Возможно, Егорка еще не показался во всей красе Опалихину, конечно, но Кирилл в любом случае не видел причин для страха. Генерального еще понять можно – единственный сын после двух девчонок, в котором он души не чает, но остальные?.. Массовая истерия?
Разгадку природы данного отношения к Егору Кириллу пришлось отложить на потом, поскольку завалы дел, конечно, ждали, но спокойно жить не давали. Ответственный он.
Два дня прошли тихо и мирно. Дизайнер спокойно работал в своём кабинете и почти не показывался на глаза. И только на третий день Опалихин снова смог – почти случайно – лицезреть Егора.
Часть 5
Опалихин задержался у одного из поставщиков, ожидая загрузки в «Газель» закупленного.
Быстрым шагом он вошел в помещение агентства и застал такую картину: Егор, нависая над сидящей Катей, выговаривал ей за какой-то файл:
– Ты с-што не видиш-шь, что береш-шь в работу?! Какого хера я должен работать с джипеговской картинкой? Ты не знаеш-шь, какими должны быть рабочие файлы? Джипег править нельзя! Нахуй! Делай сама этот заказ!
Что-то такое было у него в голосе, от чего вставали волосы дыбом на всём теле – даже Кирилл почувствовал некий дискомфорт. На голове у дизайнера был какой-то нелепый хвостик пальмочкой, делавший Огибайлова моложе, почти мальчишкой, который трясся от злости на Катю.
Сама Катя сидела ни жива ни мертва, открывала рот, но ни звука не произносила – как рыба выброшенная на берег.
– Что тут у вас за шум? – вмешался Кирилл в расправу над менеджером. – Чем ты, Егор, недоволен?
Дизайнер презрительно дернул губой, но снизошел до объяснений.
– Екатерина Венедиктова приняла картинку JPG как макет, который можно править. – И с вызовом посмотрел на директора.
– Хм... – Кирилл почесал подбородок, на котором высыпало раздражение из-за плохой бритвы. – Вообще–то мне говорили о тебе как о гениальном дизайнере... Неужели ты не можешь сделать эту картинку пригодной к печати? Я уверен, что можешь.
Глаза Егора зло сощурились: мало того что Опалихин посмел подвергнуть сомнению его возможности, так еще встал на сторону Катьки-дуры!
Он только набрал набрал воздух, чтобы сказать всё, что думает, но Кирилл уже обратился к Екатерине:
– Катенька, скажи, милая, а ты включала в счет редактирование файла? Нет? Ну что же ты тогда его отдала Егору? Пусть бы печатники сразу и печатали. – Опалихин почти равнодушно пожал плечами и продолжил: – Катенька, мы тут, по сути, продаём работу Егора. Каждый клик его мышки должен быть оплачен, а уж редакция подобного файла – вдвойне! Так что давай, милая, звони клиенту и посылай его... гм... ему привет от меня и Егора со счетом на редакцию.
Посчитав конфликт исчерпанным, Опалихин скрылся в своём кабинете.
Егор еще постоял, побуравил взглядом Катеньку и тоже удалился со смешанным чувством – вроде бы и доказана его правота, а вроде бы... и опустил его начальник. Слегка.
А Венедиктова вздохнула и взялась за офисный сотовый – она действительно лоханулась. Одно радовало – Егор её не растерзал: всё-таки новый директор – отличный мужик!
Кирилл потянулся с хрустом в кресле.
Часы на мониторе показывали десятый час – что-то заработался он сегодня, но зато завтра уже не будет сидеть до ночи. Выключил комп, убрал со стола, собрал свои манатки, еще раз огляделся – ничего не забыл? – и, выключив свет, закрыл кабинет. В общем офисе горела половина ламп, а из-под дизайнерской двери пробивался свет.
Опалихин осторожно повернул ручку, вошел и увидел, что Огибайлов спит на рабочем столе, одна рука свесилась, а на второй покоилась его голова, всё с тем же дурацким хвостиком, правда, уже съехавшим набок. Губы приоткрылись и припухли – от этого зрелища у Кирилла возникли совершенно неуместные, неприличные мысли.
– Егор. Егор... проснись, – дотронулся до плеча парня Опалихин, – ты заработался.
