Когда общественности стало известно, что муж Рэчел нечист на руку, Дуэйн организовал несколько телепокаяний, пытаясь спасти свою шкуру. Он витийствовал с экрана, рассказывая о том, как греховная женщина увела его с праведного пути и заставила пасть. Надо сказать, что у него хватило ума не пытаться полностью обелить себя. План преподобного Сноупса был беспроигрышным. Смысл его выступлений был Прост и понятен: если бы не алчность жены, он никогда не поддался бы искушению.
Разумеется, на это купились далеко не все, однако Сноупсу удалось внушить эту идею большинству своих последователей. В результате Рэчел за последние три года неоднократно узнавали на улице и публично оскорбляли.
Дверь закусочной, скрипнув петлями, слегка приотворилась. В образовавшуюся неширокую щель протиснулся маленький мальчик и, подбежав к матери, остановился.
— Я же сказала, чтобы ты побыл на площадке, — резким тоном произнесла Рэчел, которой не хотелось, чтобы Эдвард присутствовал при столь неприятном для нее разговоре.
Низко опустив голову, сын тихо, едва слышно пробормотал:
— Там большая… большая собака.
Она усомнилась в правдивости его слов, но все же ободряюще сжала его плечо. Одновременно она бросила на Этана взгляд затравленной волчицы, который ясно давал ему понять, что он должен внимательно следить за тем, о чем можно, а о чем не следует говорить в присутствии ребенка.
Этан уставился на Эдварда.
— Я и забыл, что у вас с Дуэйном был сын, — пробормотал он.
— Это Эдвард, — сказала Рэчел, стараясь говорить таким тоном, словно ничего не случилось. — Эдвард, поздоровайся с преподобным отцом Боннером.
— Привет, — сказал мальчик, не отрывая глаз от своих тапочек на резиновой подошве, а затем, помолчав немного, громким шепотом, так, что его слышали все присутствовавшие, спросил:
— Он тоже шарлот таун?
Поймав вопросительный взгляд Этана, Рэчел пояснила:
— Он хочет знать, не шарлатан ли вы. — Голос ее окреп. — Ему доводилось слышать, как этим словом называли его отца…
На какой-то момент Этан растерялся, но быстро взял себя в руки.
— Нет, Эдвард, я не шарлатан.
— Преподобный Боннер настоящий слуга Господа, малыш. Честный и богобоязненный, — Рэчел посмотрела Этану прямо в глаза. — Он из тех, кто не судит людей, а сочувствует тем, кому повезло меньше, чем ему.
Этана Боннера, однако, было так же трудно смутить, как и его брата.
— Миссис Сноупс, даже не мечтайте снова обосноваться здесь. Вас никто не хочет здесь видеть, — сказал он и повернулся к Гейбу. — У меня назначена встреча, так что мне пора ехать в город. Давай пообедаем сегодня вечером вместе.
— А с ними что ты собираешься делать? — спросил Габриэль, кивнув головой в сторону Рэчел и Эдварда.
На лице Этана отразилась нерешительность.
— Прости, Гейб, — сказал он наконец. — Ты ведь знаешь, что я готов сделать для тебя все, что угодно, но в этом деле я не могу тебе помочь. В нашем городе миссис Сноупс — нежелательная персона, и я не буду тем человеком, благодаря которому она снова появится в Солвейшн.
Он мягко дотронулся до руки Гейба и направился к двери. Тот на мгновение словно оцепенел, но тут же ринулся вслед за братом.
— Этан! Погоди минутку.
Эдвард снизу вверх посмотрел на мать.
— Нас никто не любит, правда? — спросил он.
Рэчел сглотнула подступивший к горлу комок.
— Мы с тобой — самые замечательные люди на свете, а если кто-то не в состоянии это понять, то он просто не стоит того, чтобы мы тратили на него свое время.
До нее донеслось ругательство, и в закусочной снова появился Гейб. Губы его недовольно кривились. Уперев руки в бока, он уставился на нее. Рэчел только сейчас поняла, какой он высокий. В ней самой было пять футов и семь дюймов, но рядом с ним она чувствовала себя маленькой и беззащитной.
— Сколько знаю своего брата, это первый случай, когда он кому-либо отказал в помощи.
— Могу вам сказать, Боннер, что даже терпение добропорядочных христиан имеет свои пределы. С точки зрения большинства из них, я смертельно перед ними виновата.
