— Ну, положим, не невинной, но так… лет тридцати, — собрал волю в кулак Виктор, чтобы успокоиться и говорить обо всем этом как о веселом пикнике. Иначе ему просто не жить…
— Но это тоже прекрасно: в восемьдесят на тридцать! А вот этой дамочке сколько лет? — Кротов отмотал пленку к тому моменту, когда состоялась встреча с Вероникой за столом в саду у первой хозяйки. — Ей шестьдесят. — Кротов ткнул пальцем именно в нее.
— Да… — упавшим голосом сказал Виктор. — Удивительно…
— Ничего удивительного. Мы создали омолаживающий препарат. Он стоит чрезвычайно дорого, но есть люди, которые готовы платить за него любые деньги. Пока еще он находится в стадии апробации. Эти твои знакомые употребляют его всего несколько месяцев, а какой эффект — не правда ли? — с гордостью за дело произнес Кротов.
— Да, эффект потрясающий…
— Я надеюсь, что в будущем можно будет наладить производство этого препарата в массовом масштабе и понизить цену. Это ноу-хау нашего дела. Представляешь, какие открываются перспективы! Мы оздоровим нацию не только духовно, но и физически.
Виктор с ужасом почувствовал, что опять ощущает раздвоение сознания, как раньше. Мерзавец Кротов стал превращаться в порядочного человека, воплощающего в жизнь глобальную идею. На пути к осуществлению этой идеи он уже создал целую империю подсобных и подручных предприятий, организаций, собрал вокруг себя преданных людей и шаг за шагом, кирпич к кирпичу, возводит здание своего проекта. И у него — благородная цель… Он же, Виктор, как комар по весне, жужжит и кусается безо всякой идеи — лишь бы досадить…
— Простите, я не слышал, что вы сейчас сказали, — спохватился Виктор, испугавшись, что Кротов снова уличит его в невнимании.
— Я предлагаю перейти в другие апартаменты. Ты ведь любишь хороший кофе? — по-приятельски спросил Кротов.
— Да, это сейчас очень кстати.
Пока они шли по коридорам, к Виктору стала возвращаться острота мысли. А откуда у тебя, мерзавец, денежки на новейшие технологии? Может, конечно, ты сосешь какое-нибудь министерство — военное, например, и выполняешь секретные исследования. Но скорее всего на тебя, урод, работают тысячи рабов.
«Надо объяснить, как я оказался в милиции», — подумал Виктор.
— Я обратился в милицию только потому, что за мной охотились два каких-то парня. Они даже в мой номер залезли, — пожаловался Виктор. — До сих пор не могу понять, кому я понадобился!
— Нам сюда, — пригласил Кротов, не отвечая. — Располагайся поудобнее.
Новая комната была обставлена с роскошью. На низком столике стоял целый кофейный сервиз.
Они сели в кресла. Кротов налил в чашечки кофе из кофейника. Кофе был обжигающе горячим и терпким. Кротов наслаждался процессом его поглощения, наслаждался властью, богатством и влиянием на сознание людей. Виктор всего этого словно не замечал; он с болью в сердце думал о том, что несчастное тело Надежды, возможно, подверглось новому надругательству — его могли перезахоронить, чтобы уже никто и никогда не нашел…
— Нет ничего тайного, что не стало бы явным, — изрек Кротов. И опять — будто заглянул в мысли Виктора: — Ты напрасно увлекся Вероникой — она не стоит твоего ногтя.
— Вероникой? — переспросил Виктор и весь внутренне сжался.
— Она выполняет у нас одно специальное задание…
— Она беременна!..
— Да, это и есть ее задание. Видишь ли, мы нашли ее в больнице — она собиралась делать аборт. Мы уговорили ее за хорошее вознаграждение оставить ребенка — она согласилась…
— Чтобы продать его богатым американцам?
— У нас прекрасный отечественный рынок — зачем же американцам? — сказал Кротов.
— Значит, продать соотечественникам?
Кротов выдержал глубокомысленную паузу, как бы собираясь обнаружить нечто архиважное.
