— Сейчас только одиннадцать утра, — сурово упрекнул его Джек, — не время пить.
— Да ты что? Уже столько времени?
Джек раздраженно фыркнул.
— Ты же капитан, черт побери! Это кое к чему обязывает.
Алекс неожиданно помрачнел.
— Что ты, черт возьми, можешь знать о моих обязанностях!
Джек понял, что разбередил старую рану — ту самую, полученную несколько лет назад.
— Опять все то же? — резко спросил он. — И не надоело тебе копаться в собственном дерьме?
— Каждый вправе копаться, в чем хочет. Или в чем может.
Бывший шеф-повар устало отмахнулся.
— Послушай, Алекс, — произнёс он. — Если ты так хочешь искупить свои грехи — соверши гребаное паломничество в Сантьяго-де-Компостелу, но прекрати вести себя, как идиот. Да-да, как пьяный идиот. Ты — гребаный капитан этого судна, — добавил он, тыча ему пальцем в грудь, а я, позволь тебе напомнить — все-таки не твоя мамочка.
Капитан скорчил кислую мину.
— Надо же! А я думал, что ты как раз моя мамочка.
Джек покачал головой, безнадежно цокнул языком и, что-то ворча себе под нос, направился вдаль по коридору.
Несколько секунд Алекс смотрел вслед другу, затем захлопнул дверь.
На пластинке Луи Армстронг продолжал исполнять на трубе свои пассажи, чеканя каждую ноту. Райли направился к столу, где его ждала полупустая бутылка бурбона. Впереди у него был еще час.
К назначенному времени капитан, уже совершенно трезвый, сидел в рубке перед судовой рацией, настраивая ее на нужную частоту, записанную на листке бумаги.
— Говорит «Пингаррон», говорит «Пингаррон», — произнёс он, нажимая кнопку микрофона. — Вы меня слышите? Приём.
В микрофоне послышался шум, сквозь который трудно было что-либо разобрать.
— Говорит «Пингаррон», говорит «Пингаррон». Вы меня слышите? Приём, — повторил он.
— Говорит Франсуа, — послышалось в ответ. — Я вас слышу. Как дела, капитан Райли? Приём.
— Привет, Франсуа. Рад снова тебя слышать. Как дела во Франции?
— Неважно... Козел Петен лижет задницу Гитлеру, нацисты нас вконец задолбали. Предатели-вишисты когда-нибудь заплатят за свои делишки!
— Очень на это надеюсь, — искренне признался Райли. — Всей душой на это надеюсь.
В июне прошлого года, не успев занять пост президента Франции, Филипп Петен, при поддержке своего приспешника Лаваля, обратился к Гитлеру с просьбой о перемирии в обмен на то, что свободная Франция поступит на службу к немцам. В тот самый день, более года назад, в Виши было создано новое правительство, фашистское и коллаборационистское, которое во всем подчинялось воле нацистов.
— Очень тебе признателен, но я вызвал тебя на связь не для того, чтобы жаловаться на свои неприятности. Я хотел узнать, не слишком ли ты занят, чтобы выполнить один маленький заказец?
— Я сейчас нахожусь в двухстах милях к востоку от Барселоны, куда мы направляемся, чтобы передать груз.
— Великолепно! — воскликнул француз. — У меня тоже есть один, так сказать, груз, который необходимо забрать в Марселе и доставить в Лиссабон. Тебе хорошо заплатят, к тому же это почти по дороге. Уже к вечеру ты сможешь добраться до Марселя, а потеряешь всего один день.
— Есть одна проблема, — ответил Райли. У меня весь трюм забит мануфактурой, которую я должен выгрузить в Барселоне, и для твоего груза у меня просто нет места.
— О, на этот счёт не волнуйся... — Алексу показалось, что его собеседник на другом конце линии улыбнулся. — Много места не потребуется. Им вообще ничего не нужно — только одна из твоих кают.
— Им?Так значит, речь идёт о пассажирах?
— Это супружеская пара, которой необходимо выехать из страны. Могу я на тебя рассчитывать?
— Да... конечно.
Джек убрал палец капитана с кнопки передачи радиоприемника.
— Боюсь, нам хотят подсунуть кота в мешке, — произнёс он.
