Получается, кто-то из учителей все же в курсе. Остается только догадываться, откуда англичанка об этом узнала. Но именно она всегда в курсе всех событий. Теперь вот ей как-то удалось пронюхать и об этом происшествии.
Но, к сожалению, отношения к краже она не имеет. И что еще меня больше злит, - она искренне верит, что преступление совершил Денис. Теперь она меня бесит еще больше! Посмотрим на ее перекошенное личико, когда это окажется наглым враньем.
Через несколько кабинетов от английского находился кабинет биологии. Но дойти я туда не успел, потому что прозвенел звонок на следующий урок. И я опять дислоцировался в свое убежище.
Прикольно, вроде, я сегодня в школе, а ни на одном уроке ещё не был. И главное, что меня еще никто не поймал, я прям фантом.
Так, сейчас у нас четвертый урок, только вот я не помню, какой. Эх, как же мне не хватает Ветрова в такие моменты. Он всегда помнил расписание. Эх, Денис, Денис, а ведь мы в один универ собирались поступать и курсовые писать тоже вместе. А может, и комнату одну на двоих снимем. Хотя, ты постоянно будешь водить туда девушек.
А я что, мужиков, что ли?! Нет, нет, нет, нечего о таком думать. Бред какой-то.
В общем, Денис мне почти как брат, которого у меня никогда не было. А у Ветрова есть сестренка маленькая, ее, кстати, как мою маму зовут. Ну, у них хорошая семья, поэтому Дэн вырос таким... каким вырос. Не представляю, что у них там сейчас творится. Сначала драка, а теперь вот полиция.
Я представил, что бы было, если бы я оказался на месте Ветрова. Мама бы слегла тут же, Сергуня только и успел бы ее подхватить. Ну, нет, не дай Бог.
После четвертого урока наш класс спускается в столовую. Так как Стрекоза – классная 11Б, а Лола – 11А, то они спускаются туда вместе со своими классами. Поэтому сейчас у меня вариант только сходить в спортзал к Дюше.
– Котов? – удивленно уставился на меня физрук. – А почему тебя не было сейчас на уроке?
Вот блин, значит сейчас была физ-ра. Вот это палево.
– Э-э-э, так у меня же освобождение на две недели из-за шишки. К Вам Надежда Петровна не подходила?
– Не помню, – пробубнил Андрей Иванович. – Кто такая Надежда Петровна? Ладно, все равно никакого проку от Витьки нет.
– Кстати, это не Ваша тысяча? – я показал ему ценную бумажку, на которую он тут же уставился хищными глазками.
«Если скажу, что моя, то он мне ее отдаст. Но она не моя, и это будет нечестно. Но до зарплаты еще так долго, а мы с мужиками хотели сегодня футбол посмотреть, пиво попить. А денег как всегда нет. Хотя, Бог и мама мне это не простят».
– Нет, это не моя, иди отнеси охраннику, потерявший наверняка найдется.
Бедняга, но зато честный. Хотя, кажется, я же вычеркнул его из списка подозреваемых. Эх, ну ладно, доверяй, но проверяй. А теперь пора валить.
– Слушай, Котов, а ты не знаешь, где Денис? Просто у нас майские соревнования скоро, мы на него очень надеемся. А он и на тренировки на этой неделе не приходил, и в школе его я не вижу.
– Не знаю, наверное, он заболел, – пробормотал я. – Ладно, я пойду, у меня там урок следующий... какой-то.
– Обществознание.
Даже Дюша расписание знает! Один я такой идиот, что полгода его запомнить не могу?!
Так, обществознание, вот зараза. И как я Ольге Олеговне буду объяснять, что меня нет на уроке.
Да и Лоле, чей урок идет шестым, тоже.
Но сегодня творилось что-то очень странное. Идя по полупустому коридору, я услышал чей-то голос, эхом отражающийся от стен. Я быстро прыгнул за угол.
– Да, дорогой, сегодня вечером... Хорошо... Нет, я, правда, успею... Слушай, у меня сейчас урок, дети ждут... Я тоже тебя люблю… Пока, милый.