— Я уже говорил тебе о препарате, который омолаживает организм. Так вот, компоненты для этого эликсира — мечта всех средневековых алхимиков — извлекаются из пяти-шестимесячного зародыша человека. Нельзя осуждать Веронику: по своей молодости она попала в дурную компанию. Она все равно не хотела этого ребенка, мы дадим ей возможность избавиться от него не через два месяца, а через шесть — и она снова будет готова, так сказать, к труду и обороне. Хочешь выпить? Мартини, виски с содовой?
— Водки! — отрезал Виктор.
Он не шевелился, боясь, что любое движение выдаст его душевное состояние. Подобного он не ожидал даже от Кротова. В душе Виктора как будто образовалась черная дыра, которая мгновенно поглотила все силы, чувства, эмоции, сделав душу мертвой и пустой.
Одно чувство все-таки осталось — омерзение… вместе с единственным желанием — раздавить гадину раз и навсегда, чтобы не плодила она гаденышей, которые в скором времени расползутся по всему свету и избавиться от них будет уже невозможно. Виктор балансировал на грани срыва: еще чуть-чуть — и он бросился бы на Кротова и задушил его.
— Вот, настоящая «Смирновская», — предложил Кротов. — И балычок свеженький. Рыба, как известно, не бывает второй свежести, — шутил он. — Всем хочется хорошо жить, но без усилий — ничем не жертвуя и только наслаждаясь. Наслаждение — это праздник, все остальное время — будни и работа. Не так ли? — окончил тост Кротов. — Ну что, будем здоровы и работящи? — провозгласил он, потянувшись чокнуться с Виктором.
— Будем, — задел край его бокала Виктор. — Дай нам Бог!
Кротов с удовольствием выпил, крякнул, закусил балычком и икоркой, налил по второй. Виктор следил лишь за тем, чтобы и себе и ему — из одной бутылки и ничего не подсыпал бы, как водилось за ним прежде. Они выпили и по второй, и по третьей, но у Виктора — ни в одном глазу, точно воду пил, хотя жидкость обжигала и дух захватывала.
— Хочешь пообщаться с Вероникой? — вдруг спросил Кротов.
— Она здесь?
— Здесь ли, там ли — какая разница. Скажи — и она придет к тебе.
— Нет, не хочу. Она сделала свой выбор — зачем же смущать ее? — как можно более жестким голосом сказал Виктор; сам же внутренне обливался слезами.
— Ну что ж, ты правильно рассудил. Как всегда, правильно — это бесценное твое качество! Ну, еще по одной?
— Нет, что-то не идет. Слишком много информации получил — перевариваю, — притворяясь смущенным, ответил Виктор. — Может, приступим к делу?
— Ты пока еще не готов к нему. Да и о самом деле не знаешь!
— Я имел в виду… когда же мы поговорим о причинах срыва?..
— Потерпи еще немного, сынок, — улыбнулся Кротов. — Я хочу рассказать, блудный ты наш сынок, что церковь простила тебя за твое чистосердечное раскаяние и приняла снова в свое лоно. В знак примирения мы поручаем тебе ответственный участок работы. Ты становишься главным организатором, покровителем, генералом, так сказать, перспективной идеи с условным названием «Эликсир». Можем присвоить тебе звание магистра или министра, но главное, что вместе со званием ты получишь полномочия, власть, силу министра.
— Но… Спасибо, конечно, за доверие. Я человек ответственный, должен знать свои обязанности. — Виктор совсем осмелел. — Вы же знаете: я слов на ветер не бросаю.
— Да, сынок… Разреши мне тебя так называть. Хоть ты и остаешься победителем, но сынок — как-то роднее… А что касается дела, то ты его уже почти освоил. Ты прекрасно ладишь с женщинами, ты понимаешь их, сочувствуешь, нравишься им, в конце концов. Твое министерство будет поставлять компоненты для нашего омолаживающего эликсира. Если работа пойдет успешно, то, думаю, в начале третьего тысячелетия мы выйдем на промышленное производство препарата для омоложения…
«Ценой жизни неродившихся малюток», — докончил в уме Виктор фразу Кротова.
— Да, я согласен, — сказал Виктор. — Это действительно очень перспективное дело. Наша страна стоит на первом месте по числу абортов, и убедить женщину чуть подождать с этим не составит труда.
