Порцинон помолчал, чтобы его слова осели в головах новобранцев, и продолжил тем же суровым тоном:
— Ваша здешняя жизнь будет подчинена строгим правилам. Попробуйте только нарушить их. Вас будут пороть за малейшую провинность. Если вы поднимете руку на кого-нибудь из учителей, или попытаетесь бежать, или если я услышу, что кто-то плетет заговор против меня и моих учителей, вас забьют до смерти ваши же товарищи. Подчиняйтесь нам, много работайте — и время от времени будете получать награду. Учитесь всему, чему сможете, правильно используйте свое умение, и наградой вам будут известность, слава и богатство, которых вы никогда бы не получили, будь вы свободными людьми. Подумайте об этом сегодня вечером, а утром начнется ваша учеба.
Марк содрогнулся. Вот оно как. И нет никакой возможности бежать.
Повернувшись к Пизону, Порцинон кивнул:
— Сними с них кандалы. Разведи по помещениям. Накорми их и дай свежие туники.
— Да, хозяин, — склонил голову Пизон.
Порцинон развернул лошадь и поехал к сторожке, а Пизон подошел к новобранцам и вынул из своего ранца молоток. Он начал с другого конца цепи, и Марку пришлось долго стоять под проливным дождем. Солнце уже зашло, и остался только слабый свет луны, иногда проглядывавшей сквозь облака, несущиеся по небу. На вышках и вокруг построек рабы зажигали факелы и жаровни, дававшие немного света.
Марк промок до нитки, он дрожал, стоя и слушая резкий звон ударов, — это Пизон выколачивал штыри, которые крепили ошейники. Один за другим пленники освобождались от оков. Они стояли, потирая шеи и плечи, натертые железными кольцами. Наконец Пизон закончил с Пелленеем и подошел к Марку.
— Наклони голову набок, — приказал он.
Марк подчинился и слегка дернулся, когда Пизон грубо схватил его за воротник, нащупывая в темноте головку штыря. Он поднял молоток и прицелился. Первый удар прозвучал так близко к уху Марка, что у него зазвенело в голове. Он невольно отшатнулся.
— Стой смирно! — проворчал Пизон, дернув за воротник, чтобы Марк встал прямо.
— Ой!
— Тихо, парень.
Последовала напряженная пауза — Пизон снова искал штырь и готовился к новому удару. На этот раз Марк ожидал оглушающего звона в ухе. Все равно он зажмурился, но ему удалось стоять прямо, пока Пизон выколачивал штырь.
— Вот. — Пизон отступил, держа в одной руке молоток, а в другой ошейник.
Марк уже привык к весу железного воротника и теперь наслаждался внезапным ощущением легкости. Он осторожно потер кожу в тех местах, где к ней прикасался металл.
— Спасибо.
Пизон собрал воротники и цепь и кивнул Марку и остальным стоявшим под дождем:
— Идите за мной!
Он повернулся и пошел через тренировочную площадку к двум длинным низким казармам. Ближайшая была большей из них, с колоннадой по фасаду, дающей тень. Двери были открыты по всей длине фасада. Новобранцы прошли мимо нескольких дородных мужчин, которые сидели вокруг стола, распивая вино. Один из них поднял кружку, приветствуя Пизона:
— Новые парни, да?
Пизон не ответил и прошел мимо, сердито нахмурившись, когда человек продолжил:
— Идущие на смерть приветствуют нас!
Его товарищи благодушно засмеялись.
Проходя мимо, Марк оглядел их. Они были в превосходной форме, с мускулистыми руками. У некоторых были шрамы на лицах, у одного — повязка на бицепсе. Сердце Марка застучало быстрее, когда он понял, что это гладиаторы, элитные борцы Римской империи.
— Марк! — прикрикнул на него Пизон. — Не тащись, парень, иначе я заставлю тебя всю ночь простоять под дождем.
Марк поспешно догнал остальных. Некоторые комнаты были освещены масляными лампами, и Марк заметил, что там все просто, но довольно уютно.
— Мне такая жизнь не кажется уж очень тяжелой, — прошептал Пир Пелленею. — Я думал, гладиаторы живут хуже.
— Я тоже так думал, — озадаченно пробормотал афинянин.
Услышав этот короткий обмен мнениями, Пизон неприятно захихикал:
— Это казарма для гладиаторов, которые уже закончили обучение. Они заработали свои привилегии. Вы начнете с самого низа, с остальными учениками. Идите сюда!
