«Если я вновь подниму эту тему, то опять начнется завуалированный шантаж, - размышлял Юки убито. – Акутагава ясно дал понять, что не отпустит меня на неопределенный срок так далеко! Не имеет смысла даже пробовать!.. Мне пришлось выдержать бой, чтобы отправиться сюда, на Гваделупе, что уж говорить про Антарктиду… Он считает, будто так я ставлю работу выше наших с ним отношений! И я не знаю, как его переубедить, черт возьми! Он устроит мне бойкот, стоит только заикнуться о повторном приглашении…»
От огорчения Юки вдрызг напился в тот вечер. И на следующее утро сел в самолет с остаточным похмельным синдромом и в совершенно поганом настроении. Он был зол на себя, на Акутагаву, на Ива, на весь свет! И он глушил эту злость спиртным, которое ему предлагали бортпроводницы.. Конечно, его муторное состояние сразу было замечено возлюбленным, едва только он переступил порог виллы Угаки. Акутагава по случаю его возвращения отменил все дела, желая посвятить свое время Юки - но вместо радости по случаю воссоединения натолкнулся на хмурое отчуждение.
- Как долетел? – улыбаясь, Акутагава на правах хозяина принял у него в холле пальто. При этом он кивком дал понять телохранителям, которые привезли Юки из аэропорта - Такэсиме и Сугаваре – что те свободны.
- Отлично, - тусклым голосом ответил тот, стараясь смотреть в сторону.
- Устал, наверное? – мужчина наклонил к нему голову, пытаясь поймать его взгляд.
- Немного, - Юки поспешно отвернулся, якобы для того, чтобы взять свою дорожную сумку. Забросив лямку себе на плечо, он направился по коридору к лифту, намереваясь подняться в спальню.
Акутагава, перестав улыбаться, последовал за ним, пристально рассматривая молодого человека. Он молчал, пока они поднимались на четвертый этаж и заговорил только тогда, когда двери их личных апартаментов закрылись за ними:
- Ты голоден? Госпожа Фынцзу обещала пир по случаю твоего приезда.
- Я не хочу есть. Лучше выпью.
Швырнув сумку в угол, Юки, по-прежнему не глядя на него, прошел в гостиную. У бара он тут же схватился за бутылки со спиртным – за минуту влив в себя несколько больших порций водки. Акутагава понаблюдал за ним немного, а потом, когда тот вздумал принять четвертую порцию, подошел к нему и отнял стакан.
- Эй! Ты чего? – возмутился уже несколько опьяневший Юки. – Тебе жалко, что ли?
- Мне твою печень жалко, - проговорил мужчина, выплескивая содержимое стакана в специальную раковину на барной стойке.
- С моей печенью все будет в порядке!
Он потянулся было к бутылкам, но Акутагава предостерегающе схватил его за руку:
- Юки, что-то случилось?
- Нет, с чего ты взял? – хмыкнул зло тот. – У меня все просто превосходно, просто чудесно! А у тебя?
- Перестань поясничать! Говори, что произошло, - к серьезности Акутагавы прибавилось заметное напряжение.
Молодой человек вдруг рассмеялся и с показной веселостью встряхнул головой.
- Какой ты подозрительный! Ничего такого не произошло. НИ-ЧЕ-ГО! А теперь дай мне выпить… - Юки оттолкнул его руку, чем окончательно рассердил мужчину. Акутагава, мрачно нахмурившись, сгреб его в охапку и оттащил от бара прочь, швырнув на диванчик. Тот, несколько дезориентированный падением, попытался встать на ноги, но немедленно толчком был отброшен обратно на диванные подушки.
- Ты хочешь мне все нервы вымотать таким поведением? – процедил Акутагава сквозь зубы, нависая над ним.
- Нет, - пожал плечами Юки, беспомощно распластавшись на диване.
- Тогда почему ты себя так ведешь?
- Как так? – вполне искренне удивился молодой человек.
- Как сукин сын, вот как!
- Протестую! Не смей обзывать так мою маму… - Юки негодующе воздел к потолку указательный палец и тут же икнул. Он всегда быстро пьянел, если пил на пустой желудок, а когда у него было плохое настроение, то вообще не замечал чувства голода – поэтому уже около суток у него не было ни крошки во рту.
- Мне что, врезать тебе хорошенько, чтобы ты прекратил это, а? – тихо осведомился Акутагава, выслушав его.