Райли кивнул, понимая, что имеет в виду его друг. В следующую секунду он снова заговорил в микрофон.
— У меня только один вопрос. Почему бы им не улететь самолетом? Или не уехать поездом — через Испанию? Ведь так было бы намного дешевле добраться до Лиссабона?
Ответом ему было молчание.
— Франсуа! Ты меня слышишь?
— Да, конечно... Дело в том, что... не все так просто.
— У нас всегда все непросто.
— Эти люди — австрийцы, очень богатые и...
— И что?
— Они евреи...
Банкир и адмирал
Несмотря на помехи на телефонной линии, банкир с Майорки узнал голос звонившего. Это был адмирал Канарис. Они беседовали уже не в первый, и даже не во второй. После того как два года назад они впервые встретились на приеме в испанском посольстве в Берлине, знакомство переросло в тесное сотрудничество, весьма полезное для обоих. В частности, Хуан Марш поставлял горючее для немецких подводных лодок в территориальных водах Испании. Взамен он получал от кригсмарине огромные деньги, а иногда — особо важную информацию, которую он беззастенчиво использовал в своих целях. Например, сейчас его весьма занимал один вопрос.
— ...сегодня утром он должен пересечь Гибралтар, сев на борт на южном берегу пролива, — произнес на другом конце провода голос с явным немецким акцентом. — Одна из моих подводных лодок будет его ждать, чтобы отправить на дно.
— Понимаю, — кивнул Марш. — А потом ты хочешь достать с затонувшего судна это загадочное устройство, о котором рассказывал.
— Совершенно верно, — ответил адмирал. — Я не могу допустить, чтобы груз оказался в руках англичан. Так что, если тебе это удастся, получишь щедрое вознаграждение.
Марш немного поколебался, но потом все же решился спросить:
— Вильгельм, а ты уверен, что на линии... Хотя тебе лучше знать... Короче, ты уверен, что нас никто не подслушивает?
— Я — глава абвера, — ответил тот, давая понять, что какие-либо другие объяснения совершенно излишни. Однако он все же пояснил: — Стал бы я обсуждать с тобой по телефону эти вопросы, если бы не был совершенно уверен?
— Да, конечно... Прости мою неизбежную паранойю, мой друг. — Он недолго помолчал, прежде чем продолжить: — Видишь ли, Вильгельм, будет весьма непросто найти нужных людей для такой работы за столь короткое время. А кроме того, слишком дорого подкупить как англичан, так и испанцев, чтобы они держались подальше от пролива и не пытались вынюхивать.
Его собеседник на другом конце провода невольно фыркнул.
— Когда это деньги были для нас проблемой?
— Знаю, знаю, — согласился банкир, и на губах у него выступила алчная улыбка.
Немного помолчав, адмирал спросил:
— Так ты сможешь это сделать?
— Конечно, Вильгельм. И все же все это, — нерешительно добавил он, — сильно меня смущает.
— Неважно, — резко ответил немец. — Просто сделай то, о чем я прошу.
Банкир, который, казалось, должен был бы обеими руками ухватиться за выгодную сделку, неожиданно засомневался.
— Пока не могу рассказать тебе подробностей, Хуан, — немного мягче произнес Канарис, услышав сомнения в голосе Марша. — Но если ты будешь четко следовать моим указанием, то справишься с этим делом, и я буду лично тебе благодарен.
Чутье опытного дельца подсказывало Маршу, что, если сделка кажется неправдоподобно выгодной, то, как правило, она в действительности таковой не является.
Человек на другом конце провода, находившийся за тысячу миль от него, казалось, прочитал его мысли.
— А что ты теряешь? — настаивал немец. — Даже если дело не выгорит, тебе ничего не грозит, а если все получится, заработаешь кучу денег.
Хуан Марш кивнул, хотя его собеседник никак не мог этого видеть.
— Согласен, — заявил он. — Конечно, это будет непросто, но можешь быть спокоен, я это сделаю.
— Превосходно. Я верю, что ты хорошо выполнишь свою работу.
— Не волнуйся. Я свяжусь с тобой как можно скорее.
— Спасибо, и желаю удачи. До свидания, Хуан.
— Благодарю. До встречи, Вильгельм.
