Завуч выжила и после больницы на педсовете подняла вопрос о весе портфелей школьников…
Все следили за игрой Ани и Сергея.
- Бей, - тихо посоветовала Юлька подруге. - И хватит.
Поляков подкинул последнюю карту и не в масть.
- Это что же вы тут делаете ироды, - визгливо заорала бабка Наташа. Она расталкивала собравшихся детей, пробираясь к скамейке. - Значит, в карты играем? Как не стыдно?! Пионеры…
Что там ещё она кричала ребята не слышали, их будто ветром сдуло со скамейки…
Это был последний тёплый день лета, потом пошли дожди и во дворе никто больше не собирался. А ещё через неделю уехала домой Эллина.
Поначалу от неё приходили письма каждую неделю, потом стали раз в месяц, а через три года Эллина перестала писать совсем.
Шестнадцатого ноября тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года Верховный совет Эстонской ССР большинством голосов принял декларацию о суверенитете Эстонии. В мае девяностого Эстония приняла решение о переименовании Эстонской Советской Социалистической Республики в Эстонскую Республику.
Оставшиеся там русские стали “не-гражданами”, хотя постоянно жили в Эстонии, они не имели никакого гражданства. Под число таких людей попала семья Кукконен, несмотря на то, что по национальности они были финнами. Очень скоро мать Эллины осталась без работы и, не выдержав атмосферы царящей в стране в которой прожила всю жизнь уехала с дочерью и зятем. Да, к тому времени Эллинка вышла замуж наперекор маман за любимого мужчину.
Будучи уже взрослой Аня пыталась найти тётку, но все попытки были не удачными.
Все эти события были первой волной в меняющейся стране. Тогда ещё никто не мог предположить, что очень скоро развалиться СССР. Что этот распад приведёт к независимости пятнадцати республик и появлению их самостоятельных государств…
Глава вторая
1991 год.
Небо было серым и пасмурным, каким бывает только перед грозой. И словно в подтверждение пошёл дождь. В разрывах туч ещё пробивалось солнце. По разным сторонам улицы спешили прохожие. Они открывали зонты, торопясь укрыться от внезапной грозы.
Алина Новикова стояла у подъезда, надеясь, что дождик пройдёт быстро. Но, увы, через несколько минут небо затянулось полностью и солнце скрылось за чернотой туч. Дождь припустил сильнее.
Новикова раскрыла зонт и быстрым шагом, придерживая рукой развевающиеся полы плаща, направилась к дому, где жила Аня. Сделав всего несколько шагов, Алинка промокла насквозь. Она пересекла двор, пробежала мимо детской площадки.
Девочка буквально впрыгнула в подъезд, закрыла зонт и захлопнув за собой дверь. Сильный ливень остался за закрытыми дверями.
Алина, торопливо поднялась по ступенькам на пятый этаж и замерла перед дверью, где жила подруга. “А вдруг Аня уехала? Вот и получиться сюрприз, только кому? Надо было все-таки предупредить о своём приезде”. Новика нажала кнопку звонка.
Поначалу, по ту сторону дверей, не было слышно никого движения. Где-то, через минуту ожидания, когда она собралась уже снова позвонить, послышалось лязганье замков, дверь открылась, перед ней застыла заспанная Аня.
В этот понедельник Анька решила выспаться. Ещё в выходные родители уехали на дачу и обещали, что появятся не раньше следующего вторника. Уже несколько дней девочка чувствовала накатившую усталость, всё от летней подработки на почте. Ей хотелось заработать за лето денег, чтобы хоть как-то помочь родителям.
Объявлена Горбачёвым перестройка и новые реформы финансового сектора - денежная и ценовая, всё в совокупности привело к тому, что массы населения оказались за чертой бедности. В стране появились такие новые термины как безработица и нищета. Кооперация приняла форму бизнеса западного типа, государственные предприятия стали закрываться. Фабрики, заводы, комбинаты переходили из государственной структуры в частную. По большей степени, попадая в руки бандитов, или как в народе их называли “новых русских”.
Так же получилось и с металлургическим заводом, где работали Кондрашовы. Единственное в городе предприятие, которое давало людям стабильный заработок закрыли, оставив сотни семей без работы и без средств к существованию.