— Я восхищен! Я восхищен тобой, сынок! Как только я увидел тебя, я понял, что у тебя — большое будущее. Я уверен, что ты станешь политиком международного класса! В тебе, сынок, — наша надежда!
«Все вранье! — подумал Виктор. — Он никогда не бывает искренним. Ложь, одна ложь! Ложь стала его натурой».
V
В тот раз Виктор все-таки напился. Это был единственный способ избавиться от гнетущего напряжения. Избавляться от напряжения было трудно, потому что по мере избавления развязывался язык. Виктор понял, что весь этот пир тоже был неспроста. Кротов ждал, что он проболтается. И тогда — конец.
Виктор дал себе установку говорить только на политические темы: тут можно болтать сколько хочешь и не согрешишь…
Утром Виктор проснулся в своей комнате. Он спал на кровати раздетый и особого похмелья не было — что значит качественные напитки и хорошая закуска. И здоровый организм…
Далее наступила полоса «прекрасного ничегонеделанья». За завтраком с Кротовым интимно вспоминали вчерашнее возлияние. Виктор, кстати, спросил, что делать с образованием, — ведь он не защитил диплом. Кротов ответил, что проблем нет: нарисуют любой диплом. О делах Кротов принципиально говорить отказывался. Виктор понял, что это — особая тактика, целью которой было окончательно приручить его, постепенно привить вкус к богатой, комфортной жизни будущего политика международного класса.
В доме весь нижний этаж был приспособлен под спортзал, бассейн и сауну. Виктор с удовольствием размялся, как следует вымылся, потому что не делал этого несколько месяцев. Распаренное тело помассировал дюжий молодец, так что каждый мускул заиграл и очухался. Потом — обед. На сладкое Кротов предложил оттянуться с красоткой. Виктор сказал, что за последнее время привык спать один и не хочет менять привычки, которая экономит много энергии. После полуденного сна его прекрасно постригли в небольшом парикмахерском салоне.
Вечером — прогулка по окрестностям. Виктор пошел один в надежде сделать разведку. Через каждые пять минут натыкался на охранника, но его пропускали. Местность была однообразно одинакова: куда ни посмотри — лес. В конце концов он наткнулся на ограждение из колючей проволоки высотой метра полтора. По проволоке был пущен ток. Виктор еще и еще раз удивился размаху вложенных в «швейцарский домик» средств. Как борзо должны были вкалывать нижние чины этой пирамиды под названием «церковь Апокалипсиса», чтобы ее верхушка купалась в роскоши и ни в чем себе не отказывала.
Сначала «учителя» запудривают мозги своим учением, потом внушают, что жизнь в грешном мире больше невозможна, дальше — дело техники. Под разными предлогами несчастного оболваненного заставляют продать собственность, которая, естественно, для спасения не нужна. Деньги нужны для «перспективных проектов»… Подобно Буратино, который поверил лисе Алисе и коту Базилио и зарыл свои денежки на поле чудес в ожидании золотых плодов, человеки находят своих котов и лис, толкующих о том же самом поле чудес. Но Буратино — безмозглая деревяшка, а люди имеют разум… Или уже не имеют? Пропили, прокурили.
Да, есть о чем подумать: вот серьезная тема для диплома гуманитария, человека, занимающегося общественными науками. Как дошли до такой жизни — вот это тема!
Виктор, сам того не заметив, стал намечать план диссертации.
Кротов за ужином предупредил: Виктор обязан подчиняться дисциплине. Кротов снова и снова втолковывал, что церковь Апокалипсиса — прежде всего железная дисциплина и подчиненность младших старшим.
— Но я ведь почти уже министр, — наивно возразил Виктор.
— Тем более должен подавать пример дисциплины. И, например, охрана — в твоих же интересах, — строго ответил Кротов.
— Значит, и на воле за мной будут следить?
— На воле… по твоему неудачному выражению, тебя будут охранять, — объяснил Кротов. — Ты даже не заметишь этого, так что необходимая предосторожность тебя совершенно не будет обременять.
Виктор уже был знаком с подобным методом, Кротов только подтвердил его догадки. Ну что ж — нет ничего тайного, что не стало бы явным! Так или иначе, Кротов все более и более вводил Виктора в курс дела.