Я без труда узнал голос Лолы. Понимая, что она идет в мою сторону, я быстро шмыгнул в угол, прячась за круглой банкеткой.
Черт, голова побаливает уже. Но нет, надо пытаться дальше.
Как только женщина показалась из-за угла, я попытался настроиться, несмотря на усиливающиеся покалывания.
«Думаю, что свадьбу лучше сыграть летом. В июле или в августе. Ох, какой праздник замутим, Богдан - нефтяник, можем себе позволить...».
Ай! Я схватился за голову. Пока я пытался успокоиться, Лидия Олеговна уже ушла.
Ну, того, что я услышал, мне хватит.
Значит, у нашей учительницы информатики жених вполне обеспечен. И повода красть деньги у нее и нет. А я ведь знал, что она тут ни при чем.
Я поднялся с прохладного пола, выложенного квадратной плиткой, и отряхнулся. А потом повалился на банкетку, содрогаясь от приступа боли. Да что же это такое?
Я кое-как встал и, покачиваясь, побрел к своей лестнице. Там я сидел, тупо уставившись в одну точку. В голове проносились тучи мыслей, но ни одна из них не соизволила задержаться хотя бы на пять секунд.
Из транса меня вывел очередной звонок. Кажись, я даже задремал немного. И какой сейчас урок по счету, получается? Пятый, кажется, закончился.
Я на сгибающихся ногах поплелся вниз. Эх, немного погано себя чувствую из-за того, что все время надо напрягаться. Раньше такого не было, все мысли сами прилетали в мою голову независимо от моего желания. Но я не должен останавливаться на полпути.
В голове словно жужжал потревоженный улей. И даже начинало немного подташнивать.
Что-то мне нехорошо...
Что-то мне совсем нехорошо!
Я промчался мимо первых выходящих в коридор учеников и влетел в туалет. Забежав в первую попавшуюся кабинку, я запер за собой дверцу на крючок и склонился над унитазом.
Меня стошнило.
Вот. Же. Черт.
Блять!
Наконец, успокоившись, я привстал и сел на закрытую крышку. Во рту оставался кисловатый привкус. Ух, кажется, немного полегчало, хотя голова еще немного кружится.
Я восстанавливал дыхание, когда в туалет кто-то вошел. Судя по голосам, их было двое.
И обе были женщины.
А что женщины делают в мужском туалете?!
Собравшись с мыслями и собрав по кусочкам картинку прошлого, я с ужасом осознал, что случайно забежал именно в дамскую уборную! Пипец!
Ну, мне есть оправдание, я вообще ничего не соображал.
Так, ничего страшного, с кем не бывает. Сейчас прозвенит звонок на урок, и я спокойно могу выйти никем не замеченным.
Вошедшие, кстати, действительно были именно женщинами, а не девушками или девочками.
Кроме того, вскоре я понял, кто именно это был. Стрекоза и Ольга Олеговна! Две непохожие сестренки, единственные, чьи мысли я так и не успел прочесть по заготовленному плану.
– Так вот, этот кобель еще той сукой оказался, – включая воду в кране, пропела Олечка.
– Не выражайся, это школа, а не публичный дом.
– Один хрен.
– Оля!
– Ладно, ладно, Анфис, больше не буду. Слушай, он же мне еще денег должен, тварь. Ну, ничего, я все с него до последней копейки сдеру. Компьютер он хочет себе новый, видишь ли. Никогда не понимала, что люди находят в этих консервных банках! А ведь теперь у нас, видите ли, интерактивное образование, придется учить. Кстати, как твоя поджелудочная? Была у врача?
– Да, отпросилась у Любови Михайловны во вторник, съездила. Он опять мне какие-то таблетки прописал и...
Голоса стихли. Преподавательницы вышли из уборной.
Так, так, что же у нас теперь выходит? Оля полный профан в компьютерах, а Стрекозы вообще во вторник в школе не было. Если, конечно, она не наврала про врача.