В субботу Аня отработала последний день на почте и теперь могла себе позволить расслабиться. Не надо никуда с утра пораньше бежать, можно спокойно поспать часов до двенадцати. Но настойчивый звонок испортил все планы, нарушив утренний сон.
Поколебавшись ещё пару секунд, Кондрашова встала, накинула халат и всё-таки направилась к входной двери. По своей забывчивости Аня никогда не спрашивала: “Кто там?” - за что её всегда ругали родители. Да и кто из чужих мог к ним придти? Брать у них нечего, нажить толком ничего не успели. У матери только золотое обручальное кольцо, да и то она его всегда носила не снимая.
Девочка повернула ключ в замке, открыла дверь.
На пороге стояла дочерна загорелая Алина. С её импортного бежевого плаща стекали капли воды, под ногами быстро образовалась лужа. Немедля ни минуты, девочки одновременно бросились друг другу на шею.
- Алинка! - Аня обняла подругу.
- Нюрка, - улыбнулась Новикова и крепко прижала её к себе.
- Проходи быстрее.
Пока Алина выжимала плащ в ванной, Аня поставила чайник и переоделась в спортивный костюм.
- Чай будешь? - спросила Кондрашова подругу.
- Да.
Чаю Алинка хотела. Она так замёрзла, что чёрный, горячий, с сахаром чай был в самый раз.
Когда Новикова вышла из ванной, на столе уже стояли чашки с горячим чаем. Алина села на диван и обняла двумя ладонями бокал. Аня включила телевизор.
- Загорелая какая! Рассказывай! - велела она. - Надолго вернулась?
- Не знаю, - размешивая сахар, сказала Алина. - Папу, зачем-то срочно вызвали в Москву. Ну, а мы с мамой пока сюда поехали.
Аня бросила взгляд на телевизор. По первому каналу показывали “Лебединое озеро”. Она переключила на другую программу. Опять “Лебеди”! ещё один канал и опять тоже самое.
Новикова вопросительно посмотрела на Аню.
- Кто-то умер?
Кондрашова метнулась на кухню к радио. Алина за ней.
-“… руководствуясь жизненно важными интересами народов нашей Родины, всех советских людей, ввести чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР, - доносился голос диктора из радиоприёмника, - на срок шесть месяцев с четырёх часов утра по московскому времени девятнадцатого августа…”.
Аня прибавила звук.
- “… для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения образовать Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР, в который войдут: Бакланов, Крючков…”.
Раздался звонок в дверь, девочки вздрогнули от неожиданности.
- Кого-то ещё принесло… - пробормотала Аня, направляясь к дверям.
На пороге стояла Юля, а за ней топтался Женька Ананьев.
- Нюрка слышала? В стране переворот… - затараторила Волкова, входя в квартиру и направляясь в комнату. Евгений семенил за ней, не отставая.
- Слышала, - перебила Аня, закрывая дверь за друзьями.
Но просунутая в дверной проем, нога Полякова, помешала ей. Кондрашова повернулась и застыла на месте, отпустила ручку, а Сергей воспользовался моментом - толкнул дверь вперёд, распахивая настежь.
- Чаем угостишь? - нахально спросил он, подходя к Ане совсем близко.
- Я тебя не звала! - Кондрашова хотела вытолкать незваного гостя за дверь, но он перехватил её руки и крепко сжал запястья.
- Как жаль…, - Сергей коснулся губами её уха, медленно разжал пальцы.
По спине Аньки побежали мурашки, она потеряла дар речи и тупо смотрела в карие глаза парня.
Сергей ощутил, как екнуло его сердце и глухо заколотилось. “Но вот этого ещё и не хватало!”, - раздосадовано подумал он, наклоняясь ещё ближе к Кондрашовой.
- Нюра ты чего застряла? - раздался за спиной радостный голос Юльки.
Поляков и Анька отпрянули друг от друга, а Волкова с любопытством переводила взгляд с Сергея на подругу и обратно.
- Проваливай! - Кондрашова демонстративно распахнула дверь шире.
- Даже не подумаю, - в тон ей ответил Сергей.
- Что у вас тут происходит? - забеспокоилась Юля.
- Трусиха! - хмыкнул Поляков и прошёл в комнату.