Тот поднял голову, сонно поморгал и тут же скривился от боли во всём теле. Кирилл не выдержал, бросил свой портфель на стол и стал разминать затёкшие мышцы Егора. Тот сначала только мычал и морщился, а потом стал постанывать на грани слышимости от удовольствия.
Только усилием воли Опалихин убрал свои руки, схватил портфель, словно сейчас у него отберут эту ценность, и скомандовал:
– Давай, Егор, собирайся, подвезу тебя домой!
Всю ночь Кириллу снились губы Егора. А Егор у себя дома половину ночи просидел на подоконнике, курил и улыбаясь смотрел на звёзды.
Часть 6
Рабочее утро Опалихина началось с находки на рабочем столе, представляющей из себя листок бумаги, на котором уверенными резкими штрихами карандашом был нарисован он, Кирилл. Вот только голый, с торчащим эрегированным членом, за который ухватился одной рукой.
Семи пядей во лбу не нужно, чтобы определить художника. Кирилл посмеялся и припрятал рисунок.
Опалихин решил еженедельно проводить совещания всей команды. Выглянув из кабинета, он попросил девочек собрать народ.
Через пятнадцать минут все, кроме дизайнера, были на месте. Тот всё же пришел и опять встал у дверей, подперев косяк, достал блокнот, изобразил на лице желание записывать каждое слово. На это директор только усмехнулся и начал разбор «полётов»: что сделано, что не сделано по текущим заказам.
Когда с менеджерами и с производственным отделом было покончено, дошло дело и до Огибайлова.
– Все свободны, а вас, Штирлиц, я попрошу остаться для отдельного разговора.
Наверно, Егор уже в красках представлял себе, как директор будет бесноваться и распекать на все корки на тему его маленькой шалости, даже предвкушающе улыбнулся, но Опалихин обломал на корню.
– Егор, я хочу взять в штат пару программистов, но с местом туго, ты не мог бы потесниться в своих хоромах?
– А что, зал менеджеров так мал? – после заминки недовольно пробурчал Егор.
– Будут еще и менеджеры, так что там не получится. Пока взять дополнительное помещение нам не по средствам, но надеюсь, всё получится так, как задумано и твои барские хоромы освободятся от постояльцев.
Дизайнер пофыркал, но согласился.
– И вот еще что... Егор, думаю, ты понимаешь, что раз будут новые менеджеры, то заказов прибавится. А значит, тебе придется работать не разгибаясь... Короче, нам надо будет взять еще одного дизайнера.
Огибайлов зашипел рассерженным котом:
– Ш-што?! Вам меня мало?!
– О нет, тебя нам вполне хватает! Вопрос в другом. Ты подумай без эмоций, спокойно: охота тебе отвлекаться от интересных проектов на всякую фигню, типа «Аренда помещений» или табличек на дверь? А так – посадим девочку–мальчика, пусть себе клепает эту ерундистику. М?
– Мальчика, – буркнул Огибайлов.
– Что?
– Мальчика. Не хочу девочку. Не люблю девочек.
– Как скажешь. Придут кандидаты, будешь сам выбирать достойного, – легко согласился Кирилл.
Егор печально вздохнул и потопал к выходу: развлекаловка накрылась медным тазом. Не заметил, что ли?
– Эм... А мой рисунок понравился? – не теряя надежды всё же спросил Огибайлов и для полноты картины сделал умильную рожицу.
– О! Прости! Да, очень понравился! Только ты мне безбожно вот в этом месте польстил. – Кирилл достал рисунок из стола и указал на выдающийся половой инструмент. – Ну да я понимаю, фантазии, видение особое... Спасибо!
Егор кивнул, вяло улыбнулся и в глубокой задумчивости покинул кабинет директора.
День для Опалихина казался неимоверно длинным, суетливым и бестолковым – из плана работы на сегодняшнее утро выполнена едва ли третья часть, а он уже выжат как лимон.
Кофе. Кофе и сигарета. Эти две составляющие могут спасти его для общественности.
Катя по просьбе Кирилла сварила ему чашечку, он сделал пару глотков, нашел сигареты и зажигалку и двинулся в сторону курилки – маленького закутка с открывающимся окном в коридоре. К своему удивлению, застал там не только монтажников и печатников, но и Сашу, и даже Егора, стоявшего, правда, особняком.