3
— Мы не должны были соглашаться, — заявил Маркович, недовольно качая головой.
Капитан вызывающе скрестил руки на груди.
— Не тебе решать.
— Из-за них у нас будут проблемы, — произнёс наемник тем же тоном.
— Ты боишься какой-то парочки еврейских беженцев? — усмехнулся Джек. — Хорошо, мы можем запереть их в каюте, чтобы ты спал спокойно.
— Мне не нравятся эти люди.
— А мне не нравишься ты, — ответил Райли, поморщившись. — И, тем не менее, я тебя здесь терплю.
Наёмник что-то пробурчал в ответ, но капитан сделал вид, что не расслышал.
— А я думаю, что это чудесно! — воодушевленно произнесла Жюли. — Я так мечтала вернуться во Францию. Я знаю один чудесный ресторанчик в центре Марселя, и там...
— Мне жаль, Жюли, — перебил Алекс, цокнув языком. — Но мы не сойдём на берег, это слишком опасно. Заберём пассажиров в миле от берега и сразу возьмём курс на Барселону.
Француженка печально вздохнула, пожав плечами, но вскоре, казалось, об этом забыла и принялась вновь шутливо поддевать своего мужа.
— Есть еще возражения? — спросил Алекс, обводя взглядом присутствующих.
— Меня смущает только одно, — вмешался механик. — Нам сказали, что пассажиры направляются в Лиссабон, так?
— Да.
— Но ведь мы идём только до Барселоны?
— Вижу, куда ты клонишь, — ответил Алекс. — Деньги, которые заплатит эта парочка, покроют все расходы. Как только выгрузим в порту оборудование и найдем покупателя для остальных товаров, мы будем искать работу, которая приведет нас в Португалию, так что получим чистую прибыль.
— Да, но... Все может оказаться не так просто. Иногда мы по месяцу стояли в порту, дожидаясь груза.
— Ну, в таком случае придется взяться за любую работу, даже не вполне законную, — ответил капитан, поднимаясь. — А теперь, если вопросов больше нет, предлагаю всем оставить пока эту тему и пойти немного поспать. Утром мы прибываем в Марсель, и я надеюсь еще до рассвета достичь международных вод с грузом на борту, так что советую отдохнуть, поскольку эта ночь обещает быть долгой.
В половине четвертого утра «Пингаррон» уже стоял на якоре в Марсельском заливе, укрытый в небольшой бухте возле островка Ратоно как от полиции, так и просто от чьих-то любопытных глаз, желающих полюбоваться морем.
Когда все огни были потушены, выкрашенное синей краской судно превратилось в призрачную тень, притаившуюся между двумя скалами; в лучшем случае, они останутся незамеченными, в худшем — будут обнаружены каким-нибудь военным патрулем и, если не сумеют объяснить свое присутствие, их обвинят в шпионаже и в конце концов расстреляют после быстрого суда. Нельзя было забывать, что, несмотря на тишину ночи, они находятся у берегов воюющей страны, и флаг нейтрального государства мало чем поможет.
В полном молчании одетый во все черное весь экипаж собрался на палубе, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к каждому звуку, ожидая прибытия тех, кого должны были встретить, или тех, с кем предпочли бы никогда не встречаться.
Свесив ноги с борта, Алекс с биноклем на шее всматривался в темноту. За скалистым островом он различил силуэт собора Нотр-Дам-де-ла-Гард, яркой стрелой вздымающегося к небу. И хотя с этой стороны острова он не мог увидеть весь город, но огни Марселя расцвечивали горизонт желтым, как будто солнце собирается вставать на севере. А кроме того, он испытывал особое чувство, зная, что всего в миле отсюда, с другой стороны Ратоно, находится знаменитый остров Иф с одноименным замком, куда Александр Дюма заточил Эдмона Дантеса в своем знаменитом романе «Граф Монте-Кристо».
— Капитан! — окликнул его кто-то с носа, — прямо по курсу что-то движется нам навстречу.
Райли посмотрел в бинокль и увидел, что со стороны берега к ним и впрямь приближается лодка, медленно скользя по тёмной воде.
— Должно быть, это те самые пассажиры, — крикнул Джек с палубы. — Я брошу им трап.