- Нет, не надо, - Юки вдруг заметил, что тот смотрит на него как разъяренный волк, и решил быть благоразумным. – Я буду паинькой, если ты нальешь мне еще выпить. Еще одну порцию, Акутагава, честно! Мне просто нужно расслабиться.
Мужчина несколько мгновений щурил на него глаза-омуты, в которых мерцал холодный хищнический огонь, но возражать не стал и со вздохом ушел к бару. Пока готовился коктейль с водкой и мартини, Юки стянул с себя свитер и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Акутагава вернулся с бокалами и присел на диван рядом, с некоторой настороженностью передавая ему спиртное.
- Благодарю, - Юки поспешил пригубить напиток.
- Так что за муха тебя укусила? – поинтересовался его возлюбленный.
- Нет никакой мухи, - стоял на своем молодой человек, опустошая бокал.
- Юки!
- Ну прости! Я испортил всё своей кислой рожей? Мне очень жаль, - он поставил бокал на журнальный столик, затем повернулся к Акутагаве. – Хочешь, я заглажу вину?
Не дожидаясь ответа, он перебрался к нему на колени, усевшись верхом. Тот не успел убрать свой бокал, из которого не сделал ни одного глотка, и коктейль выплеснулся им на одежду. Хмельно улыбнувшись, Юки положил ладони ему на плечи и прижался губами ко рту мужчины. Акутагава не оттолкнул его, отвечая на поцелуй, однако при этом взгляд у него под полуопущенными ресницами оставался напряженным.
- Ты все еще сердишься? – прошептал Юки, прижимаясь теснее к его чреслам и начиная ритмично тереться о них.
- Это в прямом смысле удар ниже пояса, - хрипло ответил тот, с силой сжимая бедра любовника.
- У тебя научился.
Не переставая ерзать у любимого мужчины на коленях, Юки расстегнул свою рубашку и обнажил торс. Акутагава тут же укусил его за сосок, после чего начал играть с ним горячим языком, вынуждая того постанывать от сладостных ощущений. Юки зарылся пальцами в густые и мягкие волосы любовника, вдыхая легкий запах парфюмерии, идущий от них, и чувствуя нарастающее головокружение.
- А где Ив? – прерывающимся голосом спросил он. На сердце была горькая тоска птицы, запертой в золотой клетке, а в сознании нарастала отчаянная потребность заглушить эту тоску каким-нибудь сумасбродным поступком.
- Сегодня его точно не будет, не волнуйся, - сказал Акутагава, решив, что тот беспокоится об их уединении. – Нам никто не помешает.
Юки то ли с облегчением, то ли с разочарованием прикрыл глаза, обнимая возлюбленного крепко-крепко:
- Я люблю тебя.
- А я люблю тебя, Юки.
- Я ведь тебя расстроил своим поведением сегодня?
- Мне становится тревожно, когда ты такой – потому что просто не знаю, что предполагать в таком случае. А когда ты отказываешься признаваться, я с ума начинаю сходить.
- Прости меня, - Юки чуть отстранился, но затем лишь, чтобы вновь подарить ему поцелуй. – Я не хотел тебя расстраивать.
- Юки, Юки… - выдохнул Акутагава, обжигая его губы своим учащенным дыханием. Он рывком перевернулся, подминая под себя любовника, быстрыми движениями освобождая того от одежды и ни на секунду не переставая жадно целовать. И Юки, охваченный страстью, забыл обо всем на свете в плену его горячих и сильных рук.
Следующий день встретил Юки головной болью.
Проснулся он поздним утром – Акутагава уже давно уехал на службу в «Ниппон Тадасу». Юки выпил противопохмельные таблетки, взял свой ноутбук и прочитал электронное письмо из ПИФЗ, в котором директор института пел в его адрес дифирамбы за прекрасно написанную статью. Однако это не улучшило ему настроения, напротив, скверное расположение духа только усугубилось. Тогда он, не зная, куда деваться от негативных эмоций, отправился к бару – и, поскольку останавливать его было некому – начал от души прикладываться к спиртным напиткам.
За этим занятием Юки и обнаружила экономка, заявившаяся с визитом в гостиную.
- Не рановато ли ты начал принимать на грудь? – осведомилась она строго. – Помятуй, алкоголь враг человеку!