Он провел их ко второй постройке. Эта казарма была намного проще, без дверей по фасаду, без колоннады и всего с несколькими окнами. На одном конце имелась большая дверь, возле которой стояли два охранника в полном снаряжении, такие же, как у ворот. Около двери виднелись ряды деревянных гвоздей, с которых свисали цепи и кандалы. Пизон бросил свой груз у двери и кивнул одному из охранников:
— Открывай. Потом принеси еды.
Охранник кивнул, бросил взгляд сквозь небольшую решетку, вставил ключ в замок и повернул его. Открыв дверь достаточно широко, чтобы впустить Пизона и остальных, он отошел в сторону, подождал, пока все войдут, и закрыл за ними дверь.
Помещение представляло собой длинный коридор с отдельными отсеками вдоль стен. На каждом конце коридора горел факел в высоком кронштейне, давая тусклый свет. В отсеках не было ни кроватей, ни свернутых постелей, только солома. В проходе между отсеками стояли большая кадка с водой и отхожее место с шестью сиденьями над открытым водостоком, вытекавшим через дальнюю стену. По всей длине коридора смутно виднелись фигуры учеников, которые хотели посмотреть на вновь прибывших.
Пизон указал на два незанятых отсека вблизи от двери:
— Фракийцы — в первый отсек, спартанец, афиняне и мальчик — во второй.
Он махнул рукой на кадку с водой и отхожие места:
— У вас здесь есть все необходимое и еда два раза в день. Это ваш дом до тех пор, пока — и если — вы не одолеете основные испытания на годность и занятия с оружием. Постарайтесь хорошо выспаться перед началом занятий, которые начнутся завтра утром.
Он повернулся и постучал в дверь. Охранник открыл ее и передал Пизону два грубо сшитых мешка.
— Ваша вечерняя еда! — усмехнулся Пизон и кинул один мешок фракийцам, другой Пиру.
Тот не сумел его поймать, и вместо него мешок поднял Пелленей.
— Спокойной ночи, парни.
Дверь за Пизоном закрылась, звякнул замок. Шагая вместе с другими к отсеку, указанному Пизоном, Марк увидел других обитателей, украдкой глазевших на них. Никто не пытался приветствовать вновь прибывших, проявить к ним дружеский интерес. Только угрюмое молчание и невыразительные лица. За стенами дождь стучал по черепицам крыши и там, где находил прореху, капал на рабов. Дойдя до своего отсека, Марк вместе с остальными опустился на солому. Пелленей открыл мешок, нащупал несколько кусков черствого хлеба, твердого и неаппетитного, и раздал товарищам. Марк сел в угол и стал медленно жевать, стуча зубами от холода. Туника его промокла насквозь, и по телу время от времени пробегала дрожь.
Он обязательно выберется отсюда. Должен же быть какой-то способ убежать из этого ужасного места, попасть в Рим и найти генерала Помпея. Пока не станет слишком поздно спасать мать.
XV
Марка разбудил внезапный грохот. Он резко сел и поморщился, чувствуя, как одеревенело все тело. Его товарищи тоже зашевелились.
— Что за шум, о боги? — проворчал Пир, садясь и потирая лицо руками.
Другие обитатели казармы выбирались из своих отсеков и спешили к двери. Лязгнул замок, и дверь застонала на петлях, когда охранники открыли ее. Один из них держал металлический колокол и бил по нему мечом.
— Живее! — заорал он. — Последнего поколочу!
— Вставай! — Пелленей вскочил, рывком поднял Марка на ноги и потянул за собой. — Поторопись, Пир!
Они бросились вперед из отсека, смешавшись с остальными бегущими к двери. Большинство других рабов были мужчины, но среди них оказались и мальчики возраста Марка и старше. Впереди он увидел фракийцев, которые пробивали себе дорогу к двери. Потом они затерялись в толпе, напиравшей со всех сторон. Марк испугался. Что, если он сейчас упадет? Его наверняка затопчут. Он схватил Пира за тунику и прижался к нему.
— Какого… — Пир зло оглянулся через плечо, но, увидев Марка, обхватил его рукой, защищая. — Держись рядом и старайся не упасть, — прорычал он, прокладывая себе путь. — Я помогу тебе выйти, парень.