С появлением директора народ прекратил разговоры и попытался раствориться в табачном дыму, на что Кирилл только махнул рукой: мол, докуривайте спокойно, я без претензий. Огибайлов же на появление начальства никак не отреагировал, так и стоял, смотрел в окно.
Кирилл подошел ближе к форточке, поставил чашку на подоконник и с наслаждением затянулся.
– У тебя нет вкуса, – совершенно внезапно заявил Егор Опалихину. – Галстук совершенно отвратительный.
Сашенька, стоявшая с монтажниками, ахнула и вдруг перешла в наступление:
– Егор! Да как ты можешь!.. Это... Ни в какие ворота не лезет! Ты всех достал своими закидонами!
Огибайлов поначалу сделал вид, что очень плохо слышит – он ждал реакции Кирилла, хотя, по правде говоря, этот бунт на корабле его сильно удивил: редко кто пытался его одёргивать.
– Я не выношу дурного вкуса, – высокомерно заявил Наполеон от дизайна. – Могу всё простить, только не это.
– Да ладно, Саш! Галстук действительно... не того. Я их ни выбирать, ни носить не умею – всю жизнь носил зелёный, форменный. – С этими словами, зажимая губами сигарету, он ослабил узел, а затем и вовсе снял «удавку». Подержал в руке, потом накинул его на шею Егору. – Дарю!
Огибайлов не стал сдирать с себя «отвратительный» галстук, только с удивлением потрогал кончик, словно не поверил в его материальность.
– Тебе он просто не идёт, – услышал Кирилл, когда докурил и, прихватив свою чашечку, пошел из закутка.
Часть 7
Армагеддец начали праздновать без него.
Эта мысль посетила Кирилла, когда он перешагнул порог здания. Черт его дернул заехать в центральный офис – поторопить на тему мебели и оборудования – надо было сразу ехать сюда!
– На хуй!!! Не буду!!! Не буду я делать эту пошлость!!! – Опалихина чуть не снесло звуковой волной.
Егор стоял и разорялся посреди менеджерского зала, кулаки его были крепко сжаты, а глаза прямо-таки излучали бешенство.
Щелк!
Все пазлы мозаики под названием «Злой Гений рекламного агентства» встали на место: не у каждого директора хватало чувства юмора посмеяться над мелкими шалостями, не каждый мелкий царёк мог спокойно перенести тыканье его особе и признать справедливым замечание, а уж такую звуковую атаку перенести... В общем складывался перманентный конфликт, из которого всегда выходил победителем Огибайлов-младший в силу известных причин.
Кстати, о звуковой атаке. Опалихин вспомнил, что в его роте был парень, у которого иногда болела голова, и от этого он становился агрессивным: при малейшем намёке кидался в драку. Возможно, это тот же случай. Радует единственное, пожалуй, что Егор не дерётся.
– Стоп! Егор, у тебя голова болит?
Тот медленно повернулся на голос Кирилла. Сначала разжались кулаки, потом опустились плечи. Он кивнул и слегка покачнулся. Опалихин в один шаг преодолел расстояние до дизайнера, позволил опереться на себя.
– Саша. Найди таблетку от головной боли. Катя. Сообрази себе и Саше валерьянки. Быстро, девочки, быстро!
Менеджеры, пришибленные вспышкой гнева Огибайлова, встрепенулись, засуетились.
– Пойдём, Егорка, пойдём, сядем, выпьем таблеточку, потом чайку нам девочки сделают... – Опалихин успокаивающе гладил парня по плечу и подталкивал к дверям своего кабинета.
Агеева вполне оправилась и без валерианки, подскочила, взяла из рук директора ключи, открыла дверь.
– Саша, вызови скорую, – проходя, тихо велел Кирилл.
Доктор, приехавший по вызову, измерил давление, сделал пару уколов и долго ругался – такой молодой, а нервишки ни к черту, сердце и давление шалят как у деда.
– Значит так. Я сейчас везу больного домой, а вы, если я не успею, а люди придут по объявлению, даёте заполнить анкеты и попросите подождать, – тихо отдавал распоряжения девочкам Опалихин.
– Не хочу домой! – закапризничал дизайнер с маленького диванчика, на котором его устроил начальник. – Мне здесь нравится.
«Господи, дай мне терпения!» – взмолился мысленно Кирилл. А вслух сказал:
– Егор, тебе бы поспать надо.
– С тобой хочу поспать.