Виктор был доволен результатами многомесячного своего расследования. Начиная его, он ставил другую цель, но так уж вышло… Нельзя отчаиваться: все его ошибки обернулись постижением все новых и новых секретов тайной организации, погубивших уже огромное количество людей. И началом всему была пропажа Ольги. Сердце все еще не забыло ее. Да, это правда, он еще верит в радость — в этой вере он до сих пор черпает силы. Без этой веры все бессмысленно. Тогда нужно лечь и умереть. Или сказать Кротову, что ни в какие посулы он не верит и не хочет становиться политиком международного класса — он просто притворяется. Кротов найдет способ, как от него избавиться.
— Хрен тебе! — мысленно воскликнул Он.
Несколько дней Виктор провел в том же режиме: сон, еда, массаж, сауна, разговоры с Кротовым. Эти разговоры так надоели Виктору, что он слушал их вполуха. Все одно и то же: ты должен подчиняться, слушаться, советоваться и т. д. Кротов гипнотизировал Виктора, закладывал в подкорку код поведения, очень старался, часто повторяя, видимо, какие-то ключевые фразы, на которые нужно было подсознательно реагировать. Виктор слышал, что человека можно так зомбировать, что если он услышит по радио или телевидению эту самую ключевую фразу, то пойдет делать, что приказано: убивать, грабить, насиловать. Раньше он не придавал значения подобным сообщениям, относя их к области научной фантастики.
Вот и досталось за неверие.
Виктор долго был примерным учеником, ни разу не выдав себя, — это было трудно, невыносимо трудно. И капля камень точит: Кротов наконец призвал его в свой кабинет для серьезного разговора.
— Вот что, сынок, — начал он ласково. — Мы будем признательны, если ты изложишь свой взгляд на то, почему в Новоспасске не удалась акция нашей церкви. Мы тянули не потому, что не доверяли тебе… — Кротов говорил о себе во множественном числе, Виктор уже привык. — Мы доверяем тебе во всем. Мы хотели сами разобраться и найти причину неудач, но… увы! Дела пошли еще хуже. Мы не понимаем почему… Мы бросили в этот городишко лучшие свои силы, но безрезультатно. Мы обеспокоились, потому что наши экстрасенсы не смогли изменить ситуацию к лучшему. Что скажешь?
Виктор готовил эту фразу больше недели: подбирал слова, интонацию, выражение лица, чтобы сказать наверняка.
— Дело в том… дело в том, что… Дело в том, что местный священник служит молебны против секты и это лишает нашу церковь сил!
— Бред! — стукнул кулаком по столу Кротов. — Такого быть не может. Я запрещаю тебе так говорить о нашей церкви — никто не может лишить ее сил! Наш покровитель гораздо могущественней их Бога.
— Я не знаю, — пожал плечами Виктор, огорчившись, что не так сказал или не то… — Но я случайно познакомился в Новоспасске с несколькими верующими; они в один голос заявили, что это именно так. Их местный священник так боролся и с «Белым братством»…
— Так, тихо… — Кротов помолчал и через некоторое время сказал: — Это похоже на правду… Это правда. Там действительно существует восстановленный монастырь, и наглый поп запросто может наколдовать. Ух, как я ненавижу этих обжор и пьяниц — вот где они у меня сидят… — Кротов полоснул ладонью по горлу. — Православной церкви приходит конец: она выдохлась за две тысячи лет, только обманом она привлекает еще к себе людей. Есть еще, конечно, отдельно взятые сильные личности и среди всякого сброда. Возможно, этот местный поп — из тех…
— Его надо изолировать, — подсказал выход Виктор.
— Его надо просто уничтожить, чтобы никогда больше не вонял! — с дикой злобой прокричал Кротов.
— Я сделаю это, — твердо сказал Виктор.
— Молокосос! — рявкнул Кротов. — Что ты о себе думаешь! Этих упырей… Смерть упырям! Уничтожить такого — целое дело!
— Я знаю как! Наверняка! — воскликнул Виктор, безумно рискуя. Больше он не мог ничего сделать: от ужасного открытия в горле пересохло, язык прилип к нёбу. Вот, оказывается, кто упырь. Мантра — ключевая фраза. Уже существуют сотни, а может, тысячи людей, которые готовы устроить избиение.