Трой пытался сдержать смех, а я фыркнул в телефон.
– Нет, мы не в постели. Пока что. Но только что я предложил туда отправиться.
Пета засмеялась, а Трой забрал у меня мобильник.
– Он перезвонит тебе вечером. Может быть. – Он отключил звонок и бросил телефон на кухонную скамью. – А теперь, если мы на самом деле планируем перейти от друзей к любовникам, нам стоит сделать все должным образом, так?
Я улыбнулся.
– Мне казалось, эту границу мы уже перешагнули.
– Мы «отполировали» эту границу.
Я залился смехом.
– Тогда нам стоит пересечь ее тщательнее.
Трой хмыкнул и, глубоко вдохнув, взял меня за руку.
– Если мы это сделаем, дороги назад не будет.
– Знаю.
– Никаких сожалений?
– Никаких сожалений.
От его улыбки, наполовину страстной, наполовину нервной, захватило дух. Он взял меня за руку и, попятившись, повел по коридору в спальню. Только вот шел он прямо на стену. Он обернулся, будто наличие стены его удивило, и засмеялся.
– Не хочешь смотреть, куда идешь?
– Хочу видеть твое лицо, – ответил он, потом покачал головой, словно не намеревался произносить эти слова вслух. – То есть я веду тебя в свою спальню… Не хочу что–то упустить… – Предложение осталось незаконченным.
В этот раз я его повел – и смотрел, куда шел – а он держал меня за руку и двигал следом. Я чувствовал себя смелее, чем должен был. Я нервничал, но происходящее казалось правильным.
Его комната выглядела как всегда. Покрывала были темно–серыми, шторы все еще закрыты, комната тонула в приглушенном свете и уюте. Я обратил внимание на его кровать – высокую и по виду мягкую. За все годы знакомства я ни разу не был в его постели. Не думаю, что даже сидел на ней. Волнение пронзило меня при мысли о том, что должно было вот–вот произойти.
Я развернулся и обнаружил, что он таращился на меня. Рот его немного приоткрылся, а глаза потемнели.
– Я нервничаю, – прошептал он.
Никогда бы не подумал, что Трой умел нервничать. Я взял обе его руки в свои ладони.
– Почему?
– Потому что здесь ты. Потому что я ждал этого всю свою долбаную жизнь. – Он тяжело сглотнул. – А если… а если ты решишь, что я ужасен в постели? А если все продлится секунд тридцать? Есть такая вероятность.
Я притянул его ближе и, улыбаясь, поцеловал. Не хотелось, чтоб он распсиховался еще больше, поэтому я сказал:
– Ты слишком много думаешь. Не нервничай. Здесь только я.
Казалось, я его не убедил. Он нервно облизнул губы.
– Ты что, вообще не переживаешь?
Я медленно покачал головой.
– Это же ты. Я знаю, что ты никогда не поднимешь меня на смех и не обидишь. Часть меня нервничает, но ничто и никогда не казалось мне таким правильным.
Он уставился на меня, и я заметил изменения в его взгляде. Плечи его расслабились, и он протяжно выдохнул.
– Ты прав. Разумеется, ты прав.
Я скользнул рукой по его подбородку и приблизился губами к его губам.
– Я всегда прав, – прошептал я. Он улыбнулся, и я крепко его поцеловал, проникая все глубже и кружа языком у него во рту. Он застонал и приник ко мне наивкуснейшим способом. Будто находился полностью в моей власти. Я оторвался от него. Веки его налились тяжестью, а взгляд был мечтательным. Я прохрипел: – Как ты хочешь это сделать?
– Ты во мне, – прошептал он. – Я всегда фантазировал, что ты… – Предложение он не завершил, а его щеки вспыхнули розовым оттенком.
Боже, застенчивый Трой был мне в новинку.
– Ты фантазировал, что я что? Уложу тебя в постель и трахну?
Он резко втянул воздух.
– Ты пытаешься убить меня.
Пальцем я приподнял его подбородок и заставил смотреть на меня.
– Только самым приятным способом. Никогда бы не подумал, что в спальне ты такой стеснительный.
– Обычно нет, – протараторил он. – Но здесь же ты.
Я приподнял низ его футболки и стянул с него. Соски его напряглись, а дыхание ускорилось. Я провел рукой по его груди, наблюдая, как от моего прикосновения по его телу бегали мурашки.
– Черт, Трой. Ты так чутко реагируешь.
Он стащил с меня рубашку.