— Погоди, — остановил его Райли. — Мы ещё не знаем точно, кто это.
— Но кто ещё, черт возьми, может грести сюда в такой час?
— Подождём, пока они приблизятся, и спросим пароль. Осторожность не помешает.
— Как прикажешь, — пожал плечами Джек и направился на нос со свёрнутым верёвочным трапом на плече.
На самом деле Джек и сам понимал, что его друг прав, а он ведёт себя просто глупо, но после ночного происшествия — просто не верилось, что прошло лишь двадцать четыре часа — он стал особенно подозрительным и грешил скорее паранойей, чем излишней доверчивостью. В конце концов, он занимается весьма опасным промыслом, и любая ошибка может оказаться последней.
Десять минут спустя гребная лодка пришвартовалась к борту судна, и пассажиры стали неуклюже подниматься по веревочному трапу. Со своего места Райли едва мог различить силуэты прибывших; но тут раздался условный свист Джека, возвещавший, что пассажиры на борту и можно сниматься с якоря. Райли бросился в рубку, где Жюли уже стояла у штурвала, ожидая приказа.
— Твой муж в машинном отделении?
— Да, капитан.
— В таком случае, давайте побыстрее уберемся отсюда. Задний ход на четверть мили, пока не выйдем из бухты. Затем право руля курсом два-два-пять, потом — полный вперед, пока не удалимся на двадцать миль от берега.
— Есть.
— Пойду спущусь, встречу пассажиров. Ах да, не зажигай пока огней, нам не нужны неприятности перед самым отплытием.
— Есть, капитан, — ответила она, и Алексу показалось, что нитка ее жемчужных зубов сверкнула в темноте в ослепительной улыбке. — Поприветствуйте их от моего имени.
Спустившись по металлическому трапу на главную палубу, он направился в сторону кают, одну из которых уже приготовили для пассажиров.
Как любой хороший капитан, он знал наизусть каждую пядь своего судна и мог передвигаться по нему с закрытыми глазами — весьма полезный навык, если учесть, что по ночам ему нередко приходилось так же, как сегодня, действовать в полной темноте, не зажигая огня — даже сигареты, чтобы их не обнаружили.
В коридоре он столкнулся с Марко, что как раз возвращался на палубу; пройдя мимо него, Алекс ощупью нашел дверь во вторую каюту по левую сторону и легонько постучал.
— Войдите! — послышался изнутри голос Джека.
Райли вошёл в каюту, где обнаружил упитанного повара с зажженной спичкой в руке, а перед ним на краю постели сидели двое, лица которых едва можно было различить в тусклом свете горящей спички, однако, оба выглядели растерянными и перепуганными. Мужчина был в костюме, галстуке и шляпе-котелке; у его ног стоял объёмистый чемодан. На женщине была широкополая шляпа, скрывавшая лицо; кисти рук едва выглядывали из рукавов тусклого бесформенного платья. Лица обоих тонули в полумраке; они молча и внимательно слушали объяснения Джека о правилах поведения на судне.
— ...так вот, — продолжал он. — Свет можно зажигать только при закрытых шторах. Вам запрещается появляться на главной палубе без особого на то разрешения присутствующего здесь капитана Райли или моего. И никогда, ни при каких обстоятельствах, вы не должны появляться в капитанской рубке и в машинном отделении, вам ясно? Вам и так повезло, что мы вас взяли, но не забывайте, что это не пассажирское судно, и плавание на нем полно опасностей. Так что соблюдайте все правила, и тогда всё будет хорошо. — С этими словами он повернулся к Алексу и спросил: — Хочешь что-то добавить?
— Нет, Джек, — улыбнулся он. — Думаю, ты и так вполне понятно всё объяснил. — Затем, повернувшись к пассажирам, которые по-прежнему не решались произнести ни слова, Райли представился: — Капитан Алекс Райли, к вашим услугам. Добро пожаловать на борт «Пингаррона». Полагаю, вы устали, так что советую вам отдохнуть, а завтра утром мы должным образом познакомимся, хорошо? И не волнуйтесь, — добавил он. — Вы здесь среди друзей.
Пассажир поднял голову, и пламя спички вспыхнуло, отражаясь в его глазах — в них светилась благодарность.