— Мне вы здесь не нужны!
— Боюсь, для меня это не новость.
Лицо Гейба помрачнело.
— Это место не подходит для ребенка. Ему просто нельзя здесь оставаться.
Почувствовав, что хозяин кинотеатра начинает колебаться, Рэчел быстро сориентировалась, решив прибегнуть к безвредной, с ее точки зрения, лжи.
— Мне есть где его разместить.
Эдвард еще теснее прижался к ее боку.
— Если я вас и найму, то только на пару дней, пока не подыщу кого-нибудь другого.
— Ясно, — кивнула Рэчел, стараясь не показывать радости.
— Ну ладно, — буркнул Гейб. — Приходите завтра к восьми часам. И учтите — пахать придется по-черному.
— Для меня это не в новинку.
Хозяин придорожного кинотеатра еще больше насупился.
— Я вовсе не обязан искать место для вашего ночлега.
— Мне есть где переночевать.
— И где же вы собираетесь остановиться? — подозрительно спросил Гейб.
— Вас это не касается. Я вовсе не беспомощное дитя, Боннер. Мне просто нужна работа.
На стене зазвонил телефон. Гейб подошел к нему, снял трубку и принялся беседовать с неким мистером Чармом по поводу доставки каких-то товаров.
— Ладно, я приеду и сам все это решу, — подытожил наконец Гейб и повесил трубку на рычаг. Затем он подошел к двери и открыл ее.
Рэчел поняла, что он сделал это не из вежливости, а просто для того, чтобы поскорее от нее избавиться.
— Мне надо съездить в город, — сказал он. — Когда я вернусь, мы с вами потолкуем насчет вашего ночлега.
— Я же вам сказала, что об этом я уже позаботилась.
— Вернусь — тогда и поговорим, — повторил Гейб. — Подождите меня на игровой площадке. И займите чем-нибудь вашего ребенка!
С этими словами он вышел из закусочной. Дождавшись, пока Боннер уехал, она направилась к машине. Пока Эдвард спал на заднем сиденье «импалы», Рэчел вымылась, выстирала в протекавшем через рощицу небольшом притоке реки Френч-Брод свои грязные вещи и одежду сына, переодевшись в рваные, потертые джинсы и старую оранжевую футболку. Как раз в это время мальчик проснулся.
Развесив мокрые вещи на ветвях деревьев неподалеку от машины, мать и сын принялись распевать бессмысленные песенки и развлекать друг друга добрыми старыми шутками и смешными историями.
Тени от деревьев постепенно стали удлиняться. Еды у них совсем не осталось, и Рэчел поняла, что откладывать вылазку в город больше нельзя. Держа Эдварда за руку, она зашагала вдоль шоссе и остановилась только тогда, когда кинотеатр «Гордость Каролины» остался далеко позади.
После этого она, дождавшись попутной машины, подняла кверху большой палец.
В машине ехала пожилая пара пенсионеров из Сент-Питерсберга, проводившая лето в Солвейшн. Всю дорогу до города старики любезно беседовали с Рэчел и то и дело ласково заговаривали с Эдвардом. Она попросила высадить их на окраине города, около бакалейно-гастрономического магазина под названием «Инглес», и на прощание благодарно помахала им вслед рукой, радуясь, что они не признали в ней печально известную вдову Сноупс.
Ее везения, однако, хватило ненадолго. Пробыв в магазине всего несколько секунд, она заметила, что одна из продавщиц смотрит на нее чересчур пристально. Стараясь вести себя как ни в чем не бывало, Рэчел тщательно перебирала груши, пытаясь выбрать наименее помятую, и тут боковым зрением уловила, как седая женщина, посетительница магазина, поглядев на нее, зашептала что-то на ухо своему мужу.
Рэчел сильно изменилась внешне, и теперь ее узнавали уже не так часто, как в первый год после скандала. Но ведь сейчас она находилась в Солвейшн, жители которого знали ее лично, а не просто видели на телеэкране. Хотя на ней не было туфель на высоких каблуках и платья с блестками, она все равно не могла не привлекать их внимания.
Стараясь не задерживаться на одном месте, Рэчел продолжила свое движение вдоль полок с товаром. В хлебном отделе хорошо одетая женщина лет сорока пяти с коротко стриженными, выкрашенными в черный цвет волосами при виде Рэчел отложила в сторону пакет с булочками и уставилась на нее так, словно ей явился сам дьявол.