– Клянусь, Кэл, если в ближайшее время ты что–нибудь со мной не сделаешь, я умру.
Я целовал обнаженную кожу его плеч и пробежался губами по уху.
– Ладно. Расскажу тебе, как все будет. Я уложу тебя в постель и буду трахать до тех пор, пока из твоего тела не испарятся все силы. А потом ты возьмешь меня. Как тебе?
Он взволнованно кивнул и быстро расстегнул рабочие брюки. Скинул ботинки, словно они полыхали огнем, потом стащил штаны и остался лишь в трусах. Затвердевший член прижимался к бедру, уютно устроившись под материалом. Черт, он был превосходен. Он был всем, что я представлял. Он был моим, и я мог его взять.
Нет, не так. Он был моим. Просто моим.
Из–за осознания меня переполнили эмоции. Я прижался лбом к его плечу и провел носом по шее.
– Ложись на кровать. На спину, – прошептал я.
Он сделал, как я попросил. И наблюдал, как я раздевался. Я снял ботинки и носки, стащил футболку и расстегнул пуговицу на штанах. Он уставился на мою открытую ширинку и накрыл ладонью свой член. На трусах в районе набухшей головки появилось влажное пятно. Рот наполнился слюной. Я облизнул губы, оторвал взгляд от его промежности и перевел на лицо.
– Смазка? Презервативы?
Казалось, мой вопрос его удивил, словно он слишком отвлекся на полоску волосков, тянувшуюся от пупка до трусов. Он бросил на меня взгляд и моргнул.
– Э–э… в тумбочке.
Я нашел необходимое в верхнем ящике и кинул рядом с ним на кровать. Потом опустился на колени и пополз к нему.
– Как же долго я ждал, – полным страсти голосом произнес я. Расположился между его ног, присев на корточки, и погладил его бедра. – Хочу насладиться каждой деталью.
Трой начал извиваться и вновь опустил ладонь на член.
– Кэл, ты убиваешь меня.
Удерживая его взгляд, я наклонился и уткнулся в выпуклость в его трусах. Его аромат опьянял. Медленно я потянул эластичный материал вниз и освободил его член.
– Ох, блин, – выдохнул я.
Член его был толстым, венка пробегала от основания до кончика. Он был обрезан, с лиловой набухшей головкой. Я не мог ничего поделать. Мне требовалось его попробовать. Я аккуратно провел языком по щелке, и его бедра напряглись.
– Кэл. Прекрати меня дразнить, или все закончится очень быстро.
Я облизал его член.
– Не сдерживайся. Если хочешь кончить, кончай.
Он издал стон и рухнул обратно на матрас. Руками вцепился в волосы и ерзал бедрами. Он был так близок.
Я взял смазку, и Трой с облегчением вздохнул. Я нанес ее на пальцы, а другой рукой приласкал его промежность и яйца. Он зашипел, бедра взлетели над матрасом. А затих он, только когда я проник в него пальцем. И протяжно и хрипло застонал, когда я добавил второй палец.
– Кэл, – пробормотал он. – О, Господи, Кэл.
Не вынимая пальцев, другой рукой я взял маленький пакетик из фольги и положил ему на живот.
– Можешь открыть?
Он разорвал пакетик и протянул мне. Я покачал головой. Вытащив из него пальцы, я стянул с себя нижнее белье, потом вновь устроился между его бедер и приподнялся на коленях, а член направил прямо на него.
– Одень его на меня.
Его глаза потемнели, а грудь от неровного дыхания тяжело вздымалась.
– Боже, Кэл.
Он сел и, обхватив мой член рукой, раскатал латекс по всей длине. Его прикосновение, теплое, восхитительное, всепоглощающее, будто обожгло огнем. Он все еще сидел, и я взял его лицо в ладони и поцеловал. Крепко.
Я подтолкнул его обратно на матрас и устроился сверху. Он расставил ноги шире, колени расположили в районе груди. Будто он предлагал мне себя. Склонив голову, я углубил поцелуй. Но он отстранился от меня, чтоб отдышаться и взмолиться:
– Пожалуйста.
Его член сочился влагой прямо на живот. Я обнял его, но он остановил меня.
– Хочу кончить, когда ты будешь во мне, – прошептал он.
«Ох, блин». Слышать от него такие слова… Я расположил головку члена возле его входа и, нависнув над ним, медленно проскользнул внутрь.