Вместе они медленно двинулись к двери. Прижатый к другим ученикам, Марк ощущал запах их пота и грязи, их страх оказаться последним. Наконец впереди через открытую дверь стало видно бледное утреннее небо. Позади них с Пиром оставались только несколько человек. Проходя в дверь, Марк оглянулся и заметил спартанца, который стоял у их отсека и наблюдал за происходящим. С презрительным выражением на лице он медленно направился к двери.
— Не застревай, парень!
Пир подтолкнул Марка вперед. Остальные рабы уже строились в линию перед казармой. Высокий, худощавый мужчина с суровым лицом стоял, озирая их взглядом. На нем была кожаная куртка поверх красной туники, кожаные нарукавники и тяжелые военные ботинки вроде тех, какие очень любил отец Марка. В одной руке он держал дубинку из виноградной лозы и похлопывал ею по каблуку. Рысцой подбежал Пизон с большой восковой табличкой и встал у его плеча. Следуя за Пиром и становясь рядом с Пелленеем, Марк украдкой смотрел на этого человека. Последние спешили встать в конце линии. Последовала короткая пауза, и наконец из двери появился спартанец и не спеша прошел к остальным.
Человек, который наблюдал, как они строятся, в ярости подошел к спартанцу и остановился перед ним почти нос к носу.
— И ты называешь это «поторопиться»? — рявкнул он на латыни. — Когда звучит утренняя побудка, ты должен бежать сюда со всех ног. Понимаешь?
Спартанец смотрел на него без всякого страха или даже интереса. Человек резко повернулся:
— Пизон! Мигом сюда!
Подбежал Пизон.
— Да, центурион Тавр?
— Кто этот ужасный маленький человек? — Он ткнул пальцем в спартанца. — Он из новой партии, которую привел Порцинон?
— Да, господин. Все они — последняя партия из нового набора. Хозяин купил этого на аукционе в Спарте. Его зовут Патрокл.
— В Спарте? — Тавр всем корпусом повернулся к человеку, уперев одну руку в бок, а в другой крепко сжимая дубинку. — Он, наверное, считает, что его трудно сломать. Он говорит по-латыни?
Пизон кивнул:
— Думаю, да, господин. Но с тех пор как хозяин купил его, он едва проронил несколько слов. Да и то лишь на греческом.
— Понятно. — Тавр презрительно взглянул на спартанца. — Как я понимаю, ты считаешь себя новым воплощением проклятого царя Леонида, судя по тому, как ты изволил выйти из казармы. Ну?
Спартанец смотрел прямо перед собой, храня молчание. Внезапно Тавр сильно ткнул его дубинкой в живот. Патрокл, хрюкнув, согнулся вдвое.
— Как ты смеешь молчать, когда тебя спрашивают? — заорал Тавр. — Как ты смеешь не спеша выходить на тренировочную площадку? Так не пойдет!
Он сильно ударил спартанца дубинкой по плечам. Марк вздрогнул, услышав треск удара совсем рядом с тем местом, где он стоял. Он украдкой взглянул в ту сторону и увидел, что спартанец стоит на коленях. Скрипнув зубами, Патрокл медленно поднялся и снова встал перед тем, кто напал на него.
— Тебе что, мало?
Тавр с размаху ударил его по левой щеке, потом по правой.
Патрокл моргнул, но на лице его снова ничего не отразилось. Он сплюнул на землю кровь.
— Ба-а! — фыркнул Тавр. — Скоро я тебя укорочу, друг мой. Вот увидишь. А теперь…
Он отступил на шаг и пробежал глазами по строю. Марк не успел отвести глаза и встретился взглядом с Тавром. Тот мгновенно прыгнул к Марку и ткнул его дубинкой в грудь, заставив отступить на шаг назад.
— Что это? — насмешливо спросил Тавр у Пизона. — Порцинон собирается устраивать бои между пигмеями?
Пизон и другие охранники послушно засмеялись, и Тавр снова повернулся к Марку:
— Имя?
— Марк Корнелий, господин, — ответил мальчик и поспешно добавил: — Сын центуриона Тита Корнелия из Шестнадцатого легиона.
Тавр нахмурился:
— Твой отец был солдатом?
— Центурионом, господин.
