- Успокойся. Я не знаю, что тебе сказать и оправдывать Татарина не буду. Если ты всё обдумала, уходи!
- Не могу…жалко его… он такой ранимый… и я люблю его, - всхлипнула Юля.
Ананьев устало вздохну, поднимаясь с табуретки. Ему предстояло проверить ещё один адрес.
Поэтому адресу в милицию поступила жалоба от соседей. Дебоширивший мужик по внешнему описанию очень напоминал Татарина.
Когда Женька отправился по адресу, уже было далеко за полночь. Он поднялся на шестой этаж. Долго и упорно давил на кнопку звонка у обшарпанной двери. Никто не открывал. Ананьев дёрнул за ручку, дверь поддалась, она оказалась незапертой.
В прихожей было темно.
- Есть, кто живой? - крикнул он темноту, нащупывая включатель на стене и продвигаясь вперёд.
Свет от одиноко весящей лампы осветил небольшую квартиру. Хотя квартирой её трудно было назвать. Рваные обои свисали до самого пола, грязные залитые чем-то доски пола, чёрный потолок. В нос ударил запах тухлятины и анаши.
На полу лежали несколько человек, а в углу на грязном матраце сидел Татарин. В руках он держал пистолет, его бил озноб. В какую-то долю секунд Евгений подумал, что сейчас Валерий выстрелит в него. Но он прижал дуло к своему виску.
Ананьев сделал шаг вперёд, под ногами что-то хрустнуло.
- Зачем пришёл? - прохрипел Татарин.
- Отдай пистолет, - Женька осторожно присел на корточки рядом с ним. - Тебя все ищут, с ног сбились. Ты нужен Анне. Так что давай завязывай…
- Зачем? - бесцветным голосом спросил он. - Зачем ты ей помогаешь? Любишь?
- Люблю…
Валерий кивнул и сделал глоток из бутылки, потом протянул её Евгению.
- Тогда почему не вытащишь из этого дерьма? Ты же мент… ты можешь забрать её отсюда. Увезти, запереть, заставить забыть…
- Я даю ей право выбора, она должна сама решить…
- Наверное ты прав… Каждый из нас имеет право выбора… Я тоже люблю Аньку.
- Тогда помоги ей… Поступи хотя бы раз по совести!
Татарин встал, протянул Женьке пистолет.
- Хорошо пошли…
***
После консилиума врачей, где Сергею поставили окончательный диагноз - “ходить не будет”, с ним случилось самое страшное, что может произойти с человеком при подобных обстоятельствах. Он полностью ушёл в себя. Поляков не жаловался, не плакал, не раздражался. Он целые дни, неподвижно лежал и молча, смотрел в одну точку.
Несколько раз с ним пыталась заговорить Анна, она приходила каждый день, Сергей отвечал невпопад - “да”, “нет”, “не знаю”, а потом снова смолкал, уставившись в потолок.
- Так дальше не может продолжаться! - однажды вспылила Анна. - Врач сказал, ты здоров!
- Здоров? - усмехнулся Поляков.
- Тебе нет смысла больше лежать в больнице.
- Ты предлагаешь мне встать и пойти домой? Зачем Татарин вытащи меня? Я никогда не буду ходить! - истерично заорал Сергей. - Я не встану! Я парализованный инвалид!
- Возьми себя в руки! Ещё не всё кончено… Люди и на инвалидных колясках ведут обычный образ жизни. Ты нужен мне! Ты можешь меня консультировать по многим вопросам…
- Ты сама этого хотела, - равнодушно ответил Сергей. - Вот и разбирайся со всем сама.
- Но это же бизнес твой семьи…
Сергей молчал, продолжая не замечать Аню. Она нахмурилась и вышла, громко хлопнув дверью, а на следующий день его перевили из платной палаты с обходительной медсестрой в обычную - перенаселенную, с раздражёнными больными, с потрескавшимся потолком, зелёными стенами и кривыми тумбочками.
- Жадная стерва! - прошипел Поляков, узнав, что Анна отказалась оплачивать vip палату.
Все перевязки, обработки ран и гигиенические процедуры проходили тут же в палате. За каждым больным ухаживали, как правило, родственники. Душная маленькая комната была не рассчитана на такое количество людей.