Ащ, мне самому скоро лекарь потребуется. Но к Надежде Петровне я не пойду, и не просите.
А пойду я... к Любови Михайловне, вот! Потому что я уже больше не могу. Надо просто с ней поговорить. Если понадобится, я рискну собственной шкурой и расскажу про видеозапись, но про Олега с Лерой - ни слова.
Дождавшись, когда в коридоре наступит тишина, я решительно направился прямиком к кабинету директора. И внезапно появившееся предчувствие, что что-то должно произойти, никуда не исчезало, а наоборот, становилось только сильнее.
У дверей в фойе я заметил человека в форме. Он стоял ко мне спиной и говорил по телефону. Но у меня в животе словно морской еж надулся. Это не к добру, совсем не к добру.
А так вообще первый этаж был пуст, Тимур опять где-то пропадал. Ну вот же прогульщик, еще похлеще, чем мы с Ветровым.
Быстрым шагом я поспешил к кабинету директора, боясь, что сейчас от головокружения могу упасть прямо на ровном месте.
Я без стука вошел в приемную, но слова так и застыли у меня на языке.
Потому что тут творилось что-то такое... Я почувствовал себя лишним. Несколько пар глаз тут же уставились на меня.
В существенно небольшой приемной народу было достаточно. Центром всего являлись Любовь Михайловна и еще один усатый мужчина в форме, которые переговаривались между собой. За своим столом сидела секретарша Ирочка и большими, то ли от недоумения, то ли от страха, глазами смотрела на эту парочку. Рядом стоял все такой же невозмутимый Анатолий Викторович, первым заметивший меня. Тут же в углу незаметной тенью с какой-то большой коробкой оказался и охранник Тимур, делающий вид, а может, и нет, что ему все происходящее до лампочки.
Но среди этой толпы я в первую очередь заметил пару, стоящую позади всех у входа в кабинет директрисы.
Это была Алина Васильевна, мама Дениса, а рядом с ней стоял... и сам Денис!
Он поднял голову, и мы посмотрели друг на друга. Мы не виделись всего пару дней, но кажется, что прошла целая вечность. Столько всего произошло.
Он чуть наклонил голову и попытался мне улыбнуться. Но улыбка, возникшая у уголков губ, была немного грустной.
Мне так и захотелось схватить его за руку и увести подальше от этого дурдома, в который он невесть как попал. Кажется, он умеет водить машину, можно будет какую-нибудь угнать. Он уедет за горизонт, а я буду махать платочком ему вслед. Может, через десяток лет мы и встретимся...
Тьфу ты, черт! Если я не перестану прокручивать в голове мелодрамы, комедии и трагедии, то платочком помашут мне. И вообще я пришел сюда настаивать на том, чтобы они оставили Ветрова и его семью в покое.
Я покачнулся и схватился за косяк двери, чтобы не упасть. Перед глазами все поплыло.
– Что такое? – спросила мама Люба, не зная, как лучше намекнуть мне уйти. Ага, сейчас. Усатый окинул меня подозрительным взглядом.
– Котов, Вы бы не могли подождать за дверью? – спокойно спросил завуч, видя, что директриса не может подобрать слова. И как он может помнить имена и фамилии всех учащихся? Ему с такой памятью только в ФБР идти работать или в Интерпол какой-нибудь.
– Нет, не могу, – просипел я, собирая себя по кусочкам. Покерфейс Анатолия Викторовича исчез, его брови удивленно поползли вверх. – Мне нужно сказать что-то очень важное…
– И что же? – опять обратился ко мне завуч, потому что мама Люба опять почувствовала себя неловко под взглядом полицейского. Словно они что-то утаили. А потом усатый повернулся ко мне, готовый слушать.
– Вы официально хотите дать показания, молодой человек? – спросил он.
Ничего я не хочу, похоже, что меня сейчас опять стошнит, хотя уже и нечем.
– Денис... Короче, это не Денис. Он не виноват, – выдавил я, путаясь в словах.