- Но ведь Конфуций сказал: «Возлюби врага своего», следовательно, я не нарушаю ни одного предписания… - Юки подумал немного и сам себе возразил: - Впрочем, это говорил не Конфуций, а другой бородатый чувак… Как же его?.. Ну там еще были крест и Голгофа…
- Тьфу на тебя, шут гороховый! Идем, позавтракаешь! - Госпожа Фынцзу, не слушая протестов молодого человека, утащила того в столовую, где заставила немного поесть. Внимательно китаянка проследила за тем, чтобы подопечный запихнул в себя все содержимое тарелки.
После завтрака он, прихватив бутылку с вермутом, заперся в ванной комнате, надеясь, что уж туда-то Фынцзу вламываться не решится. Юки забрался в джакузи и, периодически спуская и вновь набирая воду, просидел в ней несколько часов, не забывая вливать в себя спиртное. Негромко играла музыкальный канал – он, желая отгородиться от мира, включил мультисистему, вмонтированную, как и плазменный телевизор, в стену.
«Кажется, случилось то, чего я так боялся!.. Я УЖЕ запутался… Черт… Черт…»
Когда он упился и упарился до состояния вареного капустного листа, у него затрезвонил мобильник. Звонил Акутагава.
- Ал-лоо? – проговорил в трубку Юки, пытаясь придать своему голосу хотя бы оттенок трезвости.
- Ты что, опять напился? – тон Акутагавы был обрывистым, жестким.
- Ну… Нет… То есть, я слегка…
- Слегка? Ты же и двух слов связать не можешь!
- Могу! Я… решил расслабиться, вот и все.
- Чувствую, мне придется убрать все спиртное в доме под замок, - оправдания молодого человека ничуть не смягчили Акутагаву. - Я сегодня вернусь пораньше. Сделай одолжение, постарайся протрезветь к моему прибытию. Или, Юки, клянусь, я буду очень сердит!
После того, как Акутагава бросил трубку, Юки понадобилось время, чтобы вытащить себя самого из ванной. Когда ему все же удалось встать на ноги, его замутило – и, как результат – еще с полчаса он обнимался с унитазом. Но это даже помогло, после приступа рвоты он несколько приободрился и смог привести себя в порядок. Юки, одевшись, вышел из ванной, и обнаружил в спальне Ива – разлегшегося на постели как большая черная пантера.
- Чем ты так долго там занимался? – сверкнуло это создание изумрудными глазами.
- Брысь! – сказал Юки сумрачно, держась рукой за дверной косяк.
- Между прочим, я жду Акутагаву. А ты меня прогоняешь?…
- На вилле есть еще с пятьдесят комнат, где ты можешь валяться.
- Но мне хочется компании. О, да ты ведь пьян, приятель! – Ив вкрадчиво заулыбался. – И по какому поводу праздник?
- Тебя это не касается… - Юки, несмотря на все старания сосредоточится, продолжало штормить. А для того чтобы протрезветь – нужно либо совершить долгую прогулку на свежем воздухе, либо прилечь и немного вздремнуть. Первый вариант отпадал из-за отнюдь не майской погоды за окном и его распаренного состояния, что неминуемо привело бы к болезни. Оставалось ему, таким образом, только царство Морфея. Поглядев на наглую физиономию Ива, он, мысленно обозвав того непечатным словом, решил наплевать на все: пошатываясь, подошел к постели и рухнул на нее, не обращая внимания на лежащего там же мужчину.
Устроившись на животе, Юки подоткнул подушку и уткнулся в нее носом, намереваясь погрузиться в сон.
- Ты что, собрался спать посреди бела дня?
- Увянь, - буркнул молодой человек, не поднимая головы.
- Видно, у тебя развились истинно сибаритские привычки: пьянствуешь, спишь круглыми сутками… Неужели тебя так испортили роскошь и довольство?
Юки издал неопределенный горловой звук в ответ и несколько раз выразительно ударился лицом о подушку.
- Может, мне спеть тебе колыбельную? - предложил Ив с усмешкой и пододвинулся к нему. – Давай, я тебя убаюкаю.
- Отвали. У меня от твоих колыбельных будут кошмары.
- Тогда, быть может, успокаивающий массаж?
Зеленоглазый мужчина еще немного придвинулся и оказался уже совсем близко. Приподнявшись и сев, он положил ладони на плечи Юки и принялся массировать их через одежду, аккуратно спускаясь вниз, на спину.