- Ничего! - раздосадованная Анька, со злостью хлопнула дверью.
Но это были ещё не все гости. В течении десять минут в квартире Кондрашовых собрался весь класс. Девчонки обнимали Алинку, восхищаясь её загаром и платьем. Немного растерявшись, она поворачивала голову в разные стороны, высматривая Аню и Юлю, в надежде получить у них защиту от надоедливых одноклассниц.
- Ребята новости, - крикнул кто-то и тут же все затихли и уставились в телевизор.
- “… в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачёвым своих обязанностей Президента СССР и переходом в соответствии со статьёй…”.
- Говорят в Москве вокруг Дома Советов баррикады, - не выдержав, возбуждённо заговорила Юлька. - А мы тут сидим! Новости смотрим.
- Послушайте, ребята, надо что-то делать! - поддержал её Женька.
- Что? - спросил Сергей, сложив руки на груди. Ему было всё равно, что происходит в стране, он пришёл сюда только ради Аньки. Полякову доставляло особое удовольствие доводить ее, и он не упускал случая позлить Кондрашову.
- Мы можем поехать в Москву! - предложила Анна. - На баррикады.
- Ага, только нас там и не хватало, - Поляков со скукой уставился на одноклассников.
- Не хочешь не надо. Сиди дома! - мстительно бросила Кондрашова. - Без тебя обойдёмся. Трус!
- А меня мать не пустит, - пробубнил Вовка.
- Ты наври чего-нибудь, - посоветовал Женька.
- На чём поедим? - осведомился Поляков, ущипнув Аньку за бок в отместку.
Девочка взвизгнула от неожиданности и стукнула обидчика по руке.
- Придурок! - прошипела она.
- Ты даже не представляешь себе насколько! У Нюрки есть предложение, - громко крикнул Сергей, привлекая к ним внимание.
Аня напустила на себя плохо сыгранное спокойствие. Серые глаза источали злость. А у Сергея от этого взгляда сердце стучало как сумасшедшие.
- Поездом… - с независимым видом предложила она первое, что пришло в голову. Поляков снова хмыкнул и отошёл в сторону.
Началось подробное обсуждение: где взять денег на билеты, где собраться, в котором часу.
- Тебе нравиться Сергей? - рассматривая Полякова, тихо спросила Алинка.
- Поляков? - с удивлением переспросила Аня.
- Нравиться! - вмешалась в разговор Юля. - Наша Нюрка втрескалась в него по уши!
- И мне… нравиться. Он изменился, - выдохнула Новикова.
- Не правда! Ничего я и не втрескалась! - Кондрашова покраснела. - Если вы не заметили, мы всё время ругаемся.
- Ну, да… милые бранятся - только тешатся.
- Да он… он … недоумок! - вспылила Аня.
- Красавчик! - прошептала восторженно Аликна.
- Придурок!
- Милашка!
- Вот и забирай его себе, - язвительно прошипела Кондрашова и выскочила из комнаты.
Юлька и Алина переглянулись и одновременно пожали плечами.
Сердце у Аньки билось быстро, словно готово было вырваться из груди. Она и сама не понимала, что на неё вдруг нашло, почему вспылила, чего завелась. Кондрашова вздохнула, взяла в руки кружку с водой и вышла из кухни.
Она обвела взглядом всех собравшихся в комнате ребят, поискала глазами Сергея. Около него стояла Алина. И тут Аньку словно током ударило ей стало ужасно плохо, просто тошно и невыносимо больно, от того что Поляков смотрит на её подругу, а она такая красивая: огромные зелёные глаза и каштановые вьющиеся волосы. Вся такая модная, яркая.
Кондрашова чувствовала себя замухрышкой, гадким утёнком. Ей был ненавистен спортивный костюм, надетый на ней. Как хотелось такое же платье, как у подруги - по колено, кремовое, с рукавами в три четверти и непременно итальянские лакированные туфли на каблучке. Ей так захотелось плакать, не от обиды, а от несправедливости этого мира.
Алинка рассказывала Полякову что-то, а он её слушал внимательно и улыбался. От ревности у Аньки перехватило горло, она закусила губу. Именно сейчас Поляков её раздражал как никогда до этого. Он вёл себя так, как будто её - Ани Кондрашовой и других ребят, не было в этой комнате. Для него в данный момент существовала только Алина, он улыбался только ей.