Глаза Троя округлились, дыхание перехватило, а я проникал в него. Было так хорошо, но не только физически. Здесь было гораздо больше. Меня захватили наслаждение и эмоции. Каждый нерв в моем теле пел. Было невероятно приятно. Я знал почему. Мое сердце подсказывало моей душе, что она наконец–то нашла свою пару.
А по взгляду Троя я понял: он чувствовал то же самое.
Не спеша я полностью в него протолкнулся. Дотронулся носом до его носа и едва уловимо коснулся губами.
– Это… Ты… Все, – прошептал я ему в губы.
Ответил он всем своим телом. Руки обвили мои плечи, он приподнял зад мне на встречу. Я толкнулся сильнее, добиваясь идеального угла, отчего его глаза закатились. Я поцеловал его, смакуя язык и желая, чтоб он прочувствовал меня целиком.
Он простонал мне в рот и выгнул спину. Шея напряглась, глаза расширились, рот приоткрылся, и он излился между нами густыми теплыми струями.
Он был изумителен.
Я снова и снова вколачивался в него, пока его захватывал оргазм. Сдерживаться сил больше не было. И я кончил, а Трой обнимал мое лицо, смотрел мне в глаз и впитывал каждую отразившуюся эмоцию.
– Ох, Кэл, – выдохнул он и кивнул, а я понятия не имел, ответ на какой вопрос он разглядел в моем лице, но явно на какой–то значительный.
Его янтарные глаза засверкали, и он опять кивнул. Я уткнулся ему в шею, а он крепко меня обнял.
Какое–то время мы молчали. Повисла резонирующая тишина – подходящий вакуум, где я мог слышать лишь биение наших сердец. Кончиками пальцев он рисовал круги на моей спине, а я прижался носом к его шее и вздохнул. Я оторвался от него, перевернул нас на бок, и, обнимаясь, мы задремали.
Когда я проснулся, его лицо находилось в нескольких миллиметрах от моего лица, и он таращился на меня. Я откинул его волосы со лба и никак не мог отвести от него взгляд.
– У тебя глаза с золотистыми и коричневыми крапинками, – пробормотал я.
Он улыбнулся.
– Знаю.
– Никогда не видел их так близко.
Он нежно меня поцеловал.
– А у тебя глаза цвета пирога Гиннесс с говядиной.
Я зашелся в хохоте.
– Ты голодный.
Он ухмыльнулся.
– Очень.
– Приготовлю тебе что–нибудь. Оставайся здесь, я приведу себя в порядок и принесу тебе поесть.
Не успел я от него отстраниться, как он завалил меня обратно. Лицо его было всего в миллиметре от моего лица.
– Все было идеально. Мне нужно, чтоб ты знал. Все было, как ты и говорил. Именно так, как я и думал. И даже лучше. Я люблю тебя, Кэл. Я никогда раньше не занимался любовью, но ведь было именно оно, да?
Я кивнул.
– Да, думаю, да. – Я сладко его поцеловал. – Никогда и ни с кем я такого не испытывал. Такой связи. То есть для меня никого никогда и не существовало. Только ты. Всегда ты. С четырнадцати лет, когда ты признался, что тоже предпочитаешь парней.
Его губы медленно растянулись в улыбке, а глаза засияли легкостью и счастьем.
– У меня то же самое.
Он позволил мне скатиться с кровати. Я избавился от презерватива и натянул штаны, а он все не отрывал от меня взор.
– Ты в порядке? Глазеешь на меня, как на кусок мяса.
Обернутый в простыню, он смотрелся превосходно и безо всякого стыда ухмылялся. Он закинул руки за голову.
– Ага. Тебе стоит привыкнуть. Мне может потребоваться время, чтоб прекратить. Несколько лет я мечтал коснуться тебя, и приходилось прятать руки в карманах. – Он закусил губу. – А теперь больше не придется. В смысле прятать руки в карманах.
Я усмехнулся.
– Нет, не придется. Можешь прятать их в моих карманах.
Он довольно вздохнул и еще примерно с минуту меня разглядывал. Когда наши взгляды наконец–то встретились, он ухмыльнулся.
– Что там с моим сэндвичем?
– Пошел на хрен.
– Только что оттуда. Сначала сэндвич, потом второй раунд, да? Такой же был план?
Я улыбнулся.
– Такой.
– Тогда давай побыстрее. Тебе не кажется, что мы потеряли достаточно времени? Типа лет десять. Нам надо наверстать.
– Полагаю, мне придется по–настоящему привыкать к твоему командирскому тону.