— И теперь ты — раб, а? — с притворной досадой проговорил Тавр. — Да, иногда боги любят поиграть. Горькая доля, парень. Отныне ты — просто Марк. Это твое единственное имя до тех пор, пока мы не придумаем для тебя боевое имя — если ты доживешь до тех пор.
Он двинулся дальше, и Марк в отчаянии понял, что вот-вот упустит возможность объяснить, в каком несправедливом положении он оказался.
— Подожди!
Тавр застыл на месте:
— Что? Ты что-то сказал?
— Меня не должно быть здесь, — торопливо заговорил Марк. — Я был взят незаконно и продан как раб.
Он не видел движения руки, только почувствовал, как его голова качнулась в сторону от удара. Мальчик оцепенел, когда Тавр закричал ему в лицо:
— Никогда, никогда больше не смей говорить, если тебя не спрашивают, раб! Ты слышишь меня? Мне наплевать, кто твой отец или что с тобой случилось. Дошло? Ты — раб, мусор на земле, и я ненавижу один твой вид. Теперь твоя единственная надежда заключается в том, что когда-нибудь я сделаю из тебя гладиатора. До тех пор ты — ничто. И называть меня ты будешь «мастер» всякий раз, как тебе разрешат говорить.
— Да… мастер, — пробормотал Марк.
В ушах у него звенело, голова кружилась, к горлу подступала тошнота.
— Вот так-то лучше.
Тавр повернулся и прошел в центр учебной площадки, откуда обратился ко всем новобранцам:
— Теперь, когда все мы здесь собрались, можно начать обучение. Я начну с некоторых вводных… Меня зовут Авл Туллий Тавр, я — ваш старший инструктор. До этого я обучал солдат, потом рабов, а еще раньше я убивал варваров для Рима. Я буду учить вас становиться убийцами. А до тех пор вы должны стать бесстрашными, поэтому я буду работать с вами, пока вы не упадете без сил, и я буду бить любого, кто пожалуется или будет отставать от других, как наш глупый друг спартанец. Время от времени нам окажет честь своим присутствием Порцинон, ланиста, владелец этой школы. Вы не будете к нему обращаться, если он не обратится к вам первый. Вы будете называть его «хозяин». Далее, есть еще мой помощник, зовут его Пизон. Он — раб, но в отличие от вас он проявил себя на арене. Пизон отвечает за экипировку, рационы и вознаграждения, поэтому относитесь к нему хорошо.
Тавр показал на четверых стоящих рядом с ним.
— Эти люди — ваши тренеры, они будут проводить с вами занятия. Меня называйте «мастер». Пизон и тренеры зовут меня «господин», и вы называйте их «господин». Если вы забудете это простое правило, вас будут бить. Есть еще два правила. Делайте именно то, что вам говорят, и делайте немедленно. За неповиновение или нерешительность вас будут наказывать немилосердно.
Он помолчал, чтобы все сказанное отложилось в головах новобранцев.
— В течение следующих четырех месяцев вас будут учить, как стать сильными и физически развитыми. Потом вас будут учить обращаться с основными видами оружия. Я буду следить за вами, а еще через четыре месяца я сам выберу для каждого боевую специальность. Некоторые из вас будут драться как тяжелая пехота. Некоторые будут легко вооружены. Других будут учить бороться с животными. Самые молодые из вас начнут работать на кухне и следить за чистотой, пока я не решу, что вы уже подросли и способны обращаться с оружием. Когда будете готовы для первых реальных боев, вас переведут из казарм рекрутов в более удобные помещения. Итак, начнем работать.
Он вдруг замолчал и щелкнул пальцами, подзывая Пизона:
— А теперь разобьемся на группы.
— Да, господин.
Пизон раскрыл восковую доску и вынул медное стило, а четверо тренеров быстро подошли и встали отдельно от линии рабов. Марк тупо смотрел на них, в голове роились печальные воспоминания о жизни на ферме неподалеку от Нидри. Там его любили, заботились о нем, и он был счастлив. Теперь он должен подчиняться грубой дисциплине школы гладиаторов. Он не знал, долго ли сможет выдерживать эту деспотичную новую жизнь.
Тавр и Пизон прошли в дальний конец линии и медленно двинулись вдоль нее. Тавр останавливался перед каждым взрослым и мальчиком, бегло осматривал их, потом говорил Пизону, в какую группу их зачислять. Дойдя до фракийцев, он стал сжимать их плечи, щупать руки, кисти, ноги.