- Прекрати, - заворчал молодой человек, но уже вяло.
- Не дергайся. Меня обучили массажу, заставляющего заново рождаться. Тебе должно понравиться.
- Ты научился этому прямо после другого массажа, который заставляет умирать мучительной смертью? – Юки говорил сонливо и медленно, его глаза были закрыты. Он, сам того не желая, все больше и больше расслаблялся под руками Ива: тот действительно умел профессионально творить чудеса своими прикосновениями – безошибочно находя нужные нервные точки и поочередно нажимая на них, словно гениальный пианист, играющий прекрасную мелодию.
- Почему ты не доверяешь мне? – поинтересовался Ив. - Думаешь, я жду удобного случая, чтобы убить тебя?
- Для этого есть много причин…
- А какова хотя бы главная причина?
- Ты псих.
Мужчина тихо хмыкнул, услышав ответ. Потом неожиданно надавил на какую-то точку у него на позвоночнике и Юки, не в силах сдержаться, застонал сквозь зубы от пронзившего его тело острого удовольствия.
- Тибетскими мастерами боевых искусств эта точка зовется «Чак-йума», что значит аркан или западню. Одно правильное прикосновение к ней дарует блаженство и заставляет терять бдительность, переключая внимание человека на сексуальную сферу, - пояснил Ив чуть севшим голосом. – Акутагава обожает, когда я это делаю.
Юки раздраженно сбросил с себя его руки и перевернулся на спину. Отодвинувшись к спинке кровати, он поджал под себя ноги, с неудовольствием отмечая про себя, что испытывает эротическое возбуждение. Ив не стал пытаться приблизиться к нему, а только, склонив голову на бок, рассматривал того мерцающими глазами.
- Принеси мне выпить, - сказал Юки, помолчав несколько минут. – Мартини с водкой.
- Мне кажется, ты итак достаточно пьян, - брови Ива приподнялись в легком удивлении.
- Ну и что?
- То, что ты обычно не такой.
- Обычно? - переспросил тот. – Можно подумать, тебя волнует то, что я пью и сколько. Ладно, я сам…
Однако встать на ноги оказалось для него проблемой – он действительно был и без того прилично накачан алкоголем. Не в силах удержать равновесие, Юки шлепнулся на перину и грустно вздохнул. Зеленоглазый мужчина, смеясь над его барахтаньем, закурил сигарету. Впрочем, он быстро посерьезнел, когда в спальню вошел хозяин виллы Угаки.
- Ты что тут делаешь? – спросил тот резко, обращаясь к Иву.
- В данный момент я мешаю ему еще больше напиться, - кивком он указал на сконфуженного Юки. – За минуту до твоего прихода он требовал, чтобы я принес ему коктейль.
- Юки?
- Я просил у него всего один бокал, - откликнулся молодой человек виновато. – Почему вы оба так напрягаетесь по этому поводу?
– Хочешь знать, почему я напрягаюсь? – проговорил Акутагава, снимая пиджак, развязывая галстук и закатывая рукава рубашки выше локтей. – Сейчас узнаешь!
Мужчина подхватил Юки на руки так легко, словно он ничего не весил, и понес с ванную. Когда тому стало понятно, что сейчас его запихнут под холодный душ, он начал брыкаться.
- Я не хочу в душ! Пусти! Не хочу! – Юки изо всех пьяных сил вцепился в держатель полотенец, отказываясь залезать в душевую кабинку. Акутагава, прижимая его к себе одной рукой, другой пытался дотянуться до панели управления кабинкой.
- Давай я, - предложил свою помощь Ив, появившийся рядом; он быстро включил воду и отрегулировал напор.
Потом Юки безжалостно, словно младенца от материнской груди, оторвали от держателя полотенец, сняли с него сорочку и джинсы, оставив в одних плавках, и сунули под упругий поток ледяной воды. Акутагава крепко удерживал его, ломая сопротивление, а Ив деловито поливал водой.
- Черт! Хватит! – вопил Юки. – Я же взрослый человек! Я не имею право выпить?! Перестаньте!
Наконец он сдался, поняв, что будет находиться под душем, покуда они видят его сопротивление. Съежившись и обхватив себя руками, он сел на пол кабинки, сотрясаясь от холода и чувствуя себя трезвым как стеклышко.