Он усмехнулся.
– Ты терпишь его много лет. Думаю, ты справишься.
– Не сомневаюсь.
– Кэл?
– Да?
– Сэндвич.
Я фыркнул.
– Да–да.
Я сделал ему сэндвич с ветчиной и помидором, взял сок, виноград и упаковку чипсов и на подносе потащил все обратно. Я ожидал какого–нибудь хлесткого комментария, но услышал лишь сопение. Я задумался: он что, лежа в моей постели, не спал всю ночь и трясся от страха? Сейчас он лежал на животе, левая нога согнута в колене, руки под подушкой, а простыня открывала две идеальные ямочки на спине. Никогда их раньше не замечал.
Я поставил поднос на прикроватный столик, опустился на колени и пополз вверх по его ногам. Прижался губами к ямочке над левой ягодицей, потом на правой стороне и направился вверх по позвоночнику. Поцеловал его в шею, а он в ответ издал стон.
– Все еще хочешь есть? – пробормотал я.
– Х–м–м, – сонно протянул он.
– Еда? Или сон?
– Все сразу.
Я слез с него и поставил рядом с ним поднос с едой. Он перевернулся и прислонился к изголовью кровати, а я вернулся на кровать, сел рядом с ним, вытянув ноги, и поставил поднос на колени. Протянул ему половину сэндвича, и он одобрительно замурлыкал. Я съел другую половину, затем оторвал ветку винограда и вручил ему.
– Доказанный факт: виноград эффективен для выносливости. Ну, знаешь, на потом.
Он закинул ягоду в рот и лопнул.
– Да неужели? А я уж решил, что ты сравнишь их с тестикулами и захочешь посмотреть, как я возьму одну из них в рот.
Я рассмеялся.
– Только одну? Я надеялся на две.
Он оторвал две виноградины и вобрал их в рот, по одной за раз. Затем умело их облизал и издал неприличный гортанный звук. Я таращился на его рот до тех пор, пока его губы не растянулись в ухмылке. Он откусил виноградину, вырывая меня из развратных мечтаний, и засмеялся.
– Понятия не имел, что ты так легко ведешься, – произнес он.
Я отпил сока, надеясь, что он не обратил внимания на мои пылающие щеки. И тут я вспомнил, что мне больше не надо от него прятаться. Я посмотрел на него и изрек:
– Только на тебя.
Взгляд Троя смягчился, и он погладил мою руку.
– Обещаешь?
– Что?
– Что только на меня, – внезапно серьезно пояснил он.
– Да, только на тебя. Вернее, на тебя и коммандера Стива Макгарретта.
Трой захохотал, правда, напряженно, и его глаза светились неуверенностью. Я знал этот взгляд. Ему нужен был честный ответ.
Наши взгляды встретились, и я глубоко вздохнул.
– Трой, ты меня знаешь. Я встречаюсь только с одним человеком. Я не хочу все испортить.
– Хорошо, – облегченно вздохнув, сказал он и тяжело сглотнул. – Кэл, я никогда не смотрел на других парней. Никогда. То есть другие парни имели место быть. – Он содрогнулся. – Но никто из них не заменил тебя.
Я прильнул ближе, коснулся ладонью его лица и поцеловал.
– Трой, ты – все для меня. Не только на выходные, не для периодических встреч без обязательств. Думаю, все могло бы продлиться вечно. Так что тебе лучше привыкнуть.
От застенчивой улыбки на его щеке появилась ямочка.
– Ты будешь делать мне сэндвичи, когда я проголодаюсь?
– Всегда.
Его голос понизился на октаву.
– И трахнешь меня так же, как чуть раньше?
– Когда захочешь.
Он облизнул губы, и его зрачки расширились.
– Кэл…
– Да?
– Я высижу с тобой «Полицию Гавайев», – совершенно серьезно проговорил он. – И в любое время отвезу тебя на рыбалку. Я не особо умею говорить, но попытаюсь рассказывать тебе, насколько ты замечательный. И мы вместе сможем отремонтировать твой дом. Ну, ты можешь, а я помогу или посмотрю. Без разницы. И ты тоже будешь что–то делать для меня, например, готовить сэндвичи, и я буду чувствовать себя особенным, потому что ты думаешь обо мне. Я тоже хочу что–то для тебя делать. Хочу стать лучшим человеком из–за тебя, для тебя. – Он пожал плечами. – Прости, я должен был выговориться. Если б не сказал сейчас, вряд ли смог бы потом.