его за руку выше локтя и произнёс тихо, но жёстко:
— Мунеджим-паша, ты должен оказать мне и всей нашей империи большую услугу…
— Я слушаю, эфенди, — кротко ответил астролог, склоняя в поклоне голову.
— Однако то, что ты услышишь, могут знать лишь аллах и мы двое! — Кара-Мустафа поднял указательный палец. — Ты понял?
— Понял.
— Даже сам падишах не должен знать! И прежде всего — он! Ибо делается все это в его интересах…