Но на этом сюрпризы не закончились. Накануне утром в дверях палаты появилась Алина. Одетая в лёгкий шёлковый брючный костюм, итальянские туфли на высоких каблучках, причёска, макияж - вся при параде. Она светилась счастьем и благоухала дорогими французскими духами, но в её движениях скользила какая-то нерешительность и нервозность.
- Я долго думала… - запинаясь, начала она, нервно поправляя белый халат, который соскальзывал с её плеча.
- Надо же, ты, оказывается, думать умеешь! - с ухмылкой перебил её Сергей.
- Твой сарказм в данном случае не уместен! - Алина обиженно поджала губы, она не понимала из-за чего больше злиться из-за хамского поведения мужа или из-за своей нерешительности. - Я хочу развод!
- Понятно, - процедил Сергей.
- Ну, что тебе понятно? - с вызовом возразила Алинка, крепко прижимая к себе сумку. - Я хочу нормальной жизни, а не возиться с мужем-инвалидом!
Поляков не собирался с ней спорить, переубеждать. К чему? Он давно понял, что за человек его жена - расчётливая сук*. Сергей закрыл глаза и передним появился образ другой женщины - Анны.
- Что ты будешь делать после того как получишь развод? - вдруг поинтересовался он.
- Выйду замуж…
- Ты сейчас замужем.
- Не заметила! Где ты был все эти годы, что мы женаты? По клубам и бабам таскался. Жил в своё удовольствие. Ты меня обижал…
- Прости… Давай попробуем всё сначала?
- Ничего не получиться! Ты думаешь, я не видела, не понимала, отчего ты маялся и гулял на стороне? А как у тебя глаза загорались, каждый раз как Татарин начинал рассказывать про Аню? Ты злился, но ты её любишь. И женился назло ей. Мы чужие друг другу люди. Свадьба была ошибкой. Я конечно тебя любила по-своему, а может, и не любила… хотела заполучить богатого мужа и, насолить Аньке. И что получила? Ничего… Понимаешь я хочу любить и быть любимой. Я хочу настоящей любви, такой чтобы сжигала. А с тобой мне это не светит.
До этого разговора Поляков даже не задумывался об их с Алиной отношениях. Ну, жили как многие из их круга семьи - редкий дежурный секс, у каждого своя жизнь ничего общего кроме денег. И вроде как ничего жили… а что теперь без денег - и не нужен стал? И как-то обидно Сергею стало.
- И что у тебя уже есть кандидат?
- Есть…
- Татарин? И чем же он лучше меня? Денег больше?
- Он не инвалид… он настоящий мужчина!
- Давай свои бумаги!
Алина не веря смотрела во все глаза на мужа. Замешательство быстро прошло. Она суетливо вытащила из сумки папку с документами и протянула Сергею. Он взял их и, не читая, подписал все листы.
- Отлично, - улыбнулась Алинка, торопливо убирая документы. - Поправляйся. Может ещё всё наладится…
Она поднялась и направилась к дверям.
- Прощай!
В эту ночь Сергей лежал без сна, думал, как так получилось, что он остался совсем один. Не друзей, не семьи. Никому он не нужен. Он не задумывался о своей жизни, пока мог ходить, мог ездить на машине и не от кого не зависел. А что теперь? Он даже самостоятельно в туалет сходить не может. Куда исчезли все друзья? Общие тусовки оказались не слишком скрепляющим фактом для настоящей дружбы. И снова у него появилась навязчивая мысль о суициде.
Ещё несколько часов назад он до конца не осознавал, настолько сильно изменилась его жизнь и как он зависит от окружающих его людей. Только теперь пришло понимание, что ничего не поменять и ничего не будет как прежде. Сергей не видел будущего. Хотелось закрыться полностью от существующего мира.
Он инвалид - практически полностью парализованный инвалид. Обуза для матери, жены и окружающих. Ещё недавней сказочной мысли, что вот, скоро он встанет на ноги, всё начнёт налаживаться, уже не было. Только в этот момент Поляков трезво осознал всё произошедшее.
Он в голове прокручивал всю свою жизнь. Доходя до крайнего отчаяния:
- За что мне?! Я не могу понять за что? - обхватив руками голову, издал подобие звериного рыка Сергей. - Что происходит и почему со мной?
Обида была на отца, на Анну, мать, Алину и Татарина, на всех. И только потом на самого себя. Он злился на себя за то, как раньше жил, за то, что сильно обидел девушку, которая его по-настоящему любила.