— Ты! — выдохнула, а точнее, выплюнула она.
Рэчел сразу же вспомнила ее. Женщину звали Кэрол Деннис. Она когда-то появилась в храме как одна из многочисленных добровольных сподвижниц и взялась за дело так активно, что через некоторое время вошла в число наиболее лояльных прихожан, приближенных к Дуэйну. Будучи глубоко религиозным человеком, Кэрол обожала Сноупса и в то же время испытывала к нему чувства, которые были сродни материнским.
Когда злоупотребления Дуэйна стали достоянием гласности, Кэрол так и не смогла примириться с тем, что Дуэйн Сноупс, который с таким жаром проповедовал евангельские постулаты, оказался замешанным в финансовых махинациях. И она возложила всю вину за его грехопадение на Рэчел.
Это была болезненно худая женщина с острым носом, выступающим вперед подбородком, бледной как пергамент, чистой кожей и почти такими же темными, как и ее выкрашенные в черный цвет волосы, глазами.
— Я просто поверить не могу, что ты опять здесь, — пробормотала она, продолжая поедать глазами Рэчел.
— Это свободная страна, — парировала та.
— Да как же ты посмела сюда заявиться?
У Рэчел разом иссяк ее боевой дух.
— Ты не поможешь мне донести это? — сказала она, обращаясь к Эдварду, и, сунув мальчику в руку небольшой батон, торопливо двинулась дальше.
При виде Эдварда лицо женщины немного смягчилось.
Шагнув вперед, она наклонилась к нему:
— Я в последний раз видела тебя, когда ты был еще совсем маленьким, а теперь ты стал вон каким красивым молодым человеком. Ты наверняка очень скучаешь по папе?
С Эдвардом и раньше частенько заговаривали незнакомые люди. Мальчик этого не любил и теперь, когда к нему обратилась Кэрол Деннис, втянул голову в плечи.
Рэчел хотела как можно скорее пройти мимо нее, но Кэрол, выкатив вперед тележку, ловко преградила ей дорогу.
— Бог учит нас, что, ненавидя грех, мы должны любить грешников, но в твоем случае это очень трудно сделать.
— Я уверена, Кэрол, что такая набожная женщина, как ты, в состоянии справиться и с этим.
— Если бы ты только знала, сколько раз я молилась за тебя.
— Прибереги свои молитвы для того, кому они нужны.
— Тебя здесь никто не ждет, Рэчел. Многие из нас отдали храму всю свою жизнь. Мы верили, и мы страдали. Тебе никогда этого не понять. У нас долгая память, и если ты думаешь, что мы позволим тебе как ни в чем не бывало разгуливать по городу, то сильно ошибаешься.
Рэчел знала, что отвечать на это не следует, но не смогла удержаться:
— Я тоже во что-то верила, и никому из вас этого не понять.
— Если бы ты испытывала хоть малейшие угрызения совести, мы простили бы тебя, но у тебя по-прежнему нет ни стыда, ни совести, не так ли, Рэчел?
— Мне нечего стыдиться.
— Он покаялся в своих грехах, а ты этого не сделала и никогда не сделаешь. Твой муж был Божьим человеком, а ты разрушила его жизнь.
— Дуэйн сам ее разрушил.
Рэчел оттолкнула тележку в сторону и потащила Эдварда за собой. Однако в этот момент откуда-то из-за полок с товаром перед ней появился сутулый подросток, держащий в руках несколько пакетов с картофельными чипсами. Это был худощавый юнец с грязноватыми светлыми, коротко остриженными волосами и тремя серьгами в ухе. На нем были мешковатые джинсы и надетая поверх черной футболки мятая голубая рубаха. Увидев Рэчел, он остановился на месте как вкопанный. В первые секунды на лице его не было никакого выражения, но затем оно на глазах превратилось в злобную гримасу.
— А она что здесь делает? — враждебным тоном спросил он.
— Рэчел вернулась в Солвейшн, — холодно сказала Кэрол.
Рэчел вспомнила, что Кэрол была разведена и имела сына, но она никогда не узнала бы в этом агрессивном юнце тихого, скромно одетого мальчика, которого смутно помнила.
Развернувшись, она нырнула в проход между стеллажами и почувствовала, что ее бьет дрожь. Прежде чем она успела отойти на достаточное расстояние, до нее донеслись слова перепалки, вспыхнувшей между Кэрол и ее сыном.