Это был удар ниже пояса.
– Угу. Я тебе потом это обеспечу. Как только выздоровеешь.
Обещание повисло в воздухе – Егор спал.
Собеседование пришлось проводить в кабинете дизайнера.
Опалихин взял сразу четырёх менеджеров – двух девушек и двух парней, тех, которые хоть как-то знакомы с «холодными звонками» и имеют понятие, как работать с вордом, экселем и электронной почтой. Всё остальное при должном желании приложится само собой.
Как только ушли последние соискатели, Опалихин тяжело поднялся с дизайнерского кресла и задел серенькую папочку на столе. Папка упала, и по полу разлетелись рисунки. Штук тридцать набросков, изображающих Кирилла: Кирилл говорит по телефону, улыбается, пьёт кофе, курит, серьёзный, задумчивый... Всё это, по-видимому, не один день рисовалось.
Один из листков залетел под стол. Опалихин, кряхтя и матерясь, полез за ним и как только вытащил на свет, так и осел на пол – это была подстава подстав: целующиеся мужики, в которых он легко опознал себя и собственно самого художника.
Часть 8
Долго думать думы Опалихину над рисунком не пришлось: где-то в коридоре послышалась возня, он вспомнил, что находится на работе и не один. Поднявшись с пола, собрал все рисуночки, тщательно спрятав «поцелуй» среди других работ, убрал в папочку, а папочку сунув в стол – мало ли кто еще зайдёт полюбопытствует? – и вышел из дизайнерской.
Оказывается, доставили мебель и компьютеры. Кириллу пришлось организовывать монтажников и печатников для её выгрузки и установки, сам тоже не лодырничал: таскал, собирал, ползал на карачках, как и все, не жалея костюма. На последнее очень сетовали девочки, которые пытались привести его впоследствии в порядок. Именно этот момент и выбрало Их Дизайнерское Величество, чтобы проснуться и выползти к людям. Хоровод из трёх хихикающих девушек вокруг Опалихина категорически ему не понравился.
– Ш-што лапаете, продаётся, ш-што ли?
Девушки удивились такой странной реакции, но Катерина-печатница ответила за всех прежде, чем сам Кирилл успел рот раскрыть:
– Кирилл Леонидович не твоя собственность!
На что Егор сжал губы в ниточку и, не скрывая раздражения, быстро скрылся в своём царстве дизайна и креатива. Не прошло и секунды, как и оттуда раздался вопль:
– Какого хуя?! – Ему не понравилось наличие новых столов и компьютеров в святилище.
Поблагодарив девочек, Опалихин бросился на амбразуру, в смысле к Егору. Кое-как успокоил его, напомнил, что он сам согласился, показал, что стол сдвинут всего на несколько сантиметров и торжественно пообещал, что ему не придётся заниматься всякой пошлостью, если он сам выберет себе помощника из тех, что – Кирилл глянул на часы – придут через пятнадцать минут.
Огибайлов, невзирая на доводы разума, психовал и кусал свои губы, правда, ровно до того момента, когда Кирилл подошел близко и приобнял его за плечо.
Это простое, но волшебное по сути действие решило все проблемы. Если бы Опалихину пришло в голову в этот момент потребовать от Егора признать его далай-ламой или Папой Римским, то, скорее всего, Огибайлов бы легко согласился и поспособствовал оному всеми силами.
Кирилл не мог не заметить всего этого и чувствовал себя последней скотиной.
Этот необыкновенно длинный день не желал кончаться.
Егор долго и придирчиво выбирал из пятерых кандидатов помощника. Первый сбежал почти сразу, второй и третий продержались до первой шутки Егорушки, четвёртый и пятый, в принципе, понравились Огибайлову, особливо тем, что оба косились только на Катеньку–печатницу, точнее на её выдающуюся на четыре размера женственность.
Кирилл, к тому времени выжатый и вымотанный, только махнул рукой:
– Пусть будут оба, только сам договаривайся с генеральным об их зарплате и обеспечивай работой.
Опалихин уже и не надеялся дожить до священного для каждого работающего человека дня – пятницы. За прошедшее время его укатало агентство так, как не раскатал бы асфальтовый каток, а еще Егорка – парень перешел от намёков к более активным действиям – постоянно ревниво следил за Кириллом, ходил хвостом, если не был занят.