Тот, прежний беззаботный красавец Сергей прожигатель жизни исчез. На его месте появился больной, неуверенный в себе, замкнутый человек.
Глава четвёртая
Машина скорой помощи только что отъехала от дома Поляковых, и Анна наконец-то вздохнула свободно. Всё время, пока медики вытаскивали каталку с лежащим на ней Сергеем, поднимали её по лестнице в дом, она не высказала не единого слова, находясь в напряжении.
Сергей тоже молчал. Он был бледен и равнодушен ко всему, что происходило вокруг. Аньку пугало его поведение и этот потухший, отсутствующий взгляд.
Поляков также ничего не сказал, когда врач сдержанно объяснял, что из лекарств и в каком порядке пить. Он только хмуро с какой-то решительностью посмотрел на маленькие белые пакетики, которые положил на тумбочку доктор.
- Оставляю вам обезболивающие порошки. Принимать только строго по необходимости, при сильных болях. И прошу вас осторожно с этим препаратом, а то не дай бог передоз, - врач приложил свой платок, ко лбу вытирая пот. - Не спасём… Как закончатся, Анна Михайловна, подъедите ко мне за новым рецептом.
- Это вам… - Кондрашова протянула ему конверт с деньгами.
- Спасибо!
- А если станет лучше…
- Ну, тогда это будет чудо, - язвительно заметил профессор, торопливо убирая конверт в карман брюк. - Смиритесь, Голубушка. Сергей Анатольевич никогда не встанет и сильные боли в области спины тоже навсегда!
Анна сдержалась, не стала грубо отвечать врачу. А как хотелось! Закутавшись в длинную белую шаль, она проводила его до машины. Потом пошла на кухню, поставила на плиту кофейник и зажгла сигарету.
Её руки дрожали. Она посмотрела на свои ладони и подумала: “чего так распсиховалась на ровном месте. Но не верит профессор, что Сергей встанет, и пускай себе не верит. А она знает точно, что, если не ходить, так сидеть он будет!”. Уверенность вновь вернулась, и на душе стало как-то легче. Затушила недокуренную сигарету.
Кондрашова налила в чашку кофе, отпила глоток и поморщилась: не сладкий! Положила две ложки сахару и снова отпила. Потянулась к новой сигарете. “Хватит курить!” - мысленно приказала себе, отодвинула пачку “Мальборо”. Окинула взглядом кухню - стильная, уютная.
В дом Поляковых они с сыном переехали неделю назад, но Аня всё никак не могла привыкнуть ко всей этой роскоши, которая теперь окружала её.
- Кофе пьёшь? - на пороге кухни стояла Алинка.
- Будешь? - предложила Кондрашова, прогоняя досаду - так хотелось посидеть одной в полной тишине.
- Буду… у меня ещё есть пару минут, пока не приедет такси.
Аня налила кофе в чашку Алине, села на табуретку, взяла в руки свой бокал.
- Куда-то едешь?
- Уезжаю… я ухожу от Сергея…
- Как уходишь? - Кондрашова со стуком поставила свою чашку на стол и в упор уставилась на сидевшую напротив подругу.
- Что? - поёжившись, спросила Алинка, не выдержав её взгляда. - Сергей подписал документы на развод. Теперь я свободна!
- У тебя совесть есть?
- Ты думаешь, я не любила его? Я любила его по-настоящему. А он… он владел мной как владеют красивой мебелью. В общем, очень удобно! А когда надоедала отодвигал, - Алина ухмыльнулась. - Сколько раз я приходила в офис и натыкалась на запертую дверь его кабинета? На стук в дверь слышала - постанывания очередной секретарши Сергея. Когда он всё-таки открывал дверь, нагло отвечал: “Подожди дорогая, я тут трахаюсь, посиди пока в приемной”…
- Почему ты раньше не ушла, пока Сергей ходил и не был инвалидом? Почему терпела?
- Я не терпела, а ждала. Я тоже завела любовника. Так было легче и не обиднее. Через какое-то время всё становилось на свои места, и у нас снова была полноценная семья. Как будто ничего и не было. А сейчас зачем он мне такой нужен? Обуза! Нет больше Серёжки, который щёлкал баб как семечки. - Алина развела руки в стороны - типа ничего не поделаешь. Достала пудреницу из сумки и стала поправлять макияж.