— Я не собираюсь платить за всю эту несъедобную гадость!
— Я сам за нее заплачу!
— Нет, не заплатишь. И сегодня вечером ты никуда не пойдешь с твоими отвратительными дружками.
— Ты не можешь мне этого запретить! Мы всего-навсего собираемся сходить в кино.
— Не лги мне, Бобби! В прошлый раз, когда ты пришел домой, от тебя пахло спиртным. Я знаю, чем ты занимаешься со своими приятелями!
— Ни черта ты не знаешь.
Эдвард озадаченно посмотрел на мать.
— Она его мама? — спросил мальчик.
Рэчел молча кивнула и торопливо повела сына прочь из магазина.
— Разве они не любят друг друга? — не унимался Эдвард.
— Я уверена, что любят. Просто у них возникли какие-то проблемы, малыш.
К концу своего рейда по магазину Рэчел удостоверилась, что привлекает внимание людей: одни провожали ее недоуменными взглядами, другие, увидев ее, начинали перешептываться со злорадным выражением на лицах. Она была готова к тому, что к ней отнесутся враждебно, но степень этой враждебности все же удивила и расстроила ее.
Хотя прошло три года, жители городка Солвейшн, штат Северная Каролина, ничего не забыли и не простили.
Идя с Эдвардом вдоль дороги со своими скромными покупками, она пыталась понять, почему даже Бобби Деннис был зол на нее. Он явно не в ладах с матерью, и потому вряд ли его враждебное отношение к Рэчел было вызвано тем, что он просто разделял мнение Кэрол о вдове Сноупс. Более того, ей даже почему-то показалось, что в злости Бобби по отношению к ней было гораздо больше чего-то личного, нежели у Кэрол Деннис.
От мыслей о Бобби ее отвлекло появление на шоссе старого автомобиля с флоридскими номерами: она решалась голосовать только перед такими машинами. За рулем «краунвиктории» сидела вдова из Клируотера. Она с удовольствием согласилась подвезти Рэчел и Эдварда к придорожному кинотеатру. Когда Рэчел выходила из машины, сшитый ремешок на сандалии снова треснул, да так, что отремонтировать его было явно безнадежным делом. В результате этой очередной неприятности у Рэчел осталась только одна пара обуви.
Незадолго до девяти вечера Эдвард уснул. Накинув на плечи старое пляжное полотенце, Рэчел уселась на багажник неподвижной «импалы» и развернула на коленях измятую фотографию из старого журнала, которая и послужила ей поводом вернуться в Солвейшн. Осветив снимок небольшим карманным фонариком, она стала всматриваться в лицо старшего брата Гейба, Кэла Боннера.
Хотя между братьями было несомненное сходство, резкие черты лица Кэла смягчало выражение огромного счастья. И Рэчел невольно подумала: не является ли источником этого счастья его жена — стоящая рядом с Кэлом улыбающаяся блондинка, чем-то похожая на школьницу?
Снимок был сделан в доме, когда-то принадлежавшем Дуэйну и Рэчел. Огромный и вычурный, он стоял на окраине Солвейшн. Дом был конфискован государством в счет неуплаченных Дуэйном налогов. Он долго пустовал, пока наконец вскоре после своей женитьбы его вместе со всей обстановкой не купил Кэл.
Фото, лежащее у Рэчел на коленях, было сделано в комнате, которая когда-то служила Дуэйну кабинетом. Рэчел вырезала снимок из журнала вовсе не из-за сентиментальности, а потому, что где-то на его заднем плане она увидела заинтересовавший ее предмет: окованный медью небольшой, размером с хлебную буханку, кожаный ящичек, стоявший на полке книжного шкафа прямо за головой Кэла Боннера.
Дуэйн купил этот ящичек примерно три с половиной года назад у какого-то торговца, который не распространялся о дорогих приобретениях преподобного Сноупса. Муж Рэчел давно мечтал заполучить его, поскольку когда-то ящичек принадлежал семейству Кеннеди. Дуэйн вовсе не был поклонником Кеннеди, но он любил все, что ассоциировалось с богатыми и известными людьми. Рэчел прекрасно помнила, что, когда до гибели Сноупса оставалось всего несколько недель, а тучи над ним явно начали сгущаться, ее супруг частенько поглядывал на эту маленькую кожаную шкатулку.