– Да, а кто же тогда? – усмехнулся в усы полицейский, мигом теряя серьезный настрой. Видимо, ему кажется это забавным, но ничуть не важным.
Я посмотрел на маму Любу. У нее было такое выражение лица, что казалось, она вот-вот заплачет.
Послышался грохот. Все тут же повернули головы в другую сторону.
– Осторожней, Тимур, – воскликнул Анатолий Викторович, а сквозь шум прибоя я разобрал чью-то смутную мысль. Она словно была написана в воздухе, я мог только прочитать ее, но понять, кому именно она принадлежит не получалось.
«Криворукий идиот… Думать надо… Почти все удалось…»
– Извините, – прогундел охранник, поднимая упавшую коробку.
– А что это? – спросила мама Люба, от сильного шума вышедшая из ступора.
– Так принтер же, Любовь Михайловна, старый, - ответила секретарша. - Вы сами просили от него избавиться, вот я и попросила Тимура его вынести.
«Никогда больше… одни долбоебы… дура…»
– Да, хорошо, – пробормотала директриса.
«И какого хрена все пошло не по плану?... Страдать... Как я... Со старшей школы... Деньги... Запись...»
Мля, я сейчас с ума сойду!
– Витя, тебе плохо? – обеспокоенно воскликнула Алина Васильевна и, отодвинув усатого в сторону, подскочила ко мне.
А я не мог ничего сказать, слова застревали в горле, голова дико кружилась.
– Витя! – я слышал сквозь туман голос Дениса.
Чьи-то удаляющиеся шаги.
И столько мыслей вокруг, словно кто-то открыл все краны.
Прекратите… Прекратите! Стоп!
Последнее я выкрикнул с такой силой и отчаянием, что это отразилось по всему коридору.
И в тот момент я все понял.
Кто-то хочет, но этого мало
Любить так долго. Так сильно. Так страстно. И так безответно.
Мы учились в одном классе с самого первого дня. Еще на линейке он привлек мое внимание. Он был не очень высок, но из-за своей осанки казался выше всех остальных. Его волосы блестели на солнце, и у меня просто дух захватило. В тот момент мне бы очень хотелось, чтобы нас посадили за одну парту. К сожалению, этого не произошло, и мы оказались на разных рядах. Но у меня была возможность наблюдать за ним издалека, ловить каждое его движение.
Поначалу мне очень хотелось с ним подружиться, но стоило мне приблизиться, как ноги переставали слушаться, а язык отказывался говорить. И я испуганно отбегаю в сторону, пока он не обратил на это внимание.
В средней школе мне стало понятно, что это любовь.
А в старшей появилось решение завоевать его сердце и сделать моим навсегда.
Мой. Только мой! И если он не будет моим, то ничьим не будет!
– Да остановите же его, черт! – крикнул я, и мой голос эхом прошелся по коридору.
Все испуганно замерли. Но Тимур ожил первым и, покрепче перехватив старый принтер, пустился по коридору.
Следующим в себя пришел Анатолий Викторович. С небывалой ловкостью и быстротой он обогнул нас и ринулся за убегающим охранником. А вслед за ними припустил и Денис, а после и усатый полицейский.
Ветров не зря считался у нас самым лучшим бегуном и не просто так выходил победителем городских олимпиад. Обогнав завуча, он долетел до Тимура, тащившего приличный груз. Догнав охранника, парень схватил его за край куртки, а потом и за плечи, резко дернув на себя. Тимур, не сумев вырваться и удержать равновесие, грохнулся на пол, роняя принтер. Тут уже подоспели и Анатолий Викторович вместе с лейтенантом, а из кабинета, тяжело охая, к ним уже спешила директриса.
От представшей картины челюсти всех присутствующих чуть не оказались на полу. И было от чего.
От удара допотопный и хрупкий принтер разлетелся на части. И под черным пустым картриджем белел… конверт с ярким гербом школы.
Все так и стояли, не зная, как на это реагировать.