- Вот смотрю на тебя и думаю. Много лет тебя знаю, а такой подлости не ожидала… - Аня смотрела на подругу с бессильной яростью. - Сергею сейчас тяжело, он беспомощный. Он не хочет жить, не видит смысла. А ты его просто бросаешь!
- Да, бросаю! Да, я вот такая гадина! А ты тоже молодец! Всё строишь из себя ангела? А сама вон как хорошо пристроилась, оттяпала у Серёги всё наследство! Слушай подруга, - Алина наклонилась к Ане и зашептала. - А может это правду говорят, что ты Поляковых заказала?
- Как ты… - Анна подскочила с табуретки, сдерживая из последних сил закипающее раздражение.
- Да, ладно! Я пошутила, - засмеялась Алинка, поднимаясь. - Мне пора!
***
Сергей закрыл глаза. Хотелось спать. Спать ему теперь хотелось почти всегда. Но не получалось. Он мог только дремать. Временное забытьё приходило, когда боль отступала.
После сильного обезболивающего ноющая боль прекращалась почти мгновенно. Становилось хорошо - туман постепенно поднимался, густой белой пеленой окутывая сознание, вызывая чувство опьянения и отрешённости от окружающего мира, принося только лёгкость во всём теле. “Ах, как хорошо. Почему не может так быть всегда? Нет никакой боли… Я никому не нужен, и никто не нужен мне”. И тут же пришла новая мысль: “Позорно продолжать свою жизнь вот так - обузой. А что если … со всем этим покончить и остаться в этом тумане забвения? Лекарства под рукой…”.
Сергей потянулся рукой к пакетикам с порошком. Нащупал, схватил несколько штук и положил к себе на грудь. До стакана с водой дотянуться было не просто, слишком далеко стоял. Уперев руки в край кровати, он всё-таки смог сдвинуться в строну, к самому краю.
Теперь и стакан был у него в руках.
Поляков медленно открывал пакетик, за пакетиком высыпая порошок в стакан, кидая белый пергамент на пол. Ещё пару минут и он больше не будет нести на себе муки совести за всё, что совершил. Бремя ответственности за поступки соскользнёт с его души…
Он смотрел на стакан с мутной жидкостью, методично перемешивая ложкой. На мгновение задумался: “Ещё немного и всё закончиться. Вот так просто”… Решившись наконец, прижал стакан к губам и замер, закрыв глаза, желая только одного быстрее забыться и умереть. В глубине души он уже умер ещё тогда, когда прозвучал взрыв.
- Ты о матери подумал? - на пороге комнаты, стояла Аня, держа в руках красную папку. - Как она перенесет твою смерть? А сын? Ты ему нужен. Ты всем нам нужен.
Она подошла к Полякову опустилась на колени, прижилась к его руке. Аня испытывала сейчас те же душевные муки и так же ощущала себя беспомощной, как и Сергей. Но ужаснее всего было осознавать, то, что она не знает, как ему помочь, как ослабить боль и вернуть Сергею веру в себя и желание жить. Да он её обидел, но она изо всех сил подавляла в себе чувства обиды.
- Я давно простила тебя. Прости и ты меня… Я тоже виновата.
Сергей посмотрел на Анну. Осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами, от накопившейся усталости. Внутри у него что-то замерло и сжалось.
- Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы тебя жалели… - она погладила его руку. -
- Что тебе нужно? - перебил её грубо Поляков.
- Понимания и помощи! Я обещаю, что не буду к тебе относиться как к беспомощному, но и ты перестань себя жалеть.
- Я инвалид… - лицо Сергея сделалось каменным, губы сжались.
- Твоя болезнь не навсегда. Ты можешь ей сопротивляться.
- Не навсегда? - его рот искривила циничная усмешка. - Ты же сама слышала профессора. Уходи!
- Посмотри бумаги, - Кондрашова протянула ему папку с документами, но Сергей их отпихнул. Папка упала на пол, а листы, выпавшие из неё, разлетелись по комнате.
Она, крепко сжав зубы, сделала глубокий вдох, наклонилась и собрала документы.
- Сергей, пожалуйста, помоги мне… - выдавила Аня.
Тут Поляков не выдержал: “она что слепая и не видит, что он не хочет ничего?”.
- Хватит меня опекать и жалеть!
- Я же сказала - что не буду жалеть… мне нужна твоя помощь, - выдавила она.