- Ревнуешь? - с подколкой спросила Юлька, толкнув локтём Аню.
Кондрашова вдруг обнаружила, что стоит посередине комнаты с чашкой в руках, и не сводит глаз с подруги и Сергея. Поляков засунул руки в карманы джинсов, и словно услышав вопрос Юльки, насмешливо посмотрел на Аню, подмигнул ей.
Анька смутилась и отшатнулась к стене.
- С ума сошла?
- Уведёт у тебя Алинка Полякова, - с многозначительным выражением лица скала Волкова.
- Ну и на здоровье.
- Дурочка! - с ироничной улыбкой заметила подруга.
- Слушай, Юлия Сергеевна, если ты ещё раз назовешь меня дурой или полезешь со своими нотациями и умозаключениями, то я с тобой не буду разговаривать, - грозно предупредила Аня.
- Больше не буду, - притворно расстроено вздохнула Юлька.
- Нюра, - подлетела Алинка. - Он такой классный!
- И что в нём классного?
- Высокий, у него такие… такие… карие глаза, а пальцы. Ты видела его пальцы? Они длинные красивые. А волосы, такие…
- Алин ты случайно Полякова с Ален Делоном не перепутала? Он конечно симпатичный, но не более того.
- Слушай Нюрка, а это ведь хорошо, что он тебе не нравится, - подмигнув Юльке, заявила Новикова. - А то я бы на твоём месте уже давно с ума сошла от ревности. Вон как на него Нинка вешается, а Катька как смотрит. Как кот на сметану!
- Так она и ревнует, - не унималась Волкова.
- Заткнитесь обе! - рявкнула Аня и уже громко добавила, чтобы услышали все: - Собираемся в семь часов во дворе…
До Москвы ребята так и не доехали. Первыми забили тревогу родители Вовки. Он, ничего не придумав лучше, написал в записке правду:
“Поехал в Москву на баррикады”.
Всю компанию сняли с поезда на станции “Волховстрой”. На этом путешествие закончилось. Если бы ребята тогда знали, в какой стране им предстоит жить, как кровью они будут отстаивать своё, и что деньги будут играть большую роль, чем жизнь человека, и что им выпадет не жить, а выживать стали бы они так рваться в Москву? Скорей всего да, потому что-то поколение Аньки ещё воспитывалось на старых понятиях патриотизма.
Эти три августовских дня девяносто первого года стали переломными, для каждой семьи, для каждого человека живущего в развалившемся СССР. Во всей неразберихи ясно стало лишь одно - прежней жизни уже не будет, так же, как и страны. Это было началом чего-то нового, неизвестного и непонятного…
***
- Ну почему мы никогда не можем поехать в отпуск, как все нормальные люди? Почему я должна каждый раз подстраиваться под тебя? - Людмила Полякова опустилась на стул. - В конце концов, я ждала этой поездки целый год. А сегодня ты мне говоришь, что мы никуда не поедем… Я хочу на море!
- Люда! Ты же сама всё прекрасно видишь и понимаешь… Не могу я сейчас уехать. Пока в Москве всё не успокоится, я дожжен оставаться здесь, - Анатолий Петрович укоризненно посмотрел на жену. - Понимаешь, сейчас решается вопрос, что будет дальше. Останусь я наплаву или…
- Или что? - взволнованна Людмила подскочила со стула.
- Об этом я пока думать не хочу.
- Вот Сергей такой же! Упрямый, всё делает по-своему, ничего мне не рассказывает. Ещё и с этой девицей связался. Вот увидишь, она ещё впутает его в какой-нибудь историю!
- Не говори глупостей. Аня очень хорошая девочка.
- Это хорошая девочка потянула весь класс в Москву на баррикады.
- Ну это ещё не известно кто придумал… Да и вообще у Сергея должна быть своя голова на плечах.
- Какая голова? - Полякова махнула рукой. - Она такая же, как её мамаша, окрутит нашего Сережечку оглянуться не успеем. Яблоко от яблони недалеко падает. Тебя так же окрутила её мать - Зинка.